— Где он их заточил? — я терпеть не могла раздумывать над своими проблемами, но тут пришлось.
— Ну вот, стоило лишь пораскинуть мозгами, которые у нас имеются, я-то знаю!.. Они в храме Собека, твой отец любезно предоставил ему свой камень Солнца, чтобы боги обрели временное пристанище... Почему временное? Он сейчас занят поисками Грааля, способного разрушить Камень, чтобы навсегда освободиться от этой проблемы. Он находится здесь, в этом мире, в этом городе, вот его и беспокоит твоё присутствие, а в особенности в том отношении, что ты сможешь отыскать того, кто сможет воспользоваться Граалем в обход нашего дорогого рыженького... Хорошо для наших то, что они с течением времени получают всё больше возможностей вырваться из Камня. Они за последнее время приблизились к освобождению на год, вот и используют свою силу, не находясь в непосредственной близости от объекта помощи. Ты будешь смеяться, но им осталось ещё терпеть заточение в столь тесном семейном кругу (могу себе представить, как они там уживаются друг с другом, если даже при свободе смотреть друг на друга не могли, а тут, надо же, чужая пятка маячит в опасной близости от носа!)... Так вот, — его глаза смеялись с куда большим озорством, чем губы, — им осталась самая малость — триста пятьдесят шесть лет, что это такое для вечных богов, не так ли?
— А как же ты? Что ты здесь делаешь, живой да ещё такой осведомлённый?
— А меня здесь нет, мадам... о чём вы говорили, забыл? — снова своё место занял иностранный акцент, хотя в глазах всё ещё плясали чёртики. — Ах, мадам Гржевская, кажется, ваш муж очень волнуется? Что это с ним?
Оборачиваться было не надо, я это прекрасно понимала, но решила поиграть ещё немного по его правилам, раз уж он так разоткровенничался. С Романом было всё в порядке, правда, по-прежнему стоял на своём месте, да глаза сияли двумя фарами от "Рено". А когда я оглянулась назад, галантного кавалера уже не было на месте. Я направилась к таксисту.
— А... куда это он делся? — недоумевающе осведомился Роман и в то же мгновения нахмурился: — Опять встретила знакомого, а мне ни слова? Кто это был? — я слегка промочила губы в шампанском и, нагнувшись к нему, прошептала на ухо имя собеседника. Выпрямившись, я смогла лицезреть безграничное удивление на его перекошенной физиономии. Роман не скоро ещё смог обрести дар речи: — Ты что... издеваешься над больным и без того человеком?!.. Нет?!.. Тогда с чего это он вдруг оказался блондином? Это ненатуральный цвет, что ли?
— К сожалению, он блондинистее, чем можно предположить, я ему всегда завидовала в этом плане. А если ты имеешь в виду то, что на стенах гробниц его рисовали совсем не таким, то там и вовсе он в шлеме собаки: ни волос, ни глаз, ни лица, так что...
— Он сказал что-то конкретное?
— Больше! Он ответил на все мои вопросы без всяких загадок, не то что это наше крылатое существо с нетипичным для египтян греческим именем... — и тут меня буквально парализовало от дикого крика, пронзившего мозг; от неожиданности я уронила бокал на ногу Романа и вцепилась в его запястье, вдобавок ещё и выпустив когти. А через мгновение бессвязная вязь на египетском обрела вполне словесные очертания, а непонятный голос окрасился в знакомый баритон, только очень взволнованный и прерывающийся:
— Плеть, то есть, Эстела, я сейчас с ума сойду от волнения!! Он стоит прямо надо мной, только одет как все эти чокнутые в чёрном, а ботинки у него, хоть и из лакированного крокодила (это Марселла меня в этом уверяет, лично я лизать их не решился, не до того), но золотые! И шнурки золотые! Он тут совсем уже... Стоит он, значит, с этой своей разговаривает, она его хозяином называет, тоже вся разодетая, в золоте, раскрашенная, мне снизу всё отлично видно; говорит, что что-то ощущает в воздухе такое, знакомое что-то (слышно снизу не так хорошо), думает, что ты где-то близко!.. А...а он говорит, что... что в опасной близости... Мама-а-а-а!! — и всё смолкло на целое мгновение, за время которого я смогла прийти в себя и осознать, что это не землетрясение случилось, а просто олух Сфинкс так прочно соединился с моим сознанием, что мне показалось как раз наоборот. Я только обрела способность шевелить языком, как в сознание, только на этот раз в более лёгкой форме, снова кто-то проник:
— Плеть... Зря ты его не слушаешь, а я ведь и вправду гораздо ближе, чем ты можешь предположить! Хочешь узнать, насколько?
— Не очень, — охотно ответила я и силой заставила себя выйти из его мыслей — истинно паразит! Отобрал у меня мои запасные глаза, уши и хвост (ах да, ещё крылья), да ещё и теперь сможет свободно отыскать меня по тоненькой нити, которую я, конечно же, разорвала, но вот до конца ли?..
— Эстела... с тобой всё хорошо? — Роман участливо пригляделся ко мне и мягко отцепил мою руку от рукава своего пиджака. — Что это было?
— Что? — рассеянно ответила я мутным взором и скользнула по нему глазами, так и не поняв, кто это передо мной, какой-то размытый силуэт... Ну, Сфинкс, если останешься жив при рыжем ужасе, тогда... Мысли замерли сами собой, остановившись на таксисте: стоп, это что...
— Какая прелесть! — взвизгнул кто-то в опасной для него самого близости, и я увидела перед носом протянутую руку, указывавшую в небо, где как раз в данный момент взрывался искрящийся фейерверк, принявший в вышине форму закрутившегося спиралью песчаного вихря. Послышались восторженные крики со всех сторон, началась совершенно непонятная толкотня и суета, ещё больше усилившаяся после того, как "столб" превратился в профиль осла с рыжими волосами и человеческими плечами и шеей. Кто-то кого-то толкнул, я тут же потеряла из виду таксиста и ощутила в затылке острую иголочку предчувствия, когда его силуэт замелькал в трёх шагах от меня.
— Эстела! — с обидой позвал он, протянув ко мне руку, а вот меня словно под локоть толкнуло в совершенно противоположную сторону, как от... — Эстела... Эстела... Плеть!! — окружающие на долю мгновения скрыли его от меня, а когда я его снова смогла лицезреть, он прыгнул в моём направлении как разъярённый шакал, взвившись довольно высоко над землёй, а в процессе полёта он превратился в хрупкую девчонку, глаза которой зловеще мерцали туманным голубоватым светом... Ох, Люба...
Я успела увернуться прежде, чем меня толкнула дёрнувшаяся от страха куда-то влево расфуфыренная женщина, и послала навстречу негодяйке мерцающий зелёным диск. Сама же я приняла личину кошки и пригнулась почти совсем к земле, припав на передние лапы. Ещё сильнее завизжавшая рядом тётка упала на землю где-то неподалёку и принялась неистово креститься, что-то бормоча себе под нос. Я грозно рыкнула, не представляя совершенно, куда могла податься в плотно сжавшейся вокруг меня толпе, а меж тем иголочка всё глубже врезалась в затылок, медленно расплываясь вокруг головы обручем. И опасность не замедлила появиться: из густо поросшей травой земли поползли наружу костлявые высохшие руки, мерцающие зелёным. Я от злости заурчала, понимая, что никуда не смогу деться, придётся действовать прямо сейчас, хотя прекрасно понятно, что вскорости могут объявиться и хозяева этих милых завидных оконечностей, а уж они-то найдут, как ответить мне на мои попытки спасти шкуру...
— Когти выпустила, тварь? Ты меня чуть не задела!! — завизжала почти над ухом разъярённая белокурая бестия, неожиданно оказываясь сбоку и пытаясь пнуть меня по почкам. Очень удачно она появилась, я даже хотела её поблагодарить, но решила не мешкать и воспользоваться её дуростью. Кувыркнувшись от цепких рук в сторону (они уже пару раз успели схватить меня за лапы, намереваясь удержать на месте, но мне пришлось ответить на их многочисленные предложения отказами), я подставила под захваты ноги Любы, вдобавок умудрившись зацепить её когтями. Взревев скорее от негодования и бешенства, чем от боли, Бочанскова увернулась из одного "капкана" и моментально угодила в другой, надолго увязнув в собственных же путах. Это дало мне секунду на действия, и я её не потеряла, взмыв по случаю в небо и перелетев через головы мечущихся без толку гостей столь знаменательного события. Пока летела, успела мимоходом задать себе вопрос, куда мог деться Роман, ясно ведь, что не по собственной воле его подменили, да и подмена была "чистой", без проникновения в сознание, а просто сменой его. Значит, раз его подмена здесь, то сам он где-то в полностью противоположном месте, получается, что... рядом с Сетом?!..
Приземление не получилось. Я упала как раз на подбежавшего туда уже немолодого человека в дорогом фраке и маске, сбившейся на шею. Повалив его на землю, я запуталась, однако смогла довольно быстро опомниться и, оттолкнувшись от груди гостя, прыгнула в другую сторону. Не знаю, что, но вдруг меня заставили остановиться, я замерла на месте, как статуя и после секундного замешательства резко обернулась назад: так и есть — Роман! Он стоял как раз посреди тоже замершей толпы, а рядом с ним находился мой любимый кошмар, тот, кто заставил меня почувствовать страх, причём не единожды, что уже делало его самым необычным существом в моём личном мире. Ещё немного моего оцепенения, и Сет, по-прежнему ухмыляясь, сделал молниеносное движение в мою сторону, и мою шею обвила прочная нить, похожая на блестящую ленту чувств, только эти чувства не были взаимны.
— Кис-кис, — произнёс со стоическим спокойствием рыжий ужас и потянул "ленту" на себя. Я захрипела, тут же приходя в себя, и преобразилась в свою обычную форму — в женщину. Это почему-то порадовало Сета до невозможности, что он выразил диким хохотом, похожим на шум песчаной бури в самый разгар засухи. Я ответила грозным взором и схватилась в "ленту", одновременно освобождая руку от плети с явным намерением использовать её по назначению. Я действовала ничуть не медленнее, чем он, поэтому Сет и опомниться не успел, как я уже освободилась от капкана, а он, повинуясь какому-то предчувствию, отступив немного влево, увернулся от моего удара, зато плеть рассекла ткань на плече его обожаемой приспешницы, оставив глубокий рубец. Будь у меня время, я бы тоже порадовалась её невероятной везучести. Но времени не было, надо было спасать свою ценную жизнь, на ценность которой мне открыл глаза этим невероятным вечером самый тёмный из покровителей, Анубис.
— Плеть! Стой!
Я фыркнула в ответ и прыгнула дальше снова дикой чёрной кошкой, когда воздух вокруг зазолотился мельчайшими песчинками (у меня уже аллергия на песок!), и в мгновение ока путь мне преградила невероятная по высоте и толщине фигура, соткавшаяся на моих глазах из тех самых песчинок за доли секунды. Честно говоря, к настоятельным требованиям Сета лично я была перпендикулярна, но вот мощная глыба, выросшая на дороге, была куда более ощутима! Я столкнулась с ней на полном лету и надолго увязла в её "груди" лапами, конечно же, немедленно приобретя свой настоящий вид. Внезапно меня пронзила по всему мозгу дикая ярость, я стиснула зубы, чувствуя, как она рвётся наружу, а руки, всё ещё находящиеся внутри громады по самый локоть, засияли ослепительным светом, который довольно быстро окутал фигуру, и она взорвалась, осыпав окрестности теми самыми песчинками. Песок забился в ноздри, заставил чихнуть, только потом я сплюнула его в досаде и великом негодовании и повернулась к рыжему ужасу:
— Ну что, дорогая моя любовь, единственная и неповторимая, довёл женщину?!
— О да, я долго ждал этого момента!.. Точнее, — он положил руку на плечо спокойно стоявшего рядом таксиста, — точнее, Плеть, мы ждали... Просто потрясающая пара, не правда ли?! А ты что, думала, он ради тебя бросался во все тяжкие?! Ведь он же мужчина! Кто, как не ты, олицетворение женщины, лучше всех можешь его знать?!! Опомнись, Плеть, ты проиграла, тебе не исполнить пророчества, как теперь не дерись и не старайся!! Я уничтожил всех, кто тебе был в этом нужен, а одна ты мне противостоять не сможешь!! Да и ради чего ты сражаешься, Плеть, ведь ты никогда не принадлежала никому, тебе не за что бороться!! Принимай меня, Плеть, принимай, моя великая Бастет, тогда только ты обретёшь то, что хочешь!!.. — он мерзко усмехнулся (на протяжении всей его тирады я краем глаза наблюдала за тем, как меняются отдельные представители гостей, прямо на глазах трансформируясь в его вечных спутников и помощников — их стало меньше, я могу гордиться; — их вид производил достойное впечатление на настоящих гостей, вот только вскоре они все собрались вокруг меня, и особо возникавшие в толпе наконец-то благоразумно притихли). -... Ты можешь получить даже его... если пожелаешь... Хотя зачем тебе он, когда рядом снова окажусь я, а, Бастет?!! И что тогда?!!
— И тогда мне снова придётся мыться по сто раз на день, чтобы отмыться от тебя... — искренне и тихо вздохнула я, глядя куда-то в сторону; негодяй всё прекрасно расслышал и вскинул руку. Я взмахнула плетью, успев только заметить, как что-то блеснуло в его пальцах, и...
Упругая волна толкнула меня в грудь, и я полетела назад спиной.
... И тут же дикие крики и испуганный визг превратились в моих ушах в радостный хохот, а сама я, с разметавшимися волосами, в белой до пят рубахе, еле держащейся на одном плече, но зато с длинными широкими рукавами, летела назад, прямо в длинную узкую кадушку с мутной противной жижей. Я больно ткнулась коленями и лопатками о бортики кадушки, когда новый взрыв хохота вновь оглушил меня, и в лицо мне полетели из деревянного ведра помои, окатившие меня с ног до головы. Я медленно открыла глаза и ещё какое-то время привыкала к так резко сменившейся ночи, которая уступила место белёсому пасмурному дню. Потом были незнакомые лица, красные, веселящиеся, а затем ощущение себя в самом униженном состоянии, которое усугубилось радостным хриплым криком:
— Не захотела к свинье, так теперь сама свиньёй стала! Не велика барыня, чтобы мне отказывать!..
Наверняка он бы потом пожалел о своих словах... Но я была в таком состоянии, что не могла дожидаться этого смутного "потом" и, конечно же, вскинула на несчастного зелёные глаза, в которых зажглись огоньки будущего удовольствия:
— Ты что-то сказал? Может, я ослышалась? Вряд ли...
Короткий взмах ресниц, и меня поднимает из жижи, а янтарное свечение, плотно облегавшее тело, отделилось от меня вместе с остатками помоев и другой грязи. Тряхнув головой, я проследила падение ошмётков на грязь и, довольная, скинула невидимую песчинку со снова белоснежной рубахи. Наверное, я всё-таки была права... А незнакомые, но уже ненавистные люди (я ведь говорила, что все проблемы от них? А Хнум не соглашался!) молча стояли вокруг и взирали на меня с суеверным ужасом в глазах. Наконец, кто-то осмелился подать голос:
— Ведьма... Она ж ведьма!.. — и это странное для меня слово зашелестело по кругу вокруг меня, не оскорбляя слух, однако и не радуя, хотя... нет, оно мне даже немного подходит?..
— Ведьма, прости Господи!.. До сих пор Бог миловал, и вот, явилась... Будь ты проклята, поганая! — особо резвая из высказывавшихся вышла вперёд без страха и упрёка и плюнула в моё лицо. Я спокойно повела рукой, и плевок вернулся к ней в тройном размере: — Ой, люди!! Что она сделала, мерзавка такая?!! Не вижу-у-у, помогите-е-е!!
