Конец записи.
— Активируй второе.
— Прибытие на Боиджию оказалось не совсем обычным. Планета производила мощное впечатление, но не своими красотами или хиреющим стилем жизни, а какой-то неотвратимой аурой. Не знаю, как описать точнее. Я пробовала получить хоть какое-то объяснение ментально, но ничего не получилось. Я спрашивала его, но он все делает вид, что не понимает о чем речь. Атмосфера здесь загнивающая. Что-то давит на меня извне, как если бы на грудь положили десятикилограммовый камень. Даже вдохнуть поначалу оказалось невыносимо больно, и много времени понадобилось, чтобы привыкнуть...
Ты не поверишь, но город, который колонисты тут выстроили, меня очаровал. Ничего прекраснее я в жизни своей не встречала. Столько тонкости и изящества в каменных стенах и золотых шпилях, сочетаемых с дикой растительностью, было трудно ожидать от такого удаленного места как Боиджия. Мероэ вырос из снов, как будто ожившая сказка.
Мы разместились в гостинице, и здешняя хозяйка, была как будто рада нашему появлению, но что-то в ее взгляде меня настораживало, хотя лезть в ее мысли мне даже в голову не приходило. Батул заранее предупредил о более чем отрицательном отношении местных жителей к лейрам, так что нам приходилось соблюдать инкогнито, прикидываясь имперскими учеными.
Но не от всех.
Как оказалось, правитель Боиджии, был в курсе происходящего. Ты не представляешь, насколько меня поразила наша первая с ним встреча: граф Занди оказался чересчур молод. Во всяком случае, моложе, чем я ожидала от правителя — ему едва исполнилось двадцать семь. Две тетки непрестанно кудахтали вокруг, и, все-таки, планетой он управлял самостоятельно. Выяснилось, что граф сам связался с Батулом, прося у него помощи в решении 'вопроса аборигенов'. Так он сказал, чтобы это ни означало. От прямого ответа Аверре, конечно же, уклонился.
Я предполагала, что вскоре мы посетим поселения аборигенов, но я ошибалась. Выяснилось, что эти махди не терпят на своей территории посторонних, так что все исследования мне придется проводить дистанционно. Это не то, на что рассчитывала я, когда соглашалась на поездку, о чем и сказала Батулу, но тот снова выкрутился, сославшись на то, что всем необходимым для изучения материалом меня обеспечит Занди.
Тут он не солгал. Почти мгновенно в мое распоряжение была предоставлена лаборатория, устроенная в недрах небольшой сувенирной лавки под названием Си-Джо, куда было перенесено все оборудование. Дело оставалось за малым — дождаться, когда мне дадут рабочие материалы. Оказалось, что с этим могут возникнуть некоторые осложнения. Но все решаемо, успокоил меня граф.
Он выделил мне помощника — своего лакея. Изма оказался весьма неразговорчив, но я поняла, что он душой и сердцем предан своему хозяину, а потому выполнит все, что тот не пожелает.
Именно он доставил мне первые образцы для анализа. Предполагалось, что мои исследования будут проводиться над живыми махди. Я не планировала препарировать кого бы то ни было, однако получила труп. И не один, а почти десяток. Откуда Изма сумел их достать, я не знала. Мне сообщили, чтобы я поторапливалась, что не могло мне понравиться, о чем я и сообщила Батулу. Но тот лишь глупо отшутился, сказал, что я зря беспокоюсь и предложил списать все на горячность молодого графа. Я сделала вид, что поверила, но что-то подсказывало, что его светлость тут вовсе ни при чем.
Изображение остановилось, и я перевел дух. Так вот почему Аверре так рвался в Си-Джо! Заметал следы! Он уже тогда темнил, скрывая свои истинные мотивы от женщины, которую называл ближайшим другом. Радовало хотя бы то, что и мама не спешила верить ему полностью.
Не медля, я запустил третью запись.
— Даже мертвыми махди оказались куда интереснее большинства изученных мною рас. Проведя поверхностный осмотр, я выявила несколько весьма любопытных моментов.
Первое и, пожалуй, самое главное, — они не поддавались ментальному воздействию. Сама понимаю как, должно быть, глупо это звучит для тебя, но так и есть. Как бы я ни старалась, я не могла мысленно проникнуть сквозь их оболочку, чтобы осмотреть внутренности без аутопсии. Тени как будто натыкались на невидимый барьер и отказывались прорываться сквозь него, постоянно соскальзывая.
Второе: я обнаружила образования в затылочной доле их мозга. Сначала решила, что так и должно быть, но потом, обследовав еще несколько тел разного возраста, поняла их искусственную природу. Оказалось, что махди вживляют себе в затылок и шею острые как иглы семена какого-то растения. Я отложила несколько образцов, чтобы изучить их чуть позже.
Третье: вскрытие показало, что внутренние органы аборигенов буквально напичканы растительными клетками. Сравнительный анализ подтвердил — растение внутри и семена в затылке — одного и того же вида.
Я не хочу говорить об этом кому-то, пока не проверю, как следует. Надо сказать Изме, что мне нужны еще несколько образцов.
Батула нигде не видно уже двое суток.
Следующее письмо:
— Сегодня застукала Изму в лаборатории без моего ведома. Вытолкала его взашей. Думаю, стоит ли сообщить об этом графу? Если он шпионил, то не по своей инициативе, а если это так, то и сообщать ни к чему. В конце концов, ничего важного он выяснить не мог. Результаты исследований я держу тщательно зашифрованными и... хотя об этом, думаю, пока не стоит...
Анализ растения подтвердил стопроцентное совпадение. Значит, махди не только едят его, но и вонзают себе в голову. Может быть, в качестве нейростимулятора или иного наркотического вещества? В истории галактики не раз встречались расы, чьи религиозные ритуалы сопровождались применением психотропных веществ, однако это не объясняет, почему я не могу просканировать их тела. Чутье подсказывает, что здесь нечто иное...
Пока Аверре продолжает заниматься неизвестно чем неизвестно где, я решила посетить местную библиотеку. Милейшая старушка госпожа Чи'Эмей без вопросов позволила мне ознакомиться с материалами о махди, имеющихся в их архивах. К моему сожалению, оказалось, что таковых крайне мало. Бегло пробежав глазами каждую из пяти книг, я поняла, что едва ли найду ответ здесь. Наудачу, я задала пару вопросов госпоже-архивариусу и она меня не разочаровала. Чи'Эмей сказала, что минн — так называется растение — для махди нечто вроде тотема, их покровитель и защитник от посланцев извне. Что это значило, я сама понимаю смутно, но думаю, что мне следует поговорить с Батулом и графом и постараться убедить их отправиться в джунгли. Мертвые махди едва ли поведают мне что-либо еще, а вот живые могут.
На этом письмо обрывалось. Но за ним было еще:
— Занди отказал. До сих пор не понимаю причину этого, но он только сказал: 'Чужакам путь в леса закрыт. Те, кто уходят, назад не возвращаются'. Не слишком обнадеживающе, как считаешь? Я пыталась объяснить ему, что мои исследования продвигались бы быстрее, имей я возможность работать с живым махди, но он отказался наотрез. И при этом смотрел на меня как-то странно. Я никогда не встречала столько боли в глазах молодого человека. Но что еще больше меня поразило, так это страх. Да, да. Я видела жуткий, первобытный страх в его глазах. Хотелось бы мне знать, какие мысли скрываются в его голове... В такие моменты я почти жалею, что не элийр.
Батула я так и не увидела. Занди сказал, что не знает, где тот может быть. Так я ему и поверила...
Вернулась в лабораторию, где снова обложилась книжками о культуре и истории боиджийских аборигенов. Читать о них оказалось несравненно интересно. Мне хотелось знать, кто был автором всех этих исследований, но обложки книг такового не называли.
Изма, думаю, понимал мой интерес и предложил проверить экспонаты, хранящиеся в лавке наверху. До этого я практически не уделяла внимания отвратительному шоу уродцев, выставленному в старых пыльных витринах. Зато, каких только безделушек я здесь не увидела, и все они принадлежали культуре махди, включая мумифицированные головы некоторых их жрецов. Я взяла одну из голов в лабораторию. Мне было любопытно, отличалась ли она чем-нибудь от тех, кто был просто мертв.
Вскрыв череп, я обнаружила мозг, что было странно, ведь обычно при мумифицировании, если верить обрядам большинства рас, занимавшихся примерно тем же самым, его извлекают, чтобы предотвратить разложение. Но тут о разложении не шло и речи. Мозг просто затвердел и по составу напоминал сушеную древесину.
Подвергнув фрагмент серого вещества анализу, мне стал ясен принцип обряда. Видимо, махдийские жрецы или те, кто этим делом заведовал, высаживали на клетках мозга пророщенные семена минна и как-то стимулировали их дальнейший рост. Развивающееся растение поедало клетки, перерабатывая их в некую клейкую массу, растение растворялось в этом веществе и погибало, а полученная субстанция застывала и уже не разлагалась. Получался непроницаемый кокон, сквозь который не смог бы пробиться и элийр!
Я так потрясена, однако это лишь малая толика того, что я могла бы узнать, будь у меня на руках образец живого растения и кто-нибудь из аборигенов. Я должна отправиться в лес сама.
Вероятно, это будет последнее мое письмо, пока не вернусь обратно в Мероэ. Понятия не имею, как они меня там встретят, но хочу надеяться на лучшее. Возьму с собой только минимум оборудования, сосредоточусь на работе. Думаю, так даже интересней, когда мне будет что рассказать тебе. Люблю тебя, мой малыш. Не скучай.
Здесь запись завершалась.
Я вылез из-за панели и, с трудом дойдя на ватных ногах до кесс-автомата, кое-как наполнил трясущийся в руках стаканчик горячим напитком.
Мама стремилась попасть к аборигенам. Не это ли ее погубило? Если хоть один махди виноват в ее смерти... Я позабочусь о том, чтобы от их деревни не осталось и камня на камне, неважно, сколько усилий для этого понадобится...
Из-за нахлынувшего раздражения, я непроизвольно сжал ладони в кулак, расплющив стаканчик и ошпарив себе ноги расплескавшимся кипятком.
Смачно выругавшись, отправился в кубрик, чтобы переодеться, но именно в этот момент хронометр напульсника дал сигнал о наступлении рассвета. А ведь еще надо успеть добраться до таверны, откуда мы условились начать свое путешествие в джунгли Боиджии!
Быстро переоблачившись в свежую одежду, я вернулся к панели управления и отсоединил инфочип матери от проектора, еще раз перепроверил наличие при себе склянки с семенами минна. Занди пообещал, что обо всем позаботится. Я надеялся, что снабдить нас оружием к этому тоже относится, потому что сами мы безоружные для аборигенов никакой опасности не представляли. Зато я мог поздравить себя с тем, что впервые в жизни, меня это мало беспокоит. Желание выяснить правду наконец-то вытеснило страх смерти. Махди оказались той точкой, в которой сошлись все нити, а раз так, то пришла пора нанести им визит.
Глава 17
Сумеречной тропою
Если ночью Мероэ будто вымирал, то и с приближением рассвета ситуация не спешила меняться. Первые солнечные лучи уже облизывали верхушки городских шпилей бронзовым светом, а на улицах по-прежнему не было ни души — местные жители никуда и никогда не спешили. Недавно прошедший дождь оставил после себя мелкие лужицы и бодрящий запах свежести, вдыхая который, мне было проще бороться с той растрепанностью чувств, которая владела мной теперь безраздельно.
Добираться до таверны 'Тибо' пришлось тем же способом, что и до космопорта. Полное отсутствие людей на улицах только упростило задачу. Если Гетт и поднял шум по поводу моего побега, то это пока никак не проявлялось. Разве что парочка патрульных машин встретилась по дороге, да и те просто проплыли мимо, не сумев распознать меня среди неухоженных клумб. Для них я был не более чем темным пятном, неподвижной тенью, неинтересной и легко забываемой.
Переулок Джиптан отличался от большинства прочих улочек Мероэ обилием разросшейся дикой зелени. Густые верхушки паатов, дотягиваясь сюда из джунглей под городом, вгрызались в каменную кладку домов воздушными корнями, оплетая их своими тонкими прутьями и превращая мелкие закутки и подворотни в настоящие скрытые убежища для бездомных и прочих опустившихся представителей местного общества. 'Тибо' располагалась аккурат между двумя такими участками, насквозь пропитанными смесью из вони отходов жизнедеятельности обитателей переулка и запаха буйно-цветущих лоз.
Полуживые диоды вывески все еще мерцали, хотя света на улице уже было достаточно, чтоб это стало незаметным. Взойдя на крыльцо на этот раз как человек, я оказался внутри и тут же с удивлением обнаружил, что заведение заполнено почти до отказа. Как будто час пик только-только начал спадать. Видно местное представление о ночном образе жизни не слишком отличалось от прочих миров Империи. Народ всех мастей развлекался, как мог. Кое-кто резался в азартные игры, но большинство примитивно заливало свои внутренности химическими соединениями, в разной степени приводящие их организмы в состояние эйфории.
Для большинства мое появление осталось незамеченным, а на тех, кто, все-таки, повернул голову в мою сторону, я воздействовал так же, как до этого обошелся с таможенником и патрульными. Так что даже если кому-нибудь из них вдруг случится попытаться припомнить, что я собой представляю, ничего кроме размазанного черного пятна они воспроизвести не смогут.
Не снимая капюшона, я осторожно двинулся к барной стойке, присматриваясь к завсегдатаям на всякий непредвиденный случай. Проходя мимо одного из столиков, мне посчастливилось стать свидетелем короткой разборки, закончившейся тут же практически без шума и пыли, когда один выпивоха вырубил хуком справа своего разгорячившегося собутыльника. Но большинству не требовалось и этого. Они самостоятельно возили носами, хоботами и прочими обонятельными органами по грязным столикам, едва ли осознавая, где находятся.
Медленно поворачивая головой то влево, то вправо, я выискивал знакомые лица, однако никого не видел. Остановившись у бара, уселся на табурет. Утомленный ночной сменой, бармен почти мгновенно материализовался рядом, интересуясь желаниями нового гостя в области питья. На разговоры с посторонними сил у меня не осталось, поэтому отмахнувшись, словно от насекомого, я заставил питейных дел мастера убраться восвояси, а сам развернулся к выходу и стал ждать.
Никаких признаков Занди или Эйтн не замечал, что было странно, ведь о времени все условились заранее. Могло ли произойти что-то, заставившее их обоих задержаться? Вдруг Эйтн не удалось отделаться от Гетта, или Занди, услышав об убийстве, наотрез отказался идти со мною в джунгли? Хотя оно маловероятно, но исключать такого поворота я все равно не стал.
Минуты текли, народ начинал потихоньку расползаться, а я нервничал все сильнее.
Чтобы не раздражать бармена, даже сделал заказ и теперь потягивал нечто под названием 'Слеза паата' для поднятия, как сказал все тот же бармен, боевого духа. Вкус пойла оказался настолько же гадким, насколько отвратительным оно было на вид. Дав себе твердый зарок, что через две минуты я отправляюсь на поиски графа, вдруг увидел Изму, неторопливо пробирающегося в мою сторону.
