Кстати, я тут всё огрызался на Ричардса, но не упомянул об остальной команде. Джонни Шторм, молодой двадцати двух летний парень, шут, шалопай, разгильдяй, но отличный пилот и, как бы это странно не звучало, на него можно положиться... в некоторых вопросах. А как он подкалывал Рида, ммм... просто сказка! Тот лишь и мог, что глаза выпучить, да рот открывать и закрывать, как рыба выброшенная на берег. Не ждите тут от меня непредвзятости, но своё мнение я озвучу — отличный парень этот Джонни!
Дальше Бен Гримм. Суровый дядька из Бруклина. По совершенно непонятным мне причинам повсюду таскается за Ридом, как ручная собачка. Серьёзный, вдумчивый, опытный. Не 'научник' это сразу видно, но смекалка от бога. Так же когда в первый раз его увидел, подумал, что он где-то служил — походка, дисциплина, всё прямо-таки пахло армейской казармой — но нет, он не служил. И, несмотря на его грозный вид, является пацифистом. Драку никогда не начнёт, но определённо может её закончить. Наш второй пилот. Тоже отличный мужик. Правда, есть один минус — защищает Рида.
В общем, прилетели, расселились по каютам — нам же тут три дня куковать, как минимум. А сейчас Виктор проводит вступительный брифинг, а если честно, то просто толкал речугу по шаблону 'Молодцы, все молодцы, делаете важное дело и бла-бла-бла'. 'Брифинг' проводился в центральном отсеке — это такое сферическое большое помещение, которое находилось на стыке двух 'палок', так что внешне станция выглядела, как 'V'. Ага, 'V, for Victor'.
После речуги все пошли заниматься своими непосредственными делами. Бен отправился в открытый космос расставлять рассаду с цветами по заданным точкам. Это в целях эксперимента — выяснить влияние бури на органику. Сьюзан с Виктором незаметно удалились в его каюту, разумеется, после того, как Виктор сделал ей предложение руки и сердца на фоне земного шара. Оригинально, чего уж там. Джонии был отряжен в напарники к Бену. Нет, он не полез в космос, но следил за показателями скафандра Бена и в случае чего должен был его быстро вытащить. Меня же отправили следить за появлением бури. По расчётам нашего несравненного 'мистера фантастического зазнайки' она должна появиться не раньше, чем через шестьдесят девять часов. Сам Рид отправился в свою каюту и хрен знает чем там занимается. В общем-то мне по барабану, главное что меня отправили подальше от него. Я ж не железный, могу не сдержаться и долбануть ему по роже, а он на вид довольно хлипкий, ещё сломается.
Первый день прошёл скучно — пялишься в монитор, уходишь на обед, приходишь, пялишься в монитор, тебя это задалбывает, засыпаешь, просыпаешься и понимаешь, что через час конец твоей смены, потом идёшь ужинать и спать.
Вот следующий день уже не был таким скучным. Началось всё с сигнала тревоги. Я вскочил с кровати, побежал на 'капитанский мостик' (благо одеваться не надо было — уснул в комбинезоне), то бишь центральный отсек, где мне сообщили, что до столкновения с бурей остаётся всего четыре минуты, а Бен всё ещё в космосе. В голове была лишь одна мысль — 'Бл@#!!!'. Ну, я, как последний дурак ломанулся к Джонни, пока защитный экран не заблокировал выходы из центрального отсека. Сью тоже попыталась побежать за мной, но её остановил Виктор. К слову, защитный экран активировал Рид.
— Бен ещё не вернулся?! — вбегая в комнату управления шлюзом, спросил я.
— Нет, он не успевал, поэтому прыгнул — смотри! — он указал пальцем на открытый шлюз, в котором виднелся летящий в нашу сторону Бен, а позади него уже бушевала Буря.
Облако красной космической энергии обрушилось на станцию. Бена приложило этой самой энергией отчего он быстро долетел до шлюза и врезался в стекло, отделяющее нас от открытого космоса.
— Закрывай шлюз! — рявкнул я на Джонни, отчего тот незамедлительно выполнил приказ.
Однако закрытый шлюз не спас нас. Последнее что помню, перед тем, как потерял сознание — удар, очень сильный удар, отшвырнувший меня, правда куда — тот ещё вопрос. Ну а дальше, как водится, темнота. До чего же я докатился, даже потеря сознания на орбите стало для меня чем-то обыденным.
Глава Двадцать вторая
Очнулся ли я в больнице, минуя всё дерьмо, что произошло на станции? Ха, ха, ха и ещё раз, ХА! Пришёл в себя уже минут через пять после удара, когда основная волна космической радиации прошла. Состояние на тот момент было хреновым (пардон за мой французский) голова кружилась, как будто бы я неделю провёл в центрифуге, тошнота, как следствие не выдерживающего таких издевательств организма, но боли не было, пока что во всяком случае. Станцию ещё потряхивало, но не сильно, так что, собравшись с духом и договорившись со своим завтраком о его досрочном освобождении, я побрёл вдоль стены помогать двум бессознательным тушкам. Пока доковылял до Джона головокружение ослабло и я уже мог передвигаться независимо от стенки.
Проверил его пульс — нормальный. Значит, жив наш остряк и вполне в порядке, правда без сознания, а мои попытки вернуть его на грешную землю, ну или в нашем случае грешный пол орбитальной станции, были тщетны. Я оттащил его в относительно целый коридор, где ничего не свисало с потолка и не искрило. Да, станция ещё легко отделалась — электричество есть, а следовательно основная проводка выдержала. Пусть вся электрика экранирована от ЭМИ достаточно хорошо — без этого в космосе делать нечего — я до последнего сомневался, что она останется в целости. Ещё одним неоспоримым плюсом было то, что воздух всё ещё циркулирует через системы вентиляции, так что мы тут не задохнёмся, а это уже неплохо.
Головокружение окончательно прошло, но зато теперь появилась общая слабость в мышцах, хоть и небольшая. Жизнь определённо налаживалась. Теперь надо Бена из шлюза достать, благо электроника не сдохла, по крайней мере, не полностью. Стеклянные створки разъехались в стороны, после моей команды поданной с пульта управления. Не думаю, что Бен и до того как одел скафандр весил немного, но мне тащить его было тяжело. Если принять во внимание знание канона, в котором он должен превратиться в нечто большое, каменное и говорящее, то я бы сделал ставку на то, что его клетки уже начали перестраиваться на кремний-органику.
Оба были без сознания и очухиваться, как я понял, не собирались. Связаться с другими было невозможно по двум причинам. Первая — защитные экраны не пропускали радиоволны, а вторая — проводка интеркома всё же поджарилась. В итоге мной было принято решение, что будет лучше отнести этих двоих в центральный отсек — есть шанс, что щиты всё же сработали и там никто не вырубился или хотя бы не все, а ещё там рядом был стыковочный шлюз, так что в любом случае надо туда.
Джонни я закинул себе на плечо, всё же он был худющий и раза в полтора уже меня, а Бена пришлось тащить за загривок — слишком уж он тяжёлый был. По дороге замечал странные вмятины в корпусе станции. Странными они были потому, что вообще присутствовали, но готов поспорить это от различного мусора, что тащила в себе эта Космическая Буря — камни и прочее. Хорошо ещё, что нигде разгерметизации нет, а то было бы совсем весело.
Угадайте, кого я встретил по дороге? Ещё два без сознательных тела — одно принадлежало идиоту, а другое — девушке идиота.
— Твою мать... — вырвалось у меня при их виде.
Теперь ещё два мешка с костями тащить — супер!
Всех четверых даже при всём желании (а его-то как раз и нет) я не утащу. Просто потому что у меня, к счастью, две руки, а не восемь. Искусственная гравитация, как и всё на свете, имеет свои плюсы и свои минусы, так что пришлось пока что оставить Виктора и Сью там, где я их нашёл и расправиться с первой партией груза, а то Бен с каждой минутой всё тяжелее становится, хотя может мне кажется.
— Какой же ты тяжёлый, Бен... вернёмся, посажу тебя на низкокалорийную диету... — совершенно не осознанно проговаривал я мысли вслух.
Мозг был в состоянии крайнего тупежа и на обработку любой новой информации тратилось неприлично много времени, поэтому любой случайный наблюдатель мог увидеть следующую картину — зомби (а именно так я себя в тот момент ощущал, не очнувшимся, но восставшим из мёртвых), который тащит двух людей и что-то постоянно бубнит себе под нос, что-то явно нецензурное. Вот так со скоростью пьяной трёхногой черепахи я и добрался до центрального отсека.
Он заметно отличался от тех частей станции, что я успел пройти, таща на себе этих двух. Во-первых, всё цело. Серьёзно, ни одной перегоревшей лампочки, на полу никаких осколков, провода не торчат, каких-либо дефектов тоже не наблюдается, даже свет не мигает. Во-вторых, тишина, такая, что мои шаги, казались грохотом.
— Есть кто?! — громко, на сколько это позволяло моё наипаршивее самочувствие, крикнул я.
Мой голос несколько раз отразился эхом по всему отсеку и снова воцарилась тишина.
Я оставил Бена и Джонни сторожить вход, а сам отправился на поиски, либо Рида, либо терминала коммуникации. И нашёл только терминал. Значит засранец Рид тоже в сознании и куда-то ушёл, ну или его уволокли космические тентакли, но кажется у нас тут немного другое кино.
Терминал был цел, но выключен — пришлось перезапускать. Дело это практически автоматическое — нужно лишь запустить процесс — но не быстрое. Перезагрузка будет идти минут сорок, если верить голо-дисплею. Впрочем, у меня в коридоре ещё два тела для переноски...
С Виктором и Сью я справился чуть быстрее, чем с предыдущей партией, даже не смотря на то, что мне пришлось сначала вернуться за ними, а потом тащить обратно. Как и ожидалось, тащить двух людей общей массой дотягивающей максимум до килограмм ста восьмидесяти (просто Виктор тот ещё кабанидзе) оказалось легче, чем одного дрища и мужика в скафандре, ведь с Бена я его так и не снял, хотя, наверное стоило бы... Но я слегка отвлёкся.
В общем, вернулся я обратно в отсек, где меня встретили два безмолвных и безсознательных стража, тишина, разбавляемая звуком моих шагов и терминал, на котором было показано остаточное время: тридцать минут. Делать было нечего — безсознательных я уложил в устойчивом положении, куда-то ещё идти смысла не было, да и просто в лом — так что я поудобнее развалился в кресле и попытался расслабиться. Хоть оно было жёстким и не очень удобным, мне удалось, да так удалось, что через мгновение я уснул. Разбудил меня лишь голос доносившийся из динамиков коммуникационного терминала.
— Орбитальная станция 1-1-0-чарли-браво-7, как слышно? Приём. — доносилось сквозь пелену сна до меня.
Когда же это сообщение проговорили раз в восьмой, то до мозга наконец дошёл сигнал и я резко дёрнулся, чем и поплатился падением со стула.
— Орбитальная станция 11-чарли-браво-7, слышу вас хорошо, приём. — проговорил я в микрофон.
— Орбитальная станция 11... — начал было своё сообщение чей-то до ужаса монотонный голос, как с той стороны раздались гневные возгласы и какая-то возня. — Вы кто такая? — услышал я из динамиков приглушённый голос, видимо человек говоривший со мной отошёл от микрофона. Затем оттуда послышалось что-то неразборчивое, но голос явно был женский и вроде бы даже знакомый. — Да будьте вы хоть королевой Елизаветой, вы не имеете права даже находиться здесь, я сейчас же вызову охрану. — дальше послышался удар и, судя по стонам, говоривший уже пожалел о том, что вообще открыл рот. Вскоре стоны стихли и в радиоэфире наступила полная тишина.
— Вы меня не игнорьте! У меня тут чрезвычайная ситуация! — в ответ тишина.
— Ауу! Есть кто живой? Слушайте, ребят, я, конечно, понимаю, что между нами расстояние в полторы сотни тысяч километров, но найти вас потом будет не сложно, так что... — договорить мне не дали.
— Паркер, заткнись! — донеслось из динамиков. Голос был мне знаком.
— А, это ты... — лениво развалившись в жёстком кресле, также лениво произнёс я, а от раздражения секунду назад скапливавшегося во мне не осталось и следа.
— Эй, щенок, ты с кем разговариваешь, а? — вот опять она разошлась, прервав ход моих мыслей. Ладно, пока она там разоряется по поводу неуважения к старшим и начальству, я немного расскажу об этой женщине.
Сия особа является секретарём Виктора Фон Дума. Нет не секретуткой и уж точно не обычной секретаршей. Зовут её Мураками Аяма. Да, японское имя, да она японка, но в Японии она пробыла недолго после своего рождения — всего пара месяцев, где за это время её (тут уже пришлось наводить справки, благо начальник Нью-Йоркской полиции прилично мне задолжал...) перепутали и отдали в руки другой пары. Её небиологические родители были по национальности японка (мать) и русский (отец). С широкой подачи отца вся семья переехала в Россию, а у СССР с Японией отношения более-менее нормальные ещё в то время были. Без сложностей не обошлось, но всё же отцу удалось совершить свою задумку. Однако отцовское видение будущего разбилось о жестокую реальность. Ситуация в стране накалялась, законы ужесточались, зарплаты урезались, а требования росли. К тому же у дочери с матерью не всё было гладко с вливанием в общество. Для иностранцев учить русский язык задачка не тривиальная, но на то он Великий и Могучий. Жена ещё худо-бедно выучила, а вот дочери он давался с ещё большим трудом. Это плюс необычная внешность, плюс ещё что-нибудь = издевательства в школе. Не знаю, что послужило основной причиной их переезда в Америку, да это и не важно, главное — сам факт переезда.
В Америке им повезло больше. Отец быстро нашёл себе высокооплачиваемую работу по своей профессии инженера-конструктора (а я разве не упоминал?), так что мать с дочуркой ни в чём не нуждались. Аяма с относительной лёгкостью выучила английский и закончила школу с отличием, после чего поступила в Гарвард на экономический факультет. После обучения пришла пора трудовым будням, и как раз-таки тогда Аяма и узнаёт о том, что диплом, по сути, вещь бесполезная, будь он у тебя хоть серо-буро-малиновый в крапинку, ценности это не прибавит. Поэтому ей пришлось начинать с самых низов — работа секретаршей в какой-то задрипанной адвокатской конторе. Не работа мечты, конечно, но с чего-то нужно начинать. Так она и поднималась по карьерной лестнице, сменяя одну фирму за другой, пока её таланты не приметил Виктор. Трудно не заметить, когда в каждой фирме на период её работы доходы растут, как на дрожжах.
Ко времени, когда она получила предложение Виктора, Аяма была главным экономистом Туммз Индастриз. По началу, увидев, что ей предлагают работу секретаршей, она отказалась, хоть и зарплата была втрое больше, чем она получала у Туммза. Гордость и всё такое. Однако позже Виктор ей объяснил, что в трансконтинентальных корпорациях секретарь — это и ассистент, и главный финансист, и ещё куча других должностей. В общем, после этого она загорелась желанием пойти к Виктору на работу. Она из тех людей, кто живёт под лозунгом 'больше трудностей — интересней жизнь'. Не мне судить о её психическом здоровье — у самого кукушка давно гавкает.
— Вернёшься на Землю, я тебе лично вручу уведомление об увольнении! —
'О! А вот и финальный аргумент гневной тирады' — возликовал в душе я.