Черный, без сахара

И только сейчас поняла, что напряжение Тараса обусловлено неуверенностью в ее реакции на такое его решение. Ведь ее приезд показывал, что она готова связать свою жизнь с ним.

Почувствовав непередаваемое тепло и гордость за любимого внутри,она протянула руку и уверенно сжала пальцы Тараса, показывая, что готова поддержать его в этом.

Он понял ее. И сам невероятно крепко стиснул ее ладошку в ответ.

— Ты не сможешь! — наверное, это единственный аргумент, который остался у Анны.

Крик и отрицание очевидной разницы между собой и Тарасом, которую не замедлит отметить любой суд.

— Убирайся, Анна, — Тарас мотнул головой в сторону калитки. — Просто уйди, и прекрати мучить своего ребенка, который не виноват ни в чем.

Она открыла рот, но так и не сказав ничего, с пылающими от злости и алкоголя в крови щеками, нелепо взмахнула руками, а потом, прошипев ругательство, резко отвернулась и пошла вон со двора.

Только теперь Надя осознала, что дышала короткими вздохами.

И ее... — ей стало неловко и неудобно за то, что это все стало достоянием едва ли не целого села.

Однако сам Тарас, похоже, привык к подобному. Продолжая крепко держать ее ладонь, он повернулся в сторону тети Маши.

Надя, обернувшаяся следом, увидела, что женщина со стыдом и каким-то опустошением смотрит на них.

— Я не шутил насчет суда, тетя Маша, — сурово проговорил Тарас, твердо глядя на ту. — И думаю, вы сами понимаете, что нечего Женьке общаться с такими родителями, которые вспоминают о нем только когда денег от вас хотят.

— Я понимаю, Тарас, — тетя Маша устало провела рукой по глазам. — Но она же моя дочь...

— Ей плевать на вас, — жестко, как показалось Наде, но правдиво, ответил Тарас. — И на сына своего Аньке плевать. Я обещаю, что буду помогать вам, но вы не должны пускать их к Жене, тетя Маша, — Тарас почти требовательно посмотрел на нее. — Вы же не хотите, чтобы ваш внук пострадал от приступа пьяной ярости Леньки, или от безразличия собственной матери?

Тетя Маша потерянно кивнула.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Тарас. — Я потом еще с вами поговорю насчет всего, да и социальная служба еще придет, — добавил он, и отвернулся, потянув Надю за собою.

Она же молча пошла за ним, понимая, что больше всего сочувствует в данной ситуации этой пожилой женщине и ее внуку.

Впрочем, Надя уже знала, что слову Тараса можно верить, и не сомневалась — он действительно позаботится о ребенке. А она собиралась поддержать его в этом, и во всем, чтобы Тарасу не вздумалось в будущем.

Уже гораздо позже, разморенная и умиротворенная, ощущая себя нереально счастливой, Надя лежала щекой на груди Тараса и смотрела сквозь веки на потрескивающее пламя. Он без вопросов разжег для нее камин, несмотря на то, что на улице стояла жара. Но увидев, как Надю начала бить крупная дрожь, едва они добрались до его дома и она позволила себе расслабиться, Тарас, испуганный тем, что Надя еще не до конца могла выздороветь, укутал ее в махровое покрывало, и усадил около пламени. А сам сел рядом, крепко обняв, успокаивая, что теперь все наконец-то будет так, как должно было происходить с самого начала.

И она ему верила.

Надя не знала, отчего ее трясет. Наверное, действительно, напряжение от такой непростой и изматывающей сцены наложилось на ее, еще не окрепшее после пневмонии состояние, да и дорога сюда вымотала. А потому, Надя послушно сидела у огня, наблюдая за искрами, и ощущала нечто странное, словно бы это пламя сжигало, уносило все то тяжелое и неприятное, что отравляло их жизни. Сметало даже незаметные следы недоверия и отчужденности, которые оставались между ними.

И Тарас, как ей казалось, ощущал тоже самое.

Надя понимала, что им еще предстоит не раз встретиться с этими людьми,и знала, что за спокойное взросление ребенка, которого сегодня увидела впервые в жизни — предстоит побороться. Но она готова была находиться рядом с любимым в течении всего этого процесса. Не потому, что внезапно полюбила Женю. Нет, конечно. Когда бы она успела?

Но Надя любила детей, и ей всегда было невыносимо знать, что некоторые из них терпят подобное отношение своих же родных. Конечно, всем помочь она бы не смогла. Но хоть одному — была готова.

И охотно сообщила об этому Тарасу, когда он, наконец-то, позволил ей отдохнуть от своих жадных и медленных, ненасытных ласк, и к Наде вернулось способность хоть о чем-то думать. За что удостоилась еще одного глубокого поцелуя, переросшего в нечто, гораздо более страстное, на что, казалось бы, у обоих уже не оставалось сил.

Документы о разводе Тарас получил спустя две недели. И едва ли не сразу же, в странной спешке, заставил Надю готовится к свадьбе.

Честно говоря, это было для нее неожиданно. Надя не удивилась бы, если бы после опыта своего первого брака, Тарас еще несколько лет ничего не желал бы слышать о ЗАГСе. Однако, ее любимый, очевидно, решил до конца покончить с прошлым, и не планировал переносить весь тот негатив, которым полнилась его жизнь предыдущие годы, на их общее будущее.

Они поженились в октябре, отметив свадьбу в Кофейне только среди своих друзей. Так же, как и Наташе со Славой в свое время, им было не до пышного торжества, хотя и по иной причине. Постоянные судебные заседания выматывали обоих и заставляли Надю нервничать, волноваться о том, чем все закончится.

Но и такое торжество осчастливило ее родителей, давно опасавшихся, что дочь до конца своих дней останется одинокой. Да и родные Тараса, казалось, были довольны новым выбором своего сына. Хотя, если честно, Надя отчаянно робела в их присутствии, и вечно боялась сделать что-то нелепое, едва ли скрещивая пальцы, чтобы на таких встречах ее "удача" не показывала свое лицо. Чем невероятно смешила Тараса, который, тем не менее, всегда старался успокоить и поддержать ее.

Больше всего Надежда нервничала на собственном венчании.

Мало того, что то оказалось совершенно неожиданным для нее. Так еще и в процессе, совершенно пустая церковь — куда затащил ее Тарас, якобы на экскурсию, в одно из их посещений после окончания службы, которую они не посещали — постепенно заполнилась людьми. И они ВСЕ оказались родственниками Тараса!

Это добило Надю.

Хотя и само наблюдения за тем, как ее муж о чем-то шептался с пожилым священником, насторожило ее. Но она не подозревала о его намерениях, пока Тарас не повел Надю к алтарю, крепко держа за руку. Наверное, чтобы "невеста" не убежала с перепугу. И не отпускал ее на протяжении всей службы.

Потом уже, слегка ошарашенно приняв поздравления от всех, выслушав укоры свекрови сыну, что тот сотворил такое, никого не предупредив и не дал ей сделать для Нади настоящее торжественное венчание, Надя, готовая, кстати, поддержать его мать, растаяла, когда Тарас улыбнулся. Он крепко обнял ее, уверенно произнес в ответ матери:

— А Надя и вот так не против была связать себя со мной на всю жизнь. Ей не торжество важно, правда же? — и Тарас с огромной любовью в своих веселых ореховых глазах, посмотрел на нее.

Что она могла сказать? Если возражения и существовали до этого момента — Надя уже про них забыла. И просто кивнула, с робкой улыбкой посмотрев на свекровь.

Та фыркнула, но все равно, искренне обняла обоих.

А ночью, спрятавшись, наконец, ото всех в их доме, она спросила у Тараса то, что не давало Наде покоя целый день.

— Как ты умудрился уговорить священника? — с интересом спросила Надя, лениво рисуя какие-то узоры пальцем на обнаженной груди своего, теперь еще более "законного" мужа. — Ведь никто не венчает просто так. Надо же готовится, там и..., — она растерянно взмахнула пальцами. — Я же даже не католичка? — немного нахмурившись, уточнила Надя.

Тарас усмехнулся и силой притянул ее голову себе на плечо.

— Я пообещал отцу Константину, что явлюсь на исповедь, за все те пять лет, что не посещал церковь, — заговорщицким тоном признался Тарас, и не удержался, засмеялся, щекоча ее кожу этим звуком. — А он чересчур сильно печется о моей душе, чтобы упустить такой шанс вернуть меня в лоно церкви. Да и тебя надеется заполучить, — Тарас подмигнул Наде в полумраке комнаты, освещенной только пламенем камина, который сегодня они уже развели из-за холода октябрьской ночи. — В конце концов, моя мать — едва ли не самый активный член его общины, не мог же он допустить, чтобы ее сын остался заблудшим, — с довольным вздохом закончил Тарас, и поцеловал ее.

А Надя, отвечая на эту ласку, вдруг поняла, что как бы Тарас не пытался обратить все в шутку — это таинство было важно для него самого. И он отчаянно хотел с ней сделать все правильно, так, как его учили и наставляли с детства. И ее тронуло такое внимательное и трепетное отношение мужа.

Положительное решение суда о лишении родительских прав Анны и Леонида и присвоение опеки над Евгением его бабушке было вынесено в первых числах ноября. Просьба Тараса о патронажной опеке так же была удовлетворена, в виду того, что он мог материально поддерживать бывшего пасынка.

И только тогда Надя заметила, что ее муж окончательно расслабился и обрел покой, поставив крест на своем прошлом.

Горовая Ольга — Черный, без сахара...