— Ты не возражаешь, если мой дед её тоже послушает?
— Ну конечно, нет.
Глава 7. Судьба изгнанников.
— Он долго не мог решиться. А потом понял, что молчать дальше не имеет смысла. Он сказал: "Я и так лишился твоего расположения, больше мне терять нечего. Оправдать меня невозможно, но, пожалуйста, попробуй меня понять. Выслушай, а потом, если хочешь, убей". Знаете, мне несколько раз хотелось это сделать... Пока он рассказывал.
Эрлин замолчал, откинувшись на спинку высокого кресла. Они втроём сидели в покоях старого Аххана, возле камина, диуриновые узоры которого загадочно мерцали в полутьме, бросая на ковёр разноцветные блики. Камин сейчас, разумеется не топили, но Гинта с дедом любили сидеть возле него в любое время цикла.
Эрлин уже в который раз повернулся, чтобы посмотреть на белламы с портретами Ранха и Синтиолы.
— При таком освещении они совсем как живые. У тебя много общего с матерью, Гинта... И ещё она напоминает мне ту красавицу в аллюгиновом зеркале, про которое я вам только что говорил.
Гинте показалось, что дед слегка нахмурился.
— Сейчас рядом с ней эта нелюдь... Айнагур сам толком не понимает, что происходит. Раньше он не верил в бессмертие души. Он хотел создать новую веру и нового бога. Что ж, бога он создал. Именно такого, какого он достоин. Увидев его в зеркале, он понял, что я не успокоюсь, что я твёрдо намерен всё выяснить, чего бы мне это ни стоило. Когда я привёл его к себе для разговора, он сказал: "Если ты не боишься оживлять мертвецов, я помогу тебе оживить всех". Начал он издалека. Теперь я знаю, кто такой Ральд. Это сын предпоследнего и брат последнего правителя Линдорна. Последнего лимнарга звали Гурд. Был ещё один брат, средний. Он погиб на охоте задолго до войны с Эриндорном. Ральд тоже до неё не дожил. Я имею в виду тот, древний, Эриндорн, что был в стране за горами. Она называлась Валлондол и делилась на лимны, как Сантара на мины, и в каждом лимне был свой правитель — лимнарг. Сперва валлоны верили во многих богов, а потом центральный лимн Валлондола Эриндорн провозгласил солнечного бога единственным и постепенно подчинил своему влияния остальные области. Линдорн сопротивлялся дольше всех, но в конце концов тоже пал. Как я уже говорил, Ральд этого не видел... Вернее, видел, но задолго до того, как эта война началась. Судя по всему, он был инкарном, и Трёхликая показывала ему картины будущего в озере Сан-Абель. Ральд обнаружил у себя этот дар ещё подростком. Жестокий дар... Судьба была беспощадна к этому юноше. Кажется, он знал, почему, но никому не говорил. Он умер, когда ему было двадцать два года. А познакомился с ним Айнагур, когда им обоим было по двенадцать...
— С двенадцати до двадцати двух! — воскликнула Гинта. — Возраст, который бог якобы выбрал для своего пребывания на земле.
— Да, возраст, который выбрал Айнагур. Отрочество и юность его настоящего бога. Ральда. Бога, которого он всю жизнь пытался оживить. Ненавидеть Айнагура не имеет смысла. Это безумец. Наверное, я должен был убить его, когда он рассказал мне, как обошёлся с моими близкими семь лет назад... И как он обошёлся с моими предками более двухсот лет назад там, в Валлондоле. Да и не только с ними. Его преступления невозможно оправдать, и он это знает. Я не убил его, потому что для такого, как он, смерть не наказание, а избавление от мук. Я не убил его и велел ему жить дальше. Кто знает, может, он ещё нам пригодится и поможет расхлебать то, что он тут заварил. К тому же, он хочет помочь мне. Действительно хочет. А теперь я расскажу вам, как он сотворил своего "живого бога".
У Ральда остались сын и дочь, которым удалось уцелеть после бойни, устроенной абеллургами Эриндорна во главе с Айнагуром. Странно, но несмотря на связь с Трёхликой, Ральд не был бесплодным. Возможно, это касается только женщин... Не знаю. Уцелевшие лирны, в том числе и остатки правящего дома Линдорна, укрылись в горах и основали там поселение. Жили главным образом охотой. Может, их бы и оставили в покое, если бы по Валлондолу не поползли слухи о мальчике, удивительно похожем на давно умершего прекрасного Ральда. А поскольку Ральда многие считали колдуном, кем он собственно и был, то поговаривали, будто он решил вернуться в этот мир, чтобы отомстить за свой народ. Этот мальчик по имени Вальхейм приходился Ральду внуком. Его родителями были сын Ральда Вальг — он назвал его так в память о брате, и Делия, дочь Гурда — последнего лимнарга Линдорна... Да, его родители были кузенами, но лирны часто заключали браки с родственниками, и у них никогда не рождались неполноценные дети. Это считалось одним из доказательств того, что в их жилах течёт божественная кровь.
Незадолго до очередной Великой Ночи гвардейцы Айнагура напали на горное селение и схватили юного Вальхейма... Кстати, это одно из самых распространённых мужских имён в роду правителей Линдорна. Вальгам и Вальхейм — два имени, которые обычно давали наследникам и которые чаще всего встречаются в "Книге лимнаргов". Я читал её в детстве, но об этом позже... Остальных жителей посёлка гвардейцы перебили. Они считали, что уничтожили всех, но они не знали, что в тот день почти все мужчины и многие молодые женщины были на охоте. Женщины лирнов, в отличие от остальных валлонок, всегда занимались физической подготовкой, упражнялись в воинских искусствах, и никто им в этом не препятствовал. Они умели за себя постоять, были горды и независимы. В других лимнах, в частности, в Эриндорне, их называли распущенными, но люди ведь часто приписывают порочность тем, кто просто живёт не по их правилам. Всё это мне рассказывала Лорна, моя тётя, сестра моего отца Гильведа. Мы прямые потомки Ральда... Вернее, сейчас остался только я.
Эрлин нахмурился, и, немного помолчав, заговорил снова:
— Этот род не угас, потому что у Вальга, сына Ральда, был ещё один сын — Вальгам. В тот день пятнадцатилетний Вальгам, как и большинство мужчин посёлка, отправился на охоту. Лирны делали запасы на период Великой Ночи. Вельхейм, которому в начале весны должно было исполниться двенадцать, уже вовсю охотился вместе со старшими, но на этот раз он остался дома. Кажется, ему нездоровилось. Услыхав взрывы, охотники вернулись в посёлок. Они нашли только трупы и разрушенные, обгорелые дома. Тогда Вальг, сын Ральда, которого уцелевшие лирны избрали своим вождём, сказал: "Похоже, в этой стране и даже вблизи неё мы так и не найдём пристанища. Остаётся нам уйти далеко в горы. И если боги будут к нам благосклонны, они приведут нас в место, пригодное для жизни". Боги оказались благосклонны к лирнам. Приближалась Великая Ночь. Усталые, отчаявшиеся путники уже потеряли надежду на спасение, и вот однажды во время привала Вальгу, сыну Ральда, приснился чудный сон. Как будто на охоте он встретил огромного харгала. Вальг уже было приготовился к схватке, но зверь сказал ему человеческим голосом: "Не хватайся за оружие, лучше следуй за мной". На этом Вальг проснулся. Утром, когда беглецы решали, в какую сторону им пойти, юный Вальгам заметил вдалеке харгала, бегущего по крутой горной тропе. Туда путники и направились. Вскоре они увидели впереди какой-то странный свет — как будто где-то далеко над горами засияла радуга. А горы обступали их со всех сторон — огромные, неприступные. И тут они опять заметили фигурку харгала, скрывшуюся в одной из глубоких пещер. Люди последовали за зверем и оказались в длинном тоннеле. Они ещё долго шли по горным тропам, карабкались по склонам, а странный радужный свет сиял впереди, становясь всё ярче и ярче. Уже вот-вот должна была наступить Великая Ночь, и в горах даже днем царили сумерки. Как же обрадовались измученные беглецы, когда однажды, преодолев высокий перевал, очутились в прекрасной долине, которая сперва показалась им ледяным царством. Как вы уже догадались, это был не лёд, а камень диурин. Он ярко горел всю Великую Ночь, освещая долину и ближайшие горы, что помогло переселенцам холодной и тёмной зимой обосноваться на новом месте. Гинта, это и было то самое царство горных озёр, которое мне так часто снилось. Мой народ жил там почти двести лет, отгородившись от всего мира. Лирны обиделись на своих соотечественников и не хотели к ним возвращаться. До прошлой зимы никто не знал о нашем горном селении. Ни нумады Сантары, ни абеллурги Эриндорна. Только семь лет назад Айнагуру стало известно о его существовании. А лирны, вернувшиеся с охоты двести лет назад, не знали, что прекрасный Вальхейм похищен. Нигде не обнаружив его тела, они решили, что он погиб, когда гвардейцы взорвали дом Вальга. В конце концов, не нашли ещё несколько человек, которые действительно погибли при взрывах.
Итак, лирны уши далеко в горы, а Вальхейма доставили в эриндорнский дворец. Его ввели в состояние найямы, заставили забыть прошлое и внушили ему, что он солнечный бог Эрин. В общем, сделали с ним то же, что и семь лет назад со мной. А весной, с восходом солнца, он появился перед народом, который был восхищён его красотой. Его сходство с потомком водяных богов никого не смутило. Все же знали придуманную Айнагуром легенду о добром солнечном боге Эрине и его злом брате-близнеце, водяном демоне, которого он победил, после чего и пожелал явиться к людям. Абеллурги говорили: если люди не разгневают Эрина, почитая, как богов, всяких там демонов, если они докажут Пресветлому свою любовь и преданность, то он, может быть, навсегда останется на земле. Вернее, будет в каждом цикле рождаться вновь, являться к людям прекрасным отроком и проживать среди них пору цветущей юности, постоянно радуя их своей красотой. Айнагур был почти уверен, что у него всё получится так, как он задумал. К тому времени он уже провёл множество экспериментов, создавая живые организмы по заданной схеме. "Живой бог", роль которого прилежно исполнил прекрасный Вальхейм, прожил в Солнечном дворце до двадцати двух лет, а в начале нового цикла, после своей "временной смерти" опять явился людям двенадцатилетним отроком. Видевшие "бога" в начале предыдущего цикла были поражены, став свидетелями такого чудесного "возрождения". Они же понятия не имели о том, каких высот уже достигла наука абеллургов. Народ не звал, что смерть "бога" вовсе не была временной и в новом цикле к ним явился уже не он, а его копия. Я могу только приблизительно объяснить, как a6eллурги из цикла в цикл делали эти копии. Всё это слишком сложно, а я никогда особенно не увлекался естественными науками. Я же техник. Насколько я понял, абеллурги тоже научились ловить то, что вы называете суннао. Они изобрели прибор, который может, выражаясь более простым языком, снимать с любого существа или предмета фионовую, то есть, световую копию. Диннар оказал, что эти копии являются как бы очень слабыми суннао. Куда более тонкими, чем те, которые вызываете вы, нумады. Фионовые копии живых существ имеют в своём составе тончайший слой наомы. А недавно они научились делать с этих фионовых копий другие световые копии, которые уже не содержат наомы... Или почти не содержат, я толком не понял. Это и есть те мои изображения, которые при помощи специальных приборов показывают в храмах и святилищах Сантары. Приборы, естественно, люди не видят. Они видят только меня. Впрочем, народ сейчас уже не так легковерен. Когда я езжу по Валлондорну и люди спрашивают, как это я умудряюсь являться им сразу в нескольких местах, я говорю, что всё это фокусы моих абеллургов, которые весьма сведущи в разных науках и всегда стараются доставить моим подданным удовольствие. Это лучше, чем лгать.
Вот как Айнагур сделал нового бога. С Вальхейма, ещё когда ему было двенадцать лет, сняли фионовую копию. Потом взяли оплодотворённое яйцо, поместили его в специальную хоматиновую среду и при помощи каких-то замысловатых приборов соединили зародыш с фионовой копией. Хоматин — это материя, из которой строится плоть искусственно выращиваемого существа. Её составляющие — вытяжки из разных тканей человека... Ну, или животного. Смотря кого надо вырастить. Изобретённый Айнагуром прибор управляет ростом и формированием существа так, чтобы оно внешне полностью соответствовало фионовой копии. Это как заливка в готовую форму. Кстати, великанов, которые охраняют дворец изнутри и снаружи, тоже с помощью хоматина выращивают, только без всяких фионовых копий. Их внешность абеллургов не особенно заботит. Народу всегда говорили, что эти великаны наряду с абеллургами — полубоги, которые служат богу. Их вид, так же, как и вид гигантских вунхов и хортов, внушает людам священный трепет, но мы-то знаем, что они не только на полубогов, но и на нормальных людей не тянут. Ты ведь заметила, какие они тупые...
— А почему у некоторых из них звероподобный вид?
— Потому что их рост иногда увеличивают при помощи хоматина, изготовленного из животных тканей. С этим меньше проблем. А вот для выращивания "бога" требуются только человеческие ткани, причём это должны быть чистокровные валлоны с хорошим здоровьем. И желательно молодые. Для одного экземпляра "бога" нужны тела не менее двадцати человек.
— И где же их берут? — с содроганием спросила Гинта.
— Ну как — где... — вздохнул Эрлин. — Ты же знаешь, что вся наука, в том числе лечебная, всегда была в руках абеллургов. Ты сама выяснила, как изготовляли хармин... Каждый следующий "бог" получался в точности таким же, как и предыдущий. Только одно не удавалось абеллургам — волосы. У Вальхейма они были серебристо-голубые, как у меня и как у нашего с ним общего предка — Ральда. Такие волосы даже у нас, лирнов, редко встречаются. У всех же искусственно выращенных "богов" волосы были светло-пепельные, с красивым серебристым оттенком, но даже без намёка на голубизну. Приходилось их постоянно подкрашивать... Впрочем, это не проблема. Когда я назвал Айнагура мерзавцем и живодёром, он спокойно со мной согласился. Но, по-моему, он всё равно очень гордится тем, что сумел создать жизнь.
— Глупости, — сдвинул брови Аххан. — Человеку не дано создавать жизнь. Он может только зачать ребёнка. Айнагур использовал уже оплодотворённое яйцо. Каждый "бог", которого они растили, был зачат мужчиной и женщиной. И у каждого из них уже была душа, без которой не может жить и расти ни одно существо. Но если эта так называемая фионовая копия содержит наому, то она, безусловно, влияет на формирование тонкого тела "бога". Это помогает вырастить точную копию его плотного тела.
— И что же он из себя представлял, этот хоматиновый бог? — спросила Гинта.
— Внешне он как человек. И не только внешне. Он тоже ест, пьёт, спит. В общем, имеет все человеческие потребности. И все органы у него такие же, как у нас, ведь он развился из нормального зародыша, но всё же плоть его несколько иного свойства. Да и вообще это не человек. Ведь человек должен нормально расти, постепенно набираясь ума, жизненного опыта... А тут какой опыт? Его учат во сне... Вернее, в состоянии найямы. И вы, нумады, и абеллурги используете одно в то же слово. Но вы умеете вводить в такое состояние без всяких лекарств, а абеллурги без лекарств ничего не могут. Когда экземпляр почти готов, его, не отключая от приборов, "учат" всему. Он бессознательно усваивает то, что должен знать, чтобы успешно сыграть роль бога. В конце Великой Ночи его отключают от приборов, выводят из найямы и какое-то время держат на смешанном питании, то есть добавляют в пищу хоматин, постепенно сокращая дозу и доводя её до минимума. С ним общаются, как с богом, ублажают, развлекают, заодно репетируют его появление перед народом. Ему показывают тех, кого он должен "узнать" при людях — всех его бывших абельханн, абеллургов... Время от времени его вводят в найяму и внушают то, что он не может усвоить, бодрствуя. Весной, когда солнце возвращается на небосвод, он появляется перед народом. Спускается на крылатой тайпе — весьма эффектное зрелище. Крылатая тайпа — это такой примитивный летательный аппарат. Все видят, что бог вернулся, что он такой же, как и в начале предыдущего цикла. А старики помнят его таким много циклов подряд. Он "узнаёт" всех своих абеллургов, абельханн, называет их по именам. Это опять-таки доказывает, что к людям вернулся их бог, который живёт с ними на земле уже много-много лет. Он уже может расти, как нормальный человек, и есть то же, что и все люди, но поскольку он привык к хоматину, приходится периодически добавлять этот препарат ему в пищу в течение всего цикла. Гинта, ты сама знаешь, с каким отвращением Амнита вспоминает своего "божественного супруга". Можно догадаться, что он из себя представлял. Существо с внешностью красивого человека, инстинктами животного и убогой душонкой. Детство и отрочество — очень важные периоды в жизни человека. И даже внутриутробное развитие. Нафф ребёнка воспитывается ещё во чреве матери, под воздействием её нафф. Потом она развивается по мере того, как человек растёт, взрослеет. А тут что? Едва зачатое существо оторвано от матери. До подросткового возраста оно пребывает в найяме, а потом живёт среди славословия, угодничества, бесконечных развлечений. Если ему предстоит выступить перед народом, он заучивает свою речь всё в том же состояния найямы. Ведь разум его неразвит. Он не учился, как все нормальные дети. Его мозг не способен работать в полную силу, анализировать, творить. Как не способен есть грубую пищу тот, кто почти всю жизнь ел всё протёртое, измельчённое. Человек с неразвитым умом и неразвитой души — не человек. Животное... Даже хуже, поскольку животное живёт по законам природы, а человек способен извращаться. Глупость этому не помеха, даже наоборот.
