История С Продолжением

— А откуда вы знаете... — начала Валентина, но Павел Васильевич её прервал.

— Мы о вас знаем всё, — просто сказал он. — Просто так к нам люди не приходят. В смысле, со стороны. Да и годятся нам далеко не все подряд. У нас свои, весьма жесткие, критерии отбора сотрудников, и, если человек нам не подошёл, он о нас просто не узнает. Вы прошли отбор — поэтому попали к нам. Поняли?

— Да, — Валентина поднялась со стула. — Я согласна и готова приступать. Хоть сейчас.

— Сейчас не нужно. Я вас свожу, вы осмотритесь, познакомитесь с Лукичём (отличный мужик наш Лукич, бывший военный хирург), машину заберёте. Кстати, синяя подойдёт?

— Синяя что? — не поняла Валентина.

— "Шестёрка", — объяснил Павел Васильевич, — такая, знаете ли... — он покрутил пальцами в воздухе. — Поехали, одним словом.

Это было странно. Валентина, в жизни своей никогда и никому не верившая, поверила этому человеку сразу. У неё даже мысли не возникло о каком бы то ни было обмане, её не смутила куча недомолвок и намёков. И она пошла следом за новым начальником, своим молчаливым согласием присягая ему на верность. Они ехали больше часа, зимние леса по сторонам дороги молчали им вслед, на землю спускались сумерки. Чёрная "Волга" с правительственными номерами шла плавно, бесшумно и быстро. Павел Васильевич сидел за рулём сам и Валентина видела, что езда доставляет ему удовольствие. Свернув, наконец, с основной дороги, они, уже медленнее, поехали по просёлку — узкой подсыпной дорожке, что вилась змейкой между осин и берёз, еле различимых в сумраке.

— Мы на месте, — сказал Павел Васильевич, когда заграждение и КПП остались позади, — пойдёмте. Нас ждут.

Валентина вышла вслед за ним из машины (Павел Васильевич, как истый джентльмен, сам закрыл за ней дверцу) и очутились у крыльца. Их действительно ждали. Навстречу им из дверей вышел пожилой седой мужчина, несколько простецкого, как отметила про себя Валентина, вида, в странноватой форме — такую форму Валентина видела впервые — вроде военная, но не зелёного или серого, как у милиции, а тёмно-бардового, почти чёрного цвета.

— Алексей Лукич, дорогой, заждались? — спросил Павел Васильевич, подходя ближе.

— Ну что вы, Павел Васильевич, как можно. Только заступил. На третье ездил сегодня, опять там проблемы.

— Что такое? — из голоса Павла Васильевича исчезла слащавость и дружелюбие, словно это человек вдруг сбросил маску. — В чём дело?

— Я уже неоднократно говорил, — Алексей Лукич покосился на Валентину, которая старательно делала вид, что их разговор её нисколько не интересует, — что излишнее рвение отдельных сотрудников может привести к плачевным результатам. Что и произошло.

— И на этот раз?..

— Если позволите, это потом. Надо бы нам с девушкой нашей вопросы решить. Не возражаете, Павел Васильевич?

— Нет, о чём речь. За час управитесь?

— Конечно.

— Тогда через час выезжаем на третье. Ещё медики нужны?

— Не хотелось бы, — поморщился Алексей Лукич, — но, думаю, придётся кое-кого захватить. Я же не во всех вопросах специалист.

— Кто нужен? — спросил Павел Васильевич. — Пока вы тут знакомите даму с её работой, я обзвоню и вызову. Диктуйте.

— Так... — Лукич потёр пальцем подбородок. — Во-первых, ещё один хирург, мне в помощь... толковая сестра пригодилась бы, и очень. Хирургическая, в смысле. Кто ещё?.. Можно кого-нибудь из терапевтов захватить, для очистки совести. Лекарства я отвёз.

— Реанимация нужна? — мрачно спросил Павел Васильевич.

— На этот раз пронесло. Ладно. Вы звоните, а мы пока пройдёмся с... как вас звать, девочка моя? — обратился он к Валентине.

— Валентина Николаевна... можно просто Валя, — ответила та.

— Ну хорошо, Валенька, пойдёмте, — Лукич поманил её за собой и она покорно пошла следом, в ярко освещённый дверной проём. Когда дверь за ними закрылась, Лукич остановился, повернулся к Валентине и она немного оробела, увидев, какое выражение появилось на его лице.

— И ты попалась, — тихо, на пределе слышимости, сказал он. — Чему быть, того не миновать. Запомни на будущее несколько важных моментов. Первое: люди здесь не умирают, только "рабочие". "Рабочие" лишь внешне похожи на людей, на самом деле они — просто дурная пародия на человека. Это так, вкратце, подробней объясню позже, сейчас времени нет. Ничего не бойся.

— Я не из пугливых, — ответила Валентина, — за это не волнуйтесь.

— Ну и прекрасно, — ответил Лукич. — Твоя первая обязанность — содержать в чистоте и порядке наш медпункт, по надобности будешь помогать надсмотрщикам. Мало ли что. Потом. Каждую неделю проводишь освидетельствование погибших "рабочих", подписываешь акты, следишь за утилизацией. Первый месяц работаешь со мной, всему научу, всё расскажу и покажу. Дальше — уже сама, но если что — я рядом, позовёшь. Далее. Твоя должность — фельдшер, это, я думаю, ты и сама знаешь. Что забыл?.. Зарплата! Триста пятьдесят — получка, двести — аванс. Сейчас я тебя свожу на четвёртый подземный этаж, посмотришь нашу мясорубку, подпишешь бумаги, получишь машину и — домой. На работу — послезавтра.

— Можно вопрос? — робко спросила Валентина.

— Валяй.

— Если эти ваши "рабочие" — не люди, то кто?

— Модели. Они глупее собак. — Лукич махнул рукой. — Идём, Валя, мне ещё ехать, парня одного спасать.

— А что случилось? — полюбопытствовала Валентина.

— Несчастный случай. Это к делу не относится.

На лифте они спустились куда-то в подвальные помещения здания. Валентина насчитала четыре этажа. Тёмным сырым коридором Лукич повёл её к одной из дверей, ведущих непонятно куда. Приоткрыв дверь, он позвал:

— Никита!

— Чего, Лукич? — спросил кто-то невидимый.

— Приведи сюда первого номера.

— Сейчас.

— Валя, — сказал Лукич, — ты просто стой с смотри. Поняла?

Валентина кивнула. Из двери вышел парень лет двадцати шести, а за ним... Господи, что это за гадость? Низкорослое, приземистое существо (язык не повернётся назвать "это" человеком), одетое в какие-то рваные тряпки.

— Никит, что у тебя, опять весь "тим" голодранцами ходит? — упрекнул Лукич. — Хоть приодел бы, что ли... Он у нас странный, Никита. У него никто не мрёт, за редким исключением, — сказал Лукич, обращаясь к Валентине, — но вот одевать их нормально он упорно не хочет. Вот это, — Лукич ткнул пальцем в существо, — и есть модель. Индекс 611. Похож он на человека?

— Да не очень, — с сомнением сказала Валентина. Страх проходил, испарялся, как вода. — Урод какой-то...

— Вот если такой урод дохнет, — наставительно сказал Лукич, — то надсмотрщик заполняет бланк. Вот такой. В нём — время поступления модели с завода к нам, виды испытаний, которые она проходила и дата смерти. В конце месяца бланки подшиваешь, их забираю я, подписываю и передаю в отдел статистики. Вопросы есть?

— Ага. Они кусаются? — спросила Валентина.

— Вроде пока не кусались, — заметил Никита. — Как, Лукич? Вас рабочие не кусали?

— Не было такого.

— И ещё. Откуда они берутся?

— Не твоего ума дело, — отрезал Лукич. — И не моего тоже. И ничьего. Наше дело маленькое — посмотрел, подписал, передал и — гуляй. Приезжать будешь к десяти, домой — в шесть. Всё?

— Всё, — ответила Валентина. — Где подпись ставить?

— Где галочка. Медпункт посмотришь потом, я спешу. Пойдём, отдам тачку тебе и поеду. Как бы парень там не загнулся без меня, — они уже поднимались на лифте вверх. — Ой, боюсь... может, обойдётся...

— Я могу чем-то помочь? — спросила Валентина.

— Честно? — спросил Лукич.

— Честно, — ответила Валентина.

— Тогда возьми документы на машину и разберись с ней сама, хорошо? — попросил Лукич. — У меня, ей Богу, сердце сейчас не на месте. Ехать надо.

— И поезжайте, — сказала Валентина. — Всё будет хорошо, не надо переживать. — Лукич улыбнулся ей, она ответила на его улыбку.

— Удачи, девочка. Послезавтра увидимся, — Лукич одёрнул форменную куртку и пошёл к выходу.

— А где машина-то? — вовремя сориентировалась Валентина, успевшая уже понять, что в одиночку она ничего тут не найдёт. — Куда идти?

— На стоянку, за угол свернёшь... — донёсся до неё голос Лукича. — Счастливо!..

Стоянку Валентине показал какой-то мужчина, одетый в ту же странную форму. Валентина поинтересовалась, что это такое, он ответил, что только тут такую и носят, она — как знак отличия. Это мужчина, кстати, просмотрев Валентинины бумаги, которые она до сих пор держала в руках, ухмыльнулся и сказал:

— Сударыня, так вы у нас теперь за доктора будете?

— За фельдшера, — поправила Валентина, — а что?

— Лукич — старик жадный и несговорчивый, — пояснил мужчина, — и совершенно людей не понимает. Вот приезжаешь, к примеру, с жуткой похмелюги, а он...

— Понятно, — покачала головой Валентина, — спирта не нальёт никогда. Тут я вам ничем помочь не смогу, я сама — у него под началом.

— Жаль, — с чувством сказал мужчина. — Такая вы молодая, красивая... посидели бы с вами, поговорили...

— К сожалению, — отрезала Валентина, — не могу задерживаться — муж волнуется.

— Пойдёмте, покажу стоянку, — вздохнул мужчина. Вся его галантность разом испарилась. — Ну что за жизнь, а? Как понравится женщина — непременно она замужней оказывается, — пожаловался он Валентине. — Вон, крайняя во втором ряду... видите?

— Синяя, что ли? — спросила Валентина.

— Ага. Справитесь?

— Должна, — пожала плечами Валентина, — не впервой.

— Если что — меня найдёте. Я на втором подземном, "тим" номер шесть. Аркадий меня звать.

— А меня — Валя. Спасибо вам, Аркадий, я сама бы не нашла...

Мужчина ушёл. Валентина подошла к машине, открыла дверцу и села за руль. В душе царил полный сумбур. Это было что-то невообразимое, нереальное. "Что со мной? — ошарашено думала Валентина. — Ничего не понимаю..." Это и впрямь не вписывалось ни в какие логические схемы, не поддавалось анализу. Ещё сегодня днём (подумать только!) она сидела в своей прокуренной кухне и придавалась злой тоске по утраченным возможностям... и вдруг!.. Это невероятно, это всё — какая-то ошибка... Но — вот они, документы на машину, её пропуск на новую работу, бумаги, дата на них проставлена... вчерашняя... Вчерашняя!!! Валентину словно водой окатили. Документы на машину — оформлены неделю назад... да их и не сделаешь за один день, это невозможно. Пропуск... странный какой-то. "Где же я, всё-таки, теперь работаю? — подумала Валентина. — Посмотрим." Она открыла книжечку пропуска на первой странице. Проект "Сизиф", код секретности... а, вот это понятно, это — первый отдел, не иначе... а дальше? Паспортные данные, рост, вес... откуда они знают? Валентина испугалась. "Чему быть, того не миновать" вспомнила она слова Лукича. И ещё: "И ты попалась". Что ж, если это называется "попасться", то она, Валентина, не против. Некоторые годами страдают от того, что им просто-напросто не суждено попасться именно так... А что на этой страничке? Допуски. И что у меня проставлено? Ага, второй уровень. Это, надо понимать, низкий. Ну и хорошо. Больше и не надо. Валентина чуть трясущейся от радостного волнения рукой вставила ключ в замок зажигания и повернула его. Щёлкнул стартер и двигатель тихонько заурчал. Валентина нащупала кнопку, включила габариты — и панель перед ней ожила, загорелись зеленоватым светом приборы. "Тахометр, — с восторгом подумала Валентина, которой до того доводилось ездить лишь на "копейках" или "одиннадцатых". — Чудо какое! Машина! Новая! Своя! Ура!"

* * *

Это бывает только ранней весной... эта непередаваемая игра света и теней. Феерия отражений. Голубое-голубое небо, слепящий свет пасхального солнца — и вдруг, внезапно — облако, быстрое, как мысль, несомое шалым ветром высот. Меркнет, теряется свет, словно зимнее воспоминание пробегает по небу... и исчезает. Снова свет... Чудо — вот имя тому, что происходит с небом ранней весной...

Валентина вела уверенно, за полгода работы она уже свыклась с дорогой, каждый поворот стал как родной. Тающий снег, грязь под колёсами и — контрастом — светло-голубое небо над тёмным, словно из сказки, лесом. Валентина приоткрыла боковушку стекла, ветер ворвался внутрь, растрепал ей волосы, омыл лицо... Хорошо-то как!.. Весна. Скоро ещё теплее станет, посохнут дороги, дни станут длиннее. Одно только жаль — отпуск ей в этом году не положен, не наработала пока. Хотя Лукич говорил, что, уж коли она так этого хочет, то пара недель за свой счёт её не разорит. Это уж точно.

Валентина усмехнулась, вспомнив тот шок, который, от неожиданности, испытал её муж в тот памятный вечер, когда она на новой машине подрулила к дому и стала ожесточённо бибикать под окнами. Муж почти пять минут не мог соотнести это бибиканье со своей скромной персоной, но когда сообразил... м да... это было нечто. Вначале — ступор минуты на три, а затем — вопрос: "Валя, где ты это взяла?!" "На работе дали, — невозмутимо ответствовала Валентина, поигрывая ключом, — как тебе?" Муж соображал долго, туго, наконец, спросил: "Ты работу нашла?" "Ага, — сказала Валентина. — И, кажется, хорошую." "Тогда это надо как-то отпраздновать, — наконец дошло до мужа, — ты поставь варить картошку, а я — в магазин". Праздновали они до трёх часов ночи, что вполне можно было понять — такие перспективы открываются перед советским человеком далеко не каждый день.

Валентина свернула на подъездную дорожку, которую не так давно снова подсыпали гравием — её держали в порядке. Забор и пропускной пункт уже виднелись вдали. "Зарплата сегодня, — подумала Валентина, — и заказы. Это хорошо, Олег любит сервелат".

Она вспомнила, как это было непривычно тогда, полгода назад — заказы, путёвки, премии... Талоны в "Берёзку"... Фантастика! В ту первую зарплату Валентина, обалдело уставившись на кучу денег в своих руках, думала, куда бы ей заскочить по дороге домой. Ничего, кроме Филиповской булочной и ореховых трубочек, в голову не приходило.

— Валя, — позвал Лукич из коридора, — иди сюда!

— Иду, — отозвалась она, — чего такое?

— Заказ брать будешь? — спросил Лукич. — Или нет?

— Заказ? — ошарашено спросила Валентина. — Буду, наверное... а сколько он стоит?

— Полтинник, не больше. Пойдём, а то надсмотрщики всё растащат подчистую. За ними дело не станет...

Это был не заказ, а фантастика в квадрате. Такого Валентина не видывала за все годы своей жизни. То есть, может, и видывала, но только на картинках в книге о вкусной и здоровой пище. Батон копчёной импортной колбасы, пахнущий какими-то невообразимыми специями, две банки лосося, две банки крабов, странной формы консервная банка с ветчиной, на этой банке имелся даже ключ для её открывания... Пакет странного риса, прозрачного, желтоватого... коробка финских конфеток с ликёром... три пачки польского солёного печенья к пиву... бутылка шикарного коньяка армянского разлива... и — венец всему — баночка красной икры. Валентина онемела. Лукич же в то время, когда она стояла у стола, разглядывая содержимое сумки, препирался с кладовщиком.

— Серёж, мне красную не надо, — говорил он. — Ты мне чёрной дай.