Величайшее тайдзюцу

Металлические змеи раз за разом ударяли в Гаару, и он метался среди скал, едва-едва избегая ранений. Один раз он не успел и лезвие задел его бедро. Штанина покрылась кровью. Рядом вскрикнула Мацури и попыталась броситься к Гааре, но Наруто, ухватив её за шиворот, не позволил двинуться с места.

— Смешно! Величайшее оружие Скрытого Песка было так легко выманено из деревни, с помощью какой-то никчемной девчёнки! Но ладно, Великие Деревни слишком долго игнорировали Такуми но Сато, они слишком пренебрегали нами. Мы снабжали вас, ниндзя, оружием, и каков итог? Вы, шиноби боялись нас, и разрушили наше поселение. И даже когда мы нуждались больше всего, вы не расплачивались по долгам. Но теперь... Теперь, когда появится наше Абсолютное Создание, мы уничтожим скрытые деревни. И начнём, пожалуй, с Суны!

Вновь взметнулись стальные змеи, и Гаара отпрыгнул назад. Но это было уловкой врага. Там, где он приземлился, из земли выскочила металлическая дуга, мгновенно раскрывшаяся лепестками в сегментированную сферу. Гаара тщетно пытался выбраться наружу, щели между лепестками были слишком малы.

— Теперь всё готово! — ухмыльнулся такуми-нин. — Как же долго я готовился к этому. Теперь ты, Гаара, превратишься в Шукаку и дашь мне его силу, его могучую чакру!

Стальные сегменты сдвинулись, сделав поверхность сферы монолитной.

— Да! Настало время всё закончить! Настало время призвать Абсолютное Оружие, созданное Сеймеем-сама!

Руки врага замелькали в длинной цепочке печатей и сферу покрыло голубое сияние чакры. Из узилища раздался мучительный крик Гаары, переходящий в нечеловеческое рычание. Наруто почувствовал, как хрустят его зубы, он напряг всю волю, чтобы не вмешаться, не броситься спасать друга.

Смешанная чакра такуми-нина и Гаары ударила в скалу, которая осыпалась булыжникати открыв металлический саркофаг с барельефом человека, сложившего на груди руки. Саркофаг взлетел в воздух и плавно опустился перед вражеским шиноби. Его крышка отделилась и с громким звуком упала, взметнув облако пыли. В металлическом гробу стояла седовласая сморщенная мумия в пожелтевших одеяниях.

— О, Сеймей-сама! — раскинул в стороны руки такуми-нин. — Прими моё тело, возродись во всём своём величии!

Ослепительный свет окутал тело мумии и лицо вражеского шиноби озарила безумная улыбка. Внезапно саркофаг окутало облако дыма и экстаз на лице такуми-нина сменился выражением беспросветного ужаса. Это длилось считанные мгновения. Его тело рассыпалось золотистой пылью, которая втянулась в вертикально стоящий гроб. Вновь раздался мучительный рёв Гаары. Невыносимая боль пронзила живот Наруто, он почувствовал, словно его кожу прожигает сильное катондзюцу. Он почувствовал, как развеиваются его клоны, в его голове промелькнули их разрозненные воспоминания. Наруто распахнул куртку и увидел, как на коже живота проступила спираль, горящая тревожным красным светом.

Сияние, окутывавшее саркофаг, постепенно спало, боль в животе утихла, прекратились крики Гаары, а оружие и броня, продолжающие висеть в воздухе, упали на землю.

— Что тут происходит, даттебане? — послышался звонкий женский голос, и Наруто, смахивая мгновенно выступившие слёзы, бросился вперёд — туда, где из саркофага сделала шаг вперёд фигурка с длинными красными волосами.

* * *

Если бы кто-то спросил у Наруто: "Что могло бы пойти не так?", ответом было бы: "Абсолютно всё!". Замысел Наруто был неустойчивой цепочкой догадок, предположений и рассчёта на всеобъемлющую удачу — то, что обычно хорошо работало в фильмах, типа множества серий "Принцессы Фуун" и приносило крушение всех надежд в реальной жизни. Но по каким-то причинам на этот раз всё сработало, причём так хорошо, что Цунаде-чан наверняка потянула бы его в казино, чтобы обогатиться на этой полосе удачи.

Пройдя через множество миссий с Эро-сеннином, Наруто видел, как тот отправляет послания в Коноху с помощью жаб, а значит способ быстрого путешествия существует. В тот момент он сожалел, что не знал теории, лежащей за Кучиёсе но дзюцу, удовлетворившись практической частью. Расспрашивать Гамакичи не было времени, а Гаматацу — не было смысла, поэтому Наруто рискнул, призывая самую могущественную жабу — уж в возможностях Гамабунты-сана он был полностью уверен. Всё оказалось намного сложнее, но тут Наруто просто повезло. Джирайя как раз вернулся в Коноху, он мог призвать любую из жаб, и с ним был свиток контракта, на котором стояла подпись Наруто. Гамабунта поверил в важность просьбы Наруто, поэтому не терял времени и не жалел чакры, так что вытянутый на Мьёбокузан Джирайя получил немедленный приказ -возвращаться в Коноху, призвать Жабьего Мудреца, который, в свою очередь, смог вытянуть Наруто в Коноху обратным призывом.

В Конохе Наруто уже ожидал один из трёх оставленных там клонов. И снова удача ему улыбнулась. По миссии в Страну Волн он знал об обычае уничтожать тела нукенинов. Было бы разумно предположить, что тела павших шиноби в деревнях подвергают той же процедуре — иначе удачиливый враг может, осквернив могилу, получить в своё распоряжение бесценные сведения о геноме и техниках покойника.

Наруто давно, ещё в первые дни становления генином, нашёл на кладбище места захоронения матери и отца. После того как в битве с Орочимару (которая сама по себе была наилучшим подтверждением опасности получения ДНК в нечистые руки) пал дедуля Хирузен, Наруто частенько бывал на его могиле. И тогда он предстал перед мучительным выбором — чью могилу осквернить, кого вернуть к жизни? Логика и здравый смысл говорили, что для деревни наилучшим выбором был бы Йондайме. Вторым в этом списке стал бы дедуля Хирузен, к тому же это принесло бы радость Конохамару и Асуме-сенсею. Также разумно было бы поискать могилы Шодай и Нидайме (если, конечно, Орочимару в них оставил хоть что-то) — сокрушительную мощь легендарных Хокаге Наруто наблюдал собственными глазами. Но, несмотря на то, что Узумаки был готов на всё ради своей деревни, несмотря на всю разумность оживления любого из Хокаге, сердце Наруто требовало иного. Ему хотелось почувствовать, каково это, когда тебя дома ждёт родной человек, когда рядом кто-то, кто любит тебя больше всего на свете, кто обнимет, когда тебе больно, будет радоваться твоим успехам и грустить вместе с тобой по поводу неудач. Несмотря на то, что в жизни Наруто появились люди, которых он очень любил, и которые любили его, Узумаки задавил доводы разума и уступил повелению сердца. Он пришёл на кладбище, быстрым дзюцу дотона открыл могилу и, ужасаясь кощунственности содеянного, запечатал иссохший красноволосый труп в свиток. И когда к нему подбежал оригинал, он не стал развеиваться, чтобы для Босса мерзость совершённого была смыта радостью возвращения мамы. Ну а если задуманное не удастся, будет всё равно.

Вся затея основывалась на хрупком предположении, что дзюцу воскрешения должно быть схожим с Эдо Тенсей. После смерти дедули Наруто узнал подробности применения этой техники. Дзюцу, которым собирались воскресить Сеймея совпадало хотя бы в том, что требовался живой человек в качестве жертвы, поэтому Наруто решил, что для выбора объекта воскрешения должна использоваться частичка мертвеца. Это было лишь смутной догадкой — ведь для дзюцу могла быть использована чакра цели, мог использоватья заранее подписанный свиток контракта, или же дзюцу было заранее сконструированным, чтобы призывать Сеймея и никого другого.

Изначально Узумаки планировал найти сосуд или свиток, в котором хранился образец ДНК, после чего сделать возможное и невозможное, чтобы подменить его частичкой матери. Но когда он после отмены призыва вновь оказался рядом с безголовым трупом, и они с клонами и Хинатой-чан бросились к месту схватки Гаары и последнего такуми-нина, Бьякуган обнаружил скрытый в камнях металлический гроб.

Дальнейшие действия были простыми — клон, использовав дзюцу подземного плавания, подобрался к саркофагу, запечатав находящийся там труп, распечатал вместо него тело мамы и придал ему вид останков Сеймея с помощью маскирующей части обычного академического Каварими.

Существовал нешуточный риск, что маскировка спадёт до завершения ритуала, и так, в общем-то и случилось. Но, к счастью, поделать на этом этапе лидер такуми-нинов ничего не смог.

И вот теперь Наруто стоял, крепко сжав в объятиях родное, тёплое и живое тело прекрасной девушки, которая, он до сих пор не мог поверить, являлась его мамой, а её костедробительные объятия сжимали его в ответ. Слёзы бурным потоком катились по его щекам, но Наруто не было стыдно — ведь самые крутые шиноби, что он когда-либо знал, не стыдились ни объятий, ни слёз.

* * *

Яркое и безбрежное счастье Наруто затмевало только одно обстоятельство. И с каждым шагом, с каждым прыжком, который он совершал, это всё сильнее и сильнее давило на его совесть. Вот они встретились с Темари, Куджаку и Нейджи, который, благодаря Бьякугану, правильно выбрал направление, вот один из клонов вернулся с Канкуро и Карин-чан (мама удивилась и обрадовалась, встретив ещё одну Узумаки), вот уже стала видна скала, возле которой их пути должны разойтись и шиноби Суны направиться в свою деревню. Наруто не выдержал.

— Гаара, я сожалею... — негромко сказал он.

Бесстрастное лицо красноволосого суна-нина повернулось к Наруто, брови чуть поднялись — для редко демонстрирующего эмоции Гаары это было выражением сильного удивления.

— Я мог помочь тебе. Я мог сражаться рядом с тобой. Несмотря на то, что мог прекратить ту схватку в любой момент, я этого не сделал. Мне так хотелось увидеть маму, что я совершил поступок, недостойный друга. Я подверг тебя опасности ради собственно...

— Наруто, заткнись.

Узумаки, услышав негромкий голос Гаары, прервался на полуслове.

— Ты помог мне. Ты спас Мацури. Благодаря тебе не пришлось сражаться с Сеймеем. Да, мне было тяжело, было очень больно. Но я шиноби, и немного боли ради миссии — это ничто. К тому же, нет такой вещи, на которую я бы не пошёл, чтобы быть рядом с мамой.

Наруто с облегчением улыбнулся. Он хотел подбодрить, пообещать воскресить мать Гаары, но знал, что это не получится. Да, у них были все четыре Великих Оружия Такуми но Сато, но Куджаку-чан не знала техник, которые использовал их лидер, да и добровольную жертву найти было невозможно. Так что оставшееся оружие досталось участникам миссии.

Фуджаку Хишо Шокен, парные мечи Ветра, Наруто вернул Куджаку, это её очень удивило и обрадовало.

Поглощающую чакру кирасу Темари и Канкуро, посовещавшись, решили отдать Гааре, пусть Наруто и не понимал выбора, ведь у того и так была непробиваемая броня из песка и много чакры, а значит иммунитет к тайдзюцу и поглощение техник усиливали его и так сильные стороны. Впрочем, теперь, когда любое ниндзюцу будет поглощено, а оружию и рукопашным техникам придётся сначала пробить песчаную броню, чтобы затем разбиться об абсолютную защиту Муген Когай, Гаара становился настоящим монстром.

Гарианто, меч с тремя лезвиями, взяла себе мама. Она не была мастером кендзюзу, но техники именно этого меча ей были очень близки.

Огромный меч, управляющий Огнём, не понадобился никому. Нейджи и Хината были спецами в тайдзюцу, Карин не слишком любила сражаться, предпочитая сосредоточиться на сенсорных техниках, у Темари и так был веер, а стиль Канкуро предполагал использование кукол, с помощью которых использовать катондзюцу меча не очень получалось. Самому Наруто меч тоже не был нужен — его короткие чакра-клинки прекрасно справлялись со своими задачами, сложностей в преобразовании чакры не только в Катон, но и в любую стихийную не испытывал, да и предпочитал он использовать ниндзюцу. Поэтому мечу предстояло совершить путешествие в арсенал Конохи.

Настало время прощания, и команды расстались, направившись каждая в свою деревню. И всю дорогу до деревни Наруто провёл с мамой, разговаривая обо всём — об отце, о её детстве в Узушио, а затем и в Конохе, об его детстве, учёбе в Академии, команде, сенсеях и о событиях последнего года, которые навсегда определили его Путь Шиноби.

Как только Коноха оказалась на расстоянии прямой видимости, мама сделала то, что весьма удивило Наруто. Она быстро сложила печати и с помощью Хенге превратилась в превосходную копию Темари-чан. На вопрос о причинах, мама лишь загадочно улыбалась и намекала, что хочет навестить старых знакомых.

Проходя через ворота деревни, Наруто помахал рукой Изумо и Котецу. Увидав Куджаку-чан, Котецу довольно улыбнулся и молча протянул руку Изумо, в которую тот так же молча вложил несколько хрустящих банкнот. Наруто раздражённо закатил глаза, команда быстро зарегистрировалась в журнале, и они направились в башню Хокаге.

* * *

Наруто сидел в Ичираку и с удовольствием доедал третью порцию рамена. Длинная тень упала на стойку, но Наруто не оборачивался, продолжая наслаждаться превосходным вкусом божественного блюда. Высокая фигура присела на соседний стул, но Узумаки продолжал её игнорировать.

— Привет, Наруто. Давненько не виделись.

— Здравствуйте, Эро-сеннин! — ответил Узумаки, не отрываясь от миски.

— Я хочу кое-что обсудить с тобой. Кое-что важное.

Наруто неохотно оторвался от рамена и повернулся к сенсею.

— Я занимался сбором информации об Акацуки. Расследовал появление Итачи и Кисаме, и наткнулся на важную информацию.

— Информацию?

— Я узнал, что приблизительно на три-четыре года они оставят тебя в покое.

— Это хорошо! — улыбнулся Наруто, возвращаясь к недоеденному блюду.

— Погоди. Помнишь, на экзаменах, ты хотел стать моим учеником? Я беседовал с Цунаде, и теперь ты мой ученик официально. Я заберу тебя из деревни и за эти три года натренирую тебя, подготовлю к их возвращению.

— Нет.

— Так что собирайся, и готовься... Постой, ты сказал "нет"?

Узумаки с сожалением покосился на остывающий рамен и, вскочив со стула, выпрямился во весь рост и твёрдо взглянул в глаза Джирайе.

— Скажите, Эро-сеннин, зачем? Для чего мне покидать деревню, в которой те, кого я люблю и кого поклялся защищать? Те, с чьей помощью я познал настоящую силу, познал свой Путь Шиноби?

— Я смогу научить тебя пользоваться чакрой Кью...

— Нет! — Джирайя открыл рот, чтобы что-то возразить, но Наруто предостерегающе поднял руку. — Эро-сеннин, со времени экзаменов многое изменилось. Я стал сильным и собираюсь стать ещё сильнее. Мне для этого не нужна сила Лиса, я хочу быть сильным не как джинчурики Кьюби, а как Узумаки Наруто — шиноби Конохагакуре но Сато, будущий Хокаге.

— Наруто, я — Саннин. Никто не может дать тебе больше, чем я.

— О да, Джирайя-сенсей, вы сильны. Мой джонин-сенсей тоже один из сильнейших шиноби деревни, он знает более тысячи дзюцу. Мне впору прыгать от радости. Но знаете что? В своё время я устал выпрашивать техники у Какаши-сенсея, мне даже пришлось украсть его Чидори. Вы же как учитель тоже не впечатлили. Если мы уйдём, и для того, чтобы получить толику драгоценного внимания моего сенсея, мне придётся долго бегать и разыскивать его по онсенам, кабакам и борделям, то есть ли смысл куда-то уходить? Не будет ли лучше остаться в деревне, где хотя бы есть хорошая библиотека?