| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Через пару минут я уже уплетал за обе щеки обалденные жареные котлеты с не менее вкусным картофельным пюре на сметане, и поэтому довольно невнятно пересказывал маме события сегодняшнего дня, упирая на репетиции с Бивисом и появление Лехиного армейского товарища...
* * *
...А на следующий день мы вчетвером засели совещаться в нашем "Лодочном бунгало".
Ну как "совещаться"? Я вещал, как мессия, а парни слушали — то согласно кивая, то насмешливо хмыкая, то округляя глаза от моих "запредельных заносов".
Хмыканье хмыканьем, а за двадцать минут моей "программной речи" они меня не перебили ни разу. Пи...деть на совещаниях я умел и намного дольше, причем большей частью даже по существу. Но в этот раз "распустил язык" всерьез из-за необходимости ОПРЕДЕЛЯТЬСЯ.
Мне банально надоело притворяться. Нет, я конечно был далек от мысли рассказать ребятам ПРАВДУ, но и постоянно строить из себя ребенка я устал. Тем более, что в целом получалось неплохо — но при постоянном плотном общении в узком коллективе, проколы были совершенно неизбежны. Дети так не рассуждают, и так себя не ведут. В отдельных, пусть и редких случаях, но я "палюсь". До правды никто не додумается, это и спасает. Но "ближний круг" должен меня принимать таким, каков я есть. И не задавать вопросов. Ну а не устроит что-то — так и без них справлюсь. Других найду, мля...
Собственно, все мои "откровения" мало чем отличались от того памятного разговора с Лехой на "Днюху Ильича". Разве что состав участников "тайной вечери" был в этот раз более расширенный, да и конкретики в моих словах было неизмеримо больше.
Хотя я опять глубокомысленно потрындел о желании приносить пользу, о патриотизме, и о том, что "советское должно быть лучшее". Но в то же время вполне четко расставил точки над "i" в своих планах: МЫ создаем вокально-инструментальную "группу", мы становимся сверхпопулярными в СССР, мы становимся ИДОЛАМИ во всем мире, мы становимся богатыми, и путешествуем по миру — и конечно же, мы прославляем нашу Советскую Страну... И все такое в том же духе...
На материальное сильно не налегал — хотя и обрисовал все вполне конкретно, про любовь к Родине тоже "задвинул" нехило — ну и про занятие музыкой и сочинительством, как о любимом и желанном деле. Эта часть была больше для соблазнения Завадского, поскольку признание в музыке — нереализованная мечта его бунтарской холостой молодости.
Понастроив на песке череду воздушных замков, нарисовав гроздья сладостных миражей и наплетя с тридцать три короба авансов, я выдохся.
Воцарилось молчание...
— Пожрать бы сейчас... — мечтательно потянулся всем телом Димон.
— Надо спросить у Митрича, может, тут мангал где есть — могли бы шашлычка сварганить... — в той же тональности подхватил я.
"Мал ты еще, амбал двухметровый, со мной в психологические обломы играть!" — возникла в голове насмешливая мысль.
— Может, метнусь к нему, как самый малый? А потом могу и в магазин за мясом сбегать! — юродствую, хлопая глазами, как вчера с Пьехиным "музруком".
— За границей ничего на русском слушать не будут. — неожиданно произносит Завадский, — А ты пробовал писать на каком-нибудь иностранном языке?
— Да. У меня способности к языкам... Уже рифмовал на английском — вполне ничего себе получается... — я вольготно разваливаюсь на кушетке, оставленной, как и вся остальная мебель, прежним хозяином ангара.
— "Ничего себе" — мало, необходимо "Ого-го!", чтоб чего-то добиться за бугром. — Завадский напряженно смотрит на меня.
— У меня получается "Ого-го" — я просто страдаю скромностью настоящего гения! — я насмешливо улыбаюсь.
Леха хмыкает.
Димон нейтрально молчит.
Завадский встряхивает своими длинными лохмами:
— Спой...
Взгляды всех троих скрещиваются на мне. В них недоверие, и?..
Мне пофиг. К этому я тоже был готов.
— МузЫки нет — так што звиняйте, хоспода хорошие, буду блеять акапелла!
Я встаю спиной к зрителям, и глядя на солнечные блики балтийской воды, начинаю мурлыкать музыкальное вступление, помогая себе держать мелодию партией "ударных пальцев" по подоконнику.
Начинаю полушепотом:
Time, it needs time,
Со второй строчки взлетаю голосом почти в полную силу:
To win back your love again,
И снова ухожу почти в "piano":
I will be there, I will be there,
Love, only love,
И снова голос качелями улетает вверх:
Can bring back your love someday,
И падает вниз:
I will be there, I will be there...
Ничего не выдумываю — "Скорпионс" все сочинили за меня, нужно лишь постараться передать как можно ближе к оригиналу:
I'll fight, babe, I'll fight,
To win back your love again,
I will be there, I will be there,
Love, only love...
Can break down the walls someday,
I will be there, I will be there...
С непривычки выдыхаюсь, и решаю демо-версию на этом прекратить. Со спокойной рожей поворачиваюсь к зрителям, и сообщаю:
— Ну, вот... как-то так...
"Мамонты" оценку моих воплей на импортном языке ищут на лице Завадского.
Николай слушал сидя и низко наклонив голову, длинные волосы закрыли лицо.
"Все-таки надо бы ему покороче стричься. Хоть это сейчас и модно, а так ему было бы лучше..."
Я не напрягаюсь — если Завадский балладу не оценит, значит, или я плохо исполнил, или он дурак. Ничего — мир сошел от этой песни с ума один раз, сойдет и еще разок. Но уже в моем исполнении...
Николай резко встает:
— А еще что-то есть?
— Есть, но даже и на русском я собственные тексты забываю. Записаны дома. На английском это пока лучшее...
— А ты знаешь еще какой-то язык?! — глаза у Завадского лезут на лоб.
— Итальянский самостоятельно изучаю. Язык простой — по телеку на образовательной и самоучитель... Ну и пластинку купил с уроками... — я пожимаю плечами, — Рифмуется легко, а вот мелодию пока родить не получается. Обычно одновременно все выходит, а в этот раз пока "затык". Но не страшно, справлюсь... — я самоуверенно машу рукой.
Завадский пристально в упор меня рассматривает, как будто видит впервые. Но этим меня уже давно не пронять.
Работая в Минюсте, мне приходилось ездить с проверками по тюрьмам и колониям. Гнилая тема — повальное воровство и тотальная коррупция "ИСПРАВИТЕЛЬНОЙ" системы... Но не об этом речь — там я научился выдерживать любые взгляды: и свёрла матерых уголовников, и омутную тоску зэчек, и "анал" проверяемых...
Впрочем, Завадский смотрел иначе.
Наконец он отвернулся от меня к "братьям", и отвечая на их невысказанный вопрос, негромко сказал:
— Я не знаю... Не уверен пока полностью, но похоже, Витя и правда гений.
И с непроницаемым лицом снова уселся на свой стул.
Димон легонько присвистнул. Леха криво ухмыльнулся:
— У меня тоже такие подозрения иногда появлялись!
В комнате опять повисло молчание.
— Послушайте... — неуверенно начал я, — Если я все-таки гений, то может, за мясом для шашлыка тогда сбегает кто-нибудь из вас?!
..."Стратегический" разговор в "ЛодкаHouse" расставил точки над "i". Наш квартет рисковал превратиться в трио...
"Средний братец" моими талантами сражен не был. Свое будущее Димону виделось прямым и понятным — Совторгфлот. Там плавал его отец — там свое будущее видел и он. Хорошие деньги, импортные шмотки, заграничные порты... Чего дергаться? Отец и поездку-то в Ленинград организовал Дмитрию, чтобы тот мог отдохнуть и развлечься перед дальними рейсами. Я это знал, но в полной мере не учел...
...После моей шутки про шашлык — причем шутки в расчете на веселый дружный смех присутствующих — я, как холодный душ, услышал Димин вопрос:
— Предлагаешь нам сразу привыкать? Ты, гений, пишешь песни — а мы, как менее талантливые, тебе за шашлыком бегаем?
Леха удивленно обернулся к сослуживцу, Завадский открыл рот что-то сказать... Но промолчал. "Единомышленнички!"
Но эту паузу затягивать было нельзя никак:
— Нет, Дима. Просто в магазине, в силу возраста, я не смогу договориться с мясниками на вырезку — они не станут у меня брать деньги. До рынка нужно ещё доехать — а я не умею водить, и у меня нет прав. Но ты, похоже, не про это спрашивал... Если ты считаешь, что я вижу в вас прислугу — то тогда тебе действительно все, что я предлагал, не должно быть интересно. Если ты считаешь, что лучше по полгода жить в маленькой каюте, и думаешь, что интереснее считать центы в иностранных кабаках... то тебе, конечно, виднее...
Я раздраженно встал и подытожил:
— Забыл о самом главном: как по возвращению на Родину увлекательно будет спекулировать шмотками, и искать приключения себе на жопу по "валютной" статье... Поеду-ка я домой. Доберусь сам — вы тут пообщайтесь, и дайте мне знать, что надумаете.
Ни с кем не прощаясь, я чуть ли не кубарем скатился по лестнице на первый этаж и пулей выскочил из ангара, не реагируя на Лехин окрик...
...Я бодро перся по пустой, залитой солнцем улице, и злился. На себя. В первую очередь — на себя! Очень злился. Всех троих я уже считал "своей собственностью", а себя считал жутко умным и очень "просчитанным"... Ну вот и досчитался, "счетовод драный"...
С Лехой все получилось просто и понятно. Добрый, хороший парень, хлебнувший лиха и расставшийся с иллюзиями. Провинциал, оставшийся один на один с огромным городом. Пресс и надзор милиции. Несправедливо, одиноко, и... скучно. Главное — СКУЧНО. В "Скорой" — взрослые, семейные работяги, в секции — менты. Лехе было скучно, и он не видел никаких перспектив. Большой спорт для него закрыт из-за судимости, нормальной работы нет по той же причине. Пить не приучен, девушку постоянную пока не завел...
В общем, мне вся карта в масть... В этом случае.
С Николаем все еще лучше! И еще легче... Безумная благодарность за дочь, и потеряная в результате ресторанной драки работа. Да и его профессионализм, дающий возможность оценить мой "заоблачный талант"! Тут ли не поле для перспектив самореализации и материального процветания?!
С Димоном расклад получался другой. Совсем другой...
В довершение всех неприятностей, выяснилось, что у меня с собой нет денег — даже завалящего "пятачка". Точнее, у меня было в потайном кармане джинсов аж пятьсот "резервных" рублей — но таксист или сдачу не найдет, или еще чего хуже... Если тут так уже бывает.
В итоге я на все плюнул, и пошел пешком под палящим солнцем. Можно было проехаться на автобусе и "зайцем", но я рассудил, что лучше мне в таком состоянии прогуляться.
Вообще, непонятно, с чего я так "завелся"? Может и правда гормоны подростковые шалят. Необходимо все-таки контролировать себя получше. Держал бы себя в руках — может, и нашел бы доводы для Димона, а так — как настоящий ребенок психанул и убежал. Не сильно похоже на пятидесятилетнего взрослого и опытного мужчину.
С Клаймичем вчера играл, как с ребенком, а сегодня сам ребенку уподобился.
-"Дяттттел", мля... Я зло сплюнул и ускорил шаг.
К счастью, подобная физнагрузка вскоре позволила "спустить пар" и обрести душевное равновесие. С ним вернулась и способность здраво рассуждать. Время к обеду, и планов особых нет, поэтому ничего не мешает заняться подчисткой образовавшихся "хвостов".
Я все-таки исполнил роль "зайца" и залез в попутный моим планам автобус. Пристроился на задней площадке, чтобы быть поближе к двери, и всю дорогу до Невского изводил себя ожиданием контролера и желчью от осознания бесполезности "своих миллионов", на которые даже автобусный билет не могу купить.
В итоге, в опять вернувшемся состоянии тихого бешенства я доехал до центра, и направил свои стопы в самый известный книжный магазин Ленинграда.
Впрочем, прохладный полумрак и камерная обстановка "Дома книги" довольно быстро погрузили меня в состояние умиротворенности. Я более двух часов прошатался среди стеллажей, рассматривая книжные корешки, снимая приглянувшиеся книги с полок, и листая пахнувшие типографской краской страницы. Но результатом этого "релакса" стали всего лишь два самоучителя итальянского и английского языка с грампластинками. А также совет от словоохотливого старичка очень интеллигентного и старорежимного вида посетить букинистический магазин на Литейном проспекте.
Пробив в кассе одиннадцать рублей сорок три копейки и вызвав нездоровый интерес кассирши своей "соткой", я двинул к Литейному.
Спавшая полуденная жара и безумно вкусный пломбир в вафельном стаканчике позволили мне в очередной раз смириться с несовершенством мира!
Я шел по заполненному людьми Невскому проспекту, и вглядывался в веселые и открытые лица прохожих. Короткие платьица и юбки позволяли любоваться попадавшимися стройными ножками. Старомодные мужские рубашки с большими воротами и подвернутые от жары рукава вызывали умиление. И женский смех, и веселые детские возгласы, и шествующая гуськом группа иностранных туристов во главе с гидом — средних лет дамой в цветастом кримпленовом платье — неожиданно всё радовало взгляд!
По пути к цели я отстоял небольшую очередь к аппаратам с газировкой, и совершил весь "священный" ритуал: помыл стакан, вставив его в специальное углубление и надавив сверху, чтобы в него забрызгали струйки воды, затем поставил стакан под раздаточный кран и опустил трехкопеечную монету в прорезь. И когда пил сладкую, холодную, пузырящуюся воду желтоватого цвета — был счастлив! Я вновь отстоял очередь и все повторил снова...
Если бы у меня было десять трехкопеечных монет — я, наверное, выпил бы десять стаканов!
Господи! И чего я "парюсь"?! Где я нахожу и придумываю проблемы?! Ведь все прекрасно!!! Я снова молод! Я здоров! Я богат! Я все знаю наперед!
Да здравствует ВТОРАЯ жизнь!!!
Клянусь: Я ПРОЖИВУ ЕЕ ЛУЧШЕ ПЕРВОЙ!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
