Самурай из Киото

— Зачем? — убрал катана в ножны. — Я давно вас жду. Целых пять кокой.

— Больше никого нет, — сказала Юка и опустила лук. — Двое убежали к реке.

Натабура втянул воздух, но запах крови, смешанный с ароматом такубусума, забивал все остальные. Единственное, что он уловил — тонкий привкус костра. На него-то карабиды, похоже, и вышли. Вовремя они проснулись. Да и Афра не волновался, а был занят тем, что поливал кукурузу. Значит, действительно все спокойно. Остается разобраться с незнакомцем.

— Кто ты? — спросил Натабура.

Карабид казался ему старым. Таким старым, что в этом возрасте уже не живут. На самом деле, карабиду было не больше двадцати пяти, но государева служба и невзгоды наложили на него свой отпечаток — слишком озабоченный вид он имел и слишком много морщил лежало в углах глаз.

— Вот что, — ответил карабид. — Я капитан гвардии. Начальник отряда разведки. Зовут меня Аюгаи. Я бы хотел узнать, как вы так легко расправились с лучшими разведчиками генерала Тамаудзи?

Он специально назвал генерала, которого уже не было в живых, потому что именно этот генерал создал настоящую разведку и понимал в ней толк. Генерал Мацуока, а тем более Легаден, не нисходили до таких мелочей. Теперь понятно, почему мы не могли их схватить, подумал Аюгаи, этот парень подобен молнии, но ничего не сказал. Зачем? Служба приучила его к осторожности и немногословию.

Он бы мог еще добавить, что его карабиды тренировались с утра до вечера и были выносливы, как гончие псы. Но из-за горечи поражения не хотел ничего объяснять, и так все было ясно: что-то изменилось в этом мире, раз приходят такие юнцы. Похоже, Боги сделали на них ставку, а Богиня зла Каннон проиграла, да и не любил он ее — слишком много человеческой крови пролила она, поэтому удача и отвернулась от нее.

— Что толку в наших именах, — ответил Натабура. — Они тебе ничего не скажут. Меня зовут Натабура. А ее Юка. Пса кличут Афра. А перед тобой сидит Язаки. Разве ты знаешь нас?

— Нет, — согласился Аюгаи. — Догадываюсь. Всегда приходят новенькие. Если бы все знать — не надо жить! Ты — искатель истин. И твоя девушка тоже, — он оглянулся. — Почему-то из-за вас началась война. — И посмотрел в небо, где плыли облака, словно видел их впервые и в них крылась тайна.

Язаки отполз и, жалобно шмыгая носом, стал нервно пожирать рис, запуская руку в мешочек. Он, должно быть, постоянно голоден, догадался Натабура. Бедный Язаки! Немудрено, имея такой живот.

— Война началась еще раньше, — сказала, подходя, Юка. — Боги до нас снизошли в последний момент. Ведь время у них другое, да и мыслят они иными категориями, не нашими — человеческими.

— Но почему-то именно на вас спустили всех собак? — улыбнулся Аюгаи, глядя на Афра. — Вот что, — добавил он. — Здесь слишком опасно. Вас все еще ищут. Ищут в горах и лесах. Не знаю, чем вы насолили Субэоса, но он не успокоится. Надо уходить. Я вас выведу. — Он снова взглянул на небо.

— Хоп? Это почему? — насторожился Натабура. Ему показалось, что капитан намекает на Карту Мира. И невольно посмотрел на Юку — колчан покоился у нее за плечами. А сама Юка была спокойна, как небо, и только улыбалась ему: 'Ну давай, милый, давай!'

— Хотите верьте, хотите нет, но я лишь наполовину карабид. Разве не заметно?

— Заметно, — согласилась Юка и исподволь кивнула Натабуре. — Ну и что?

— Я хочу вам помочь.

— Отлично! — согласилась Юка. — Выведи нас отсюда, и мы расстанемся друзьями.

Наверное, она понимала какие-то знаки или черты, которые отличали настоящего карабида от получеловека, полужука, сообразил Натабура. Ладно, потом расспрошу. И хотя опыт ему подсказывал — не верь доброхотам, капитану он почти поверил. Тот держался естественно. А большего и не требовалось.

Внезапно раздался знакомый шелест крыльев. Отряд карабидов пролетел стороной, внимательно рассматривая кукурузные поля. Натабура пригнулся. Пригнулся и Аюгаи, а затем снял с головы шлем, на котором красовалась бордовая кисточка капитана — слишком приметная в поле. Волосы на висках у него оказались седыми, и это еще больше укрепило Натабуру во мнении, что капитан стар, как мир. Учитель Акинобу был старше, но Натабура привык к его возрасту и уважал за ловкость и силу. Еще он уважал в нем неумное стремление к знаниям. Когда-нибудь я тоже станет таким же старым. А это плохо. Но когда это будет? Очень-очень нескоро, через столько лет, что я забуду этот день, поэтому и беспокоиться особо не о чем, беспечно думал он. Пусть все течет, как течет.

— Сейчас сделают заход против солнца, — объяснил капитан, — и пойдут по кругу. А здесь будут через пять кокой. Значит, нам нужно бежать туда.

И они побежали придерживаясь направления дороги, да и облако пыли помогало ориентироваться. Натабура еще некоторой время посматривал на Язаки, но, кажется, набитый живот и сам факт движения привели друга в чувства.

— Все нормально... — заметил его взгляд Язаки. — Я просто немного испугался, совсем немножко... — даже улыбнулся, только улыбка вышла жалкой и натянутой, словно в предчувствии худшего.

Может, и правда, я его зря с собой протащил, впервые пожалел Натабура. С другой стороны, от деревни Вакаса все равно ничего не осталось. Значит, это судьба, решил он, и нечего скулить!

Дорогу проложили так, чтобы хонки, следуя ей, не могли беспрепятственно попасть в город, поэтому идти вдоль нее было так же бессмысленно, как искать логику в действиях Богов: она то приближалась к горам, то, отдалясь, кружила по равнине, как змея.

Они залегли на одной из обочин, которая ближе всего примыкала к горам. И как только между войсками образовалась пауза, перебежали дорогу и, пригибаясь, ушли в горы.

Патрули карабидов летали где-то восточнее.

Больше в этот день ничего особенного не случилось. Они сторонились широких долин, где шли войска, а к ночи набрели на пастушью хижину. Капитан подстрелил газель и на радость Язаки и Афра приготовил мясо с рисом. К утру от газели ничего не осталось. Натабура проснулся от того, что дух императора Тайра Томомори четко и ясно произнес в ухо: 'Пора...', а еще от странных звуков, и увидел Язаки, сидящего у костра и раскалывающего для Афра мозговые косточки. Идиллическая картина подумал Натабура, переворачиваясь на другой бок и прижимаясь к Юке. Неужели они подружатся? — вяло подумал он. Слава Будде! 'Ну что ты... — укорил дух императора Тайра Томомори, — а капитан?..' Натабура подскочить, словно ужаленный, и оглядеться. Фу ты... Аюгаи спал в углу, мирно положив рядом оба свои меча. Если он враг, оторопело подумал Натабура, окончательно просыпаясь, то очень хитрый. Это слишком заумная хитрость. Такой хитрости не бывает. Если он втерся в доверие из-за Карты Мира, то вполне мог убить нас ночью. Но почему-то не сделал этого. Значит ли это, что он наш друг? Поживем — увидим.

Натабура наблюдал за Аюгаи в течение всего вечера и не заметил, чтобы он проявлял интерес к чьим-либо вещам и в частности к колчану, который Юка не очень тщательно и оберегала-то — вначале использовала его как сидение у костра, потом в качестве подушки.

Язаки объелся. Его живот висел между ног, как бурдюк, а губы были жирными и огромными, как у жабы.

— А... привет... — произнес он, тонко икая, облизывая пальцы и осоловело глядя на Натабуру. — Садись, угощайся, у нас еда есть...

От газели остался лишь хребет и копыта. Афра подбежал, ткнулся в руку холодным носом и тут же вернулся к Язаки. У-у-у... маленьким предатель, — с умилением подумал Натабура, но с собой не взял. Хотелось прогуляться в одиночестве. Воздух был прохладен и свеж. Капли тумана стекали по листьям и валунам.

— Спасибо, — ответил он Язаки и спустился к ручью. — Век бы тебя не видеть. Кими мо, ками дзо! Как ты сегодня пойдешь?! Горы из тебя всю душу вынут! — Но проворчал вяло, полагая, что никуда Язаки не денется, а будет идти, а если надо, то и поползет в горы — туда, куда они все пойдут. А куда они пойдут? Этот вопрос они как-то вчера затерли, доверившись капитану. С вечера надо было во всем разобраться, подумал он. Нехорошо откладывать такие вещи на потом. Нехорошо. И вдруг замер.

Привычка не наедаться на ночь спасла ему жизнь.

В долине стелился туман, и он увидел их первым — хорошо, что сидел в углублении между камнями. Прижался к одному из них, и единственная мысль была о том, что не успеет предупредить, что сейчас их, сонных и объевшихся, перережут. И все — конец мечтам и планам на жизнь с Юкой.

Карабиды как раз, словно тени, переходили через ручей, не очень глазея по сторонам. Исполняли долг. Не заметили — схоронила темно-зеленую кину. Повезло несказанно. Недооценил я их, думал он лихорадочно, проскальзывая ящерицей, недооценил... Даже лица не вымазал. Плохо... ах, как плохо... и стыдно... перед учителем Акинобу стыдно, перед Юкой. А Афра?.. Верный годзука, зная цену таким мыслям, уже лег в ладонь.

Было их десятка два, и они хорошо представляли, куда и, главное, зачем идут. Да и окружали по всем правилам вышколенных разведчиков. Только крылья мешали. Вот этот-то шелест крыльев по камням и выдал их, а еще туман. Туман оказался союзником. Без тумана они не шли бы так расслабленно. А еще они устали. Это было хорошо заметно, потому что не видели дальше собственного носа.

Асигару-ко-касира — лейтенант — выплыл из тумана слишком близко. Натабура уловил, что был он уставшим и тяжелым на ногу. Должно быть, командовал всю ночь. Возможно, даже зная расположение пастушьих хижин, проверяли очередную — просто так, по зову долга.

Ничего... ничего... подумал Натабура и больше ни о чем не думал, потому что сосредоточился лишь на прыжке. Годзука только этого и ждал. А когда Натабура прыгнул, волшебный коготь словно живой лег на горло кабутомуши-кун — и он захлебнулся собственной кровью, пока Натабура, изогнув его подобно луку, придерживал коленом и левой рукой. Падение тела и хрип — все скрыл говор ручья. Со следующим тоже было несложно. Следующего он поймал на бегу в трех кэн выше по склону. Его удивило отсутствие железных доспехов, которые обычно надевали карабиды в городе. Это и впрямь была разведка, облегченная до предела, даже без шлемов. Поэтому Натабура оглушил его рукоятью годзуки в тот момент, когда он повернулся. Они покатились вниз по склону, и Натабура, выскользнув из-под карабида, мимоходом добил его уже на земле. Наверное, он без особых проблем успел бы взять и третьего, но в этот момент залаял, запаниковал Афра, и кабутомуши-кун, которого он, уже не очень хоронясь, выбрал, прибавил шагу, побежал. Натабура догнал его. Понимая, что не успевает, потому что увидел Язаки, беспечно обгладывающего очередную кость, подсек годзукой под колено и уже зная, что безбожно опаздывает, бросился к хижине, на ходу выхватывая кусанаги.

Бой разгорелся перед костром. Капитан Аюгаи, проявляя чудеса ловкости и силы, сдерживал троих, один из которых уже дрался, зажимая рану на шее, а вот Юке было трудно, потому что их прижимали к хижине и против нее оказалось не меньше шести карабидов, которые мешали друг другу. Счет шел на мгновения. Если бы Натабура не вычислил среди них капитана, исход стычки был бы предрешен.

Асигару-касира — капитан жуков оказался хитрым и не лез в драку. Он только отдавал команды, понимая, что фланг, который держит девушка, слабее. К тому же у него имелся приказ Субэоса взять предателя Аюгаи живым. Накануне карабиды, вернувшиеся из разведки, доложили о стычке с мятежниками. Разведка обшарила место боя и, конечно, не нашла капитана Аюгаи. Выводы были сделаны однозначные: искать. Искать всю ночь. Везде. По всем направлениям.

Вот его-то Натабура и убил, разрубив от плеча до пояса — вместе с санэ и кольчугой, и всем, что было на нем. Ударил не как всегда — кончиком кусанаги, а ближе к центру, чтобы вложить всю мощь в ова — удар клювом, и держа кусанаги не одной рукой, а двумя, с оттяжкой, как маятник, переложив вес тела слева направо и уходя под следующего карабида, которого тюкнул снизу вверх в затылок, потому что кусанаги скользнул по санэ. Только после этого двое из них стали поворачиваться к нему, и на их лицах отразилось крайнее удивление. Это было последнее их чувство в жизни. Он расправился с ними еще до того, как изумление сошло с их лиц.

Через мгновение карабиды уже бежали вниз по склону. Раненый в шею — старый вояка, и тот, которого Натабура ударил годзукой под колени, бежать не могли. Старый вояка истекал кровью, а второй умирал от яда годзука. Добивать их никто не стал — нужды не было. Хотя старый вояка хрипел:

— Ну сделай это! Ну сделай!..

Второй, который почернел и распухал на глазах, говорить не мог. Он походил на кучу гнилой капусты, и запах от него исходил ужасный.

— Афра! — позвал Натабура. — Афра! Хоп!

Ну где же он?! Больше всего почему-то он испугался не за Язаки, который мог за себя постоять, а за щенка. Щенок, дружба с которым перешла в странное чувство, похожее на любовь.

— Афра!.. — он обежал костер, поляну, заглянул в хижину. Пса нигде не было. Может, он упал в ручей?

Сотни самых худших предположений крутились в голове. Натабура не знал, как переживет смерть Афра, словно с ним, с этим псом, была связана вся его дальнейшая жизнь.

— Да вот же он! — отозвалась Юка, показывая куда-то вбок.

Натабура оглянулся — камень свалился с души. Афра как ни в чем ни бывало, отчаянно виляя хвостом, стоял у хижины. Видать, все-таки ему хватило ума спрятаться. На его морде было написано: 'Я тебя люблю бескорыстно, но что-то в этот раз сплоховал'. Ничего ты не сплоховал, обрадовано подумал Натабура, потому что если бы не ты, лежали бы мы здесь все как один.

— Молодец! — похвалил он Афра и потрепал по мокрой холке. Он знал, что она приятно пахнет псиной и как это вообще здорово — уткнуться лицом в теплый пушистый бок и вдохнуть этот запах. — А теперь уходим! — обратился ко всем, — потому что они сейчас вернутся!

— А мясо... — упавшим голосом напомнил Язаки.

Пришлось объяснять:

— Брось! С мясом не уйдем, — Натабура с тревогой посмотрел в сторону ручья: туман, как живой, наползал слоями.

— Где ты здесь видишь мясо? — удивилась Юка, тоже поглядывая в ту сторону, куда убежали карабиды.

Ей было не по себе не только от вида объевшегося Язаки, а и от того, как легко их нашли в этих бескрайних горах. Так можно было потерять Карту Мира и не исполнить волю Богов.

Где-то в отдалении каркнул ворон. Возможно, это был знак сбора карабидов.

Капитан Аюгаи выскочил из хижины, затыкая за оби мечи и собирая с земли стрелы карабидов.

— По ущелью... наверх... Главное, что туман... на нашей стороне...

— Ну да, — согласился Натабура и будто вспомнил: — Они же летать не смогут. — Что-то ему в капитане не понравилось, но он не понял, что именно. Вроде бы капитан все делал правильно, но в какие-то моменты не по-человечески. А что конкретно — он еще не разобрался. Да и не мог капитан все делать по-человечески. Ну, чего я придираюсь, соображал Натабура, вымазывая сажей лицо и руки — то, что больше всего заметно в тумане. Побывал бы ты в его шкуре, еще бы сильнее всех чурался, и нас четверых тоже.