| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Купол — не мыльный пузырь и не лопнет от одного прикосновения, — вступил в беседу Сандро. — Его поддерживают восемнадцать башен, каждая из которых — сильнейший энергетический накопитель. Для того, чтобы уничтожить купол, надо разрушить до основания все башни. Но и этого будет мало. Концентрация магии вокруг Хельхейма так велика, что пройдут дни, а может и месяцы прежде чем остаточный купол окончательно развеется. Только после этого неупокоенные смогут покинуть резервацию.
— Уж не приспешник ли ты одного из некромантов? — заинтересовался Бенедикт. — Откуда, позволь узнать, у тебя такие познания?
— Это не вашего ума дело, святой отец, — вступился Реордан. — Просто запомните, что моя агентура знает, как добывать информацию.
— Как бы там ни было, мы не можем рисковать и вновь нападать на собратьев. Только припомните, какой катастрофой обернулся штурм в прошлый раз. Мы должны решить проблему дипломатическим путем. Я говорю вам это от имени своей многочисленной паствы...
— От имени какой паствы? — наиграно изумилась Лайра. — Которую обобрал до нитки?
— Если мне не изменяет память, милейшая, вы пришли из Валлии. Что побудило вас покинуть Большой мир и явиться сюда? Уж точно не человеколюбие.
— Это обвинение? — глаза Лайры вспыхнули гневом.
— Обвинение в чем? — усмехнулся Бенедикт. — Вы во всем видите заговор, милейшая. Это отчетливо попахивает... нет, смердит паранойей и манией преследования. За вами случайно никто не охотится, желая украсть невинность? Говорят, это первейший симптом этого страшного недуга.
— Преклоняюсь перед вашим лекарским опытом, патер, — с презрением проговорил Аспин, — но хамство не делает вам чести.
Слова, которыми Бенедикт начал военный совет, заставили лейтенанта усомниться в принятом решении, посеяли в уме зерно сомнений. Но теперь все стало ясно: патером руководит не рациональный рассудок и желание принять верное решение, а банальный страх. Аспин ненавидел интриганов, но еще больше — трусов. И теперь испытывал к священнослужителю глубокую антипатию.
— Вы хороший воин и рассудительный полководец, — язвительно улыбнулся Бенедикт. — Я смог убедиться в этом во время первого штурма, когда вы издали наблюдали за тем, как гибнут люди.
— А не вы ли, патер, бросили этих людей на верную смерть? Я загодя предрекал исход сражения, но вы настояли на штурме. А знаете, почему? Потому что почувствовали нехватку провианта и вам надо было избавиться от лишних глоток!
— Право судить — право Эстера, — пожал плечами Бенедикт. — Можете называть меня убийцей, но не я отдавал приказ идти на штурм и перед Богом моя совесть чиста.
— Не все мы боги, но все умеем судить, — многозначительно сказал Иль Варден. — Хотя другие считают, что осуждать.
— Не понял...
— И не удивительно! — воскликнул Аспин. — Мы тоже не понимаем вашей агрессии к простолюдинам. Это низко, патер. Очень низко. Хотите забрать у них все? Вытрясти последнее? Сегодня же! Я требую, чтобы вы сегодня же с покаянием вернули мирянам всю отнятую у них десятину.
— Но это невозможно, — возмутился Бенедикт. — Для этого понадобится время. А у нас его не так много. Вы сами говорили...
— Значит, для того, чтобы отобрать, время нашлось, — оскалился Аспин. — А вот для того, чтобы вернуть — увы и ах! — его нет?
— Мы говорим не о том, — сказал Реордан, обводя собравшихся тяжелым, упорным взглядом. — Советую обсудить тактику и стратегию, а не продовольственную нужду. Боевой дух людей падает. С каждым новым днем неупокоенные все ближе. Подождите еще неделю, и люди сдадутся некромантам без боя. В этом случае никому из мирян еда не пригодится, понадобятся лопаты, чтобы рыть могилы.
— Только не надо нас запугивать! — гневно воскликнул Бенедикт. — Вы явились в лагерь лишь сегодня, но мы уже сыты по горло вашими угрозами. Кто вы вообще такой? Откуда ни с того ни с сего в Стигии появился король?
— Вы уводите разговор в сторону, — равнодушно заметил Реордан. — Мы обсуждаем здесь не мою родословную и не мое право носить корону, а судьбу Стигии. Я не хочу разжигать конфликт среди своих подданных, но какое бы решение не принял Совет, мои воины пойдут на приступ. Выбор людей будет выбором людей. Кто захочет, останется. Остальные покинут Хельхейм.
— Не будем медлить, — призвал Сандро. — Нападем завтра.
— Да кем ты себя возомнил? — возмутился Бенедикт. — Думаешь, притащил с собой ящерицу-переростка, и теперь все будут лебезить перед тобой?
Сандро откинул капюшон. Все увидели лишь маску полумертвого, а не истинное лицо некроманта, но реакция последовала бурная: глаза Бенедикта округлились и стали походить на два куриных яйца, святые братья подобрались, напряглись, Аспин выхватил оба кинжала, но взял себя в руки и не сдвинулся с места, и лишь Лайра ничем не выдала своего удивления, хотя по готовности действовать превосходила всех остальных вместе взятых. Юноша поймал себя на мысли, что с удовольствием посмотрел бы на физиономии собравшихся, увидь они не забрало-маску, а изуродованное черной магией лицо. То-то б они удивились.
— "Ящерица-переросток" может за считанные секунды превратить весь ваш лагерь в пепелище. А моих знаний некромантии хватит, чтобы превратить это пепелище в ожившее кладбище. Думаю, тебе известно, церковник, что такое жизнь после смерти?
Бенедикт сглотнул, поймав на себе взгляд изумрудно-зеленых глаз незнакомца, излучавших надменное презрение и неоспоримое превосходство. Святой отец поерзал на ставшем вдруг неудобном кресле, понимая, что раскрыт и теперь лучше помалкивать, полностью соглашаясь с линией колдуна. Иначе вместо лавров главы Ордена придется испробовать осину.
— И что же вы предлагаете? — Бенедикт и сам не заметил, как перешел с надменного "ты" на почтительное "вы".
— Первым в бой пойду я, — помолчав, заговорил Сандро. — Если сведения, предоставленные Иль Варденом, верны, защитники форта ничего не смогут мне противопоставить. Когда первый заслон будет сломлен, в сражение вступят войска короля. За ними — резерв из числа святых братьев и ополчения. Мы задавим числом. А Лайра поможет нам. Если мне не изменяет память, феи испокон веков были наездницами драконов. Против нашей объединенной мощи валлийцы не продержаться и часа. В таком случае необходимость диалога с Балор Дотом отпадет сама собой — за полной ненадобностью.
— Эффектно. Весьма эффектно, — усмехнулся Иль Варден. — Моя ящерица-переросток... Мои знания некромантии... Брр, просто мороз по коже. Тебе пора выступать на большой сцене.
Сандро не сразу сообразил, что Шут пользуется ментальной передачей мысли, и еще раз поразился немалой силе чародея — не так легко при помощи магии придавать голосу какие-либо интонации.
— Рано радуешься, — телепатически ответил некромант. — Совет еще не окончен.
— О, будь покоен, дело в шляпе. Сейчас они обсудят детали, и мы с чистой совестью можем расходиться...
— Своими людьми буду командовать я, — заявил Аспин.
— И ополченцами из числа беженцев — тоже, — сказал Реордан, вызвав недоумение лейтенанта. — Люди вас знают, доверяют вам. Я не собираюсь делить власть перед лицом опасности. Мы должны сплотиться, а не грызть друг другу глотки за абстрактные крупицы власти. Но в первых рядах пойдут мои воины. Как бы там ни было, они опытнее.
— Святые братья воевать не станут, — оповестил Бенедикт. — Мы священнослужители, а не воины.
— Надо было думать об этом раньше, патер, прежде чем возглавлять военный совет, — храня на лице доброжелательную улыбку, проговорил Иль Варден. — Отступать уже поздно. К тому же разве священнослужителям не положено благословлять воинов, идущих в бой? Разве святые братья не должны своим примером указывать грешникам праведный путь? Если они отсидятся в стороне, людского уважения им будет уже не добиться.
Бенедикт покривил губами. Ему очень не хотелось расставаться с властью, едва ее получив, а ведь пойди святые братья в бой, он останется в Хельхейме в гордом одиночестве.
— Ваша правда, — заламывая пальцы, прошептал Бенедикт. — Без поддержки святых братьев вера мирян в победу ослабнет. Мы не можем не пойти в бой.
— Значит, решено! — провозгласил Аспин. — Завтра быть штурму!
* * *
Сразу же после военного совета, избавившись от настырной опеки двух телохранителей, Бенедикт отправился следом за наездником дракона, который оказался никем иным, как возлюбленным Энин. Святой отец помнил об обещании, которое дал рыжеволосой ведьме, и не собирался отказываться от своих слов, хотя и далось ему это с трудом.
— Прошу простить за беспокойство, мастер Сандро, но одна девушка просила меня передать вам несколько слов, — Бенедикт и сам не знал, откуда нашел в себе столько смелости, чтобы подойти к этому мрачному, вызывающему оторопь колдуну, но светлая память об Энин заставила его пересилить внутреннюю неуверенность.
Святой отец догнал Сандро в пути, пока некромант еще не успел дойти до своего шатра, разложенного вдали от всех, за пределами лагеря. Отсюда открывался отличный вид на палаточный городок временного бивака с одной стороны и на крупного ящера, свернувшегося клубком посреди грязной от талого снега степи — с другой.
— Слушаю, — остановившись и исподлобья взглянув на священника, холодно уронил некромант.
— Надо же, а я и не понял сперва, когда Энин говорила о полуживом некроманте. Я-то, смею заметить, полагал тогда, что ее знакомец и вправду наполовину мертв, а оказывается это всего лишь великолепно подобранный образ...
— Я слушаю, — с нажимом повторил Сандро. — Вы хотели что-то сказать.
— Ах, да! Простите, — Бенедикт лебезяще улыбнулся. — Это была предсмертная воля, я не посмел отказать Энин и сейчас не могу не выполнить ее пожелание. Да-да, простите мою многословность. Энин просила передать, что всегда любила вас, всей своей душой. Да, кажется, так она и говорила.
— Если на том свете вы встретитесь с Энин, передайте ей, что мне плевать.
— Я... при встрече лучше промолчу.
— Воля ваша. А теперь простите, перед штурмом мне следует отдохнуть и набраться сил. И еще, святой отец, найдите мне хорошего жеребца роверской породы. Для валлийцев я должен выглядеть устрашающе.
Эту породу юноша выбрал не случайно. Роверцы считались наполовину мертвыми, совсем, как Сандро, а значит, они так же восприимчивы к куполу, как и он сам. Если жеребец заупрямиться и откажется идти вперед, будет повод для беспокойства. У животных чутье на порядок лучше, чем у человека. Даже лучше, чем у магов, несмотря на их работу с тонкими телами.
— Не знаю, как насчет роверца. Такой породы в лагере не встречал... — скороговоркой затараторил Бенедикт, но осекся, почувствовав на себе холодный, как сама смерть, взгляд колдуна. От этого взгляда замерло даже вампирское сердце. — Будет сделано в лучшем виде, — поспешил заверить святой отец.
— Благодарю, — Сандро сдержано кивнул и, чеканя шаг, ушел восвояси.
Оставшись в одиночестве, Бенедикт облегченно вздохнул. Какие все же настали смутные времена, если судьба стигийцев зависит от столь ужасного, бессердечного монстра. Святой отец сплюнул на то место, где только что стоял некромант, и, чертыхаясь, побрел искать для несносного колдуна боевую клячу. Пусть на этой кляче издохнет, устрашая своей полумертвой мордой врагов...
Глава 18. Последняя веха
__________________________________________
Балор Злое Око является королем фоморов. Великан, одноглазый монстр, он наводил ужас на окружающих. По легенде, веко его глаза было настолько тяжелым и огромным, что его могли приподнять лишь несколько сильных мужчин. Будучи открыт, глаз этот приносил смерть всему живому, в том числе и войскам, на которые устремлял взгляд Балор. Зная о существовании пророчества, предрекавшего, что он погибнет от руки собственного внука, Балор ревниво следил за тем, чтобы к его дочери, Этлинн, не смел приблизиться никто из мужчин, и заточил дочь в Стеклянной Башне на острове Тори. Однако Киану удалось проникнуть в обитель Этлинн и овладеть ею. Легенды по-разному рассказывают о том, родила ли ему Этлинн одного ребенка или целую тройню. Версия, повествующая о появлении на свет тройняшек, упоминает о том, что Балор бросил детей в море, но одному из них удалось спастись. Как бы там ни было, Этлинн поспешила отослать спасенного ребенка к Киану, и со временем пророчество о гибели Балора сбылось.
Дарион Горгоротский "Существа мифические и божественные. Испаддаден — король фоморов"
__________________________________________
Светоч уснул, и пробудилась ночь. Пугливые тени набрались мощи, выскользнули из-под валунов и пышных елей, выпорхнули из ущелий и впадин, разбредись по округе, погружая мир во мрак. Вместе с тенями, дополняя их своей чернотой, из дневного укрытия выпорхнул крупный кожан.
Он то взмывал к небесам, окунаясь в мягкие и пушистые облака, то пикировал, опускаясь к земле так низко, что верхушки елей лизали его кожаные крылья. Он скользил, разрезая бесконечный океан воздуха, словно быстроходный корабль, и чувствовал жизнь в каждом порыве ветра. Он самозабвенно наслаждался полетом, в душе опасаясь, что этот полет может стать последним в его долгой жизни.
И время для него покорно остановилось, все проблемы и тяготы сместились на задний план. В мире все перестало существовать, кроме воздуха, бьющего в морду, и великолепного пейзажа с темно-синими полосками облаков на ночном небосводе, с серебрящимися от света звезд кронами елей и с девственным нехоженым снегом, плотным покрывалом окутавшим от основания и до вершины широкую горную гряду. Зимняя красота ненадолго отогрела холодное вампирское сердце, но черные тени, возникшие у входа в Зеркальный замок, хлесткой пощечиной заставили вернуться в реальность, где мертвое сердце не может оттаять.
Резко канув вниз, спрятавшись за огромным валуном, кожан превратился в человека, облаченного в черный, издырявленный плащ. Настороженно выглянув из укрытия, Батури увидел, как пасть Зеркального замка медленно, нехотя проглатывает цепочку вампиров. Кровопийцы, жить которым осталось уже недолго, шли, растянувшись длинной вереницей, шли, гордо выпрямив спины и высоко задрав головы, будто не гибель ждала их в конце пути, а почести и слава.
Батури хмыкнул своим мыслям. Сегодня он свершит задуманное, и Страж отражений ему в этом поможет. Главное — проскочить незамеченным внутрь Зеркального замка, ведь вход в пещеру могли активировать лишь тринадцать Высших. Одному не справиться, даже зная заклинание подчинения Стража.
За Высшими, точное число которых Батури не успел сосчитать, выстроилась низшие, посвященные в первую ступень Крови. Их было не меньше тридцати. Клавдий даже не ожидал, что его отец сумеет так быстро инициировать и обучить азам стольких вампиров. Конечно, они не представляли реальной угрозы, но в дополнение к Высшим могли заметно усложнить жизнь.
Пока низшие, замыкавшие колонну вампиров, поспешно заходили в Зеркальный замок, Батури набросил на себя полог невидимости и, искренне надеясь на то, что на этот раз Каэль его не раскроет, принялся осторожно красться к широкой арке входа. То ли провидение оказалось на его стороне, то ли огромное число вампиров не позволило Перворожденному учуять сына, но Клавдию удалось в последний момент, когда каменные створки уже смыкались, прошмыгнуть внутрь и, вжавшись стену, притаиться.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
