Когда они вернулись, Лена стояла у окна и плакала. За окном падал крупный, равнодушный снег. Белые снежинки медленно кружились в белом вальсе. Стыд перед сыном и обида на свою неудавшуюся жизнь, давили и взрывали грудь. Её плечики вздрагивали под тонкой тканью халата. "Ну вот и всё... Ну вот и всё!— стучало болью в висках.— Размечталась дура". "Лен!?" "Мам",— с двух сторон обняли её мужики. Лена зарыдала ещё громче, попробовав убежать, но у неё это плохо получилось. Никита развернул её к своей груди, а Данька приложился к спине.
— Ну что ты, мамуль, пока любится, люби, я ж не против,— поглаживал её плечи Данька. — Тебе к лицу любить. Точно-точно!
— Вот видишь, мы обо всём договорились.— Заверил её Никита.— Теперь под твоей рукой два мужика.
А Данька, считая трепотню лучшим лекарством, балаболил:
— Ма, хочешь, я тебе что-то весёленькое расскажу. Про баобабы слышала? Ну вот. Африканские баобабы — огромные деревья, достигающие 150 метров в высоту и 50 в ширину. Представляешь, какая силища. Так вот в Кении в одном из баобабов размещена элитная гостиница на 50номеров.
— Это ты загнул старик,— подмигнул ему Никита.
— Больно надо. В Зимбабве в дереве устроена автобусная станция с залом ожидания, а где-то ещё, забыл где, самая настоящая тюрьма.
— Ладно вам,— улыбнулась Лена.— Как говорят в Одессе: вы меня за кого держите? Садитесь за стол, я разогрею, остыло всё.
— У меня предложение,— надкусывая котлету, заявил Никита. — Давайте съездим куда-то на несколько дней вместе. Хотя бы в те же Карпаты. Лен, у тебя, если не ошибаюсь, было желание посмотреть. Данька покатается, и вместе опять же все побудем.
Одна его рука легла ей на талию, вторая на колено. Она уже догадывалась, что растаяла и уступит. Но что скажет сын? Данька перемалывая на крепких зубах пищу косился на руки Никиты, он даже заглянул под стол, чтоб убедиться— не снится и этот молодой обалденный мужик любит его мать. Потом отложил вилку и заявил:
— Ма, а что, давай, скатаем... Рождество как ни как. Встряхнёшься немножко, а то со своей работой белого света не видишь. На лыжи ты, конечно, не рискнёшь встать, но на санках накатаешься запросто. Будет куда выплеснуть эмоции.
Затем Данька в яркими красками расписал прелести отдыха в пансионате. В принципе он радовался, что вместо скучных дней в городе отдохнёт в Карпатах.
— Как скажете.— Отмахнулась от иронии и длинных речей отпрыска Лена.— Только плачу я.
Никита, как водится, открыл рот, опять со своей песней о том, что это его идея, но Данька достал его колено под столом ногой. Прося помалкивать. На том и порешили.
Пока Никита возился с телефоном, Лена поманила Даньку к себе. Прикрыв дверь и покраснев спросила:
— Никита тебе не нравится, правда?
Данька сделал умное и очень задумчивое лицо.
— Не могу сказать, что я от него в восторге. Тебе нужен мужик постарше, но... Это только ваше с ним дело. Мне же с ним как раз комфортнее, чем тебе.
Разговор прервал Кушнир. Приоткрыв дверь и постучав по циферблату часов, велел заняться делом.
Собрались за несколько часов. Если на машине— то с утра пораньше нужно выезжать. Сумки с одеждой и едой, как солдаты стояли у порога. Предвкушение поездки будоражило. То и дело собирались втроём и обговаривали, что с собой брать и куда можно сходить на экскурсию. Никита успел вызвонить пансионат, заказав номера. Его мысли крутились немного в другой плоскости. У него в Карпатах приличное поместье, но вести туда Лену опасно. Насторожится и наверняка не поверит в наспех придуманную сказку. Придётся пожить в пансионате. Ночь шушукались, утром, как водится, проспали. Собирались на одной ноге. Оставив все ключи дома, закрыли одним, тем, что был у Никиты, и отправились в путь. За рулём поехал Вася, а на переднем сидении рядом с ним опять восседал Санёк. Никита на вопросительный взгляд Лены среагировал моментально, сказав, что, мол, ребятам тоже покататься хочется. Данька ухмыляясь отворачивался. А ещё он старательно косился в окно, когда Никита целовал мать. В его голове такая картина никак не желала укладываться. На такого мужика, как Кушнир самые, самые... модели пачками вешаются, а он выбрал маменьку. Непонятный кошмар! Скрашивая дорогу, Данька много травил всяких баек, тем более что Никита, занятый объятиями с Леной, не портил ему насмешками аппетит. Пусть тешится, калякает себе! На заправочной станции тщательно проверили машину: уровень бензина, масла, коробку передач, тормоза, аккумулятор и они отправились в дорогу. Давно такой зимы не было. Но прошли весь провьюженный путь отлично. Хотя снег вихрем перелетал через шоссе и уносился, не успевая нанести сугробы. Ощущение было такое, будто машину стремительно окутывал туман или она пробивалась сквозь дымовую завесу. Останавливались пару раз: заправить машину и перекусить в ресторанчике рядом с заправочной. Добрались на место поздно вечером. За дорогу Лена так успела устать, что предстоящая сказка сильно поблекла в её глазах. Правда Данька не обманул, снега выше крыши и весь, аж до рези в глазах белый. Звёзды усыпали не только небо, но и висели шарами в сосновых гущах, а месяц хитро улыбаясь, бежал себе не оглядываясь вперёд. И немного усталую Лену обступило благодушие. "Не так уж и плохо! Новый год провели в ресторане, а Рождество вполне может получиться экзотичным здесь. В этих местах наверняка сберегли исконные традиции празднования. Так что, будем надеяться, с дидухами, колядками и карнавальными шествиями проблем не будет". Машина свернула по стрелке, где было выведено украинскими и английскими буквами Славское — это горы и снег. К тому же хороший отрыв от цивилизации, а ещё, как выяснилось, свежего воздуха хоть задышись.
Охрана и Данька тащили вещи за служащим отеля, важно вышагивающим впереди с ключами. Никита же собрав документы остался заполнять листы отдыхающих. Отдав их администратору, ждал. Та делала сразу два дела— читала и ела его газами. На других служащих в отеле дам он произвёл не меньшее впечатление и те проводили его любопытным взглядом.
Повернув ключ, вошли. Заняли сразу два шикарных номера. В одном из трёх комнат разместились Лена с Никитой, в другом таком же охранник с водителем и Данька. Конечно Кушнир был против казённого жилья. Отель он и есть отель. Временное жилище с чужими глазами и предметами. Но что поделаешь, не откусишь же себе нос... Передохнув и приняв душ, отправились в столовую. Лена опять удовлетворённо посмотрела на Даньку, не обманул, кухня не хуже домашней. Лена ела и с нескрываемым интересом наблюдала за молодой парой. Да и все остальные похоже тоже. Ну ещё бы! Наверняка молодожёны, медовый месяц. Романтика... Чего только ни навыдумывает разгулявшаяся фантазия! Никита мигает, тоже заметил. Данька отводит взгляд. Хитрит. Погадав чем заняться, решили пойти на "Рождественский вечер", посмотреть, что это такое и потанцевать. Данька одобрил. За полночь расползлись по номерам. Никита разбирал постель, а она, приоткрыв портьеру, смотрела на снег, мелкие снежинки плавно кружились в зябком свете ночных фонарей... Так тихо и так медленно, что ей захотелось поторопить их. Она открыла окно и принялась прихлопывать их рукой отправляя вниз. Подоспевший Никита захлопнул створку и перекинув её через плечо отнёс с ворчанием на кровать:
— Обалдела... Простудиться хочешь.
Ей было хорошо. Она смеялась. Повалялись и совсем расслабились. Выпили хорошего вина, даже потанцевали наговорив друг другу чудных слов... Уснули не мучаясь бессонницей и до утра.
Лене казалось, что она только распалась, а сын уже барабанит в дверь. Шаловливое утреннее солнышко щекотало щёки. Нежится в постелях, даже в объятиях друг друга, было кощунством. Позавтракав, кто блинами с мясом и сыром, кто варениками с картошкой и капустой, запив приличным кофе, вышли из столовой. У входа поджидали отдыхающих пять дворняг и два щенка. Такие себе попрошайки. Почти все без исключения выносили им куски и косточки. Наеденные они брали не всё, выбирали. Лена, естественно, не могла пройти мимо и тоже покормила. Одна недовольная меню даже рыкнула на неё. Данька сделал свирепое лицо и затопал на неё ногами. На что вся стая, давая достойный ответ, принялась лаять. Пришлось подключиться охране. Сытые и довольные победой над вредными собаками, прямой дорогой отправились на трассу.
Когда вышли на улицу, она немного расстроилась. Ночью, это всё выглядело романтичнее. Утром тоже неплохо— солнце и лёгкий морозец. А сейчас в небе висели низкие тучи, и стояла какая-то промозглая погода. Она скорчила мину. Никита с Данькой сделали вид, что не заметили её актёрского мастерства. Её это ещё больше обидело и она надув губы, проскрипела:
— Куда вы меня обормоты привезли?
Они переглянулись. Конкретно. Тут ни убавить, ни прибавить. Данька хихикая отвернулся, а Никита, обняв, терпеливо сказал:
— Давай ты не будешь торопиться с выводами. Потерпи и доверься нам.
Очень хотелось огрызнуться: "Уже доверилась". Но Лена благоразумно заткнулась с капризами: "Чай не девочка глупенькая". На машине подъехали к лифтам. Около них толпились лыжники в полном снаряжении. Но были и такие как она любители. Сели в подвесную кабину подъёмника. Сработал автомат, двери закрылись. Кабинка поползла вверх. Данька, ухмыляясь, комментировал, что вот, мол, маменька, обрати внимание, поднимаемся по канатной дороге. Умник, как будто она сама не соображает. Так и норовит при Никите поддеть. Правда тот спокоен, как танк и не обращает на всё это его мельтешение внимание. Внизу проплывали накрытые снежным покрывалом леса с белыми проплешинами. Торчали острые пики елей и горные вершины поражали своим спокойствием и красотой. Но отчего-то навеяло одиночеством и пустотой. Стало немножко не по себе, жутковато. Лена обняла Никиту и притулилась к его надёжному боку. Он всё понял. Улыбнулся, и обняв её сильнее, прижал к себе. Все сомнения, страхи улетучились. Яркое солнце ударило в глаза. Ничего себе! Солнце было повсюду. Серебряными капельками блестел снег. Такое чувство, что по нему рассыпали бисер. Лена, как не упиралась, а Кушнир отвёл её на трассу для "чайников", взял напрокат лыжи и нанял инструктора.
— Учись, не дрейфь, позже в более экзотичное место поедем.
— Ты издеваешься?
Какое к лешему "другое место" это бы пережить. Никита, посмеиваясь, поцеловал в её сердито сцепленные губы: "Злючка". Лена ещё позлилась его упорству, перекрестилась для надёжности и, встав на лыжи, принялась учиться. К тому же стыдно пасовать перед многочисленными детьми, которые со смехом наблюдали за ней. "Ничего, осилю. Не боги горшки обжигали". Здесь даже самые маленькие без страха спускались с пологих возвышенностей. Никита был прав, вскоре ей очень даже ничего, понравилось. Правда, когда приходится думать только о том, как правильно держать ноги, чтоб не убиться, то не успеваешь рассмотреть как всё вокруг красиво. Но она понимает, что на получения удовольствия нужен опыт и время. У неё довольно-таки быстро и удачно получилось спускаться по некрутым склонам. Этим и занялась. Приговор себе она вынесла быстро: кататься безусловно будет, но крутой лыжницы из неё не получится. Устав, выпила чашечку горячего кофе. Которым потчевали тут же. Постояла обдуваемая ветерком, подставив солнышку лицо и упиваясь обманчивым чувством свободы, призрачной возможностью оттолкнуться от вяжущей ноги земли и подняться в небо, проплыть, над верхушками деревьев, по подобию растрёпанных облаков. Помечтала, вздохнула: "Ах эти фантазии, мешающие жить! Уже полжизни профантазировала" И решила вернуться вниз одна. Никита с Данькой, пристроив её, ушли на трассу для продвинутых. Почему бы и нет, по вьющейся по склону тропиночке прогуляться до пансионата, одно удовольствие. Как не ворчал в телефон Никита, чтоб шла на подъёмник, принципиально потопала ногами. Её обогнала, смеясь и толкаясь молодёжь. "Альтернативы молодости нет".— Тут же подумалось ей. Лене вспомнились свои цветущие годы, и немного взгрустнулось. Так же купали друг друга в сугробах и визжали. Строили снежные крепости и беззаботно порхали. Сейчас кажется, что это было тысячу лет тому назад. Почему она так быстро проходит. Столько много лет ждёшь её, а она раз и нет её, и невесёлым отражением глядит на тебя из зеркала почти сорокалетняя усталая баба. А ведь в их годы женщины такого возраста казались ей старыми тётками и про какую-то там любовь в их возрасте, было просто смешно думать. И вот ей скоро будет сорок, а она не хочет думать о них. И это всё перевернул вверх ногами Никита. До него было предсказуемо и понятно. Она носила длинные юбки, делала пучок или ракушку и вполне была довольна своим возрастом. Ах, если б ему сейчас в пару её ту 17-юю... Хотя в свои 17 она не подошла бы ему. Ещё глупа и неинтересна. А в 25 затюканная Долговым была уже никакая. Старуха. А Никиту знала всего ничего, а кажется, что всю жизнь. Хотя она о нём ничего не знает. А то, что знает, может быть не правдой. Тропинка обогнула кусты, запорошенные белым ворсистым инеем. "Точно, как кораллы, только белые!— восторженно подумала она, приостанавливаясь около них.— Жаль, нет фотоаппарата, красота неописуемая". Захотелось заорать во всё горло от переполнявших чувств, поделившись ими со всем миром, да так, чтоб попадал снег с деревьев устроив безумный снегопад. Рядом раздался скрип снега и торопливые шаги, она даже не успела оглянуться, как её лицо припечатала огромная снежная рукавица и мужские руки принялись шарить по карманам. Кричать было невозможно рот забит снегом, лицо саднило. Только подумала, что наверняка, двое воришек. Руки, показалось, было четыре. Дальше раскачали и бросили в сугроб лицом. Пока выбралась, никого поблизости уже не было. Страх сменила обида и злость. "Но почему я!" Ощупала себя, всё оказалось на месте. И золотишко, и деньги преспокойно занимали свои места. "Тогда что искали? Неужели опять дискету, хотя могли и ключи от квартиры. Хорошо, что взяли всего одни и они у Никиты. Мужикам ничего не скажу, не буду портить им праздник. К тому же сама виновата, Кушнир предупреждал. Лучше надо поторопиться в номер и привести до их прихода лицо в порядок. Отвратительное зрелище женщина с чёрными подтёками краски под глазами. Паразиты, покупали в сугробе на славу, тушь аж капает". Поразмыслив, решила на трассу назавтра не ходить, а поехать посмотреть Ивано-Франковск.
Деды и прадеды умели и любили проводить рождественские праздники. И Лена приехав сюда на Рождество, надеялась хоть что-то увидеть из той старины и не ошиблась. Когда вечером под окнами появился дидух — ритуальный сноп пшеницы, который символизирует дух предков и приносит счастье, а рядом накрытый украинскими яствами стол, Лена поторопила своих мужиков на улицу. Она, наблюдая из окна за процессом, видела, как столы покрыли свежим сеном, поверх сена посыпали немного зерна, а по углам уложили по зубчику чеснока и только потом покрыли скатертью.
— Никита, зачем зерно?— побежала она за разъяснениями к Кушниру.
— Чтоб жилось в достатке.
— А чеснок по углам?— тут же уточнила она.
— Чтоб защитить дом от злой силы и болезней,— охотно делился знаниями он.
