Полина, время от времени, сверялась с информационными потоками. Управление автомобилями пока оставалось нетронутым. Филиппос решил заявить о себе грандиозными шоу, от которых ужаснется мир, и которые подорвут доверие человека к прежнему миропорядку. Распылять силы своих киборгов на автомобили он не стал, и пока это был безопасный способ передвижения.
Маша постоянно терзала терминал, чтобы дозвониться до мужа. Полина тоже позвонила родителям. Соединение прошло без проблем. Они уже были в курсе падения станции, хотя о месте падения ничего не знали. Полина рассказала, что упало где-то рядом, может быть, в море. Рассказала о том, что они покинули лупер из-за опасности нарушения диспетчерской службы и теперь едут к родителям Генри на автомобиле. Мать немного попричитала о том, куда катится мир. Полина успокоила ее и напомнила, чтобы они перевели все деньги в продукты и необходимые вещи.
Генри тоже созвонился с родителями и предупредил их о задержке, как минимум, на сутки. Они видели падение станции, из чего можно было сделать вывод, что она упала очень далеко, возможно, на побережье Германии. Отец Генри рассказал, что его братьям стало весело, в них будто вселился бес, а сестры испуганы, как и мать. Еще у них случилось падение транспортного конвертоплана рядом с городом. Это событие усугубило страх среди населения. Власть в растерянности. Сообщений в Сети минимум, и те, что есть, очень неполны и не точны.
— Все будет хорошо, когда мы приедем! — Полина влезла в экран во время разговора Генри с отцом. — Привет, мистер Макдауэлл!
— Привет, Полина! Я это знаю, и мы вас очень ждем, особенно девочки и Оливер. Твоя фотография висит в раздевалке их команды. Она помогает им настраиваться на игру.
— Пусть уберет ее оттуда! Пусть настраиваются другим способом. — Генри не принял мотивацию школьной команды.
Машин на дороге было мало, и вэн разгонялся до двухсот пятидесяти километров в час. Между островами в Дании дорога шла поверх воды, потом нырнула под воду и вышла уже на территории Германии. На материке ощущались последствия падения станции. На дороге и в воздухе было много аврийно-спасательной техники. На щитах появлялась надпись о том, что без надобности покидать автомобили не рекомендуется из-за угрозы радиоактивного заражения. А в одном месте, где дорога ушла от побережья, повстречалось место падения куска станции. Обломок разрушил несколько одноэтажных домов, упав между ними и вызвав пожар. Техника уже не пыталась тушить их. От домов почти ничего не осталось.
Картина разрушения вызвала тягостные впечатления. Разговоры в машине прекратились. Малыш, как будто почувствовал негатив, попросился на руки к матери. Маша отстегнула его и взяла к себе.
Под вечер, вдалеке засветились огни Амстердама. Маша еще раз набрала мужа. Снова ничего. Она назвала адрес, по которому ее надо было завести. Машина подъехала к дому затемно. В окнах не горел свет. Генри помог Маше донести вещи до дома. У бедной мамаши дрожал голос от волнения, когда она благодарила Генри за помощь. По ней было видно, что она очень обеспокоена отсутствием мужа.
— Спасибо вам с Полиной, что подвезли. Останьтесь, я вас покормлю, напою чаем. — Предложила Маша.
— Спасибо, но нас ждут мои родители. Они тоже взволнованы.
Соседняя калитка отворилась, оттуда показалась женщина.
— Маша? — Вопросительно крикнула женщина.
— Да, это я. — Откликнулась Маша. — Не видели моего Каспера?
Женщина вышла из ворот полностью.
— Так ты еще не знаешь ничего? — Начала она интригующе.
— Нет. — Не своим голосом произнесла Маша и покачнулась.
Генри вовремя подхватил ее. Маша готовилась потерять сознание.
— Ой, прости, с ним все нормально. Это муж твой думал, что вы погибли. Он сейчас на вокзале, разбирать обломки уехал.
— Какие обломки? — Еле слышно спросила Маша.
— С утра, еще до падения станции, что-то случилось с поездами, с луперами, мать их! Вначале столкнулись парижский и лиссабонский состав. Прямо на вокзале. Парижский стоял, а португальский влетел на него на свей скорости. Взрыв был, жуткий. Весь город встряхнуло. А потом, пошло, один за другим. Каспер твой, места себе не находил. Умчался на вокзал. Сказал, что найдет вас, чего бы это не стоило. А вы, не поехали на лупере?
Маша не ответила ничего. Его начали душить рыдания. Ей стало понятно, какой участи удалось избежать.
— Спасибо вам. — Поблагодарила Полина женщину, сама не понимая за что. Скорее всего, за новость о том, что с мужем Маши все хорошо. — Оставляем вам на поруки. Присмотрите, пока она не успокоится.
— Хорошо, конечно. — Женщина с готовностью подхватила Машу.
— Не знаете, почему ее муж не отвечал?
— Я думаю, что он в сердцах мог и терминал с собой не взять.
Произошло то, чего опасалась и ждала Полина. Филиппос не мелочился. Скоро он явится миру. Интересно, как он себя преподнесет?
— Не знаете, что за чертовщина происходит? — Спросила женщина.
— Сбой в Сети, какой-то. — Полина не стала вдаваться в подробности.
— А ты же знала про луперы? — Маша хоть и была на грани, все же поняла, что Полина что-то знает.
— Я только предположила, что падение станции может быть вызвано сбоями в Сети, а луперы, очень зависимый от нее транспорт.
— Ничего себе, сбои! Тысячи людей погибли из-за какого-то сбоя!
— Вы знаете, мы спешим. Нам хотелось бы добраться до Глазго пораньше. Маша... — Полина обратилась к девушке, — рада знакомству и надеюсь, что ваш муж скоро вернется и будет очень рад, увидеть вас живыми и здоровыми.
— Спасибо. Спасибо, что отговорили.
Маша обняла Полину, потом и Генри. После недолгого прощания Полина и Генри отправились дальше в путь. Они ехали в полной тишине. Разговаривать не хотелось. Молчание было своеобразной данью памяти погибшим. Никто в мире, еще в начале дня, не мог предположить, чем он закончится. Счет жертв наверняка шел на десятки тысяч по всему миру, если не на сотни. Судьба амстердамского вокзала могла постигнуть и другие крупные города.
Молчание нарушил звонок на терминал Полины. Это была Алекса Мориц.
— Слава богу, вы живы! — Первым делом произнесла она облегченно. — Ничего себе заявочки, да?
— Привет, ты как?
— Нормально. Куда-то едете?
— К родителям Генри.
— Я смотрю, ваши отношения развиваются.
— Привет, Алекса! — Генри помахал в камеру.
— Привет, Генри. Что думаете, по поводу последних событий?
— В Сети жуткая сторонняя активность. Филиппос решил громко вернуться.
— Я так и знала. Как думаешь, ты ему еще нужна?
— Не знаю. Может быть, у него теперь таких, как я тысячи. Блохин передал мне послание с предупреждением. Теперь я ему не особо доверяю, но он сообщил, что в роли киборгов люди со способностями, как у меня. Представь себе, какой это симбиоз?
— Жуть. Надо было довести наше дело до конца. Профессора твоего надо было вывезти силой, или шлепнуть его там. Без него Филиппос не смог бы так развиться.
— Теперь поздно думать об этом. Что собираешься делать сама?
— Пока не знаю. Буду осторожнее.
— Потрать все деньги, иначе ими потом не получиться воспользоваться. — Вставил реплику Генри. — Прямо сейчас.
— Точно, наверняка он ударит и по финансовой системе. Спасибо, что надоумили. Пока, побежала в магазин.
В районе международного вокзала Амстердама полыхало зарево. В ту сторону не хотелось смотреть. Полина физически ощущала боль и скорбь, витавшую в том месте. Вэн вышел на автобан и разогнался до максимальной скорости. Вдалеке от города жизнь выглядела привычно будничной. Легковушки, автобусы и грузовики ехали в обе стороны, так же, как и вчера и неделю назад. Чувство тревоги отступило на задний план.
— Есть во всем этом и приятный момент. — Произнесла Полина после долгого молчания.
— Да? И какой же?
— Каникулы будут гораздо дольше, чем обычно.
— Думаешь?
— Пытаюсь.
— Тогда можем погостить в моем семействе дольше, чем собирались. Девчонки будут рады.
— Может, так и получиться. Крупные аварии, это первый шаг, потом отключение связи, транспорта и финансовой системы, потом, подавление очагов сопротивления и последний этап, это провозглашение новых правил игры.
— И какими они будут?
— Не знаю, пока. Что-нибудь из классической диктатуры. Большой Брат или что-нибудь в этом роде. Сеть позволит идеально контролировать порядок. Раньше она работала на комфорт человечества, теперь будет работать на комфорт одного человека.
— Ты нагнала на меня жути. Я не могу представить себе таких перемен. Это преувеличение, фантастика. Люди не захотят так жить. Найдут способ сопротивляться. Например, мы с тобой. Мы же не станем жить так, как хочет Филиппос. И родственники мои не станут. Я не позволю им этого.
— Хотелось бы верить, но мне кажется, что таких, как мы с тобой наберется не очень много. Люди помыкаются, поголодают, прочувствуют на своей шкуре, что значит лишения, а у них на глазах будут те, кто принял новый мир. Они будут сытые и довольные. И большинство выберет себе сытую жизнь, хоть и с кучей ограничений. Нам с тобой эта жизнь не светит. От нас Филиппос избавится в первую очередь. Мы те, кто знает о нем слишком много.
— То есть, мы автоматически попадаем в сопротивление.
— Да, автоматически.
— Нам нужны арсеналы, люди и территория, на которой не работает Сеть.
— Нам нужны светлые головы, которые смогли бы клонировать программы и оборудование, изобретенное Блохиным, и жить среди людей невидимками. Если мы попробуем обособиться, то получится, что мы упростим работу Филиппосу, сами себя, отделив от общей, согласной массы. Будем червоточить изнутри.
— Слушай, нам с тобой по двадцать лет, а ведем разговоры, как престарелые революционеры. Давай, я расскажу тебе лучше, что любит готовить моя мать к приезду гостей.
— Давай. Я, кстати, уже захотела есть.
— Сейчас.
Генри перелез через сиденье, чтобы добраться до сумок с припасами. Нашарил в них саморазогревающийся завтрак, геркулесовую кашу на молоке с кусочками абрикоса. Достал ее и провернул банку, чтобы запустить процесс разогрева. Полина посмотрела на нее, и капризно скривив губы, произнесла:
— Не хочу кашу, хочу соленого чего-нибудь.
Генри напрягся и подозрительно выставился на Полину.
— Нет, этого не может быть. Я себя контролировал.
— Не уконтролировал. Соленого хочу, или кислого.
— Нет! Не может быть!
Полина рассмеялась и хлопнула Генри по руке.
— Это была проверка!
— Правда? — С надеждой спросил он.
— Правда. Мамой клянусь.
— Ты меня напугала. Что ты хотела проверить?
— Хотела проверить, насколько ты уверен в том, что делаешь. Ты уверен, что все делал как надо. В будущем, это качество нам очень пригодится.
— Слушай, ешь, давай. С голодухи у тебя крыша потекла.
— Ты не хочешь ребенка?
— Сейчас самое время заводить детей. — Ответил и с иронией Генри.
— А я понянчилась с тем лупоглазым малышом и как-то захотела маленького.
— Я не против малыша, но меня еще трясет от всего, что происходит вокруг. Твой друг, Филиппос еще не начал персональную охоту за тобой, а как начнет, тебе не до малыша будет.
— Мой друг! — Полина хмыкнула. — Таких друзей...,
Вэн пролетел под яркой вывеской, сообщающей о том, что дорога уходит в подводный тоннель. Выезд из него был на английской стороне. Ночь сменилась искусственным освещением. От стен отражался гул автомобилей. В другое время Полина посчитала бы поездку под толщей воды безопасной, но сейчас ей стало не по себе. Почти закрытое пространство, из которого, в случае затопления, не будет никакой возможности выбраться. Она непроизвольно сжала руку Генри. Тот понял ее чувства, потому что у самого были те же мысли. Запищала банка с приготовленной кашей. Генри открыл ее и протянул Полине.
— Перехотела. — Полина вздохнула.
— Ладно. — Генри закупорил банку и собрался ее убрать.
— Верни. — Произнесла Полина.
Генри вопросительно посмотрел на нее. В его взгляде читалась неуверенность.
— Держи. — Протянул банку.
Полина улыбнулась, притянула Генри к себе за шею и поцеловала в щеку.
— Ну, прости, мне страшно.
— Точно, страшно?
Теперь Полина рассмеялась.
— Точно! Могу последнюю распечатку показать.
— Не надо, я верю тебе. — Генри поцеловал Полину в губы.
— Ну, всё, теперь не страшно, можно и поесть.
Полина воткнула ложку в дымящуюся кашу, дула на нее и осторожно снимала зубами с ложки. Генри любовался тем, как Полина это делает. Ему казались забавными ее манипуляции и такими родными, что в душе появились чувства, рвущиеся наружу. Ему захотелось обнять Полину так сильно, чтобы можно почувствовать, как они стали одним целым. Вместо этого он положил свою руку на ее ногу и слегка прижал. Полина поняла этот жест, как просьбу поделится кашей. Она набрала ее в ложку и поднесла ко рту Генри.
— За маму! — Произнесла Полина.
Генри открыл рот и набрал кашу. Она была горячей и жгла язык и небо. Генри принялся вдыхать воздух, и гонять ее по рту.
— Как маленький совсем. Горячее же.
— Спасибо, я лучше колбасу достану себе.
После ужина стало клонить в сон. Полина поставила оффлайновый будильник на звонок через два часа. Она собиралась проверить состояние Сети. Они с Генри разложили сиденья и легли в полный рост. Сон быстро сморил их.
Полина проснулась до звонка будильника от чувства, что они никуда не едут. Генри уже не спал. Он смотрел в окно. Они все еще были в тоннеле.
— Что случилось? — Полина почувствовала дурное.
— Пробка. Впереди какой-то затор. Отсюда не видно. Я пойду, узнаю что случилось.
— А сколько километров до выезда осталось?
— Да мы почти выехали. Думаю, километров десять.
— Далеко не уходи, Генри. Я буду переживать.
— Не бойся, я быстро.
Генри открыл дверь и отойдя к стене, пошел вдоль нее. Народ тоже шел вперед, чтобы узнать причину пробки.
— А что может случиться, кроме аварии? Опять сбой какой-то. — Рассуждал лысый мужчина.
— Если это снова сбой, то, как теперь полагаться на Сеть? — Ответил ему мужчина идущий рядом.
Полина, коротая время в ожидании Генри, решила помониторить Сеть. Там был полный разгул вредоносных информационных потоков. Полина, где смогла обезопасить себя, наставила запароленных блоков. На службу шлюзов тоннеля, на освещение, на системы прокачки воздуха. Если тоннель станет объектом атаки Филиппоса, то это позволит задержать его на некоторое время, чтобы успеть выбежать наружу. Тоннель мог стать могилой для такого количества человек, что вокзал в Амстердаме показался бы детской забавой.
Генри прошел с километр, но ясности в причину пробки это не внесло. Машины, сплошным потоком, растянулись насколько хватало взгляда. Мужчины, женщины и дети, как сурикаты, забирались повыше, чтобы разглядеть причину затора. Генри понял бесполезность занятия и повернул назад. Обратно мешал идти встречный поток людей. Их становилось все больше. Пришлось пробираться между машинами. А там тоже приходилось обходить семьи, толкущиеся возле своих автомобилей. Его останавливали, спрашивали, думая, что он возвращается, узнав причину затора. Генри отнекивался, а сам про себя, все больше начинал волноваться. Он совсем не заметил, в каком месте оставил машину с Полиной. Да и сделать это было проблематично. Тоннель был однообразным, с абсолютно одинаковыми повторяющимися элементами. И машины в пробке были одинаковые, особенно при таком слабом освещении. Генри достал терминал. Сети не было. Пять минут назад она точно была, он проверял, а теперь исчезла. Это могло означать только одно, начинались неприятности. Генри прибавил шагу, не отвечая на вопросы, а иногда грубо отталкивая людей с пути.
