Много еще чего мы изучали в течение четырех лет, и честно говоря, мне это нравилось, и я весь отдавался учебе. После окончания училища меня должны были направить в Печорский учебный полк, в школу прапорщиков, командиром учебного взвода, но тут вклинилось решение командования ВДВ о создании специальных групп диверсантов — снайперов по типу американских. Такие же "специалисты" применялись и моджахедами в Афганистане, которые очень результативно действовали против противника. А так как я был мастер спорта по стрельбе то меня, и направили на дальнейшую специализацию.
Группа была не большой, 22 человека всего. Была она первой в потоке и на нас отрабатывали программу обучения подобных подразделений. Это уже после нас ввели трехгодичное обучение, а нам пришлось за год пройти это "чудо" созданное необузданной фантазией вышестоящего командования, мало знакомого с реальностью современного боя таких специфических подразделений. Поэтому впихивали в нас что нужно и что не нужно.
Направление было выбрано правильно. Узкая специализация по трем направлениям. Снайпер-подрывник-разведчик, а дополнительно пришлось изучать горную подготовку, парашютную подготовку, работу с местным населением и сбор информации, страноведение, иностранный язык, радиосвязь. Я уж не говорю о стрелковой подготовке и физической. Это вообще запредельно. Где они только срисовали такую закрученную программу? Не понятно. Но я им благодарен, было очень трудно, невозможно трудно, но мы выстояли.
Не так ли Пьеро?
Да, да именно там я и познакомился с ним. Мы не называли друг друга по именам, да мы и не знали ни фамилии, ни имени друг друга, только по кличкам, или вернее по позывным. Мне дали имя "Скиф", а ему "Пьеро". То, что он оказывается Викшрайтис, я только здесь и узнал. Времени для общения при такой подготовке просто не было, но все равно мы знали друг друга. Правда, после того, как раскидали нас по подразделениям, я ни про кого даже не слышал. Только я и напарник, и все.
У меня в напарниках оказалась девушка, Пьеро ее должен хорошо помнить, она тоже была с Прибалтики. Тоже можно сказать "подопытный кролик". Единственная девушка, и я всегда с ужасом за ней наблюдал и все ждал, когда она попросит пощады, и ее переведут в другое подразделение, но надо отдать ей должное, она так и не попросилась никуда, так и закончила со всеми вместе эту "школу". Позывной у нее был немного странный "Мужик", он ей нисколько не подходил. Очень умная, скромная. Я бы даже сказал интеллигентная девушка. Про себя не любила говорить и очень не любила ухаживаний, прямо какая-то феминистка
Вот она и досталась мне в напарники, кстати, она тоже мастер спорта по стрельбе
Прибыли после окончания в город Асадабад, где дислоцировался десантно-штурмовой батальон под командованием капитана Быкова. Провинция Кунар отличалась высокогорьем и тем, что почти все караванные маршруты проходили по своеобразной цепи укрепленных районов моджахедов. Капитан впервые применил здесь тактику штурмовых действий и внезапных налетов на укрепрайоны и отдельные их элементы. Хоть и было это очень рискованно и приводило к большим потерям, но и моджахеды при этих налетах несли невосполнимые потери.
Отряд, куда попал вначале молодой лейтенант и прапорщик Эльза, так звали мою напарницу, как и все разведотряды, занимался в основном обнаружением, а затем и подготовкой засад на караваны, а если караван небольшой, то и уничтожением или захватом его.
Я вначале думал, что караван это караван из автомашин в сопровождении боевой техники, но когда впервые увидел Афганскую колонну, то слегка был шокирован.
Колонна в моем понятии это колонна из машин, БТР и танков. А то, что было передо мной, это колонной можно назвать только при сильном воображении. Десятка полтора ишаков при охране идущей пешком это были видимо и машины и танки. Но когда увидел дорогу, по которой передвигалась колонна, то понял, что другого тут и быть не может. Эта тропа, идущая по горным кручам, по серпантинам, то вверх, то вниз, другого транспорта и не предполагала. Ишаки, нагруженные под завязку, с трудом продвигались по этой дороге, и естественно, если колонну встречала засада уйти можно только с боем, что практически было невозможно сделать.
Поэтому караванные тропы у моджахедов были не одни и теже, они менялись. Менялось время, иногда пускались ложные караваны с целью выявить засаду, или вперед пускали разведгруппу, а по соседним тропам шли группы поддержки. Короче у них своя тактика и не везде мы могли выставлять засады. Вот для этой цели и применяясь разведгруппы. В одной из которых, и нам с Эльзой, пришлось действовать и набираться опыта.
Было трудно. Представьте себе одно только снаряжение, или как у нас там говорили боевую выкладку для каждого разведчика-десантника: паек на трое суток, вооружение и боеприпасы, плащ-палатка, малая саперная лопата, фляги с водой 2-3 штуки по 1,7 литра, комбинированный котелок, ложка, индивидуальный пакет, солнцезащитные очки, маскировочный костюм, иногда свитер. Самодельный "лифчик", который помогал правильно распределить магазины с патронами, гранатами и запалами, осветительные ракеты, самодельное брезентовое укрытие от дождя и снега, нож десантника. Это только то, что всегда с собой. А если задание предполагало, и другие задачи то тут могли быть и взрывчатка, и радиостанция более мощная и естественно габаритнее, запасные аккумуляторы для неё, мины, АГС со станком и выстрелами, СПГ с теми же выстрелами. А ишаков нам не положено. Мы сами не хуже их все это прём на себе. Те пятьдесят килограммов, что нёс десантник на себе по горным дорогам-тропам — это что-то, и без той подготовки, что я получил, мне было бы очень тяжко. Я видел, как молодым бойцам, пришедшим сюда после шестимесячной подготовки, эти выходы давались очень тяжело, поэтому в наших группах в основном были или контрактники, или такие как я и Эльза.
Это только в кино легко и просто, а здесь это был тяжкий и опасный воинский труд. Не все кто занимался отправкой подобных групп, к сожалению, понимали это. А наградой в результате нередко бывало лишь слезы родных и близких над могилой. Да еще нередко приходилось родным убитых, доказывать разным чиновникам, что сын не сам ринулся на помощь непонятно кому, а выполнял интернациональный долг по приказу, толи Родины, которой это "на хрен" не нужно, толи заигравшимся в политику руководителям, которым уже ты "на хрен" не нужен.
Те два года, которые я успел провести со своими сослуживцами, были не легки и то, что я за этот период получил два ордена.... Если бы они могли говорить, то наверняка уверенно это подтвердили бы, да и так понятно, что не в тылу пропадал. Каждый, кто был на этой войне, знает цену этим наградам и никогда не продаст их ни за какие деньги, даже умирая от голода.
Нам с Эльзой тоже приходилось не сладко, особенно ей. Хоть и старались ее оберегать, но раз ты солдат то и скидок нет, а особенно тогда когда знают, как ценен, бывает боец в бою. Много зависело в этих выходах от нас, как от снайперов. Хотя в группе каждый был своего рода универсалом, но все-таки разграничения были и старались этого придерживаться.
Снайпер не только бездушный меткий стрелок, он еще и головой соображать должен. Предусмотреть все до самой незначительной мелочи. Кроме основных элементов действий, к которым относятся подход, выстрел, отход нужно предусмотреть и множество других моментов влияющих на положительный результат. Даже подбор, казалось бы, стандартных патронов проводился очень скрупулезно, прощупывался и осматривался каждый патрон очень тщательно. Ведь зачастую только один выстрел возможен был и если вдруг по какой-то причине он не получался то все, задание не выполнено, второго выстрела уже не будет. А кроме этого еще масса сопутствующих элементов, которые надо тщательно обдумать и только уверившись, что все продумано и просчитано, только тогда можно идти на выстрел.
Не всегда в боевых условиях можно претворить в жизнь такую подготовительную работу. Здесь просто не хватает времени. Вот тут и выручает слаженность команды. У нас в войсках после отечественной войны так и остался снайпер одиночка или просто солдат с СВД в составе стрелкового отделения. Только с 1985 года стали создавать и специально обучать снайперов по примеру тех же моджахедов, которые весьма успешно противостояли нам. Особенно в горных условиях. Такая подготовленная пара могла уничтожить до взвода солдат и спокойно уйти.
Меня с Эльзой, планировалось использовать как инструкторов по подготовке спецподразделений, но мы, как пришли в разведроту, так и оставались в ней до последнего дня.
В конце 1987 года советские войска были привлечены к большой войсковой операции по разблокированию города Хост и снятию блокады. Операция планировалась как вспомогательная для войск Афганской армии. Провинция Пактия и округ Хост граничили с Пакистаном, и были под контролем одной из самых крупных группировок моджахедов во главе с Джелалуддином, выходцем из племени джадран, которые были очень воинственными и к своим врагам относились очень сурово. Он планировал здесь создать автономное государство.
Соответственно Пакистан был заинтересован в создании подобного государства, как буфера между ними и вечно воюющим Афганистаном, тем паче, что снабжение всем необходимым происходило из Пакистана, и зависимость вновь созданной автономии была бы полной. Задержка была только из-за того, что округ Хост принадлежал правительственным войскам. Поэтому моджахеды и блокировали эту провинцию и в частности город под таким же названием. Вот чтобы не допустить такого, советское правительство под постоянным давлением правительства АР и предприняло такую крупную военную операцию.
Снабжение войск Джелалуддина происходило из Пакистана также как и везде по Афганистану за малочисленностью дорог по караванным тропам. Для изолирования караванных маршрутов были привлечены спецподразделения и разведформирования армии. Одним из которых командовал я.
Получив от командования задачу, мы выдвигаемся к месту действий на вертолетах. Это, ребята, что-то! МИ-8 и так не подарок для пассажиров, а мы еще попали под обстрел, и вертолет вертелся как червяк на крючке. Метался то вверх, то вниз, то влево, то вправо. Нас внутри тоже мотало, держались, как могли и за что попало. Вещи наши, оружие, боеприпасы в ящиках и цинках хоть и были закреплены, но в такой болтанке их уже было не удержать и они летали от стенки, к стенке задевая солдат и нанося не боевые ранения. Все кто плохо держался, уже валялись на полу и дырки от пуль ДШК прошивали не только обшивку вертолета, но и их тела, вырывая куски живого мяса, вместе с костями и кровью, разлетаясь по вертолету.
— Лишь бы не ракета, лишь бы не стингер, проскакивала у меня в голове отчаянная просьба-мольба и, вцепившись рукой в какую-то железяку, судорожно всматривался в иллюминатор, пытаясь определить, где находится земля.
Вот таких аттракционов мне видеть еще не приходилось, американским горкам далеко до этого. Грохот двигателя не позволял слышать не только разговор, но и вопли испуганных и непонимающих что происходит солдат. Ожидание, что вот сейчас в тебя вопьются пули, заставляло не только съеживаться, но и от страха непроизвольно "сходить" в штаны. Высунувшийся вертолетчик что-то прокричал и только по жестам я смог понять, что высадка переносится дальше намеченной точки, а, следовательно, под угрозой срыва и выполнение задачи поставленной перед нашей группой.
Мы должны были после бомбежки ущелья и входа туда бронегруппы, влететь на вертолете сюда, опережая всех. И под прикрытием двух "крокодилов" произвести высадку десанта в количестве восьми человек. Попав под обстрел, нам ничего не оставалось делать, как только произвести высадку недалеко от предполагаемой точки высадки. Задача у нас простая, перекрыть тропу, и не пускать душманов ни туда, ни обратно. С высоты трех-четырех метров мы выбрасываем все, что в пределах видимости вниз и выскакиваем вслед за снаряжением сами. Из восьми человек только четверо. Что с остальными не известно и нет времени с этим разбираться. Один из "крокодилов" вспыхнул от попадания в него ракетой и взорвался. МИ-8 и второй "крокодил" немедленно уходят вверх и в сторону, поливая местность из пулеметов.
Быстро собираем раскиданные вещи, и оружие, навьючиваемся, и уходим в сторону от места высадки. Каким-то чудом нас не сбили, и мы смогли высадиться, правда, немного дальше от намеченной точки. Километров пять, если по карте смотреть, но в горах это может получиться и все тридцать. Надо найти укрытие и определиться. Высадились кроме меня еще Эльза, связист и пулеметчик. Группа не полная и вряд ли мы сможем полноценно выполнить поставленную задачу, но если выйдем на связь, то можно будет производить корректировку огня артиллерии. Но это все на месте можно будет уточнить. А пока укрытие обеспечить для нас. Еще светло и видимость не плохая. Если духи поняли, где мы, то жди гостей, а блуждающий бой с ними нам совсем не нужен. А эти бородатые могли появиться тут с минуты на минуту.
— Братва, подгребай сюда, здесь неплохое укрытие есть, до темноты можно отсидеться.
Высланный для осмотра местности сержант Питяев указывал на нависшую скалу над ущельем.
— Пещерка небольшая есть, от ветра и снега можно укрыться.
Перетащив все наше хозяйство и осмотревшись, я понял, что укрытие очень уж напоминает готовую могилу. Одна граната и мы тут так и останемся. Искать же что-то еще? Надо конечно, но вначале попытаться выйти на связь, посмотреть, что взяли с собой.
— Питяй тебе придется наверху посидеть, возьми оружие, накидку и внимательно наблюдай за местностью. Сам знаешь, что тут можно за каждым камнем ожидать душмана, как бы нам не оказаться у них на мушке. Эй, эй, бинокль возьми. Куравлев давай настраивай радиостанцию, нам нужна связь, а мы пока посмотрим, что у нас есть в наличии.
НСПУ у меня в мешке, для ночного наблюдения незаменимая вещь, ПНВ для наблюдения за местностью тоже хорош, но мы его не взяли, что-то одно нужно, тяжестей и так многовато у нас набирается. А зря, как по горам ночью шастать будем? Прицелы ПСО-1 к винтовкам, завернутые в теплые свитера сразу достаем из баула. Свитер на себя, прицел на винтовку, которая обмотана маскирующей тканью. Так НСПУ тоже достать надо, скоро совсем темно будет. Вот черт холодновато, однако тут, хорошо, что одели пакистанки, да и пещерка немного спасает от пронизывающего зимнего "афганца". Этот ветер достает в горах нехило. Растительности никакой, одни камни, зеленка внизу по краю ущелья, но и она сейчас лысая, зима и здесь зима. Сложняк одним словом, ну да нам не привыкать, и не в таких условиях бывали за два года-то.
Радист, настроивший рацию, бубнил позывной, даже я слышал треск и шум, доносящийся в ответ на вызовы. Нет, в этой яме связи не будет, надо наружу выходить. Куравлев и сам, поняв это, вопросительно посмотрел на меня.
— Ничего не попишешь, придется вылезать, связь нужна, сам понимаешь.
Так ничего и, не сказав, радист стал собирать раскиданную антенну.
