К озеру он дорогу знал неплохо — ходили с шаманом несколько раз и по разным поводам. Провожали старого вождя племени, вместе с помощниками этого шамана из малых поселений приходили в трудные годы, когда духи отказывали в охоте и на племя нападали болезни, уносившие большую часть членов, спросить совета, как жить роду дальше, умилостивить духов богатой жертвой и звуками бубна. В племени каждый знал, что если выпить немного священного напитка, и смотреть, качаясь под ритмичные удары в бубен на огонь, то духи обязательно появятся и дадут нужный совет или помощь. Если и это не помогало — старые изображения духов леса просто пороли хворостиной, а то и выбрасывали в огонь.
Но Священный Остров — это было место, где жили все ушедшие за грань жизни. На острове они тихо жили, не беспокоя живых, а правильно ушедший вождь или шаман, похороненный правильно, по обряду с вызовом предков, которые должны были помочь покойному пересечь грань воды к острову мертвых, потом уводил за собой и тех, кто умер-заснул перед ним, кого не успел забрать с собой предыдущий шаман или вождь. Ведь всех к острову не перенесешь, а бесплотному свежеупокоенному шаману легко собрать своих соплеменников, потерявшихся зимой на охоте, нашедших смерть в лапах хищников, успокоившихся за границей стоянки, куда племя после обряда выносило родственников и оставляло под грудой ветвей. Но шаман или вождь должен был быть похороненным на озере. Таков обычай. Иначе он вернется и возглавит толпу не до конца упокоенных мертвецов, что могут принести много вреда сородичам.
Лед уже образовал толстые закраины по берегам. Племя вышло к месту, известному шаману, где проводились все обряды, уже в сумерках, и стало готовиться к ночи. Кости шамана вынесли к кромке воды, где были сооружены непонятно как скрепленные конструкции из толстенных бревен с невиданно ровными торцами. Молодой шаман — пока безымянный, имя ему должны были сообщить духи следующей ночью, недовольно морщился — разведчики, бегавшие летом в заповедные края, сообщили ему, что вокруг озера творится что то непонятное, появились люди, и они — не из Рода Волка. У них непонятное оружие, они — разные. Похожи и на Детей Ночи — проклятое племя, представителей которого надо убивать и гнать от своих мест поселения, и на Детей Полудня, носят странные одежды из непонятного вида кожи, одевающиеся на тело как кожа вторая. В руках у них — блестящее оружие, а стрелы — бьют на расстояние, которое неподвластно лукам Детей Волка. Может быть, это и не люди вовсе, а младшие духи, вернувшиеся на берега. Захотят ли они принять старого Тайменя? Дадут ли превратиться ему в его тотем — сильную и красивую рыбу с радужной чешуей? Или отвернулись они от детей Волка? Вопросы, вопросы, вопросы....
Шаман хотел уже дать команду располагаться, на ночлег, когда на острове вспыхнул костер, вокруг которого, причудливо извиваясь, двинулись огромные духи. Но это еще не все — послышались звуки, которых никто никогда не слышал до сего дня. Дробь глухих ударов и щелчков перекрывалась причудливой песней, которую пел нечеловеческий — в этом сомнения быть не могло, голос. Потрясенные люди племени застыли на месте. Они в первый раз слышали музыку. Не в силах сопротивляться мелодии, люди сгрудились жалкой кучкой у самой воды, и зачарованно в такт, как у племенного костра качались в ритм доносящимся звукам. За дальностью расстояния в основном они слышали звуки ударных, а голос скрипок в руках Лады и Ромки доносился едва — едва — но и этого хватало. Голоса поющих "Славное море, священный Байкал", ребят и сопровождающих их мелодичным гудением женщин неандерталок и детей Мамонта органично вплетались в общую канву мелодии.
Есть красивая легенда, вернее, историческая гипотеза. Нашему озеру Тургояк — 15 миллионов лет, и люди селились в чаше Золотой долины с незапамятных времен. А остров Веры — энергетическое сердце долины и озера — служил царством мертвых. Древние люди хоронили своих вождей "за водой", и тогда грань между миром мертвых и миром живых была зрима и материальна.
С этой ожившей легендой пришлось столкнуться и нам. Мы до серьезных морозов не прекращали своих посиделок, только к серьезным холодам середины зимы перебрались в теплые общие дома, меняя место посиделок каждую неделю. Члены нашей общины, жившие в своих полуземлянках, к каждому такому "заседанию" старались убрать свой дом получше, что бы не ударить в грязь лицом перед гостями.
Но вернусь к "похоронной команде". Люди Волка, дрожащие в своих шкурах от вечернего холода и от небывалого впечатления, застыв, стояли на берегу.
— Наверно, нашего старого Тайменя уже ждут, раз приготовили такую встречу... — сказал Россомаха.
— Да, ты прав, брат, — поддержал его Лапа Медведя.
— Слушайте все! Пока духи не рассердились — давай возьмем эти бревна, что на берегу, и отправим к предкам нашего Серебряного Тайменя, ведь понятно, что эти бревна ими приготовлены для Великого, в знак уважения! — завопил шаман, и покойницкая команда споро и непринужденно взялась разбирать наш лодочный причал.
— Не, Дмитрий Сергеевич! Вы поглядите, что эти скоты на том берегу творят! Они наш лодочный причал разбирают, негодяйские хари! — это заорал, увидевший такое непотребство, Игорь Терехов.
— Второй раз за этот месяц — так бревен не напасешься, а они мне на уголь нужны, — поддержал Фаин.
— Стража, к оружию! Спустить лодки на воду! Первая смена — со мной, остальные — усилить наблюдение по периметру!
Мы решили, после мгновенного совещания, что повторился визит троглодитов, которые пригнали к нам на остров Клаву с Гаврилкой,— может, мстить явились, и всерьез решили отвадить их от нашего поселка.
Мадам Клавдея, уже совершенно у нас обжившаяся, деловито, видать ситуацию ей объяснили подружки — неандерталки, у которых она жила, и которых понимала лучше, собирала по берегу камни — этак килограмма по два весом, и складывала их в кучу, придирчиво перед укладкой осматривая еще раз на пригодность в качестве метательного снаряда. Как эта дама умеет метать булыжники — я уже был осведомлен. Ее недавно попросили помочь перенести от берега на двадцать метров вверх кучу камней для фундамента нового токарного станка, в связи с расширением производства, дама уточнила место назначения для камней, место расположения кучи — я замерял, составило по прямой — тридцать пять метров, вверх — двадцать. Она подошла к куче, и ... за пять минут перекидала все булыжники вверх. Особо крупные — по десятку кило, она предварительно тут же раскалывала, предварительно удостоверившись, что камни вверху сгодятся в любом виде. Куча получилась почти идеальная, высотой с метр, примерно. Сейчас эта очаровательная мадам, небольшого для своего племени росточка — всего двух с половиной метров тщательно подбирала подарки для визитеров, рассчитывая посчитаться за смерть семьи.
Старшие ребята попрыгали в лодки и понеслись к нарушителям спокойствия. При этом Федька, стоя на носу головной пироги, по возможности придерживаясь нормативной лексики, орал, что он сейчас поменяет им конечности местами, вставит эти бревна в .... В общем, различные части организма и на совете племен скажет, что такая у них конструкция по задумке проектировщика, что самое меньшее, на что они могут рассчитывать — это месяц на исправительные работы. Сидевшие в лодках подчиненные одобрительно поддерживали речь предводителя своими воплями. Вандалы между тем скоренько так собрали и связали плот из много страдальных мостков, что-то на него погрузили, и толкнув это что то по направлению к приближающимся лодкам с разозленными парнями, ... повалились ниц. Вот те и раз, подумал Федор. Он настраивался на драку, понимаете, лук и меч наготове, а тут — полное тебе первобытное толстовство и непротивление злу насилием как его выражение. Гости, лежа на пузах, уткнули морды в песок и тихо скулили, бормоча что то мало разборчивое.
— Ну-ка, кто там, быстро, Олень, или Рог Бизона, обратился командир Стражи к подчиненным из местных, — переведите, что они там блекочут!!!
— Они, командир, говорят,— перевел Олень, — что привезли своего старого шамана хоронить. А этот — показал на парня лет двадцати, — который с бубном — их новый колдун.
— Падла он! Шаман называется! Такие мостки угробил! Мы с ребятами их неделю делали!
Естественно, "доброхоты" молодому шаману тут же объяснили, что его имя, данное ему отважным командиров несокрушимых духов, непобедимых.... Подставить, кому, что больше нравится.... Воинов Лесной Стражи теперь — Падла! А теперь его отвезут к Великому Вождю Роду, Повелителю Озера Духов, и прочая, и прочая, и прочая — Дмитрию ибн Сергеевичу. Где он обязан распростершись ниц свидетельствовать оному свою нижайшую покорность, испросить, как жить дальше, и принести богатые дары! Вот, дипломаты доморощенные, так их раз этак!
Плот еще на середине пролива освободили от бренного костяка опочившего с миром шамана — просил схоронить в озере, так и быть тому, заодно прихватив находившиеся при нем дары — не весть что, а глядишь и пригодятся, при свете рассмотрим поподробнее. А находилось при нем весьма интересное и необходимое нам — большие, довольно таки прозрачные листы слюды неправильной формы, площадью около пятнадцати — двадцати сантиметров, и толщиной около трех-пяти. Это была находка! Все наши лампы, сделанные из огнеупорной глины, по принципу керосинок обыкновенных и работающие на смеси скипидара, малой толики жиров и конопляного масла стекол не имели, хотя и снабжались примитивным механизмом подачи фитиля, зеркалом — отражателем и трубой для вытяжки. Такая находка позволяла значительно улучшить безопасность освещения — можно было ставить хоть десяток, со слюдой вместо стекла пожар был не так страшен, да и металлургам — гномам в работе могли пригодиться. Слюда обладает очень высокой термостойкостью и хорошо разделяется на пластины. Уже из имевшегося запаса можно было обеспечить все наши лампы. Здорово!
Лодки с размаху подлетели к причалу на нашем берегу, парни враз табанили веслами, остановив с шиком на месте у причала все лодки. Поодаль медленно приближалась одна отставшая, тащившая буксиром остатки плота. Из первой лодки, с помощью Игорька Терехова, выкинувшего его как паршивого котенка (поднакачались ребята на экологически чистом продукте и свежем воздухе, заметил я про себя) вылетел и жабой плюхнулся на песок некий субъект, одетый в рысьи шкуры. Следом за ним на гальку приземлились бубен, какая-то сумка, из которой рассыпались, корешки, кости, мелкие камни и прочая дребедень, копье и каменный топор неплохой выделки. Федор подошел ко мне, и указав на субъекта, сказал:
— Вот. Возмутитель спокойствия и злостный разрушитель казенного имущества. Предлагаю оторвать ему башку, потому как лишняя, иначе мысль портить чужое имущество в нее не пришла бы. Доложил командир Лесной Стражи Федор Автономов!
Громким голосом, явно рисуясь, доложил, а верней проорал наш главком. Синхронным переводом, на языке, почти один в один повторяющим наречие людей Мамонта и Кремня рядом бубнил Зоркий Олень. Блудливые глазенки юного шамана закатились — парень явно решил, что его сейчас прямиком отправят на вечные муки в ад, или что там у этих жутких то ли духов, то ли их помощников?
Жару добавил вождь Мудрый Кремень, с ходу уловивший ситуацию, узнавший пленника, и наслаждающийся своей близостью к могущественным пришельцам.
— Как же так, Безымянный помощник шамана Тайменя? Я тебя помню с прошлого совета племен... кажется, неплохой был человек... а тут вот... разрушать Священные Постройки! И имени еще не получил от духов, а уже ... безобразничаешь! Стыдно будет твоему уважаемому отцу, когда он увидит из-за грани, как ты тут "отличился"... Нда...
Совсем дурно ему стало, когда скромно подошла Клава, и тяжело вздохнув, присела рядом на камушек, решив — может ее помощь потребуется? Заботливо приготовив камушки, почтенная дама вооружилась.... Ну, не знаю как это орудие назвать, но для дубины это будет великовато... Игорь Терехов, искренне уважающий Тетю Клаву, соорудил ей из ствола дуба, обстрогал, и занимался на досуге с тетей фехтованием — очень развивает, говорит, как через летающий шлагбаум прыгаешь. Ни он, ни она до сего дня друг друга не поранили даже.
Я понял, что еще немного — и парень отдаст концы вслед за старым шаманом — Тайменем. Он знал Кремня, как вождя одного из знакомых племен, и понял для себя, что тот помер, и теперь живет вместе с духами... в общем — осрамился, не оправдал доверия предшественника... Позор... лучше сдохнуть самому!
— Хватит, хватит, — сказал я на ломанном языке народов Совета племен, — Я думаю, что молодой шаман не нарочно это сделал, по незнанию, и вернет священные деревья на место?
Бедняга аж затрясся, несвязно выражаясь, мол, де — "Оправдаю, Отслужу. Отстрадаю. Отсижу. К угнетающей верхушке — больше не принадлежу!..."
— Ну вот, и хорошо. Завтра, Федор, отправишь этих деятелей с утра обратно, под надзором двух бойцов, дашь им инструмент, только потом забрать не забудь! Пусть ремонтируют поломанное. Смотри, прими там меры, что бы не простыли в холодной воде — эликсиру, что ли прихватят пусть...
— Ага, эликсиру им! А на лопате...гм.., простите Дмитрий Сергеич, они не желают за свои художества? Тянут лапки шаловливы, куда не след, и бурча под нос, Федя пошел проводить вечерний развод караульных на посты.
— Итак, продолжим.
Я обратился к вновь прибывшим. Тут шаман залопотал, начиная каждую фразу с непонятного мне слова "Падра".
— Ничего не понимаю. Олень, поди сюда и объясни.
— Да, он Учитель, просит имя Падла ему оставить!
— Так... и кто нарек?
— Командир...
В себе решил, что бы не нарушать и не сбрасывать с высокого пьедестала у аборигенов Федькин авторитет, оставить как есть — тем более, что в исполнении шамана это звучало именно как "Падра". Почти — падре. Подходит, наверно, если нравится — пусть, так сказать, наслаждается. Коротко обговорил с шаманом — все — таки фигура, десять родов под рукой, о возможных перспективах сотрудничества, в особенности — поставках прозрачной слюды в обмен на одежду, продукты и инструмент. Мы им могли дать и горшки, но приличного качества, а не их плетенки, и малость металла — той же меди в изделиях. Заодно я мимоходом выяснил, что следы, обнаруженные нашими летом на пляже оставили соглядатаи его племени, готовившие "последний путь шаману".
Впоследствии, оказалось, что этот самый Падре, со своим вождем — спекулянты еще те. Коммерческая жилка у них оказалась ого — го! Уже летом за наши изделия, успев, прибыть на совет — ярмарку чуть раньше, они чуть не половину товаров нужных себе, наменяли. Но когда прибыл наш караван, первобытные барыги чудом избежали хорошей взбучки, мне даже отстаивать их перед остальными пришлось — сбили цены на рынке "по черному". Впоследствии племя Волка неплохо влилось в общую индустрию Совета племен, имея такую коммерческую жилку, они были первопроходцами и заводилами разного рода торговых предприятий — лавки и магазины, мелкие рынки, пристани и склады — часто можно было там встретить хозяевами этих хитрецов. Впрочем, торговали они честно, и после первого урока, — лишнего взять не пытались, установив своеобразный купеческий кодекс — не более двадцати пяти процентов наценки на товар.
