Девять цветов радуги

Другое огорчало — полное непонимание происходящего. Ладно бы одно то, что противник пользуется совершенно неизвестными технологиями, хотя и это не радовало. Так ведь и собственные мотивы не до конца понятны. Не было никакого нарастания напряжённости, обмена нотами, угрожающих заявлений — всего того, что предшествует нормальной войне. Внезапная массовая мобилизация, вторжение в страну, не представляющую никакой стратегической опасности, практически даже дружественную... Понятно, что простым солдатам не всегда нужно знать стратегическую картину в целом, но когда правду начинают скрывать даже от адмиральского состава — это практически всегда пахнет чем-то гнусным. Их даже не озаботились снабдить правдоподобной легендой.

Конечно, Империя на то и империя, чтобы присоединять более слабых соседей как захочет и когда захочет. Миролюбивые оборонительные доктрины, доказавшие свою нежизнеспособность, остались в не таком уж далёком прошлом. Не двадцатый век на дворе всё же, нынче в моде социал-дарвинизм — не слишком красивый, но эффективный. В последние десять лет любое крупное государство могло нагнуть любое малое, совершенно не заботясь о риторике типа "борьбы с терроризмом" или "восстановления исторической справедливости". Если, конечно, у маленького соседа не найдётся большой и сильной "крыши". Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать — этот старый, но не утративший актуальности девиз был незримо начертан на знамёнах всех альянсов по вере. Но чёрт побери, кушать же тоже надо с умом, соблюдая какую-то очерёдность и целесообразность. Со стратегической точки зрения захват Японии обеспечит куда больше проблем, чем выгод.

Поэтому все ждали неприятностей. И конечно, таковые не замедлили явиться.

Всё началось с непонятного происшествия на палубе, между третьей и четвёртой посадочными площадками. Вернее даже сказать, с палубой. Когда капитана вызвали посмотреть на это, голос офицера слегка дрожал. Он несколько раз пытался описать случившееся, но каждый раз сбивался... и в конце концов честно признал, что лучше спуститься и увидеть всё своими глазами. Спустившись, капитан с ним согласился.

Семидесятимиллиметровая бронепалуба выглядела, словно тонкое пластиковое покрытие, на котором столкнулись два хорошо нагруженных трейлера. В одном месте зиял круглый кратер глубиной почти в полметра — его стенки до сих пор были раскалены так, что слабо светились. Метрах в пяти от кратера начиналась рваная борозда — словно гигантский плуг пропахал броню и свалился куда-то в море. А вокруг этого безобразия поверхность палубы была испрещена множеством мелких язвочек — ямок в форме клина, около трёх сантиметров в ширину и десяти в глубину. За двадцать лет службы Петру Исааковичу приходилось видеть результаты попаданий снарядов, бомб, кумулятивных зарядов, даже боевых лазеров — но то, что здесь произошло, даже отдалённо нельзя было сравнить ни с чем из его опыта. Какая бы сила здесь ни буйствовала, ей явно не составило бы труда разнести авианосец по винтику. Почему, в таком случае, она ушла, ограничившись мелким хулиганством, результаты которого легко устранит бригада ремонтников за неделю? Или не ушла? Или противник, кем или чем бы он ни был, затаился где-то поблизости? Чего он ждёт, в таком случае?!

Но самое странное и невероятное — происходившего на палубе катаклизма никто не слышал! Здесь должен был стоять такой грохот и лязг, что даже на корме все бы в ужасе повскакали, прислушиваясь. И тем не менее — пожалуйста. Даже чувствительные акустические микрофоны не записали ничего, кроме обычных шумов корабля.

Капитан был здравомыслящим человеком, и хорошо знал, что чудес на войне не бывает — есть только математика смертей и цепь нелепых случайностей. Жизненный опыт свидетельствовал, что против массированного ракетного залпа, как против лома, нет приёма... если нет другого лома, то есть встречного залпа или батареи лазеров-перехватчиков. Никакие молитвы, экстрасенсы, НЛО или привидения тут не помогут, сказки оставьте штатским. Но также опыт приучил Петра Исааковича верить собственным глазам. Шрамы на броне — всё-таки очень весомое свидетельство. Что можно сделать, когда ты и несколько тысяч человек под твоей ответственностью оказываетесь в эпицентре столкновения неизвестных сил? Таких сил, для которых боевые корабли всего лишь игрушки...

Только выполнять долг по мере сил, и надеяться, что этого хватит...

— Начинайте ремонт, — бросил он, поворачиваясь. — Поставьте пока временный настил. Броня не так важна, но аэродинамику до подхода к Точке Три мне восстановите.

И не дожидаясь утвердительного ответа, направился обратно в рубку...

Ещё одним отличием "Архангела Варахиила" от авианосцев двадцатого столетия стало отсутствие "острова" — надстройки над палубой, где размещались командные пункты и антенные комплексы. При скоростях, которые развивал суперкорабль, угловатый выступ размером с пятиэтажный дом существенно ухудшил бы аэродинамику. Вместо "острова" здесь был "горб" — зализанная выпуклость, похожая на блистер самолётной кабины. Но место в этой штуковине нашлось только для антенн и наблюдательного поста. Рассудив, что главный элемент боеспособности — это адмиральские и капитанские мозги, конструкторы упрятали их глубоко под палубу, за несколько слоёв брони. Обзор обеспечивали исключительно приборы: от простейших световых индикаторов до новейших панорамных голографических экранов. Спор о целесообразности такого решения дошёл до самого верха. Все возражения офицеров, что им нужно наблюдать за ситуацией своими глазами, разбились о вопрос Императора "Вы что, хотите погибнуть от пары случайных осколков?".

В других обстоятельствах адмиралы закусили бы удила и настояли на своём. Но в случае с "Варахиилом"... В конце концов, этот корабль предназначался для демонстрации силы и обкатки новых технологий. Так что в конце концов, командование решило — пусть будет. А вдруг новая концепция и в самом деле окажется эффективной? А потонет этот плавучий полигон — невелика беда. Можно будет вернуться к надёжным классическим рецептам.

Пётр Исаакович хорошо понимал адмиралов-консерваторов... в теории. Он бы полностью одобрил такое решение, если бы кому-то другому, а не ему лично, приходилось командовать "лишним" авианосцем. Будь ты хоть десять раз закалённым и циничным морским волком, обидно понимать, что твоя жизнь и смерть ничего не решают. Ещё обиднее, когда то же самое относится к людям под твоим началом — замечательным людям, полным энтузиазма молодым парням, толковым офицерам, гениальным теоретикам, талантливым пилотам. Конечно, никто не собирается намеренно бросать их на убой — Империя своими людьми дорожит, и даже разменивая фигуры в политических партиях, постарается свести жертвы к минимуму. Просто... должен же кто-то и плавучим полигоном управлять, верно? Из неудачников, дураков и бездарностей экипаж не наберёшь, тогда корабль точно погибнет без всякой пользы. Капитан мрачно кивал, и делал вид, что не замечает повышенных окладов, которыми государство словно бы извинялось перед ним и сослуживцами.

— Мы испытываем чёрт знает что, на нас испытывают чёрт знает что... — прокомментировал он, усаживаясь обратно в командирское кресло. — Только чертовщина бывает в переносном смысле, а бывает в буквальном... Действуйте, господа японцы, следующий ход за вами.

Как он и ожидал, господа японцы не заставили себя долго ждать, и тут же откликнулись на столь любезное предложение. Правда, совсем не так, как можно было предположить. Но здравый смысл уже полетел на свалку истории, так что капитан не сильно удивился. Одним страшным чудом больше, одним больше... какая теперь разница?

— Майор Измайлов, внутренняя безопасность, — прорвался сквозь помехи хриплый голос. — Мой отряд ведёт бой в коридоре семнадцать-Б. Шансов нет, противник очень силён. Он рвётся прямо к вам! Эвакуируйте командный пункт, пока не поздно!

— Какого чёрта? С кем бой? Сколько их?

"Откуда они взялись?" капитан спрашивать не стал. Это можно будет выяснить позже.

— Точно сказать не могу, очень плохая картинка. Но по-моему, эта тварь одна.

— Тварь?! — в голосе капитана звучало куда больше удивления, чем он испытывал на самом деле. Просто привычка требовала — прикрикнуть на тех, кто несёт подобную ерунду.

Команда, не дожидаясь приказа, задраивала люк и опускала броневые переборки. Тварь там какая-нибудь, или всего лишь отряд японского спецназа, сталь задержит всех.

— Это не человек, — со спокойной уверенностью ответил Измайлов. — Уж поверьте, капитан, с людьми я воевал достаточно. Оно плевать хотело на пули, движется так, что успеваешь заметить лишь размытый силуэт, и разбрасывает отборных бойцов в экзоскелетах, как тряпичные куклы. Может, это какой-то робот, или мутант... но не человек, точно вам говорю.

По спине капитана пробежала дрожь. Майору он верил без колебаний, фантазёры на такой работе долго не засиживаются, и тем более чинов не получают. Если он говорит — не человек, значит так и есть. После рваной брони это уже не казалось невозможным.

— Прикажи, пусть отходят. Если это всё равно бессмысленно...

— Поздно, — вздохнул Измайлов. — Связи нет. Тварь уже всех уложила, теперь к вам рвётся. Я послал группу зайти в тыл, но она не успеет... Надеюсь, ваши переборки выдержат.

Вот так. Две минуты. Отряд отборных головорезов, знающих этот корабль как свои пять пальцев, вооружённых до зубов. Одна неведомая тварь. Добро пожаловать в фильм ужасов. Если память не подводит, капитаны в таких сюжетах гибнут одними из первых.

— Разрыв переборки Б-3, — неестественно спокойным голосом сообщил оператор АСБЖ. — Природа повреждений не определяется. Высокая температура, включаю систему пожаротушения. Пробита переборка Б-2. Скорость объекта около ста двадцати километров в час... — и совершенно обречённо констатировал: — Б-1 прорвана.

Переборка Б-1 была последним действительно бронированным препятствием на пути неизвестной твари. После неё оставался только люк, ведущий непосредственно в рубку. Невольно все взгляды устремились к нему, некоторые офицеры даже оторвались от своих непосредственных обязанностей. Капитан не мог винить людей за это. Всё-таки одно дело — когда смерть падает на тебя с небес, и ты её, скорее всего, даже не увидишь. И совсем другое — когда она в буквальном смысле стучится в дверь, когда у неё есть лицо и имя. Хотя... в последнем Пётр Исаакович сомневался. Имена бывают у людей, не у чудовищ.

Огненная линия обошла косяки люка, словно лазерный луч в фантастическом боевике. Только военные знали, что ни один лазер не может резать металл с такой лёгкостью. Тем более — лазер, способный уместиться в узком коридоре. Это окончательно придавало происходящему флер ирреальности. Лёгкий толчок с той стороны — дверь вылетела, впечатавшись в противоположную стену, и ОНО вступило на командный пункт.

Позже капитан признался себе, что ожидал чего-то более страшного. Всё-таки во всех людях третьего тысячелетия, даже в самых закоренелых реалистах, глубоко сидят штампы, вбитые фантастикой. Воображение, стоило его отпустить, сразу начинало рисовать каких-нибудь закованных в хитиновый панцирь инсектоидов, лязгающие машины с кучей стволов, или серых человечков с большими мёртвыми глазами. В крайнем случае, отряд стремительных ниндзя-киборгов в каких-нибудь навороченных нанотехнологических костюмах.

Между тем, существо, которое появилось в дверном проёме, выглядело вполне безобидно, и даже обаятельно. Больше всего оно напоминало лисёнка, только вставшего на задние лапки и увеличенного до полутора с чем-то метров. Ну просто выходец из мультфильма, особенно если учесть разноцветную шерстку и деревянный меч в руках. Ясные наивные глаза, шевелящиеся, как локаторы, большие ушки, и целый букет разноцветных хвостов за спиной. А во лбу звезда горит, как в известной сказке Пушкина. И вот ЭТО вот чудо положило элитный отряд, не задержавшись и на минуту?! Это уже выглядело, как изощрённое издевательство. Как будто японцы решили не просто перебить командный состав эскадры, а ещё предварительно унизить, подослав к ним противника столь неуместного здесь вида.

Видимо, чувства капитана разделяло ещё несколько человек в рубке, потому что одновременно протрещало несколько очередей из пистолетов-пулемётов. Вряд ли, конечно, личное оружие остановит того, кто прошёл через пулемёты и гранаты... но что, в конце концов, может противопоставить стрельбе почти в упор эта мягкая игрушка?!

Оказалось — может. Девять хвостов выстрелили из-за спины оборотня чуть ли не со скоростью света, замелькали в воздухе полупрозрачными лентами, рассекая пространство в тысячах направлений... Через пять секунд у ног пришельца лежала кучка пуль, а на нём самом не было ни царапины. Даже выражение глаз не изменилось — такое же вежливое, дружелюбное и чуть любопытное. Ну просто юный пионер, активист и отличник!

Когда он заговорил, голос оказался соответствующим образу — не то, чтобы совсем детским, но юношеским, явно недавно прошедшим ломку. Да и интонация явно выдавала увлечённого подростка, изо всех сил старающегося выполнить миссию как можно лучше.

— Простите за беспокойство, господа, — пушистый наглец отвесил поклоны в порядке старшинства всем присутствующим, начиная с капитана. — Мне право, очень жаль, что вы вынуждены иметь дело со мной, а не с более высокопоставленными представителями моей страны. Я не владею всеми тонкостями международной дипломатии, и заранее прошу прощения за все ошибки, которые уже допустил, или ещё могу допустить. Но так уж получилось, что именно мне приходится со всем уважением просить вас о капитуляции.

Глаза вылезли на лоб у всех, но к чести Петра Исааковича стоит отметить, что он пришёл в себя первым. Удивляться будем потом, сейчас представился шанс и надо его использовать.

— Условия? — коротко спросил капитан.

Мальчишка снова поклонился, опустив глаза.

— Осмелюсь просить вас открыть кингстоны и покинуть корабль, господа. Я гарантирую вам беспрепятственное возвращение на родину.

"Для расстрела, что ли?" — иронично подумал капитан. Лучше уж попасть в плен, чем вернуться без единой царапины, затопив флагман, гордость флота. Похоже, жизненный опыт существа вполне соответствовала его взгляду и голосу. Если, конечно, это всё не было продолжением издевательства. Когда на глазах рушатся устои, поверишь во что угодно.

— Что будет, если мы откажемся? — капитан посмотрел прямо в весёлые глаза "лисёнка". Тот опустил глаза — но это отнюдь не означало проигрыша в поединке воли. Пётр Исаакович был уверен, что незваный гость способен без колебания смотреть в глаза хоть самому чёрту. Он знал немало таких мальчишек. А что сейчас пришелец уступил — так это обычная японская вежливость. Так всё же — монстр перед ним? Или человек в каком-то странном костюме?

— Тогда, к моему глубокому сожалению, — снова поклонился незнакомец, — я буду вынужден усыпить всех присутствующих здесь уважаемых господ, а затем вывести реактор корабля на режим перегрева. Смею заверить, господин капитан, что у меня хватит знаний, чтобы провести эту процедуру без вреда для морской экологии, и хватит конечностей, — он поднял девять хвостов, — чтобы ввести нужные команды со всех пультов одновременно.