Огромные тюки, которые Феликс притащил со склада, разделили и теперь каждый тащил на спине небольшую торбу, сделанную из подручных материалов. Василиса пояснила, что на заправке еды и воды должно быть вдоволь, надо запастись только на время перелёта. Но вот медикаменты, обогреватели и планшеты могут понадобиться, поэтому их выкладывать не стали.
Алан показал Гленде, как можно закрыть за ними двери так, чтобы в медблок никто не мог войти без её содействия, после чего беглецы стартовали.
Ариэль оказался прав: коридоры звездолёта были пустынными. Похоже, команда находилась на своих местах и зря по кораблю не болталась, а наёмники собрались в кают-компании и отмечали удачный рейс. До прохода через тоннель дежурных охранников никто менять не собирался, это Ариэль проверил через компьютер, когда залез в переговоры капитана корабля и командира наёмников. Получалось, что они, если постараются, без особых проблем смогут пробраться на катер и вовремя стартовать.
Идти до стыковочного блока было недалеко: коридор, затем поворот на девяносто градусов, ещё метров двадцать и вот они, шлюзовые ворота.
На повороте Дамиан с Ариэлем сделали всем знак не двигаться, а сами, заранее примериваясь, как сподручнее выстрелить, побежали к шлюзам стыковочного блока. На их счастье ворота были немного утоплены в стену, а стража стояла как раз в получившейся нише и не сразу заметила приближение ребят.
Два бесшумных выстрела и здоровые парни, не успев издать ни звука, медленно и тихо, как деревья, повалились на пол. Дамиан оттащил обоих в сторонку, а Ариэль махнул всем рукой: мол, сюда.
Гелена рванулась первой, за ней побежали остальные, в то время как парни отпирали шлюз и шкафы со скафандрами. Феликс чуть задержался и прибежал когда остальные уже паковались в неудобные, громоздкие сооружения, называемые скафандром полного выживания. Только в них можно было перейти в катер.
Заминку Феликса никто бы не заметил, если бы не Василиса. Она схватила его за руку и спросила:
— Что случилось?
Он мотнул головой.
— Ничего. Там кто-то шёл по коридору и я уложил его вздремнуть.
Гелена услышала этот разговор и вздохнула. В другое время она постаралась бы обстоятельно расспросить Феликса, но сейчас пришлось выбросить это из головы. План был на грани срыва, следовало поторапливаться.
Самым трудным оказалось не засунуть в скафандр бесчувственную Беранжеру, а втиснуть туда ребят. Всё-таки их габариты превосходили размеры среднего человека, а изготовители этого не учли. Приходилось искать самые большие размеры, а их было немного. К счастью, четыре таких костюма удалось найти, а Ариэлю подошёл следующий размер, как и Василисе. И всё равно эластичные рукава трещали на широких плечах, а гофрированные штанины были растянуты до предела.
Радовало, что это ненадолго: в катере обмундирование можно будет снять, а на заправке шлюз устроен иначе, там можно будет выйти и без скафандров.
Феликс, перезарядив пистолет, стоял на входе снаружи и запихивал в катер всех по очереди, поглядывая, не идёт ли кто по коридору. Василису затолкал одной из первых, хотя та собиралась войти последней вместе с ним.
Раньше неё вошёл только Дамиан, который тут же бросился в кресло пилота и, включив бортовой компьютер через коды, которые ему дал Ариэль, стал лихорадочно готовить катер к старту. Пока остальные пробирались внутрь своего нового убежища, пока Ариэль проверял работу всех систем и наличие топливных батарей, пока Алан устраивал поудобнее спящую Беранжеру, самоназначенный пилот старался оживить в памяти приёмы, которые помогли бы ему выполнить задуманный маневр, спастись самому и спасти всех.
Вдруг у него за спиной появился Фелиск и произнёс:
— Прости, Миан, я облажался. В пределах видимости появились сразу трое. Двух я уложил, а третьего не успел. Убежал, гад. У нас есть минуты три в запасе, пока они прочухаются, а потом…
Как раз подключившийся к главному компьютеру корабля Ариэль откликнулся:
— Плохо дело. Рано они нас заметили. До расчётного момента старта ещё минимум восемь минут. Что делать будем?
— Расстыковываемся, — принял решение Дамиан, — Расстыковываемся, но не делаем резких движений. Пока. Ждём до упора, а затем я стартую и будем надеяться на нашу удачу. А пока пристегните наших женщин к ложементам, будут перегрузки.
Ариэль с восхищением посмотрел на друга. Дамиан мог быть любым: капризным, нахальным, вредным, но в такие минуты сомнений не было: он лучший!
Феликс бросился к дамам и занялся ими, хотя Василиса уже сама пристегнулась. Ариэль остался рядом с пилотом, чтобы контролировать расстыковку. Главный компьютер отсоединялся самым последним, когда катер со звездолётом больше уже ничего не связывало, поэтому был шанс уловить, какая активность идёт на борту, а заодно контролировать, насколько близко они подошли к тоннелю.
Возможность сбежать без последствий представлялась только в один-единственный очень маленький отрезок времени, когда звездолёту уже поздно будет отменить вход в тоннель. При этом катер должен был стартовать в направлении строго перпендикулярном оси этого тоннеля. Любой другой угол движения приводил к тому, что их засасывало в подпространство и там размазывало, как масло по бутерброду. Поэтому сейчас очень важно было получать данные о тоннеле, которые непрерывно поступали в ИскИн большого звездолёта.
Сейчас было заметно, что и команда, и наёмники заволновались. Целая группа бежала от кают-компании к шлюзам. Капитан отдавал разные приказы, но одно оставалось неизменным: звездолёт всё так же шёл к тоннелю, не меняя курс. Ариэль сначала не понял, почему, а потом услышал слова капитана и сообразил: они отстыковались не полностью, поэтому тот находится в заблуждении, думая, что у катера проблемы и их сейчас удастся вернуть.
Дамиан между тем приготовился к старту. Он переглянулся с другом и дал понять, что ждёт только его отмашки. Двигатели уже работали вхолостую, наращивая мощность, и могли в любую секунду понести их к свободе изо всех своих сил.
— Поправь угол на полградуса, — показал Ариэль Дамиану, — Вот теперь курс правильный.
Женщины и Алан на своих креслах затаили дыхание, понимая, что сейчас решается их судьба. Только Феликс сохранял невозмутимое спокойствие: он свято верил в талант и удачу своих друзей.
Со стороны стыковочного шлюза послышались какие-то звуки и всем стало ясно, что ждать больше нельзя. Далеко до тоннеля или близко теперь уже не имело большого значения. Бежать надо было сейчас.
Лежавшие на панели управления руки Дамиана пришли в движение и всех с огромной силой вжало в сиденья. Такого Гели ещё не испытывала. Ей было так плохо, что, казалось, она сейчас умрёт. Рядом застонала спящая Беранжера. Верхний свет погас, освещённым осталась только панель управления, перед которой на ложементе распластался Дамиан, но его пальцы через силу продолжали двигаться, подправляя курс.
Эта пытка давлением продолжалась ещё несколько минут, после чего стало внезапно легче, а затем раздался весёлый голос Ариэля:
— Миан, поздравляю! Мы ушли, а их затянуло в переход!
— Да уж вижу, — сердито ответил Дамиан, — И как так вышло, не понимаю?! Думал, сейчас придётся удирать, а потом гляжу: вся громада звездолёта тает, исчезает, а мы летим себе неизвестно куда.
— Почему же неизвестно? — подала голос Василиса, — Очень даже известно. На заправку. Фелик, давай комм, я с ними свяжусь и запрошу координаты.
* * *
Ждать и переживать не пришлось. Стоило Василисе послать вызов, как дежурный сразу ответил. Перепугался для начала, услышав голос хозяйки, но координаты продиктовал чётко, а затем долго извинялся, что не может сразу же направить звездолёт-заправку навстречу катеру. Ждёт транспорт, который должен вот-вот прибыть и привезти товар. Василиса его успокоила: в этом нет надобности, доберутся как-нибудь.
Дамиан, получив координаты, тут же выстроил маршрут, ввёл его в бортовой компьютер, включил автопилот и сообщил: всё в порядке, топлива и прочих ресурсов хватит. Можно отдыхать, на пути не предвидится никаких трудностей: ни блуждающих космических тел, ни метеоритных потоков, зато расстояние впечатляющее. Лететь придётся долго, часов восемь.
Затем он откинулся на спинку своего кресла, вытянул ноги и расслабился. Ариана тут же перебралась на соседнее место, выгнав оттуда Ариэля. Тот не протестовал, а постарался устроиться рядом с Гели и очень скоро заснул.
Гелена огляделась: все клоны дремали или боролись со сном. Предыдущие сутки дались им непросто, поэтому теперь, когда временно их активность не требовалась, они позволили своим организмам отдохнуть.
Сама же Гели спать совсем не хотела. Она бы с удовольствием выяснила отношения с сестрой, но Ариана, держа своего Дамиана за руку, тоже дремала. Зато Василиса была бодра и полна сил, а заодно смотрела на Гелену так, что становилось ясно: хочет с ней поболтать. Гели подумала, что общение с такой незаурядной личностью в любом случае обещает быть интересным, и сделала женщине знак, что готова к разговору.
Та молча кивнула и шёпотом попросила своего Феликса поменяться с Геленой местами. Пусть мужчины спят в своём углу, а дамы в это время смогут вести занимательную беседу.
Когда Гелена и Василиса оказались на соседних креслах, то прежде, чем начинать беседу, оглянулись. Пристёгнутая к своему ложу Беранжера спала, сражённая медикаментозным сном, а Алан сидел рядом и тоже дремал, попутно держа хозяяйку за руку так, чтобы контролировать её пульс.
— Порядок, — сказала Василиса, — Слушать нас некому, можно поговорить откровенно.
Гелена подумала, что женщина хочет её о чём-то выспросить, но оказалось, что Глотова сама собирается ей изложить свои переживания и соображения. Правда, для начала она спросила:
— Ты знала об аукционе, устроенном твоей сестрой?
— Аукционе? — удивилась Гели.
— Ясно, понятия не имела. Я тоже узнала под конец, одна знакомая сообщила. Я ведь с Арианой не приятельствую, хотя знаю давно. Лет двадцать назад, когда я только начинала, она брала у меня интервью. Как, мол, пришла мне в голову такая идея и трудно ли делать бизнес одинокой женщине, не имеющей поддержки семьи. Хорошее интервью вышло, но читатели были не те: дамские издания про меня пишут как про чудо природы вроде синего трёхрогого носорога. Не из-за того, что женщина серьёзным бизнесом в космосе занялась, дамочек-то среди предпринимателей полно, а из-за того, как я выгляжу.
Гели пожала плечами.
— А как ты выглядишь? Руки-ноги вроде на месте, голова тоже.
Василиса хохотнула:
— Вот и я так думаю. Я ведь из очень простых, понимаешь? Папа с мамой на шахтах работали, на дальних планетах по контракту. Они у меня оба большие были, так я вся в них пошла: здоровая, корявая. Потом, когда мне было шестнадцать, оба погибли. На шахте, где они работали, произошёл взрыв и всех завалило. Живым не откопали никого. Мне пришлось пойти работать. По возрасту на шахту не брали, на кухне батрачила в рабочей столовой. Ты покорми такую ораву! И платили гроши, только чтобы на жильё и еду хватало. А я и принарядиться хотела, и парням нравиться. Купишь себе новую кофточку или пойдешь в парикмахерскую — и увы! В кошельке ничего. В молодости у меня не то, что на модификацию, частенько на еду денег не было. А при моих габаритах пойди не поешь! Быстро с копыт слетишь.
Если бы Гелена для одного из своих романов не исследовала жизнь на планетах, где кроме шахт ничего не было, она бы решила, что Глотова преувеличивает. Но сейчас точно знала: ещё и преуменьшает. Поэтому спросила:
— И как же ты выбралась?
— А, — махнула рукой Василиса, — Со злости. Роман у меня случился. Это у меня-то! Я для тамошних парней была и не девушка вовсе. Так, говорящий автоматический погрузчик с сиськами.
Гели хихикнула.
— А ты не смейся, — проворчала Глотова, — Такая и была. А тут новенький мастер прилетел и сразу стал меня клеить. Парень был мне под стать: такой же здоровый и не красавец. Прямо сказать — мордоворот. Но другие-то на меня и вовсе смотреть не желали. Вот я и разнежилась, сама себе сказочку сочинила про то, как его, бедного, за непривлекательную внешность все девушки обижают, а во мне он увидел родственную душу и влюбился. Вот бред-то! Потом узнала: он на спор. Его местные ребята подначили: мол, одна у нас девственница, и то потому, что страшная очень, никто не позарился. А он распетушился: я-де любую распечатаю! Ну и распечатал. Надо сказать, бросил меня не сразу, видно, сиськи-то мои ему нравились, а только когда узнал, что я беременна.
— У тебя есть дети? — удивилась Гели, — Никогда о них не слышала.
Тут же сообразила, что сказала бестактность и попыталась поправиться:
— О каждом крупном предпринимателе известно, есть ли у него семья, кто его дети, а о тебе пишут часто, но про этот аспект никогда не упоминают. Вот я и думала…
Глотова нахмурилась.
— Двое у меня. Сын и дочка. Сын как раз тогда родился, а дочка от второго брака. Красивые оба, модифицированные. У каждого семья, дети… Только они стараются от такой мамаши держаться подальше. Стесняются, что некрасивая, что невоспитанная, что слава у мня слишком скандальная. Деньгами моими пользоваться не стесняются. Ладно, проехали. О чём мы говорили? А, про злость. Ну так вот, осталась я одна и беременная. Хорошо, что при моих габаритах это не скоро стало заметно. Только доктор сразу узнал, ну, и сказал директору шахты, к которой моя столовая была приписана. Тот мужик был неплохой, ко мне относился по-доброму. Понял, что надо мной теперь каждый встречный-поперечный станет издеваться, пожалел, дал бумагу, что я повар-профессионал и помог устроиться на грузовой транспорт до Глиссы. Там аборты делают за недорого. А я в то время была как не в себе. Беременность наложилась на горе, что меня бросили, голова совсем не соображала. Кстати, в космосе платили в разы больше, чем на шахтах, так что к Глиссе я подлетала уже при каких-никаких деньгах. Только вот на Глиссе не осталась и аборт делать передумала. Наоборот, упросила капитана взять меня в следующий рейс. А тот и рад был. Брал-то меня помощником повара, потому что свой пил уж больно крепко, а тут убедился, что я хорошо готовлю, списал пьяницу, а меня — на его место. Беременность-то тогда совсем незаметной была, он и обманулся. Знал бы — ни за что не оставил. А когда постоянный контракт со мной подписал, стало поздно назад отыгрывать.
Гели прикинула на себя жизнь Василисы и поняла, что таких героинь ещё не описывала. На фоне Глотовой все казались какими-то хлипкими, причём не физически, а морально. Василиса по-своему поняла задумчивость Гелены, похлопала её по руке и продолжила повествование.
— Ребёнка решила оставить ровно потому, что это был мой единственны шанс стать матерью. Я тогда не верила, будто кто-то ещё на меня польстится. Ну так вот. Работала я вплоть до самых родов, а до седьмого месяца никто и не догадывался, что жду ребёнка. Родила прямо на корабле здорового мальчика и продолжала работать. А пока носила да кормила, всё думала: хватит быть никем! Надо стать такой, чтобы этот папаша проклятый сам на себе волосы рвал, что меня бросил! Зря, кстати, волновалась: он через два года отдал концы, погиб в пьяной драке. Но я тогда об этом не подозревала, а отомстить, поставить его на место хотелось просто ужас как. Вариант был только один. Для модификации поздно, возраст не тот, но я и не хотела становиться красоткой. Решила стать богатой и знаменитой. А как? Хорошо, что на корабле у меня был доступ в сеть Содружества. Я часть своих заработков потратила, чтобы регулярно учиться бизнесу, и очень быстро поняла: надо выдумать такое, чего ни у кого нет. Идею про заправки я у нашего механика подцепила. Он всё жаловался, что топливные батареи только на орбитах или крупных станциях можно поменять, да и то без документов туда не суйся. А когда моему мальчику уже годик стукнул, мы прибыли на одну рекреационную планету-курорт. Там есть популярная услуга: мамы развлекаются, а за детьми специальные няньки присматривают. Вот я и решила развеяться, поехала на сафари. Проехала хрен знает сколько километров на глайдере и поняла: вот оно! По всей планете там и сям торчали станции, где не только глайдер заправишь, но можно отдохнуть, помыться, выпить кофе, купить еды и вообще посидеть в кондиционированном помещении. И никто, никто не спрашивает, откуда ты и кто ты. Плати деньги и наслаждайся! И это на планете, где населения всего ничего. А как такой сервис улучшил бы жизнь в космосе! Ну вот. Я составила бизнес-проект, стала под него искать деньги и нашла. У самых уважаемых столпов общества хватило ума понять, что мой полулегальный бизнес — золотое дно, при этом они всегда смогут дистанцироваться и если что заявить: “Я понятия об этом не имел!”
