Книга четвертая. Корректор реальности.

-Слушай, Тур... А что ты будешь делать потом... ну, когда кончится война?

Этот простой, в общем-то, вопрос, заставил меня зябко передернуть плечами. Я был к нему абсолютно не готов. После неприлично долгой паузы, во время которой я судорожно искал простой ответ на заковыристый вопрос, я сдался.

-Не знаю, Андрей. Ничего в голову не приходит. Кроме одного... Нет для меня места в моем мире после войны... Лучшее, что приходит на ум — это погибнуть... С пользой для дела.

-Ты что, совсем сбрендил, начальник? Человеком войны себя считаешь?

-Да я и есть человек войны, Андрюха. На нее только и заточен, к ней подготовлен, и ей только и занимаюсь. Слушай, я только сейчас начинаю понимать, как тяжело и страшно жить Деду... Для него война — это жизнь... Иного он и не знает. Ты только задумайся, Андрей. Он воюет с четырнадцатого года! Врагу не пожелаешь...

-Не о Деде сейчас речь, а о тебе. Да и Дед ведь не каторжник, прикованный к пулемету. Он на Полигоне живет обычной, считай, жизнью. Да, жизнью военнослужащего, но таких как Дед сотни тысяч...

-...миллионы... В нашей армии были миллионы военнослужащих. А в конце войны и вообще — свыше одиннадцати миллионов человек.

-Ну вот, я и говорю, миллионы. И ты — тоже вполне обычный человек. Ты прожил обычную жизнь, в мирное время. То, что ты попал на войну, это твоя прихоть...

-Нет, Андрей, это не так, и не смей так говорить! Это не прихоть, это... — я замолк, не зная, как сформулировать то движение души, которое и послало меня в Сталинград.

-В общем, хрен это объяснишь, Андрюха... Не могу я тебе, холодному и древнему винчестеру, это объяснить... Не надувай губы, напарник. Это не подначка, не желание обидеть. Задай этот вопрос себе, у тебя же половинка моей души. Вот у нее и спроси.

-Пробовал уже... Пробовал, но не понял, не разобрался... Я ведь только учусь быть человеком, брат, а у тебя там такая каша... У меня сразу начинает голову ломить, как от близкого взрыва гранаты.

Я расхохотался.

-Ты чего?

-Да, вот, собрались два отморозка, нормально и выразить свою мысль не могут! Обычная причина головной боли не мигрень какая-то, не похмелье, а взрыв гранаты! Ха-ха-ха!

Андрей сообразил, что он ляпнул, и тоже захохотал.

-Да-а, это у нас долго еще будет... война, как образ жизни. На свист птички — пригнись, пуля! На гром — ложись, взрыв. На оклик немецкого туриста "Halt!" — удар саперной лопаткой по сопатке...

-И не говори, — я захохотал еще громче, — представь, ты в строгом черном костюме, при галстуке, пластаешь лопатой во время антракта в Большом театре туриста из Германии, который хотел у тебя спросить, как пройти в буфет!

Посмеялись, но грустно...

-А вот ты, Андрей, что ты будешь делать после войны? Ведь для тебя такое широкое поле деятельности будет открыто. Такая жизнь интересная! Фронтовики вернутся в институты и университеты. А потом, на выбор — ракетостроение и космонавтика, ядерная физика, электроника, реактивная авиация, атомный флот... И везде — молодые девчата, заждавшиеся своих женихов...

Радость мою как отрезало. Я замолчал. Андрей лишь виновато поглядывал на меня из-под бровей.

-Так вот, Андрей, сам видишь — там мне места нет. Я солдат. А война закончилась...

Андрей вздохнул, но ничего не сказал. Не ляпнул ожидаемую глупость, что войны еще будут продолжаться. Это будут не те войны...

-И потом, Андрей... Ты должен понять, ты уже понимаешь, что ты — не моя игрушка, не мое имущество... Когда-нибудь у тебя появится женщина, дом. А потом — ребенок. Ты знаешь, как пахнет для мужчины свой малыш? Свой сын? Голенький, маленький, с надувшимся от крика красным личиком, с нахально торчащей пипкой? Он пахнет... счастьем он пахнет. Возится на твоих подрагивающих от страха и радости руках, сучит ручонками и ножонками, орет, скандалит, титьку ищет. А ты стоишь столбом и не знаешь, что делать. То ли прижать его к сердцу, то ли подбросить его вверх, то ли сказать "Агу", то ли еще сделать или просюсюкать что-то, такое же глупое и смешное. А рядом, улыбаясь своим мужчинам, стоит она... Твоя любимая и мать твоего ребенка...

Я хлопнул себя по колену.

-Вот так-то! А ты говоришь, что после войны делать будешь. Первым делом — размножаться надо. И не копированием матрицы сознания. Есть более простые и приятные способы, еще познакомишься и усвоишь. Подумай над этим, бог ты мой планетарный... Хватит жить для цивилизации людей, поживи немного и для себя, Андрей.

* * *

-Итак, уважаемые участники нашего весьма представительного собрания. Пора бы уже и перейти к выработке итогового документа, устраивающего все стороны. Обсуждение было бурным, плодотворным, но нельзя же делать его бесконечным, господа! Кто имеет что-то сказать? Прошу вас!

Мы сидели за круглым столом переговоров. Точнее — за квадратным столом. Сторон же было четыре. Делегация Мира-основы, пять человек. Среди них и этот тихушник, адмирал и руководитель Службы коррекции. Делегация цивилизации Адриана, все время путаюсь в названии этого мира. Слишком много согласных подряд. Сам Адриан. Он явился на переговоры в теле андроида, естественно. Правда, придав ему вид пожилого, умудренного годами и сединами человека. Я бы посоветовал ему явиться на конференцию на облаке, в хитоне, с нимбом над головой и пальмовой ветвью в руках, но меня никто не спрашивал. И мы с Андреем. В обычной полевой военной форме, с оружием в кобурах, мы смотрелись на мирных переговорах несколько... хм-м-м, вызывающе, что ли... Особенно — для наших новых знакомых. Профессор как взглянет, так и вздрогнет. Впрочем, для меня это было даже хорошо...

-Всего пару слов... Как я понимаю, предложение не раскачивать лодку и оставить почти все, как было, поддерживается большинством? Вот и отлично. Я благодарю делегацию Брунг... Брунтг... делегацию хозяев оставленного на планете БИУСа за понимание и желание всемерно идти навстречу совместно выработанным принципам, положенным в основу проекта решения. Резюмирую. Итак, самое главное — сущность, известная на планете как бог Адриан, — остается и продолжает возглавлять религиозный пантеон планеты. С этим согласились все. — Вежливый поклон в сторону аватары Адриана. Могучий старец отвешивает не менее картинный кивок головой. А ведь я говорил — нимб над седой головой тут был бы в самый раз!

-Я продолжаю... Высказанное представителями цивилизации Бр...

-Хозяев временно утраченного БИУСа, — быстро возникает и корректирует ситуацию профессор.

-Именно так! Благодарю вас! Высказанное ими пожелание создать свою станцию по изучению всего многообразия исторического развития планеты Мать и держать на ней небольшую и периодически сменяемую научную группу, тоже не вызывает никаких возражений...

Адриан опять медленно склоняет голову, я сижу столбиком, ушки на макушке, и внимательно слушаю. Где тут будет зарыта собака? А она ведь обязательно будет зарыта...

-Да-да! Это будет великолепно! — Профессор просто источает счастье и радость. Причем — миллионами эргов, джоулей и прочих мегабайтов. Вдруг, чело его несколько омрачается. — Но вот статус этого господина... хм-м, я имею в виду участника переговоров, который был представлен нам как старший лейтенант Николаев...

Я оскаливаюсь в леденящей душу улыбке. Меня неожиданно поддерживает адмирал. Он тоже улыбается крокодильей улыбкой, от которой в помещении становится прохладнее...

-Маленькая справочка, господа. На наш взгляд, старший лейтенант Николаев не принадлежит более планете Мать. Не принадлежит он и вашему миру, уважаемый профессор. Как ни странно, но он не принадлежит и миру, известному всем нам как планета Земля. Он есть нечто общее, интегрирующее все стороны наших переговоров, не так ли? От каждой из них в нем присутствует по трети: это частично урезанная матрица сознания Адриана, сформированная в мире Брунтг... ну, вы меня поняли, тело модификанта из нашего мира и частичка души человека Земли...

Я громко откашлялся.

-Виноват — сознание человека Земли. Старший лейтенант Николаев по умолчанию является гражданином Земли, более того — военнослужащим, и еще более того — военнослужащим, участвующим в боевых действиях по защите крупнейшего на планете государственного образования — Союза Советских Социалистических Республик. Эта ситуация ставит интересные вопросы, господа! А не совершили ли мы ошибку, не включив его в состав участников переговоров?

-Я делегирую все свои настоящие и возможные в будущем полномочия капитану Кошакову, уважаемые участники переговоров. Необходимый документ я готов передать в секретариат сейчас же...

-Ну, что же... Это, несомненно, несколько меняет ситуацию...

-На наш взгляд, это только еще более запутывает ее! — Профессор обводит участников переговоров обиженными детскими глазами. — А кто таков сам капитан Кошаков? По нашей информации, он наемный работник вашего мира, адмирал. Ведь это так? Тогда возникает законный вопрос — кого он здесь представляет?

Я откашливаюсь еще раз. Громче. На пределе возможностей. Следующий раз придется чихать. Все начинают смотреть на меня — что это? Коклюш? Скарлатина, или еще что-нибудь более страшное? Уж не свинка ли? Адриан улыбается и подмигивает. Давай, сынок, врежь им! Да под самый копчик! Но мне не дает сказать ни единого матерного слова адмирал.

-У вас неправильный взгляд на реальное положение вещей, профессор. Ведь именно вы начали переговоры с капитаном Кошаковым, как с полномочным и полноправным представителем Земли? Вот и продолжайте в том же духе. Да, планета Земля принадлежит к тому же кластеру миров, что и наш мир. Да, наши службы ведут необходимый и минимальный инструментальный контроль и наблюдение за развитием этих миров. Но! Но мы никогда не подменяем те руководящие структуры, которые складываются в том или ином мире, не оказываем прямого вмешательства в их развитие, и вообще стараемся исполнять лишь роль регистраторов...

...и корректоров, добавил бы я! Но — промолчу.

-...и поэтому не привлекаем к работе представителей населения этих планет. Среди Регистраторов нет аборигенов подконтрольных миров, господа! Этот принцип неизменен для нас. Надеюсь, вы верите моим словам?

-Я готов подтвердить, что среди Регистраторов нет аборигенов! — Легко и приятно говорить правду в лицо профессора.

-Благодарю вас, капитан! Я продолжаю. Так вот, отношения, которые связывают нас... Не скрою, Служба несколько задолжала капитану. С нашей стороны была допущена трагическая, но непредумышленная ошибка, в результате которой он потерял свое тело. Мы возместили потерю. Капитан ничего не должен Миру-основе, мы, в свою очередь, ничего не должны капитану. Однако капитан Кошаков затребовал и получил весьма ценное имущество, которое мы будем условно называть "модификант". Вот в качестве отработки за это имущество капитан и согласился выполнить для нас некие полевые... хм-м-м, исследования и э-э-э, эксперименты. Тогда, господа, мы и не подозревали, для кого предназначалось это, так сказать, имущество... Потом все стало на свои места. Как оказалось, этот модификант предназначался как носитель разума для уважаемого Адриана, — взаимные поклоны, — как, если так можно выразиться, мобильный носитель для его копии сознания. Как своеобразный инструмент с огромным, надо сказать, потенциалом. Используемый исключительно в научных и исследовательских целях, разумеется!

Тут уж кивнули все мы — я, Андрей, Адриан и этот крокодил — адмирал. Только в научных и исследовательских целях!

-Вместе с тем, эксперимент, поставленный и проведенный уважаемым Адрианом по переносу части своего сознания в мобильный и независимый носитель, вышел... х-м-м, несколько вышел за определенные им же рамки. Благодаря тому, что к копии сознания БИУСа была добавлена копия сознания человека, — теперь с адмиралом раскланялся я, — мы получили... э-э-э, мы получили новую сущность. Мы получили разумную сущность, обладающую свободой воли, господа. Не бога, но человека! Человека, принадлежащего трем мирам, и в то же время независимого от них. Такое богатство вариантов, господа!

Я приготовился кашлянуть еще раз, но увидел испуганные взгляды членов делегаций и лишь сглотнул.

-Безусловно, — продолжил адмирал, — безусловно, сразу же, как только мы установили, для каких благородных целей был затребован модификант, все финансовые обременения с капитана Кошакова были сняты! Я подчеркиваю — сразу же! Вам все ясно, капитан?

Я с достоинством кивнул.

-Мы рады, что маленький вклад Службы коррекции Мира-основы может послужить кирпичиком, уложенным в основание величественного здания нашей дружбы с цивилизацией...

-Хозяев БИУСа...

-...именно так, благодарю вас, профессор! И с главой всепланетного религиозного культа планеты Мать. Впрочем, мы с ним уже достаточно давно и плодотворно сотрудничаем...

Адмирал поймал мой ледяной взгляд, и его аж подбросило, как иголку проигрывателя на царапине побитого жизнью диска.

-... а так же с благородным представителем Земли — храбрым капитаном Кошаковым!

Адмирал попробовал организовать нас на аплодисменты, но его никто не поддержал.

-Но все же... господин Николаев... с ним-то как нам быть? — Профессор недоуменно переводил свой взгляд с одного участника переговоров на другого.

-Элементарно, Ват... профессор! А разве вашей науке не хотелось бы получить своего наблюдателя на Земле, а? Грамотного, подготовленного, ставшего там родным и близким для множества людей, занимающих немалые посты, скажу я вам! Потребуется всего лишь пара пустяков — база, отнесенная в прошлое, где-нибудь на пару тысяч лет тому назад, в хорошем и комфортном климате и месте, и кое-какое скромное, но достаточное оборудование для х-м-м, экспериментов и полевых исследований. Для вашей цивилизации, для великой Брунтг... ну, вы меня поняли, это не вопрос! Заодно, вместе со своими коллегами-регистраторами, присмотрите и за другими хронотуристами. А то у нас через несколько лет полезут какие-то летающие тарелки... В небе не протолкнуться будет. — Честно, по-солдатски, рубанул я правду-матку, глядя в глаза профессора простым и теплым взором.

-Решайте, профессор, хорош воду в ступе толочь. Нам с Андреем надо поскорее вернуться... к полевым исследованиям, — и я многозначительно поправил кобуру. — А то нас там заждались уж, поди...

* * *

Так оно и получилось. Остаток дня профессор не вылезал из своего корабля, наверное, все телефоны там оборвал, или что там у них еще. Наконец, он вылез из рубки, вспотевший, но довольный, и мы приступили к ответственному моменту — подписанию итогового договора и кучи приложений к нему. Теперь я понял, что ощущают всякие там президенты и прочие высокие договаривающиеся стороны. Таким идиотом, как во время подписания тасуемых туда-сюда документов, я давно себя не ощущал. Чуть дважды не расписался на одной и той же бумажке...

Но прошло и это... Я освободился, вышел из-за стола переговоров, и, делая гимнастику для скрюченных от пера пальцев, подошел к мирно беседующим в углу адмиралу и Адриану-вседержителю.