4 Жребий Судьбы

— Как?! — отшатнулся поражённый до глубины души Кирилл.

— Соображай сам, ученик чародея! Если существует чёрт, то простая логика подсказывает: должен быть и Бог! А в таком раскладе мы с тобой за наше ремесло должны гореть в аду! Да ладно, не пугайся, всё нормально. Никто за нами с неба не следит и никто на нас досье не пишет. Так что забудь про этого Косицына. Дураком не будь и не хвали его, особенно прилюдно. Он ещё год отучится, а там избавимся мы от него. Десятый класс ему заказан.

Магистр резво покатился на своих коротких ножках, радушно раскрыв объятия возникшему на горизонте спонсору, а Кирилл Никонович остался стоять с растерянным лицом.

* * *

— Так, это невозможно. — Вероника Марковна устало прикрыла пальцами глаза. — Он нам испортит все показатели. Вы слышали, что говорили сегодня о нём в школе?

— Да мало ли, что треплют ученики? — отвечала недовольная выволочкой руководитель восьмого "Б" Осипова. — Все просто с ума сходят на тему юных волшебников-самоучек. Вот и фантазируют.

— Любовь Богдановна. — раздражённо ответила директор. — Вы в курсе, что он хвалился холодным оружием?

— Как это?! — даже вспотела учительница.

— Вот так — здоровенный нож, заточенный до блеска. И ещё он сказал, что собирается кого-то наказать.

— Да это же бандит какой-то! — воскликнула торчащая в дверях пожилая секретарша Валентина — она с интересом слушала разговор.

— Ещё бы! — иронически ответила директор. — Вам не известно, Любовь Богдановна, что он замечен в уличной драке с местным хулиганьём?

— Нет... — растерянно проронила Осипова.

— А почему мне известно?! — рассердилась Вероника. — Почему я должна всё за вас знать? Теряете квалификацию, Любовь Богдановна. Эх, куда девалась старая гвардия! То ли дело историк Наталья Владимировна — вот где была разведка! — всё знала, всё помнила, всё держала в ежовых рукавицах!

— Вероника Марковна, я боюсь. — призналась учительница. — Он и в классе мне хамил, я просто опасаюсь не сладить с ним. А теперь ещё и нож...

— Да, вы правы. — подумав, ответила директор. — Пожалуй, было бы неправильно взваливать эту проблему лишь на вас. Это дело должно расследоваться в РОВД. Ему уже есть четырнадцать лет? Значит, он уже уголовно ответственен. Так, вот что, Любовь Богдановна, начнём со сбора характеристики. Всё, что есть у вас на него — всё пишите.

— Легко. — отчеканила Любовь Богдановна, моментально придя в хорошее настроение.

— А я оповещу учителей, чтобы и они написали на него. — планировала директриса. — направим дело участковому. Раз инцидент с избиением Мордвинова был, значит, они не могут отказаться. Все прошлогодние его заслуги вспомним, и про попытку поджога школы напишем. И про пьянство в школе.

— А про дуб писать? — спросила из дверей Валентина, уже засовывая в пишущую машинку два листа с копиркой.

— Вы что меня — с ума свести хотите?! — рассердилась Вероника. — Только факты, больше ничего.

* * *

Участковым теперь был новый милиционер. Вместо Семёнова за его столом сидел долговязый конопатый дядя с блёкло-рыжими волосами и острыми светлыми глазами, как будто видел он насквозь каждого на своём участке, всех подозревал и никому не верил. Был он тут новым человеком и оттого старался выделиться. Это дело оказалось ему очень кстати, и Воропаев охотно за него взялся. На первый взгляд оно того стоило.

Замешан парень был во многом — ещё с прошлого года имелась на него анонимка, что торгует он наркотиками. Было что-то странное с тремя молодыми оболтусами из той же школы, но при расспросах получилась такая чушь, что Воропаев махнул рукой — что-то про копыта, носы, уши. Чего-то там эта Тельмагина толкала ему, но участковый понял, что из этой скандальной торговки ничего путёвого не выжать.

Зато мамаша избиенного Мордвинова выдала уже нечто более конкретное. Правда, тоже выходила чушь: гражданка утверждала, что избил подозреваемый сразу шестерых. Но Воропаев тоже был не лыком шит и сообразил, что слишком много пострадавших тоже не хорошо, и ограничился одним.

Сложнее было с прошлогодними чудачествами подозреваемого — педагоги что-то явно недоговаривали и старались уйти от темы. Только инцидент с поджогом выглядел правдоподобно. Одно плохо — училка, которая была очевидицей, отказалась говорить.

— Маргарита Львовна, как же так? — изумилась директор. — Вы же сами привели его к завучу! Всего закопчённого! Оборванного, грязного!

— Ну да! — вступила завуч Изольда Григорьевна. — Подтвердите, Маргарита Львовна!

— Я не стану. — тихо, но твёрдо ответила та, и по её немигающим тёмным глазам, глядящим прямо, все поняли — она не станет.

— Что с ней такое? — спросила директриса, когда участковый и математичка ушли.

— Кто её знает! — пожала плечами завуч. — Говорят, что у неё сын в армии, и с тех пор она сама не своя. В церковь ходит.

— А... — с пониманием кивнула директриса. — Но, стоит ли уж так переживать? Я вон сколько случаев уже слышала: возвращаются из армии живы-здоровы, мускулов только нагуляют. Преувеличивают про то, как там плохо. Я вот пока ещё ни про кого не слышала, чтобы там убили. Ну и чего она надеется в этой церкви: что вымолит чего-нибудь?

— Кто знает. — вздохнула завуч, грузно поднимаясь с места. — У каждого свои причуды.

— А всё же хорошо, Изольда Григорьевна, что у нас с вами нет детей. — сказала Вероника, глядя в спину Изольде.

— Да, Вероника Марковна, хорошо. — вздохнула та.

Так что с упрямой математичкой Воропаеву обломилось — никаких подробностей попытки поджога он от неё не узнал. Тогда решил действовать по обычному плану и отправился к соседке Косицыных — Евдокии Ивановне Клоповкиной.

— Что?!! — так и завибрировала грузная неопрятная старуха, узнав, что на Косицына-младшего заводят дело. Она скорее втащила участкового в свою квартиру и принялась с наслаждением излагать ему свои соображения. Чего он только не наслушался! Битый час ему рассказывали и про кота в ботинках, и про гномов, и про мандариновые шкурки в мусорном баке. И уж особенно про какую-то мудрёную кислоту, которую ей этот тип подбросил в дом.

— Он пытался вас отравить? — безуспешно допытывался участковый. Куда там! Старуха заколодилась на том, что подозреваемый пытался извести её путём наведения порчи.

— А что его отец? — спрашивал сбитый с толку Воропаев.

— Уважительный мужчина. — отозвалась Клоповкина. — И жена у него приличная, и детишки хорошие. Да вы хоть Клавку с третьего этажа спросите, она вам скажет, как той зимой Зойка шкурки мандариновые выносила! А кот-то мне и говорит...

Сбежал он от неё, еле оторвался, только напоследок она ему тетрадку втиснула в руки — якобы, там все доказательства. Ну, что напишешь по такому случаю? Кто сможет выжать из этой бестолковой болтовни хоть каплю смысла? А Воропаев смог. Составил отчёт о том, что подросток Косицын систематически издевается над пожилой соседкой, подливает ей куда-то там кислоту, пугает нечистой силой, подбрасывает чёрных кошек — словом, занимается бытовым хулиганством с целью изжить соседку.

— Оружие? Да, видел я у него оружие. — подтвердил Тельмагин. — Он угрожал мне — куртку всю изрезал. Копылов и Серёгин свидетели.

Свидетели всё подтвердили и подписались. И посоветовали обратиться к некоему Комарову. Что-то с ним подозреваемый такое сделал, что Комаров уже полтора года лечится.

— Не знаю я ничего. — угрюмо отвернулся Комаров — небритый, угрюмый и худой тип двадцати двух лет. Сидел он безвылазно дома, курил постоянно в коридоре и жил на иждивении родителей. О его заболевании красноречиво свидетельствовали многочисленные трусы, висящие на верёвке над его головой. Вся маленькая комната Комарова провоняла мочой.

— Ссытся по ночам. — просто объяснила его мама, усталая немолодая женщина в обтрёпанной косынке. — Замаялась стирать.

Обстановка дома Комаровых была очень бедной, да и жили они на улице, где стояли вдоль одной стороны сплошь одноэтажные домишки. Небольшое подсобное хозяйство занимало дворик — Комарова торговала зеленью на рынке, а её муж-инвалид налаживал обогрев в теплице.

— Газом пользуетесь? — заметил зоркий Воропаев. — Не положено. Составлю акт.

Комаровы дружно заголосили — их уже не раз штрафовали, да жить-то как-то надо! Даже дворовый пёс тоскливо стал завывать.

Был ещё один хороший случай с подозреваемым. Говорят, он похитил и удерживал девочку из своего класса — целую неделю искали. Только никаких актов от этого инцидента не осталось — потерпевшая уехала с родителями за границу. А прежний участковый не стал составлять никаких бумаг, и даже более того — снюхался с матерью подозреваемого и стал жить с ней в гражданском браке. Эх, жаль — такое дело пропадает! Ну хоть бы одна зацепка! Но, от всех этих неясных свидетельств осталось у Воропаева твёрдое убеждение, что сильно виновен этот Косицын во многих делах. А если Воропаеву что-то показалось, не будет тому человеку жизни, который его в этом убедил.

И ещё одно очень странное происшествие в подъезде того дома: кто-то страшно изуродовал безобидного местного эксгибициониста, о котором знала вся районная милиция и который никому вреда не причинял. Ну приведут его, придурка, в отдел, сделают внушение и отпустят. Но, в последний раз он накололся так, что до сих пор на улицу не может выйти. Воропаев видел снимки, сделанные в больнице: словно огненные когти прошлись по тщедущному телу этого мелкого извращенца — долго не заживали на нём следы ожогов, особенно было изуродовано лицо. Теперь ему на улицу не выйти — его рожа, как вывеска стала: лупи сюда — на ней был фиолетовый отпечаток ладони. Медики сказали, что это внезапно возникшее бугристое родимое пятно вывести невозможно.

Но вот что странно, краплёный господин уверял, что получил такие раны от девчонки. Может, не разглядел в темноте? Они ведь, эти эксгибиционисты, предпочитают прятаться где-нибудь в тени. Хотел его Воропаев потрясти хорошенько, пригрозить СИЗО, дело завести, чтобы вспомнил получше: не пацан ли его так ошпарил? Да посмотрел на эту гнилую тварь, плюнул от отвращения и ушёл — руки марать неохота.

Насчёт оружия Воропаев продолжал упорно рыть. Говорят, что весь класс видел как подозреваемый похвалялся оружием. Но опять — вот досада! — показания свидетелей разнились.

— Да, такой шикарный кинжал! — с восторгом подтвердил некто Парамонов. — Сияет так, как лазерный меч в "Звёздных войнах", там ещё такой джедай...

Однако джедаев к делу не пришьёшь.

От Максима Гринштейна было ещё меньше толку.

— Не меч это, а иголка. — терпеливо объяснял участковому интеллигентный юноша со внешностью одарённого скрипача. — Насколько мне известно, пока ещё иголки не считаются холодным оружием и к ношению не запрещены.

Третий был всех хуже.

— Да, это волшебный дивоярский меч. — серьёзно заявил краснощёкий крепыш. — Я сам видел этот меч в действии — им хорошо убивать вурдалаков. А Дивояр — это волшебный город, плавающий меж мирами.

Воропаев решил более этим вопросом не заниматься.

Наконец он посетил опекуна подозреваемого. Вот это торнадо обрушился на участкового! И здорово же насолил им подозреваемый всего за месяц совместной жизни.

— Не слушается никого... — говорил Николай Косицын трясущимися губами. — Бандит он! Представляете, три дня дома не ночевал — ушёл ночью незаметно и вернулся так же незаметно! Как он это сделал? Ведь ключей мы ему не давали — боялись, что приведёт сюда своих дружков и обворуют всё. А он дверь вскрыл, да как хитро — язычок-то наружу, а замок не тронут! И пришёл — весь потемневший, глаза бешеные! Говорю вам — медвежатник!

— Но-но, папаша! — проговорил Воропаев, ошеломлённый этим шквалом обвинений. — Он ведь всё-таки под вашей опекой. Квартира-то его по закону.

— Вот именно! — вскричал "папаша". — Это квартира моей бывшей жены! Я наследник, а не он!

— Он колготки детей кидает! — с плачем вмешалась жена опекуна. — Пинком прямо вышвыривает!

— Да замолчи ты, Рая! — взволнованно ответил Николай Петрович. — Не в этом дело!

— Оружие у него видели? — надвинулся на опекуна Воропаев, решив прервать эти бессмысленные вопли. — Нож такой большой.

Рая пискнула и уставилась на милиционера круглыми от ужаса глазами, а Косицын-старший как-то сразу окоченел и только пролепетал:

— Оружие?..

— Позвольте-ка, я осмотрю. — уверенно отодвинул в сторону этих двоих Воропаев и вошёл в квартиру. Под ноги ему сразу попались два сопливых пацана — один без штанов. Были дети настолько же некрасивы, насколько их родители жалки. В открытой комнате справа валялись повсюду раскиданные вещи, на диване громоздилась гора всякого тряпья, на на подоконнике стояла грязная посуда. Экран телевизора был весь захватан сальными пальцами, дверь вымазана чем-то вроде детского говна.

Воропаев с гадливостью отвёл глаза. Сам он был человеком аккуратным и по-военному подтянутым, оттого всё увиденное вызвало у него отвращение. Он обошёл двух мелких, которые смотрели на него, разинув рты, причём младший трогал языком сопли.

Участковый направился в комнату подозреваемого. Там он втянул ноздрями воздух и поморщился — воняло, как в спальне у лежачего больного. Кругом валялось грязное бельё, драные игрушки, под двухярусной кроватью — пыль. Единственным чистым местом был диван. Но, где постельные принадлежности?

— Он спит здесь? — спросил участковый.

— Он сказал, что оторвёт мне жопу, если я залезу на его диван. — отчётливо сказал старший мальчик и с интересом уставился на милиционера.

Рая ахнула и схватилась за сердце.

— Да, вот такой мерзавец. — скорбно подтвердил опекун.

Воропаев со всей доступной ему иронией взглянул на эту пару — они так яростно, так целеустремлённо защищали своё новое семейное гнездо, стремясь избавиться от ненавистного им кукушонка, как будто это он влез в их жизнь, а не они в его. Да, в них Воропаев нашёл достойных союзников — эти не подкачают.

— Посмотрим, что тут. — сказал участковый, поднимая сидение дивана.

— Вот это раз. — удивился он. — Он что, питается не с вами?

В диване находились три пакета с продуктами: пара батонов копчёной колбасы, голова сыру, лаваши, копчёная рыба, консервы, сахар, чай, сгущёнка, кофе, печенье в пачках и многое другое.

— Он нас обворовал? — с ужасом спросила Рая.

— Нет. — мрачно ответил Николай Косицын. — Мы таких продуктов сроду не покупали, мы слишком бедные.

— А деньги вы ему даёте? — спросил участковый.

— Нет! — возмутился опекун. — Я и так должен платить за квартиру! У меня жена больная, у меня детям требуется лечение!

— Тогда откуда это всё?

Мужчина с женщиной переглянулись — они понятия не имели, откуда это может быть.

— Выходит, ворованное. — заключил участковый, разглядывая фирменный логотип на одном пакете.

Тут от входной двери раздался требовательный звонок — это явился из школы подозреваемый. Он уставился на милиционера, едва вошёл в свою комнату.

— Ну, что смотришь на меня? — с удовольствием спросил Воропаев, глядя на этого рослого не по возрасту парня. — Собирайся, бери паспорт, отправишься со мной в отделение. Пока под стражу, а потом посмотрим.