Alexandr(обновление15.02.12)

— Я не смогу сразу вам ответить, но могу выслушать и передать своему королю.

— Мы вернем вам Гибралтар, но только с половиной от всех орудий, которые там имеются. За это, мы хотим Мальту. В наши планы входит протекторат над островом и создание Российской морской базы на острове.

— Я передам. Думаю это вполне реально.

— Надеюсь, вы сможете передать это как можно быстрее. Война между нашими странами не выгодна ни нам, ни вам. Это может плохо сказаться на нашей торговле. Нам бы хотелось избежать ареста наших судов и грузов в Английских портах. Теперь по поводу возвращения захваченных кораблей. Они будут возвращены не раньше, чем мы убедимся в безопасности наших судов со стороны Англии и ее купцов. Нам очень не нравится поведение ваших подданных на море. Они просто занимаются пиратством.

— Мне не известны такие случаи.

Я даже немного оторопел от такого наглого вранья.

— И тем не менее, как только ваши корабли перестанут заниматься пиратством в Северном море, на Балтике и в Атлантике, мы сразу вернем ваши корабли.

— Я передам, — равнодушно сказал Уитворт. — У меня еще один вопрос.

— Думаю он касается Персии?

— Вы абсолютно правы, ваше императорское величество. Действия ваших войск в государстве, сопредельном с нашими колониями, беспокоят кабинет и короля.

— Они первыми напали на нас. Мы занимаемся замирением, чтобы не иметь проблем в будущем с этого направления. Мы можем пойти вам на встречу, но при условии нейтралитета вас и ваших союзников в вопросе о Черноморских проливах.

— Ваше императорское величество. Мы не можем обещать за наших союзников, но можем обещать свое невмешательство.

— Этого более чем достаточно.

Обсуждение деталей дальнейших мероприятий заняло еще два часа. Расставались мы, по-моему, вполне удовлетворенными друг другом.

После ухода Уитворта, я прошел в свой кабинет, где у меня стояла небольшая кровать. Ее я использовал для размышлений. А поразмышлять было над чем. Реформа по раскрепощению крестьян совсем не двигалась. Губернские думы совершенно не торопились принимать революционные законы, действующие на территории Тульской и Нижегородской земель. Из-за этого уже стали появляться конфликты, между крестьянами, которые хотели уйти в 'свободные зоны' и их помещиками, которые совершенно не хотели их отпускать. А механизм разрешения данных споров был совершенно не прописан, и князь Лопухин обещался только к середине лета. Но и это не все. В самих губерниях, в которых закон был принят, он не выполнялся в достаточной степени. Как говориться строгость закона нивелируется необязательностью его выполнения. Помещики не спешили отказываться от барщины, обкладывая крестьян дополнительными поборами на нужды земств. Земскими повинностями были обложены только государственные крестьяне, но при принятии крестьянского закона, помещичьи крестьяне освобождались от барщины, а облагались лишь денежно-продуктовым оброком. Его размер для государственных крестьян составлял десять процентов от урожая и десять процентов от стоимости остального имущества, естественно в год. Для помещичьих крестьян эти цифры составляли по семь с половиной процентов, для государства, и до семи с половиной для помещика. То есть общая сумма налога не может быть больше пятнадцати процентов. При этом на крестьян дополнительно ложатся земские повинности, дорожная , подводная, постойная и другие. Но при сохранении барщины, земские повинности взиматься не должны, а общий размер оброка не должен превышать десяти процентов. А земскую нагрузку несет сам помещик. Но владетельные дворяне использовали этот закон для взимания максимальных налогов и поборов с крестьян. Конечно не все было так плохо. Крестьяне обращались в уездные и земские собрания, против нерадивых дворян заводились дела. Проводились проверки и акции просвещения крестьян, чтобы они понимали суть реформ, а не шли жечь помещичьи усадьбы.

Блин, нашел из-за чего переживать. У меня война с Англией намечается, война с Персией уже идет. Намечается конфликт с Турцией, из-за статуса проливов, ну и из-за нашей поддержки движения за независимость Египта. С этим вообще получилось интересно. Мы долго обдумывали возможность строительства судоходного канала в Египте, который бы соединил Средиземное море и Красное. Все дело в том, что договориться с Беями, Ибрагимом и Мурадом, не удалось. Эти мамлюки совместно правили Египтом и совершенно не горели желанием идти в разрез политике Турции и заниматься строительством канала. На совещании, на котором присутствовали по мимо меня, Берия, Паша Строганов, Аракчеев, Великий князь Павел Петрович, мой брат Костя, Салтыков и Новосильцев, мы пытались найти приемлемое решение.

Предложение Павла, договориться с Турцией напрямую, отвергли сразу и единогласно. Ведь всем ясно, что при Султане больший вес, чем мы, имеют и французы, и британцы, и австрияки. И сама сиятельная Порта не питает к нам дружественных чувств. А это означает, что наш договор не будет иметь положенной стабильности. По согласованию с Лаврентием Павловичем, мы сообщили собравшимся, что мы обладаем информацией, о предстоящем в будущем году Французском походе в Египет довольно большими силами. Вопрос был поставлен, как мы можем использовать этот факт. Результатом месячного размышлениястало решение помочь Египту стать независимым. Для этого уже имелись связи с Ибрагимом Беем, наиболее адекватным из двух мамлюков правителей Египта. В приватных разговорах с нашим агентом, Лукьяном Михайловичем (Мехметовичем) Колчаком, потомком турецкого военачальника Илиаса Колчак-паши, предком знаменитого, для меня и Берии, адмирала Колчака, Ибрагим сделал намек на желание сделать свою должность наследственной. А это возможно лишь при отрыве Египта от Турции. Сам Лукьян — это находка Екатерины. Когда я ей посоветовал составить часть дипкорпуса из выходцев из Азии, императрица серьезно восприняла, и собрала-таки корпус.

Лукьян был в свите Бухарского купца Рустама Аслаша, так же являющегося моим подданным. Все они прошли обучение в Тайной школе для дипломатов, в которой в качестве учителей помимо выходцев из Средней Азии, были два китайца, бывших мандарина, бежавших от казни за взятки, три бывших сотрудника Французского дипломатического департамента, бежавших от революции, один итальянец, точнее венецианец, незнамо как оказавшийся вдали от родины. Из моих подданных там присутствовали лишь трое. Двоих я не знал, третьего я назначил сам, это алмазный граф Куракин, а со следующего года к ним прибавиться и заодно возглавит, князь Воронцов, которого я отозвал из Англии.

Но для того, чтобы Египет начал вести свою политическую линию, ему необходимо отбиться от французов, которые хоть и не захватили в моей истории Египет, но смогли получить там сильное влияние. А для этого в Египет должны были отправиться военные инструкторы и наше оружие. Наши кремниевые ружья были в разы более современным оружием, чем те фитильные, с которыми бегали египтяне. Конечно, армия мамлюков была вооружена гораздо лучше, но, как показали бои в Европе, исход битвы решает пехота, а не конница, и без сильной пехоты, битву не выиграть. Но была одна проблема. Мамлюки верили, что они спокойно разобьют любую армию и переубедить их у нас не вышло. Правда, Ибрагим согласился на обучение двух полков, собранных из крестьян-феллахов и вооружении их нашим оружием. За это, Ибрагим Бей обещал заплатить сто восемьдесят тысяч рублей золотом. Корабли с оружием и военные специалисты должны были отправиться в Египет в середине августа и подготовить оба полка ко времени вторжения Наполеона.

— Всемилостивый государь, — в гостиную заглянул камердинер, — к вам их высокородие Берия.

— Зови, — сказал я, поднимаясь с кушетки и прошел к столу, над которым красовалась карта Империи. Я заменил часть картин в кабинете на карты, так удобнее думать.

— Ваше императорское величество, — Берия отвесил мне церемониальный поклон и также прошел к моему столу.

— Бонжур, Лаврентий, что нового?

— Государь, можете плясать, дудеть и не знаю даже, что еще, — физиономия Берии сверкала как начищенный медный пятак.

— Что радуешься? У нас проблем выше крыши, а ты десна сушишь.

— Мои ребята в Туле изобрели бездымный порох. Пироксилин.

— И?

— Что и? Его же легче получать, чем черный порох. Нам теперь на фиг не нужна эта селитра, которая даже с учетом добычи в Крыму, обходиться нам как золото.

— Слушай, Лаврентий. Я хорошо учился в университете, и я знаю, что для производства нитроцеллюлозы нужны азотная кислота, а ее делают из селитры.

— Эх, величество, величество. Хреновенько вы учились. Вы знаете, что такое процесс Габера? Или Хабера. В общем не важно.

— Э, нет.

— Это процесс получения аммиака из азота, находящегося в воздухе и водорода. И мы получили этот процесс.

— И что? На фига нам нужен аммиак?

— Из аммиака делают азотную кислоту, с помощью которой нитруют целлюлозу.

— А целлюлозу мы из дерева будем делать? А процесс вы знаете?

— Зачем из дерева, из хлопка, гораздо быстрее и качественнее получится.

— Так получается бездымный порох вы получили уже довольно давно?

— Ну, пироксилин да, больше полутора лет назад. Я , знаете ли увлекался в свое время сочинениями господина Жюля Верна, и на этой почве изучал процессы на наших, советских пороховых заводах. Так вот, о чем я. Мы получили стабильный, безопасный бездымный порох.

— А как на счет секретности?

— Обижаете, ваше императорское величество. Все устроено на высшем уровне.

— И каковы наши промышленные возможности.

— Пока никакие. Первая промышленная партия выйдет не раньше, чем через год — два. Скорее два. К тому же нам нужен хлопок, медный купорос, и небольшая электростанция.

— А автоматические производственные линии с программируемыми чипами управления вам не нужны?

— Да, я так. Электростанция нам большая и не нужна. Да, пока совсем не нужна, есть способы получения водорода и без электричества. Купорос есть в Пермском крае и на Урале, кстати у Строгоновых. Остался только хлопок. У нас вроде есть владения в Средней Азии?

— За хлопок я волнуюсь меньше всего. В Иране его не мало. Но проблема с его обработкой. Помню, из лекций по истории науки и технике, что американцы изобрели коттон-джин, машину для переработки хлопка. Но как она работает, или хотя бы выглядит? Нужно отправить человечка в Южные штаты. Пусть узнает, купит или украдет. Но если все, что ты сказал правда, то к 12 году мы должны уже выпускать огромное количество пороха, просто невероятное.

— Нужны деньги.

— Блядски. А в бюджете нет никаких расходов, которые мы могли бы пустить на это без обсуждение в Госсовете. Эти же растрындят о порохе на весть свет.

— Надо подумать.

— А много надо?

— Пока нет, триста пятьдесят тысяч. Это с учетом обучения будущего персонала, разработкой закона о государственной тайне и начала строительства корпусов. Плюс необходима отладка технологии, для промышленного производства.

— Блин. Я египтянам оружие дешевле продал, чем твои 'немного'. Это много, очень много.

— Можно снять средства со строительства Михайловского замка.

— Думаешь отец пойдет на это?

— Думаю да. У него вроде еще присутствует капля здравого смысла.

— Какие еще деньги можно направить?

— Нужно провести консультацию с Остерманом и Головиным, наше предприятие лежит в их компетенции. С их министерств и взять денег.

— Хорошо. Только подписку о неразглашении пусть дадут.

— Сначала нужно закон о гостайне.

— Займись. Я подпишу, на следующей сессии предложим госсовету, если он конечно раньше не соберется. А кто будет заниматься ее обеспечением?

— Моя служба безопасности. Мы для удобства уже выделили все разработки и работы в отдельный научно-исследовательский институт. Постепенно в него будем включать и остальные секретные исследования. Лаборатории Уатта и Кулибина тоже перевели в этот институт.

— А почему я об этом не знаю? Моя подпись не нужна? Ладно. Нужно выделить из разработок те, которые не несут, скажем так, раскрытие которых принесет больше пользы, чем вреда. Отдать их в наши университеты, — я чуть задумался, формулируя новую мысль.

— Мы уже занимаемся организацией исследовательских лабораторий для государевой нужды. Естественно с максимальной секретностью.

— Ты подожди со своей секретностью. Во-первых, некоторые химические наработки, можно использовать для сельского хозяйства.

— Можно создать службу, которая будет собирать запросы по новым открытиям нашего института. Запросы от других исследователей, и если они у нас будут, и не будут иметь особого значения для обороноспособности страны, то их можно будет предоставлять.

— Только перед этим их желательно запатентовать.

— Конечно, ваше императорское величество.

— Проработаешь документы, и мне на подпись. Что там с Уаттом?

— Пока довелось довести двигатель до двухсот сил. Но его возможно использовать только на производствах. Уже собрали два таких, для Павлоградского гонного комбината и Криворожского Металлургического.

— Для моих уральских заводов?

— Строим три, один будет готов к концу лета, два других ближе к новому году. Плюс немного упало производство, из-за отмены барщины на государственных землях. Рабочих теперь приходится нанимать. Аракчееву пришлось повышать зарплату. Но нужного количества работников пока не набрали.

— Когда будут управляющие?

— Уже есть. Ждут вашей аудиенции.

— И в чем дело? У меня аудиенции ждут сотни людей?

Речь шла об иностранцах, которых мы пригласили для управления и реформирования государственных заводов и промыслов. В основном это были голландцы и англичане, но было и два американца, и один датчанин. Часть из них отправлялись на предприятия, другая, меньшая, должна была заняться преподаванием в императорском университете управления.

Всего месяц назад была принята программа подготовки технических специалистов, создания ряда технологических институтов, студенты старших курсов которых должны были заниматься научной деятельностью, вместе с аспирантами и преподавателями. Было решено создать несколько научных центров в Санкт-Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде и Казани. Так же в программу была включена программа помощи в создании частных экономических институтов, которые должны были создаваться на деньги купцов, которые бы и использовали бы в будущем выпускников этих институтов. Были предусмотрены льготы тем купцам, которые намеревались стать попечителями подобных заведений, помощь в найме необходимых специалистов и преподавателей, связи с императорскими высшими учебными заведениями.

Но для этих изменений нужны были преподаватели и специалисты в тех областях, где мы пока не были сильны. Привлечением варягов, мы собирались исправить эту ситуацию, дать стране необходимых управленцев и подготовить своих.

— Ладно, давай их на завтра, — подумав решил я.

В дверь постучали, и в нее вошел мой личный секретарь, Дюжев.

— Ваше императорское высочество, — скороговоркой проговорил он, поклонившись.