Эпоха Полтины. Декста Квинта.

Кейн поднял голову и осмотрелся: выжившие валялись кучей и вповалку на палубе и вдоль бортов, попеременно молясь и матерясь, умученные беспрерывной рвотой; на них продолжали низвергаться потоки воды и струи ливня, а вокруг была кромешная тьма, временами вспарываемая всполохами молний.

Кое-как ему удалось добраться до скамей с поредевшими гребцами, отказывавшимся поверить в неизбежность смерти и сдаться на милость стихии. Никто из них не хотел умирать и поэтому им оставалось только выгребать против ветра в надежде на спасение.

Кейн не знал, сколько всё это продолжалось. Время потеряло своё значение. Вслушиваться в крики гребцов, задающих ритм, самому кричать до хрипоты, навалиться на скользкое весло и молиться, чтобы оно не сломалось — только это сейчас имело смысл. И поэтому когда они, вымокшие до нитки, стуча зубами и ворочая вёслами из последних сил, смогли вырваться из шторма, Кейн рухнул на палубу и потерял сознание от слабости.

Очнувшись, он с трудом смог разлепить веки, покрытые засохшей солью. Глаза нестерпимо жгло и смотреть было больно, картинка расплывалась и не сразу обрела чёткость. Во рту было сухо, губы потрескались, язык распух и напоминал наждачную бумагу, а горло сжалось настолько, что едва пропускало в лёгкие воздух. Он лежал на боку, всё тело ныло и Кейн боялся даже пошевелиться, зная, какой болью в затёкших мышцах отзовётся каждое движение. Словно во сне он видел ноги проходящих мимо людей, забитый нос не чувствовал никаких запахов, а звуки доносились будто издалека. Временами он вновь терял сознание и рывками возвращался в реальность, чтобы через некоторое время снова провалиться в забытье. На этот раз он очнулся от хлопков по щеке и тихого голоса. Когда его взяли за грудки и резко подняли, Брустер застонал от пронзившей всё тело боли и чуть было вновь не отключился, но потом его голову приподняли за волосы и на лицо полилась вода. После первого глотка Кейн едва не захлебнулся. Дождавшись, пока он прокашляется, поивший его вновь поднёс флягу.

— Пей, Брустер, — расслышал он слабое бормотание. — Пей, не то сдохнешь.

Напившись, Кейн отвернул лицо. Пытаясь восстановить дыхание, он тяжело дышал, опустив подбородок на грудь и привалившись спиной к корме. Было бы удобней запрокинуть голову, но шея так сильно затекла, что двигать ею лишний раз он желания не испытывал.

Бэн устало присел рядом с ним и стал наблюдать за тем, как выжившие моряки переворачивают тела и отделяют живых от мёртвых. Последних они стаскивали в кучу, чтобы впоследствии скинуть некоторых за борт, после того как отметят и прочтут заупокойную — пусть колонисты и не верят в Богов, но у моряков свои ритуалы. Оставшиеся трупы они заворачивали в парусину — видимо, у этих мертвецов были семьи и их тела отвезут им.

— Какая ирония — пережить шторм, чтобы часом позже сдохнуть от слабости и быть похороненным в воде, от которой ты и спасался. — Костоправ отхлебнул из фляжки и покосился на Брустера. — Тебя кстати тоже к мертвякам хотели определить, да я помешал. Знал ведь, что ты живучий и Теламару так просто душу не отдашь. Так что можешь сказать мне спасибо. — Выждав немного, он хмыкнул. — Да не за что, живи и страдай на здоровье.

К Кейну постепенно возвращались силы, он уже мог поднять руку и теперь медленно разрабатывал её, отстранённо наблюдая, как его пальцы разгибаются и сгибаются в кулак.

— Ощущ... — при попытке заговорить горло сжало и запершило. Он откашлялся и облизнул пересохшие губы. — Ощущение, будто надышался "сушилки".

— Точно. Наша знаменитая отрава в действии.

Кейн взял из рук Бэна флягу и стал пить маленькими глотками.

— Глянь. — Костоправ хлопнул его ладонью и указал на появившегося на палубе Рида. Выглядел он не важно, но кто в этот день мог похвастаться хорошим самочувствием. Герильд хмуро шел рядом с капитаном, который что-то нервно зачитывал ему с помятых бумаг. — Не так-то прост оказался наш толстячок. Не стал отсиживаться с прочими шишками, а наравне со всеми впрягался. И хоть и жирный, но ловкий. Достойно уважения. А вообще знаешь, этот шторм вернул меня к жизни, — голос Бэна дрогнул. — Когда смотришь в глаза смерти и слышишь звон её цепей, то уже было позабытый вкус к страху возвращается. Я так давно ничего не боялся, что уже и не помню, каково это, чувствовать наслаждение от того, что ходишь по самому краю. Когда один неверный шаг — и ты уже летишь в пропасть. Самое главное — ты ведь понимаешь, что стихия сильнее тебя, но всё равно не сдаёшься. Напрягаешь все свои силы и идёшь вперед, к победе, к выживанию. Это незабываемые ощущения. Ради этого стоит жить.

Кейн не сводил с него глаз и слушал, не пропуская ни единого слова. И когда он закончил, задал мучивший его вопрос:

— Почему ты меня спас? Причём уже не в первый раз. Я сомневаюсь, что поступил бы также на твоём месте.

Бэн рассеянно обвёл взглядом палубу.

— Сам теряюсь в догадках. Наверное, ты единственный из всей этой кодлы, кого я здесь знаю. — Немного помолчав, он добавил: — Да и если что пойдёт не так, то и прорываться тоже будем вместе. От тебя живого больше пользы. К тому же, теперь ты мой должник и вряд ли кинешь меня.

Кейн кивнул и закрыл глаза. Всё правильно. Видимо, во время шторма Костоправу снесло крышу и поставило как надо. Главное, чтобы его мозги и дальше работали также хорошо, тогда проблем будет меньше. Ещё не совсем послушной рукой он вытащил из кармана истрёпанную пачку сигарет, но все папиросы были мокрыми и переломанными. Вяло сжав пачку в кулаке он отбросил её в сторону.

— Земля! Вижу землю!

Воодушевлённые матросы тут же принялись спускать паруса и садится за сохранившиеся вёсла. Герильд Рид подошел к ним и встал рядом, смотря в море.

— Советую вам подняться, такое зрелище лучше не пропускать.

Бэн помог Кейну встать и, поддерживая друг друга, они стали всматриваться в приближающуюся полоску берега.

— Где мы? — спросил Кейн.

— На месте. Нас не так сильно сбило с курса, как мы опасались. Это западный мыс Винтады, его еще называют "Мысом Уэствинга".

— И что в нём такого особенного? — спросил Бэн.

— Потерпите, и вы сами всё увидите.

Корабль медленно рассекал морскую гладь, приближаясь к острию скалистого мыса. Чем ближе они подплывали, тем больше огромный каменный выступ нависал над ними. Им приходилось быть очень осторожными из-за обилия торчащих из воды каменных глыб, но рулевой держался уверенно, ориентируясь по одному ему видимым знакам. Вокруг царило напряжение и никто на корабле не отваживался нарушить наступившую тишину. Никто не сказал ни слова и тогда, когда их фрегат направился прямо в скалистую стену. Кейн и Бэн переглянулись и подумали об одном и том же — им конец.

— Знаете, мэссэр Рид, вы могли бы нам сказать и в Ригаде, что вашей идеей было массовое самоубийство.

Рид лишь улыбнулся и ничего не ответил.

Бэн перегнулся через фальшборт и посмотрел вниз. Даже если спрыгнуть, шансы на то, что не напорешься на подводную скалу, крайне малы. Да и поздно метаться — нос "Ниферии" врезался в стену мыса.

Не было ни треска, ни криков — не было ничего. Их окутала темнота. Кейн почувствовал волну холода, окатившую его тело, волосы на руках встали дыбом, а по спине пробежала дрожь. Мгновение — и всё прошло. Они вынырнули из тьмы и оказались в поразительно огромном гроте, своды которого терялись над их головами. Всё было освещено соединёнными в цепь светарами, наполняющими пространство равномерным гудением и позволяющими рассмотреть выстроенные по обеим сторонам причалы со множеством пришвартованных различных кораблей. За ними располагался каменный берег, который по мере их продвижения всё расширялся. На нём стояли — кто бы мог подумать — дома. Сотни домов. По всей видимости каменных, но Кейн не был в этом уверен. И везде сновали люди — на кораблях, на берегу, в домах. Можно было увидеть и вооруженных часовых с мушкетами наперевес, и выстроенные в ряд пушки, дуло которых смотрело на вход в грот. Обернувшись, Брустер увидел удаляющуюся расселину, через которую они заплыли, и догадка яркой вспышкой озарила его голову.

— Завеса. — Он обернулся к довольному их реакцией Риду. — Завеса таких размеров? Это впечатляет.

— Не просто завеса, мэссэр Кейн, — возразил Герильд, — а маскировочная завеса. Магифакт обычного типа отображал бы вход, а нам такое внимание было ни к чему.

— И что, неужели никто не знает про это место? — недоверчиво спросил Бэн, пытаясь скрыть, как сильно его поразило увиденное.

— Я бы сказал, что о мысе известно только тем, кому об этом положено знать, — многозначительно произнёс Рид. — Теперь вы понимаете, почему я не мог рассказать о подробностях моего предложения будучи в Ригаде?

Кейн кивнул. Такое действительно стоило увидеть собственными глазами. Сразу настраиваешься на то, что имеешь дело с серьёзными людьми.

— И как давно вы здесь? Я что-то не припомню, чтобы жители Винтады были в курсе того, что на самом деле представляет из себя мыс. Как-то не верится, что они были настолько слепы, что не увидели вход в огромную пещеру.

— На ваш вопрос легко ответить, мэссэр Кейн. Вы слышали что-нибудь о человеке по имени Нострадо?

— Да. Пират колониальных морей. Но какое отношение имеет байка про бессмертного Нострадо к моему вопросу?

— Самое прямое. Вы не зря упомянули про бессмертие, ведь долгое время считалось, что Нострадо бессмертен. Он был жесток, хитер и, что самое главное, неуловим. Морские маршалы с ног сбились, но так его и не нашли. Он грабил корабли не меньше трёхсот лет, практически со времен заселения архипелага первыми поселенцами, а потом внезапно исчез. Мы вспомнили легенду о нём, когда нашли его корабль. Здесь, в этом гроте.

— Шутите? Он был здесь?

— Именно, — Рид кивнул. — Насколько мы можем судить, раньше вход сюда был очень мал и незаметен. Во всяком случае небольшой корабль сюда протиснуться мог. Вероятно, его нашел Нострадо и сделал здесь своё убежище, вот его никто и не мог найти. А причина бессмертия может объяснятся тем, что его дело продолжили потомки. Но, как говорится, в семье не без урода. Очередной потомок Нострадо оказался благороден и стал военно-морским офицером, с которым пятнадцать лет назад нас свела судьба. Он проникся нашими идеями и, так как нам нужно было место базирования, рассказал про этот тайник. Нам повезло, что после винтадской катастрофы своды не рухнули и грот уцелел. Хотя вход сюда обвалился и стал таким, каким вы его видели. Поэтому на первых порах пришлось сильно постараться, чтобы замаскировать всё как надо и укрепить потолок. А осколки на пути к мысу служат естественной преградой, так что никто в здравом уме даже не подумает здесь что-то искать. Внутри же было проще — несколько поколений семьи и банды Нострадо хорошо здесь обосновались, и после должного ремонта мы привели всё в порядок.

Бэн подался вперёд и, рассматривая приближающийся городок, спросил:

— Так кто же вы?

Рид с улыбкой посмотрел на него и ответил:

— Мы называем себя Феладиарами.

13.

— Феладиарами? — переспросил Бэн. — И что это значит?

— Об этом вы узнаете немного позже и не от меня. — Видя, что Костоправ хочет сказать что-то ещё, Рид протестующе поднял руку. — Прошу вас, наберитесь терпения. Как только мы причалим и вы отдохнёте, я отведу вас к одному из наших лидеров и вы сможете спросить у него обо всём, что вас интересует.

Они вошли в хорошо обустроенную бухту, где каменный берег возвышался над водой на несколько метров и был хорошо оборудован деревянными помостами и лестницами. Здесь было пришвартовано всего несколько кораблей, в отличие от той флотилии, которую они оставили позади. На причале их уже ждала пара десятков человек с мушкетами, и по их лицам было видно, что шутить в случае чего они не намерены.

— Рид! — по лестнице на причал спустился старик со спутанными волосами до плеч. Прихрамывая на правую ногу, он шел за кораблём и яростно кричал: — Рид, пожри тебя бездна! Что ты сделал с малышкой Ниферией?! На ней же живого места нет!

— Я жив и здоров, Рипл! — прокричал в ответ Герильд. — Спасибо, что так заботишься обо мне!

Рипл разразился отборной руганью, обещая обидевшим его Ниферию самые изощрённые муки. В это время они пристали к помосту и скинули швартовы. Когда подали сходню, они наконец сошли на берег и их тотчас окружили солдаты. Рид повернулся к Кейну и Бэну.

— Сейчас вас сопроводят туда, где вы перекусите и переоденетесь. А потом я отведу вас на встречу. Вас устраивает?

— Вполне, — ответил Кейн и переглянулся с Костоправом.

— Вот и чудно. Офицер, — Герильд обратился к молодому парню, одетому, как и вся охрана, в обычную одежду без опознавательных знаков, — проводите наших гостей.

Офицер кивнул и велел им идти за ним. Уже уходя, они услышали за своими спинами возмущенные вопли Рипла и пытающегося его успокоить Рида.

— Бездна! Здесь работы на несколько недель, а Ниферия уже завтра должна была отправиться к Пределу!

— Да будет тебе, Валео! Мы попали в шторм и у нас весомые потери в команде. Людей в отличии от корабля не починишь...

К удивлению Кейна, жители мыса отнеслись к их конвою буднично, лишь провожали заинтересованными взглядами. Помимо взрослых мужчин и женщин они видели и беззаботно играющих детей. Никто ничем особенным не выделялся, и если бы Кейн не знал, что это скрытый город феладиаров, то подумал бы, что наткнулся на одно из колониальных поселений.

— Сюда. — Сопровождающий их офицер остановился перед одним из домов и распахнул для них дверь. — Если что-нибудь понадобиться, мы будем снаружи.

Внутри было весьма уютно: маленькая гостиная, в левом углу расположен шкаф, а в правом зелёный диванчик; в центре стоял столик с двумя креслами и соблазнял их аппетитными ароматами разнообразной еды, от одного вида которой урчало в животе и текли слюнки. Была ещё одна дверь, ведущая в комнату напротив, к ней и направился Кейн, а Костоправ подошел к окну и осторожно выглянул наружу. Вторая комната оказалась спальней с двумя аккуратно заправленными кроватями и чистой одеждой на каждой.

— Что скажешь? — спросил Бэн.

Кейн закрыл дверь и подошел к столику. Налив себе воды из кувшина и утолив жажду, он взял кусок сыра и устало сел в мягкое кресло, вытянув ноги.

— Ну что я думаю — ребята тут хорошо обосновались. Не думаю, что в случае чего у нас есть шанс на побег.

Бэн раздражённо опустил занавеску и сел напротив, по пути взяв со стола копчёный окорок.

— И что будем делать? — откусив кусок сочного мяса, он потянулся за кувшином и отпил прямо из горла.

— Ничего. — Кейн хмуро смотрел на своё подрагивающее отражение в кружке с водой. — Выслушаем, что они нам скажут и всё. Понравится — останемся, не понравится — свалим.

— А как же воспоминания?

Кейн невольно дотронулся до нагрудного кармана и неуверенно ответил:

— Уж лучше потерять часть воспоминаний, чем лишится жизни.

Бэн был с ним явно не согласен, но решил промолчать и переключил своё внимание на еду. Брустер же ещё не очень хорошо себя чувствовал и потому ограничился сыром и маленьким кусочком мяса. Покончив с едой, он пошел в спальню, осмотрел приготовленную для них одежду и остался удовлетворён: штаны с ремнём, тёплая рубашка и ботинки — ничего лишнего. Скинув свои лохмотья он переоделся и завалился на кровать, с наслаждением вытянувшись и полностью расслабившись. После ночи проведённой на палубе, мягкая постель была для него величайшей из наград.