Странный приятель.4

Увы, все это было бы довольно забавно, если бы не известие которое он принес.

Нес он его, впрочем, вовсе не Готору и Ренки, а в свой ненаглядный Храм, однако, как выяснилось, оно касалось непосредственно их.

— Дык. Большая рыба! — Выпучив от усердия глаза, объяснил он причину своего путешествия, предпринятого в столь неподходящее для этого ночное время.

— Что "большая рыба"? — Хмурясь спросони, переспросил Готор.

— Как "что"? — удивился вопросу крестьянин.

— Вот именно! — Начиная немного злиться, рявкнул Готор. — Что большая рыба? Большая рыба вылезла на берег и откусила тебе голову? Или это ты поймал большую рыбу и откусил голову ей?

— Хы... Да ить это скорее он меня поймал! — Усмехнувшись шутке, пояснил крестьянин.

— Угу... Кажется начинаю что-то понимать. — А кто этот "он", как я понимаю, носящий кличку "Большая рыба"?

— Дык... Его же все знают! — С большим недоумением от подобной бестолковости, объяснил крестьянин.

...Беседа еще продолжалась некоторое время, и в результате множества четких вопросов и бессвязных ответов, выяснилось следующее; — Большая Рыба, был не то местным разбойником, не то князем..., в верховьях Аэрооэо отличить одного от другого было не так-то просто. В общем, этот самый Большая Рыба, уже неоднократно пытался наложить свою лапу на доходы Драконьих Зубов, но всякий раз его попытки успехом не увенчивались. Однако, на этот раз он придумал новый ход. Он решил что больше не стоит пытаться завоевать эти земли, ограбить местный храм, или просто — отобрать урожай золотой редьки. Нет — он решил захватить купеческий караван, который привезет товары, и потом спокойно обменять захваченное на заветные овощи, и некоторую толику золотишка.

Увы, но идея эта пришла ему в крайне неподходящее время. Купцы, совершавшие регулярные рейсы за урожаем, в этом году задержались. Зато наблюдатели Большой Рыбы, приняли стоявшие у берега лодки тооредаанской экспедиции за купцов, и донесли своему вожаку. А тут еще и Готор перехитрил сам себя. -Желая ограничить количество глаз присматривающих за его поисками, на охрану лодок он отрядил капральство аэрооэков. А те, будучи не столь опытными солдатами, прозевали предпринятое на самом рассвете нападение, и это стоило им жизни.

Поначалу Ренки и Готор сильно всполошились узнав о нападении, так как решили что это Одивия Ваксай снова попала в неприятности. Но расспросы крестьянина, дали понять, что захвачены были те лодки, что остались на реке, и в которых хранились запасы продовольствия для экспедиции.

Собственно говоря, этот несчастный и очень невезучий крестьянин, был отловлен людьми Большой Рыбы, и отправлен в Храм с предложением провести переговоры. Но по пути — наткнулся на лагерь истинных владельцев лодок и груза на них.

...Двух мнений тут быть не могло. — Лодки надо было отбить, а Большую Рыбу — прибить. Потому что без лодок и продовольствия на них, положение экспедиции стало бы весьма печальным. А наличие столь неприятного человека как Большая Рыба в окрестностях Драконьих Зубов могло принести немало проблем, и представляло серьезную опасность хотя бы для той же Одивии Ваксай, которая должна была прибыть со своим товаром буквально со дня на день.

Собственно, это и определило ту задачу, которую должна была решить карательно-освободительная операция. — Не просто отобрать и отогнать, но отобрать, отогнать, и либо уничтожить, либо надолго отбить охоту появляться в этих краях.

Увы, но лодки сейчас были в руках противника. Так что — стоило бы ему немного... да буквально на сотню саженей отвести их от берега, и его уже было бы недостать.

— Придется заманить их в глубь территори. — Усмехнулся Ренки, внезапно вспомнив тот давний эпизод своих приключений, с которого началось их возвышение от бесправных каторжников до влиятельных феодалов. — Жаль с нами нет Таагая, у него отлично получалось заманивать врагов в засады.

Разбойничье-княжеское войско, состояло по большей части из наемников, а они, о дисциплине имели собственное представления, далеко не всегда схожее с тем, что в обычае у королевской армии. Нет, в бою они конечно, следуя кодексу наемника, во всем подчинялись командиру. Но в остальное время... тут все зависело от личности самого командира, и о величине предлагаемой им оплаты.

Большая рыба, был командиром авторитетным, но нынче не при деньгах, и потому многого предложить не мог. Соответственно и нанятый им контингент вел себя на берегу довольно вольно. И лишь посмеивался над намеками, что дескать — местные не так просты как кажется на первый взгляд, и умеют больно кусаться. Пока, несколько жителей прибрежного поселка, что не успели сбежать при звуках начавшейся пальбы и попали в руки речных пиратов, особо опасными им не показались. Так что ы караулы отправили лишь парочку человек, и то — расположившихся не на берегу, а на захваченных лодках, ибо доблестные воины Большой Рыбы куда больше были озабоченны не предотвращением нападения, а тем, чтобы никто не попытался урвать незаконный кусочек от добычи.

Так что, когда внезапно появился десяток, одетых в рванину крестьян, закидавших компанию сидящую у крайнего в лагере костра, камнями, и даже пальнувших в сторону противников из парочки допотопных мушкетов — то сначала это вызвало серьезную растерянность, которая, уже спустя несколько мгновений, переросла в настоящую злость. Как всякие люди, предпочитающие добывать себе хлеб насущный, обирая его у тех кто послабее — люди Большой Рыбы считали большой несправедливостью, и даже оскорблением для себя, когда жертва пыталась дать сдачи.

Оскорбленные бросились за обидчиками, которые, воспользовавшись мгновениями растерянности, поспешили дать деру. Впрочем, за поворотом тропы преследователей еще раз обстреляли из мушкетов, и опять закидали камнями. — Это уже было настоящей наглостью!

Большая Рыба этого очень не хотел, но его люди требовали отмщения за одного убитого, двух раненных, и еще шестерых, схлопотавших камнями по самым разным участкам тела. Пришлось уступить их требованиям, и дать согласие разорить ближайшую деревушку. Благо — он уже был в этих краях не первый раз, и был более чем уверен, что население деревни давным-давно сбежало из своих домов, и теперь прячется где-то в горах. Спалить несколько хижин... Пожалуй это не сильно обострит отношение с местными, зато придаст весомости его словам на предстоящих переговорах.

Примерно половина всего его войска выстроилась в колонну, и бодро потопало по тропе извивающейся меж высоких клыков. И вот, за поворотом...

...Да. — Ужасно неприятно. Вот так идешь себе вершить праведную месть и развлечься заодно, а тут, прямо тебе в лоб две небольших пушченки, да прямо картечью! А потом — со всех сторон мушкетная пальба. Злые дядьки в форменных мундирах да с большими штыками в руках... Нет, не об этом мечтает всяких благородный речной пират!

Если на берегу и слышали стрельбу, то вероятно решили что это так развлекаются их люди, потому что... Потому что кто еще мог так весело и дружно палить, в этом, забытым богами и людьми захолустье? Даже сам Большая Рыба, хорошо знакомый с местными обычаями, подвоха не заподозрил — обычная тактика населения Драконьих Зубов — уйти в глубь своих гор, а потом тревожить врага постоянными вылазками. Так что если кто-то и мог тут палить столь интенсивно как в настоящей битве, то только его люди. Потому-то не удивительно, что появление регулярных войск, стало для речных пиратов большим сюрпризом.

...Йоовик со своими разведчиками, под командой оу Дарээка смогли подкрасться к лагерю противника почти вплотную — благо, обилие камней и неровный рельеф местности, для тех кто учился быть невидимым на Зарданских пустошах, делали сие предприятие легкой прогулкой.

Так что когда вечерние сумерки размазали силуэты и обесцветили краски мундиров, из-за скал вышли основные войска, и построившись в правильные шеренги начали пальбу, Ренки с разведчиками воспользовавшись переполохам, смогли забраться на лодки..., а дальше все уже было делом техники. Как бы хороши не были эти грозные речные волки против крестьян и рыбаков, тягаться с регулярной армией они не могли даже мечтать. Те кто успел — поспешили сдаться. А те кому не повезло — были убиты. В завершении недолгой битвы, Ренки лично схватился с огромным и весьма могучим на вид бородачом едва ли не выше себя ростом, одетым довольно богато, хотя и абсолютно безвкусно. Впрочем, этот бородач столь лихо орудовал абордажной саблей чудовищных размеров, что особо разглядывать, а уж тем более — подвергать критике его одеяние, посчитал бы неуместным даже самый изысканный столичный щеголь или иной строгий знаток моды. От этой сабли уже серьезно пострадали трое фааркоонцев, причем один, кажется был сражен насмерть, но... шпага благородного оу Дарээка была точна и безжалостна. Обогнув это опасное орудие как ручеек огибает камень, сей легендарный клинок сначала поразил руку противника, заставив разжаться пальцы держащие саблю, а спустя мгновение глубоко, едва ли не на половину всей длины ушел в громадное брюхо. Впрочем — врага это не остановило, подобно былинному герою древности, он, не обращая внимания на боль, ринулся на противника еще глубже надевая себя на оружие, при этом дико скаля зубы, словно бы желая того загрызть, или хотя бы дотянуться до горла оставшейся здоровой рукой... и нарвался горлом на кинжал, который Ренки держал в левой руке. ...На этом, собственно говоря и закончились сия "великая битва", и жизнь Речного князя по прозвищу Большая Рыба. А победителям осталось только позаботиться о своих раненных и пересчитать добычу.

— Хм... Забавный экземпляр! — Заметил Ренки, с удовольствием беря в руки короткое грубое подобие мушкета, отличающееся однако огромным калибром. — Этой штуке наверное лет двести, видишь, тут еще вместо приклада — шар, чтобы упирать в грудь. Интересно, неужели это чудовище еще стреляет? Смотри, тут даже замка нет, а чтобы выстрелить, надо сунуть фитиль зажатый в специальном пальнике, вот в это отверстие! Настоящая ручная пушка!

— Выкинул бы ты эту дрянь от греха подальше. — Пробурчал в ответ на эти восторги Готор. — Не дай боги в руках взорвется. Что может быть глупее, чем погибнуть таким нелепым образом?

— Вот уж нет! — Категорически отверг это предложение Ренки. — Это же настоящая редкость, подумай только как она будет смотреться в моей коллекции?

— Тогда залей ствол свинцом или оловом. А то ведь не удержишься, и попробуешь пальнуть!

— Это испортит ценнейший экземпляр! — Помотал головой большой знаток и ценитель оружия. — Да не волнуйся ты так, если я и попробую стрелять, то сначала сделаю это со специальной подставки. ...А в общем-то, все остальное тут — хлам!

Действительно, за исключением пяти больших лодок, на которых приехали пираты, ничего особо ценного у них не было. А из собранного на поле боя оружия — Ренки и Готор отобрали лишь десяток относительно новых мушкетов, да три колесцовых пистолета, вполне пригодных к использованию. Ренки еще забрал себя абордажную саблю Большой Рыбы... и то — больше из-за огромных размеров, нежели в качестве оружия, которым стоило бы пользоваться.

Кое-что еще, по мелочам наверняка прибрали к рукам солдаты собирающие трофеи — удобный кинжал, или нож из хорошей стали. Наверняка и карманы да сумки убитых и пленных обшарили, но судя по состоянию одежды речных пиратов — едва ли сильно на этом нажились. Так что их командирам стоило закрыть глаза на это нарушение дисциплины.

Впрочем... на лодках нашлись ценности совсем иного рода. Из трюмов были извлечены двое крестьян из прибрежного поселка, сильно избитых, но живых. А вот из личной каюты Большой Рыбы — женщина. Женщина пребывала в беспамятстве, и судя по истерзанному телу — едва ли хозяин каюты придерживался куртуазных правил в обращении с дамами. Один из освобожденных крестьян, увидев ее, сразу бросился к телу, но так и замер рядом, с гримасой ужаса на лице, не зная чем помочь.

— Жена это его... — Пояснил второй освобожденный пленник. — Не успели мы удрать... Эк же эти твари ее...

— У нас есть лекарь. — Сочувственно сказал Готор. — Довольно хороший, хотя конечно и не наш оу Маавинг. Сейчас закончит с тяжелыми раненными и посмотрит женщину.

— Дык... — Покачал головой крестьянин. — Лекарь-то чего... В храм ее надо, тока там и помогут.

— А сможем ли донести? — Покачал головой Ренки. — Тут ведь у вас ни лошадей ни повозок. А на руках тащить..., успеем только к утру. Да и по дороге растрясем...

— Вы бы меня отпустили, милостивые государи... — Осторожно предложил крестьянин, еще не очень понимая как вести себя с нежданными освободителями. — А уж я кого надо приведу.

— Ты свободен. — Пожал плечами Готор. — А если нужна какая-то помощь — можешь не стесняться — спрашивай. Ты ведь знаешь, что с Храмом у нас договор!

— Ну тогда я побёг. — Кивнул головой освобожденный пленник и скрылся в темноте.

А приятели, постояв еще несколько мгновений и сочувственно помолчав, пошли разбираться со своими заботами, благо, даже после такой несерьезной драки, их у них хватало.

Следующих часов трех хватило чтобы разобраться с раненными, похоронить убитых, и осмотреть добычу. Раненных было примерно дюжина, четверо довольно серьезно. А убитых — всего трое, если конечно не считать тех аэрооэков, что охраняли караван и прошляпили нападение. Наиболее стоящее оружие было роздано отличившимся солдатам в качестве трофеев (в основном аэрооэкам, фааркоонцы, вооруженные новейшими мушкетами, смотрели на разномастные "орудия пиратского труда" с заметным презрением).

А там уж и каша поспела, и усталые после боя солдаты подсели к своим кострам, чтобы набить брюхо, опустошить фляги с вином, да выговориться после битвы. Хотя конечно есть ночью вроде как уже и поздновато, но это всяко лучше, чем ложиться спать на голодный желудок, зато с полной головой впечатлений, страхов или радости от того что остался жив.

Но тут — опять, как и ранним утром всполошился караул, (такой уж видно день сегодня выпал), послышали окрики, быстрая речь о чем-то переговаривающихся людей, и на берегу появилась целая делегация местных жителей. В основном — это были крестьяне окрестных деревень. Но мелькали и несколько иные фигуры. В первую очередь — примерно дюжина высоких крепких мужчин, довольно неплохо вооруженных мушкетами, пистолетами, протазанами и шпагами, причем даже при свете костра, Ренки смог отметить отменное качество этого оружия. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы опознать в этих людях опытных воинов. Даже не наличие оружия, а особая повадка, манера ходить и смотреть ясно давали понять понимающему человеку, каким ремеслом зарабатывают себе на жизнь эти люди. Сии воины сопровождали жреца... Впрочем, как и Мааздак, этот жрец одеждой мало чем отличался от крестьян, однако весь его вид говорил что человек это не простой, и привыкший чтобы ему подчинялись. ...Не как повелителю, но как лекарю, так же привыкшему держать в руках нити жизни и смерти своих подопечных, как монарх — распоряжаться жизнями своих подданных.