Ковчег

— Кто не успеет? — удивлённо поднял брови парень.

— Были такие хорошие писатели — братья Стругацкие. Написали много чего, в том числе хорошую книгу 'Обитаемый остров'. Я понимаю, что ты её не читал... Но есть ещё такой плохой режиссер — Федор Бондарчук. Он снял по этой хорошей книге плохой фильм. Как тебя-то его угораздило не посмотреть?

— Да мне как-то не до кино было на Земле... — пожал плечами Илья.

— Понимаю... Короче, там, в смысле — в книге и фильме, никто не знал, кто находится у власти. Называли правителей 'неизвестные отцы'. Вот так и здесь. Кто-то управляет всем, а кто?... Ты не задумывался над этим? Достань тарелки вон там...

— Меньше знаешь — лучше спишь, — пожал плечами будущий инженер, выполняя просьбу.

— Тоже правильно, — Михаил Дмитриевич снял сковородку с буржуйки, переставил на лежащую на столе деревянную дощечку, и, сняв крышку, принялся раскладывать ароматные ломтики по тарелкам. — Но думать всё же полезно. Хотя бы иногда. Так вот, оно конечно здорово, что власть не публичная. В смысле, не любит светиться на людях. Например, нет расходов на портрет властителя в каждом чиновничьем кабинете и каждой школе... Но с другой стороны. Чем хороша так называемая 'демократия' — тем, что, во-первых — народ думает, что сам выбирает свою власть, а во-вторых — как бы ни был хорош властитель — рано или поздно он набирает критический груз неудачных и непопулярных решений. И приход к публичной власти новых людей снимает у обывателей-избирателей накопившееся недовольство. Я не слишком сложно говорю?

— Да нет пока, — парень потянулся к своему рюкзаку. — Единственно непонятно, почему народ только думает, что выбирает. Ну не у нас, в смысле, в России, а, допустим, в той же Америке ведь по-настоящему выбирают?

— 'По-настоящему...'. Смотри. Ты как бы выбираешь... Но исключительно из тех, кого тебе предлагают. Вот смотри: допустим, я предлагаю тебе двух или даже трёх кандидатов... И ты выбираешь из них одного. Пусть даже действительно выбираешь. Никаких махинаций и подтасовок на выборах. Вот только, кого бы ты не выбрал — это будет мой человек, а не твой. И служить он будет мне... А на следующих выборах я тебе предложу новых людей. Но тоже моих. И заботиться они будут в первую очередь о моих интересах, а не о твоих. Доступно?

— Доступно. — Илья достал из рюкзака небольшой бумажный свёрток, и, размотав его, извлёк оттуда небольшой кусок варёной колбасы, грамм на триста.

— Ого! — Михаил Дмитриевич моментально забыл о политике. — Деликатес! Вот только он испортился, наверное, за время поездки...

— Да нет, — парень понюхал колбасу, вроде нормально... Там в обозе рефрижератор был. Я договорился, чтобы подвезли ценный груз.

— Это ты молодец, одобряю! У меня аж слюнки закапали! Знаешь, странные мы люди... Здесь мясо натуральное каждый день едим. А колбасы почему-то хочется... Соскучился по колбасе-варенке. Хотя настоящую варенку из мяса кушал, дай Бог, ещё при СССР. Сейчас в родных пенатах — сплошная соя и химия. А здесь опять попробовал... Вкуснотища! Но только в 'столице' ведь есть! В нашу глухомань не завозят!. — Михаил Дмитриевич аккуратно отрезал два тонких кусочка. — Это нам на сейчас. А остальное, если не возражаешь, оставим на попозже. Тут среди местного руководства таких извращенцев-колбасофилов, как я, хватает. И они тебе будут за маленький праздник для желудка очень благодарны. Грех это не использовать.

— Илья согласно кивнул. Он сам отлично это знал, потому и тащил вроде бы бесполезный кусок вареного фарша в такую даль. Если со знаниями у него было туговато, но вот практическую сметку можно было оценить на 'отлично'.

— Ну что ж, приступим к трапезе! — Михаил Дмитриевич вооружился вилкой, парень последовал его примеру, покосился на тумбочку, в которой, когда брал тарелку, заметил слегка запыленную неначатую бутылку водки, и, вздохнув, принялся поглощать долгожданный ужин. От мысли попросить всё же хозяина налить стопочку под колбаску пришлось отказаться. Пока. Сначала надо было проверить, правду ли тот говорил о незавидной судьбе местных алкоголиков и курильщиков. Если нет — бутылка никуда не денется, а если правду... Придётся забыть о горячительных напитках. В новой жизни хотелось бы выбиться в люди, и для этого надо было соблюдать местные правила. Как писаные, так и неписанные.

Говорят, человек привыкает ко всему. Готов поверить. По крайней мере я привык к жизни в не то что закрытом, а ещё и герметичном помещении. Не то, чтобы это было легко и быстро. Но — получилось. Конечно, приступы тоски по открытому пространству, а особенно по открытому пространству вполне определенной территории планеты Земля случались, но не так уж и часто. А вот по просторам Ковчега я как-то особо не тосковал. Может, потому, что планета для меня так и осталась чужой, может — потому что я на этом открытом пространстве ещё толком-то и не был... Или потому что я за этим открытым пространством ежедневно наблюдал через видеокамеры. И не только за открытым.

Вот сейчас я как раз смотрел, как говорится 'в прямом эфире', как малолетние воспитанники пока что единственного нашего интерната курят в 'укромном месте', и это несмотря на то, что продажа или передача сигарет несовершеннолетним карается в новом мире почти как развращение малолетних в старом, и на то, что здание интерната нашпиговано видеокамерами под самое не хочу.

Малолетние стервецы быстро вычислили (точнее, это им кажется, что вычислили) 'мертвые зоны', и теперь вовсю 'нарушают...'.

Ну-ну... Зато теперь ребята папаши Мюллера выявляют как 'злостных правонарушителей', так и каналы поставки курева, спиртного, и прочих недозволенных вещей, и не вызывающими подозрений методами могут работать с первыми и пресекать вторые. Вот такое коварство и двуличие с нашей стороны...

Вообще: воспитание — это такое дело...

Вот, например, как-то так получается, что на территории бывшей Российской империи власть регулярно меняется, и вместе с ней меняется идеология. Каждые новые властьимущие озабочиваются воспитанием 'нового человека'. Естественно, этот новый человек должен по всем параметрам превосходить человека старого, которого воспитывала предыдущая власть. При СССР пытались воспитать образцового 'строителя коммунизма', сейчас в образовавшихся на его месте, гм, так сказать, странах, растят образцовых строителей капитализма, которые по ходу должны быть ещё и образцовыми патриотами-националистами.

И, почему-то, как не очень получалось с воспитанием 'нового человека' в Союзе, так и что-то не ладится с аналогичным процессом в постсоветских как бы государствах. Раньше процессу мешали 'родимые пятна темного прошлого' и 'тлетворное влияние Запада'. Сейчас — всё те же 'родимые пятна', только под тёмным прошлым понимается уже не 'проклятый царизм', а 'проклятый совок', а термин 'тлетворное влияние Запада', в окружающих РФ постсоветских странах заменен на 'тлетворное влияние России', и 'русской пятой колонны'. И мало кто догадывается объяснить неудачи с 'новым человеком' не происками врагов, а текущей идеологией, или идеологией, к которой, согласно новым установкам, надо стремиться.

Нам, честно говоря, сейчас по ряду причин было не до новой идеологии. Основные требования к нашему 'новому человеку' были перечислены в известной песенке: 'Чтоб не пил, не курил...' Ну, дальше по списку, типа цветы всегда дарить — не обязательно, а вот эти два качества, пусть сами по себе они вовсе не достоинства, а отсутствие недостатков...

Если не справиться с алкоголизмом, курением и наркоманией, человечеству на новой планете скорее всего, настанет такой же кирдык, как и на старой, причём в те же сроки или раньше. Это если говорить о высоких материях. А если перейти к шкурным интересам, то получатся слишком высокие расходы на лечение все равно безнадежных больных ещё до достижения ими нетрудоспособного возраста, и рост врожденных патологий у новорожденных, то есть опять те же расходы на лечение, но уже больных ещё до достижения трудоспособного возраста, и без всякой уверенности, что они этого возраста когда-нибудь достигнут.

Так что от идеологии личной свободы, как главной сверхценности, придётся отказаться, хоть и не вот так сразу.

'Промывание мозгов' детям в интернате уже началось. Вообще, интернаты — это идеальная 'кузница новых кадров' в плане идеологии. И если бы на Земле властям были хоть чуточку не безразличны дальние перспективы развития своей страны, из этих заведений выходило бы не пополнение для криминального мира, а те самые 'кадры, которые решают все' для государства.

Вот только если бы все было так просто с 'вредными привычками'. Да, мы планировали интернатское воспитание детей, родившихся на Ковчеге, или попавших в новый мир в возрасте до семи лет, вести отдельно от 'старшей группы'. Но ведь рано или поздно им предстояло выйти в 'большой мир'. Как их там уберечь от вредных соблазнов? Ведь изолировать их от остального населения не получится. А что делать с 'обычными' детьми, которые будут воспитываться в своих семьях? Тут ведь пример родителей перед глазами...

Вопросы, вопросы... Нам, кстати — и пьющим, и курящим, приходилось ломать голову и над этим. А не только, например, над проблемами промышленного производства и сельского хозяйства.

Да, о сельском хозяйстве: слышал то ли байку, то ли быль, что в Советском Союзе опальных высших партийных функционеров ставили курировать сельское хозяйство. Так как в этой области положительные результаты априори считались невозможны. Конечно, 'положительные результаты' — это понятие растяжимое. Так как за двадцать лет отсутствия партийных функционеров постсоветское сельское хозяйство изменилось отнюдь не в лучшую сторону.

Но это все лирика. Постсоветское сельское хозяйство, вернее, пародия на него, меня волновало довольно слабо. Тут свое бы поднять.

Естественно, подъем нашей местной целины начался с самой ответственной части работы — подбора кадров. Нельзя сказать, чтобы эта часть оказалось такой уж сложной. Пяток нормальных агрономов пенсионного и предпенсионного возраста по бывшему Союзу наскрести легко. Агрономами, конечно, дело не ограничивалось. В СССР существовали ещё и сельскохозяйственные ВУЗы, сейчас, пожалуй, влачащие самое жалкое существование из всех постсоветских высших учебных заведений за своей практически полной ненадобностью в современной реальности. А были ещё и селекционные станции... Ведь семена из Голландии — это конечно хорошо, но посевной материал должен быть районирован — приспособлен для местных климатических условий. Кто-то этим должен заниматься. Конечно, там, где это кому-то нужно.

Нам это нужно, поэтому селекционные станции должны были быть основаны на базе первых трех хозяйств, которые мы по привычке называли 'колхозами', хотя к коллективной форме хозяйствования они, естественно, не имели никакого отношения. Кстати, решение об одновременном основании трех колхозов, вместо одного, как планировалось первоначально, было принято после консультаций с теми самыми специалистами, часть которых к этому времени была уже переброшена на Ковчег. Одно хозяйство планировалось основать в предгорьях неподалеку от Портала, второе — рядом с новой столицей, третье — на побережье океана, рядом с верфью-портом. Логика довольно простая. Во-первых — 'кормовая база' должна быть недалеко от, назовем эти пока что небольшие поселки громко — 'центров развития цивилизации', дабы не увеличивать транспортные расходы и проблемы в нашем пока бездорожном мире, во-вторых: разные климатические условия — разные сельхозкультуры, разные методы выращивания. Надо отрабатывать. И в-третьих, хотя бы для того, чтобы не класть все яйца в одну корзину. Земледелие сильно зависит от погоды. Там дождик, там засуха, но хоть где-то урожай будет.

Еще раз отвлекаясь в сторону, в постСССРовских странах, пожалуй, нет более неблагодарного труда, чем земледельческий. Возьми кредит в банке под проценты, закупи посевной материал, топливо и запчасти к сельхозтехнике, а потом молись Богу, чтобы он послал хорошую погоду, иначе будет колоссальный влет, который тебе никто не компенсирует. А если урожай таки будет — сдай его по мизерным ценам, потому что хранить негде. Этим тяжелым положением, к слову, объяснялись трудности с набором квалифицированных рабочих кадров в наши колхозы. Сельская местность в СНГ практически повсеместно опустела. Народ слинял в города, а тех, кто остались, либо трактором из родного села не вытянешь и в райцентр, не то, что в другой мир, либо они в иной мир скоро сами уйдут своим ходом, либо спились, а такие работники нам, конечно, не нужны.

Так что, людей не хватало, и крестьянами планировалось назначать пока в основном индусов и китайцев. (Кстати, в отношении китайцев и корейцев в сельском хозяйстве и в России то же самое).

Вот такой вот 'человеческий фактор'. В отношении же техники... Можно было бы закупить те же 'Джоны Диры' с кучей электроники, кондиционерами, и прочими наворотами. Вот только как их ремонтировать и обслуживать в новом мире? Любой перебой с поставками — и мощный красавец превращается в кучу дорогого металлолома. Нужно было что-то попроще. Из выпускающегося на постсоветском пространстве выбор пал на МТЗ-80 и ЮМЗ-6. Причем с упором на ЮМЗ. Он хоть и хуже 'Беларуси' по эксплуатационным характеристикам, но зато проще в этой самой эксплуатации, а так же в ремонте, и в перспективе — в производстве. Что в наших условиях немаловажно.

Подходящего же гусеничного трактора из ныне выпускаемых не нашлось. Харьковский Т-150 оказался слишком сложным для наших условий. Выбор остановили на его предшественнике — Т-74. Достаточно прост, неприхотлив, двигатель его можно ставить на ЮМЗ, завод выпускал такую модификацию. Да и в качестве тягача по нашему бездорожью пригодится. Раздобыли почти полные чертежи по этим тракторам, и даже некоторые технологические карты. Пока, конечно, речь о выпуске этого трактора не шла. Наскребли на просторах нашей Родины с полсотни раритетов, причем в основном действующих. И во времена СССР, и сейчас принято смеяться над качеством советской техники. Однако на селе костяк тракторного парка до сих пор составляют именно советские ещё трактора тридцати— сорока лет от роду, а где и пятидесятилетние.

Кстати, только вчера прибыла очередная партия Т-74 в количестве пяти штук. Я лично наблюдал (через видеокамеры, конечно), как их грузили на железнодорожные платформы для отправки к 'месту дальнейшей службы.' На платформах, им, правда, далеко уехать было не суждено. Одноколейку от Портала мы пока протянули на расстояние всего в пять километров. Заканчивалась она терминалом, где грузы распределялись по направлениям. Оттуда тракторам предстояло идти своим ходом, да ещё буксировать груженые прицепы. Для того, чтобы протянуть колею железки дальше, ещё километров на сто, было готово все, кроме рельсов. Жаль, что их нельзя делать из дерева — вот чего-чего у нас с избытком, в отличие от стали.

В комплект к тракторам нашли такие же антикварные комбайны — 'Нивы' и 'Колосы'. Но эти пока планировалось ставить на консервацию. Работать должны были современные 'Доны'. Однако только тракторами и комбайнами перечень сельскохозяйственной техники не заканчивается, нужны еще плуги, сеялки, опрыскиватели, навозоразбрасыватели, культиваторы... И куча всего прочего. Пока весь ассортимент доставить не удалось, но для посевной техники было уже достаточно.