Я оживил только моих родителей. Господин Козел поинтересовался их прошлым, ощутил духовное родство с ними и устроил мне разрешение на их оживление. А вот Ифри он не любит, потому что она когда-то хотела забрать меня у него и отдать на воспитание охотникам. И видеть ее здесь он не желает. Кстати, таких, как Ифри, здесь видеть не захотел бы никто, не только старый Козел. Потому что именно такие, как она, могут рассказать наши секреты чужакам. И по многим другим причинам...
Я уже давно убедился: иногда, чтобы все правильно понять, надо найти правильное слово. Назвав что-то правильным точным названием, яснее понимаешь, что это такое. Я уже давно искал наименование для типа людей, который преобладает на нашем острове. Долго думал над термином. Советовался с компьютером, мы с ним перетрясли все словари латинские, греческие и даже кельтские, авестийские и санскритские. У нас компьютеры теперь все языки знают. Но несмотря на все познания моего электронного друга, ничего подходящего в этих словарях мы с ним не нашли. Зато компьютер подсказал мне точное словечко из языка тех, кого раньше называли славянами. Простой и понятный термин: "оторва".
"Оторвы" как бы оторвались от всех связей, обычно объединяющих людей, и не имеют никаких обязательств перед внешним миром. В человеческом сообществе "оторвы" сами по себе — и себе на уме. Мир людей для них как лес для охоты. Хотя конечно оторвы не всегда об этом во всеуслышание сообщают.
Именно этот тип людей преобладает в нашем мини-обществе. Нам никто не нужен, кроме нас самих. Внешней опасности никакой — можно заглянуть в ближнее прошлое и узнать заранее, если против нас готовится какой-нибудь заговор. Мы можем все. Нам всем всего хватает — все можно украсть из прошлого. Смесь сказочного королевства и лихого пиратского корабля.
Внешний мир нам не опасен. Внутренняя смута тоже вряд ли может вспыхнуть. У нас делить-то в сущности нечего. Борются только за более высокий статус. Ведь высокое положение в местной иерархии означает большую грузоподъёмность у твоего телепортационного устройства: можно больше утащить из прошлого. Ну и кое-какие другие мелкие радости. Но благодаря технологиям омоложения жизнь здесь вечная. Многие верят, что рано или поздно все само приплывет им в рот, поэтому лбами не сталкиваются. Между собой не дерутся, понимая, что это себе же дорого обойдется. Так что стая у нас миролюбивая. Но вот слова "чужак" и "потенциальный конкурент" пробуждают в мирной счастливой оторве ярость дикого зверя.
Когда-нибудь создадут науку "оторвология", и тогда никто не будет задавать дурацкий вопрос: "Почему до сих пор не оживили Храброго Быка?!". Рейг говорит, что его дядя многим помогал. Вот поэтому и не оживят Храброго Быка. Вдруг захочет помочь людям из внешнего мира!
Что я могу сделать в такой ситуации? Ничего. Только помочь написать слезное прошение...
Все это я пытался объяснить Рейгу, в понятных для него словах. Он понял, но по-своему:
— Ты бы меньше думал, чего ты не можешь, тогда бы у тебя было больше времени думать, что ты мог бы сделать! Ифри рассказывала, что ты когда-то привязывал свой разум веревкой, чтобы он не оставил тебя. Хорошо ты его привязал, благоразумия в тебе больше, чем смелости. Знаешь что, Волчонок? Соси мой @
Сначала я оскорбился, потом вспомнил, что в наше время через "мужское молоко" передавались мужские достоинства. Древний вариант детского питания. Тем более что Рейг считает меня своим приемным сыном... но все равно обидно, потому что сие предложение означает: по части мужских достоинств мне еще расти и расти.
Я спросил его:
— Приемный отец мой, ты давно мылся-то?
— Не помню.
Я предложил ему смыть с себя пыль далеких странствий. Душ Рейгу понравился. Он уважительно спросил:
— А вода у вас из иных миров течет? Волшебная?
У меня-то? Обычная. А вот нашему Повелителю Времени доставляют экологически-чистую воду из древних пресных озер.
Кстати! Наш Правитель объявил конкурс на самое гениальное предложение: что еще можно утащить из прошлого? Рейг, давай участвуй! Может быть, выиграешь оживление для твоих родных.
Так я его озадачил. Пусть думает и не задает мне вопросов, на которые у меня нет желания давать ответ.
Папа знает все
А тут — сжалься надо мной судьба — мой папочка пришел! Удар-Молнии подвинул второе кресло и пристроился рядом со мною. Рейг учтиво поздоровался с ним. Про славные папочкины подвиги Рейг скорее всего слышал от Ифри, но в лицо конечно не знал. Удар Молнии тоже не знал лица пришельца. Но кто это, понял сразу. Потому что
МОЙ ПАПА ЗНАЕТ ВСЕ
На ухе Удара Молнии блестящий металлический полумесяц. Портативное устройство, подслушивающее мысли. Удар-Молнии знает, что думает посетитель, он знает, что думаю я. Несмотря на природную лень, он пошел работать в городскую охрану, чтобы заполучить престижный сканер мыслей. Наши стражи следят, чтобы никто не замыслил рассказать наши секреты посторонним, и мой отец — один из этих агентов.
Не надо думать всяких ужасов про злобную диктатуру. У нас диктатура полностью демократизирована. И подслушивать чужие мысли могут все, был бы интерес и свободное время.
Кстати, многие здешние обитатели очень-очень-очень-очень хотят, чтобы другие подслушивали их мыслительный процесс в малейших деталях! Люди у нас продвинутые и откровенные. Даже если бы сканирующий мысли обруч на голове не был бы общеобязательным, он все равно не вышел бы из моды. Ведь каждый желает, чтобы его ценные размышления и эксклюзивные переживания немедленно стали достоянием общественности. Чуть посетила его какая-нибудь необыкновенно оригинальная мысль — бежит к публичному подслушивающему устройству и чуть ли не подпрыгивает, чтобы было лучше слышно! Прям готов на голове танцевать, лишь бы Большой Брат обратил на него хоть какое внимание. Многие даже в конкурсах участвуют, чтобы попасть в Церебральное шок-шоу "Откровение", где их шокирующие мысли будут транслироваться на весь город 24 часа в сутки. Но подслушивают у нас мало кого — ибо занятие это тяжкое и неблагодарное. Я когда-то заглянул в головы здешних жителей. Хорошее средство от бессонницы, лучше, чем овец считать. Скорее всего, и мои собственные рассуждения — такие же снотворные. Все мои мысли я давно передумал. А больше заняться мне как-то и не чем, кроме работы.
А вот папа любит поинтересоваться, что у ближнего в голове. У него сканер мыслей красивый, самого модного дизайна, Удар-Молнии с ним повсюду ходит и очень горд. Правда у нас любой может иметь Всеслышащее Ухо. Даже подростки с ними бегают. Но если ты не страж, тогда это удовольствие платное. А папочке и тратиться не пришлось, и модель у него самая лучшая — слышит далеко и даже сквозь стены! Думаю, что он обзавелся Ухом в силу природной подозрительности: он всегда боялся, что его не уважают. Теперь — ура! — он убедился, что так оно и есть! Не знаю, обрадовало ли его это.
Во всяком случае, он не расстается с новой игрушкой. Я его просил снять подслушивающее ухо хоть когда он со мной разговаривает. Я против папы ничего не замышляю. Я не вообще ни против кого ничего не замышляю. Сними, говорю, ухо свое. Удар Молнии в знак протеста отпрыгнул аж до другого угла комнаты. Он свой слуховой аппарат даже ночью в кровати носит. Вздрагивает и воет во сне. Трется о подушку, отчаянно чешет ухо, будто на нем клещ повис. А чтобы снять — да ни за что!
Поскольку у нас никто ничего не замышляет, страже у нас стеречь нечего. Поэтому она совмещена со Службой Угадывания Желаний. Основная отцова работа заключается в том, чтобы подслушивать желания свиты Повелителя и находить тех, кто эти желания мог бы исполнить.
Бывший деревенский колдун, он отлично вписался в новый мир. Теперь сидит на нужной ветке, с нужным выражением лица. Принят в лучших домах, знает, что говорить и чего не говорить. Подражает тем, кому удалось устроиться на ветке повыше. Любит и умеет запустить чем-нибудь увесистым в тех, кто пониже. Я когда-то, еще во времена моей прошлой жизни в северных лесах, говорил Ифри, что нет такого зверя по имени "обезьяна". Есть такой зверь...
Что отец читает мои мысли, к этому я давно привык. Невыносимо утомляло лишь то, что в нем, кажется, проснулась поздняя любовь ко мне. Он всегда подозревал, что моя матушка "уже брюхатая за ним увязалась". Но обзаведясь подслушивающим аппаратом, Удар Молнии прочел в ее мыслях что я и правда его сын. Теперь любит! И хочет быть любимым! Вот Семь-Зверей давно забыла о моем существовании, и за это я благодарен ей. Что касается отца.... Я готов был на словах выражать симпатию и уважение к нему, но отец ведь слышал и несказанное. Читать мысли научились, а вот управлять ими — нет. Пока еще нет. Как говорила моя матушка Семь-Зверей: "В чужой голове должный порядок навести нельзя, хоть ори хоть грози хоть ногами топай". Может быть, когда-нибудь эта техническая проблема решиться... Но если наука решения не найдет, то бедный папа, сверхчувствительный в отношении того, что я о нем думаю, кончит нервным срывом. Ему бы развлекаться, а он старается "наладить отношения" со мною, изводя меня своим заботами, а себя — подслушиванием того, какого я мнения о нем.
Остров наш можно было бы назвать Островом Блаженных, но даже у нас не все умеют наслаждаться своей счастливой долей. Например, мой папочка преисполнен маниакально-паранойяльной обидчивости. Она прет из него, как из дракона огонь, и его же самого и палит изнутри. Нет, другим он не мешает. Папа мешает сам себе. Вместо того, чтобы продолжать делать карьеру, он пытается добиться моего сыновьего уважения. Вот дался я ему.
Древние обычаи запрещали обсуждать умственные способности предков. Но тогда и сканирования мыслей не было. В те времена предки наверное и правда становились мудрее по мере старения. Но мой отец постоянно занят подслушиванием чужого, и у него нет времени думать свое. Когда-то, в бытность деревенским колдуном, он был хитер. Но теперь его голова набита обрывками каких-то "современных ценностей" вперемешку с требованиями вести себя "культурно". То есть, говоря человеческим языком, прекратить думать про него всякие обидные вещи.
Когда-то Ифри рассказывала мне о своей первой встрече с Ударом Молнии: "Этот юноша был иным, не таким, как люди деревенской общины. Голова смиренно склонена на грудь, глаза опущены долу, но спина гордо выпрямлена. Будто решил он повиноваться тем, кто выше его, но лишь до времени, ох, до времени!".
Давно он уже не юноша, и время его не пришло до сих пор, и спина его согнулась, и никакие омолаживающие технологии не распрямят ее, потому что не от старости, совсем не от старости сгорбилась она... Странный житель страны бессмертия.
Но может быть именно из-за того, что он так драматически не вписывается в общую схему, мне жалко его. Никак не могу обратить мое сердце в камень, выпроводить папочку из моих владений и посвятить рабочий день просмотру каталога новых увеселительных туров в прошлое.
Итак, сегодня любящий родитель решил повидать единственного сына и вломился ко мне, не принимая во внимание, что у меня посетитель. Рейга я не стал осведомлять, что его мысли тут прослушиваются, а то бы он еще чего доброго запустил чем-нибудь увесистым в моего бедного любопытного папочку.
Удар-Молнии оглядел мою территорию и очередной раз оскорбился за меня:
— Сынуль, когда ж тебя наконец посадят с видом на море? Ты мне только намекни против кого за тебя поинтриговать. А пока скажи: ярл — это много?
— Ты что мерять собрался? — не понял я.
Он вздохнул:
— Все ты знаешь, кроме вещей внимания достойных. Это титул такой. Меня тут надоумили титул ярла приобрести. Так вот не знаю, сколько это будет в плане благородства. Я хотел твоей матушке удовольствие доставить ко дню ангела, а ей дешевку предлагать ох дорого обойдется.
— А когда у нашей Семи-Зверей день ангела? — спросил я, чтобы потом обид не было.
— В День защиты животных можете справлять, — мгновенно подсказал компьютер.
Комп все понимает в лоб. Развиты они у нас тут лучше, чем во внешнем мире. Это не удивительно, ведь наш правитель берет лучших специалистов из прошлого. Платит им вечной жизнью и оживлением их родных. Говорят даже, что наши компьютеры уже запрограммированы так, что могут развивать сами себя. Ведь мечта нашего правителя научиться рассчитывать, что можно изменить в прошлом, чтобы для нас самих все осталось, как было. Этого наши компьютеры еще не умеют, но в разговоры лезть уже выучились.
Вот только некоторые нюансы наши компьютеры не понимают до сих пор. Зная это, мой отец обратил на компьютерную подсказку не больше внимания, чем на трещину в стене.
— За титул они хотят особую услугу. Задания не дали, самому придется инициативу проявить, — задумчиво сказал он.
Рейг тем временем возмутился:
— Эй, Железное Ухо, разве тебе неведомы законы учтивости и гостеприимства? Ты почему меня не приветствуешь, отчего не призываешь на меня благословения богов?
Разве станет Удар Молнии приветствовать безродных оборванцев всяких? Но неожиданно для меня отец навострил ухо. Послушал, хитро улыбнулся краешком тонких губ, призвал на Рейга благословение богов, предложил ему пива и попросил рассказать, как ему удалось попасть в будущее. Рейг отказался ответить. Сказал лишь, что это тайна.
Но когда у тебя есть подслушивающее устройство, главное — задать вопрос. Мысленный ответ всегда будет дан. Удар Молнии явно обрадовался тому, что услышал, и сказал с покровительственной улыбкой доброго фея:
— Брат мой солнцепоклонник, может быть, я сумею помочь тебе. Только мне сначала надо пойти кое с кем побеседовать. Никакой платы не возьму... да с тебя и взять-то нечего.
Велел Рейгу никуда не уходить, а сам убежал. Не иначе как на тайные телефонные переговоры. Я от него никогда ничего хорошего не ждал, особенно когда он начинал секретничать. Но сейчас был бы рад, если бы отец сумел как-нибудь разобраться с Рейгом без моего участия.
Рейгу тем временем спросил про жену и ребенка. Я перевел его внимание на компьютер, чтобы он не видел выражения моего лица. Потом сказал, что ответ на этот вопрос так же непостижим как то, почему у компьютера экран светится. Вот, смотри, Рейг! Они у нас говорят на всех языках, даже древних!
Рейг заинтересовался, да и компьютер заинтересовался им. Наши компьютеры запрограммированы на самостоятельное заполнение их общей базы данных, а Рейгу было что порассказать. Я рад был, что он меня больше ни о чем пока не спрашивает.
Я не хотел ему отвечать, к тому же у меня была другая забота: я пытался понять, что задумал Удар-Молнии. Было у меня подслушивающее устройство, но я не помнил, где у меня дома валяется. Что мой отец затеял? Какую еще "помощь" Рейгу собирается предложить?
Для самоуспокоения я подумал: вдруг я тоже параноик, весь в папочку? Почему я вообразил, что Удар Молнии замышляет что-то плохое? Может быть, он решил помочь Рейгу, чтобы я наконец оценил, какой у меня благородный отец? Чтобы я наконец зауважал его?
