Краткие сборы были уже почти завершены, когда к отряду подошли вдруг двое безоружных самураев из разбитой армии Садато. Оба упали на колени и смиренно подставили шеи, видя, как самураи охраны принца взялись за рукояти вложенных в ножны катан.
— Что вам нужно? — спросил Кано, приближаясь к недавним врагам. — Не испытывайте судьбу, держитесь подальше.
— Вы вольны казнить нас, Кано-сама, — ответил, утыкаясь лбом в грязь, самурай со знаками капитана на опаленном флаге за спиной. — Позвольте только узнать перед смертью: этот огонь, сжегший нас, был ли он истинно ударом с небес? Демоны или ками, что уничтожили личный отряд Садато, были они действительно призваны божественной лисой, что пришла в наш мир, чтобы спасти людей от бесконечного кошмара эпохи Войн?
— Огонь, сжигающий людей сотнями, и сеющие смерть демоны — творения Кицунэ? — гневно выкрикнул Кано. — Как вы смели подумать о ней такое? Кицунэ творит совсем иные чудеса, даря людям свет и исцеление душ, а не нанося раны их телам! Только когда тьма окружает ее со всех сторон, она может махнуть хвостом, отталкивая ее, как это было во дворце Юидая и при нападении паука-людоеда, но чудеса ее совсем иной природы, и объяснить их ни я, ни кто другой не может! В вашем разгроме вините не ее, а демонов, которые желают забрать нашу золотую богиню с собой и превратить в себе подобное чудовище! Мы не позволим им сделать это, равно как и вам не позволим причинить Кицунэ зло! Дурачье, что сражается за рабский ошейник на своей шее, убирайтесь прочь и не мешайте восходящему над этими землями рассвету! Вестница утренней зари, златохвостая кицунэ с нами в знак того, что скоро эта истерзанная земля насладится солнечным светом! — Кано крепко стиснул кулак. — Я, наследник крови единого императора, обещаю вам такие чудеса, что содрогнутся чудовища, окутавшие земли людей беспросветной тьмой! Время войн подходит к концу и не мечом, не огнем, а любовью золотой богини наш мир будет возрожден из пепла!
Оба воина Серых окутались едва зримым, синим свечением исходящей из тел энергии Ци, которая реагировала на шторм эмоций, бушевавший в душах самураев. Руки распростершихся ниц мечников дрожали, по щекам солдат потекли слезы.
— Спасите нас, Кано-сама! Кицунэ-химе! Мы верим! Верим вам! Мы так долго ждали надежды... свершите то, главное чудо, о котором все мы так долго мечтали! Кано-сама! Кицунэ-химе! Спасите нас...
Кицунэ, разорванную и окровавленную одежду на которой спрятали под одетым на девочку теплым плащом с меховой оторочкой, присела перед плачущими в грязи солдатами и ободряюще улыбнулась им. Маленькая, почти детская ладошка протянулась к тем, кто пришел к Серой Скале убивать, и коснулась по очереди их рук. Этим простым действием Кицунэ столкнула с плеч кающихся воинов тяжкий груз грехов. Позволила им очнуться от кошмара и вновь обрести человечность.
Уже не лежа на земле, а сидя на корточках, двое освобожденных неотрывно смотрели на то, как уходит во тьму малочисленный отряд защитников принца и богини. Уходит в ловушку, к научной базе Каванами, не существовавшей никогда. Но ни уходящие, ни оставшиеся на месте самураи Серых не знали о предательстве. Не знали они и о том, что стальная лавина самураев Северной Империи уже начала движение к границам стран, обреченных быть уничтоженными. Орда в четыреста семьдесят тысяч яростно настроенных воинов, готовых втоптать в землю любого врага своего господина. Сила, рядом с которой горстка полуголодных, деморализованных самураев Садато действительно казалась просто малой стайкой серых крыс.
Но кающиеся не могли знать о близости свирепого врага, и страх их, смешанный с отчаянием, рассеялся. Капитан сорвал со своей руки серую повязку, рванул бинты, стягивающие рану на его плече, и ткнул повязкой в хлынувшую кровь. Серая тряпица, намокая в крови самурая, меняла цвет.
Шиджеру очнулся и, дрогнув, открыл глаз. Спиною он чувствовал холодный снег. Над головою, заслоняя звездное небо, замерло в неподвижности переплетение древесных ветвей.
Жив?
Шиноби вздрогнул, сел и принялся шарить руками по своему телу, сквозь дыры в одежде ощупывая шрамы, оставшиеся на месте ранений. Жив. Только глаз утрачен. Но как?
Рядом лежало тело человека. Неподвижное, как и весь зимний мир вокруг.
— Мицуко... — Шиджеру осторожно перевернул ее на спину и отшатнулся, увидев серое лицо мертвеца, выпученные глаза и оскаленные в предсмертной агонии зубы. Все лицо девушки покрывали уродливые язвы, волосы осыпались при малейшем касании.
— Она уже умирала, когда применила "Дар жизни", — прозвучал голос позади Шиджеру. — Вы оба были обречены на смерть, но она сумела спасти хотя бы одного. Медики Ветвей истинно великолепны и способны на героические поступки.
— Кто ты? — Шиджеру вскочил, оборачиваясь и разглядывая говорившего. Нарукавная повязка человека в маскировочной одежде была украшена знакомым знаком. — Шиноби Скалы? Что тебе надо?
— Ветви и Скала не воюют, — на всякий случай напомнил воин клана Коюмори, сплевывая сигарету и поднимаясь. — Я снайпер и крылатый разведчик. Следил за вами с высоты, но, поверь, не для того, чтобы убить. Предлагаю оставить в прошлом старые распри и просто поговорить. Оружие я убрал, бомб и других сюрпризов на мне нет.
— Чем же я могу быть полезен агентам черного воина-дракона? — спросил Шиджеру, с сарказмом ухмыляясь. Если бы шиноби Скалы хотел убить его, то, конечно, не стал бы дожидаться, когда жертва очнется. — Мы не воюем. Это верно.
— Хочу сделать поправку. Не воюем между собой. Но у нас есть общий враг. Вы нападали на того, кто уничтожил армию Садато. Рискну предположить, златохвостый демон вам тоже не друг? Если это так, готов предложить краткосрочный альянс. У селения Скалы нет лучших разведчиков, чем Коюмори, а ты обладаешь очень интересными способностями. Мы можем быть полезны друг другу. Скажу без утайки: леди Кицунэ напрасно полагает, что обрела спасение и находится в безопасности. Демоны погибли, а у людей еще достаточно сил. Серые атакуют снова, и, когда это случиться, ты со своей способностью контроля чужого разума сможешь нанести лисе и ее защитникам смертельный удар. Что скажешь? — воин Скалы кивнул на мертвое тело Мицуко. — Разве можно допустить, чтобы твои товарищи погибли бессмысленно и бесполезно, а отродья Хебимару утвердились в правящих кругах? Мы убьем лису. Вместе.
* * *
Кицунэ хорошо запомнила этот переход. Она видела, как были напряжены солдаты охранения, слышала, как нервно порыкивали и ворчали кони. Враг был рядом, таился за деревьями, мелькал на горизонте одиночным конником или нагло выскакивал из-за холма верховым лучником и, пустив стрелу, трусливо улепетывал. Впрочем, от последней шуточки Куо отучил Серых быстро, влепив одному такому шутнику стрелу точно в лоб. Конь Серого, бросив выпавшего из седла хозяина, помчался прочь под презрительное ржание своих собратьев, служащих самураям Кано.
— Вот как-то приблизительно так, — самодовольно заявил Куо, убирая лук. — Это заставит шакалов Юидая задуматься о своих действиях.
О действиях они действительно задумались. Не приближаясь больше на расстояние прицельного выстрела, лучники Серых стали посылать в небо стрелу за стрелой с тем расчетом, чтобы те описали высокую дугу и упали на идущую по дороге группу. На стрелы наматывались взрыв-печати, что было бы очень опасно для атакуемых, если бы сенсор отряда Кано не чувствовал заключенную в свитках энергию Ци. Слушая команды сенсора, самураи четко сбивали стрелы Серых ударами дзюцу с элементом ветра. Это работало, пока Серые не убедились в тщетности попыток и принялись пускать обычные стрелы, без какого-либо силового заряда, надеясь попасть в людей, не защищенных броней.
Первая из стрел ударила в наплечник конного самурая позади саней, вторая и третья ткнулись в землю дороги. Сенсор был бессилен, он попросту не мог видеть их.
— Кицунэ-сама, не почтите за труд укрыться под этим, — Куо отдал девчонке свой щит, не слишком массивный, ведь с неповоротливыми щитами тяжелой кавалерии лучники не могли бы вести стрельбу. — Мало ли, еще зацепят...
Двое других стрелков по примеру командира отдали свои щиты женщинам в санях, пара конных латников приблизились к тянущей разом потяжелевшие сани кобыле и подняли свои щиты, защищая животное от стрел. Лошадь была ценна. Генетически измененные звери даже под угрозой смерти не позволили бы себя запрячь. Самурайские кони воспринимали тягловую работу как нечто совершенно оскорбительное, равнозначное тому, как если бы дайме пожелал вдруг отправить своего боевого генерала чистить выгребную яму. Поэтому обычную лошадку, единственную, что удалось найти в обезлюдевшем призамковом селении, приходилось беречь как истинное сокровище.
Но все заботы стражи были излишни: пущенные наугад, стрелы падали в стороне от цели и не причиняли никакого вреда. Только одна из них звонко долбанула в щит, что нес на своей спине дед Ясуо. Дряхлый старик проявлял чудеса выносливости, не только поспевая пешком за санями, но и уверенно держа на себе тяжелую металлическую пластину. На испуганный взгляд Кицунэ, когда стрела отскочила от стального листа, он ответил показно-бодрой ухмылкой.
— Не беспокойтесь, госпожа, — сказал, поддерживая друга, дед Микио, который, тоже со щитом на спине, ковылял по другую сторону от саней. — Такими ударами истинного самурая не ранить! Вот была одна битва, когда на наше северное побережье флот Камней десант выбросил, тогда стрелы роями летали, как комары в лесу! Щитом заслонишься, а он с твоей стороны шишками начинает покрываться, несмотря на все укрепление потоками Ци! Стрела бьет, с ее стороны вмятина, с моей — шишка! Чуть с ног не сбивало, честное слово! Но мы встали плотным строем, задние ряды щиты над головами подняли, и ничего, держались! Эх, жаркое было побоище!
— А кто тогда победил? — перешла сразу к сути Кицунэ.
— А как ты думаешь? — дед хитро сверкнул глазами. — Великий дайме Торио сбросил армию интервентов обратно в море и половину флота их утопил! Долго потом камнегрызы против нас слова не говорили! Мне, правда, в той битве конь на ногу наступил, но это уже мелочи жизни. Славные были времена... когда у страны великий лидер был. Тогда каждый житель Водопадов, а не только самураи, своим дайме восхищался! Торио-сама столько сделал для страны... — дед вдруг странно шмыгнул носом, взглянув в сторону принца Кано, едущего на коне справа от саней. — И оставил после себя прекрасного сына. Новый правитель, борющийся с упадком родных земель. Все как тогда, в годы нашей молодости.
Услышав полный печали и боли вздох, Кицунэ тотчас обернулась к леди Хикари.
— Мам, что ты?
— Ничего, маленькая моя, — Хикари с нежностью поцеловала ее в щеку. — Просто вспомнила прошлое. Все действительно как в те далекие времена. Великий дайме, златовласое солнышко рядом с ним и верные солдаты, готовые сражаться ради счастья многих. Только принц и маленькая принцесса еще моложе, чем были тогда. История повторяется, — старая леди ласково провела ладонью по волосам смущенно улыбающейся девочки. — Но в этот раз, верю, финал у истории будет другим. Ты, моя маленькая лисичка, и принц Кано прогоните прочь всех злодеев и врагов. Никто не посмеет угрожать вам после великой победы над Юидаем и Северной Империей. Вы будете жить счастливо, в мире, о котором так долго мечтали.
Громкий хлопок взрыва прервал разговор и заставил женщин в санях испуганно пригнуться.
— Все в порядке, — сказал им Куо. — Разведчики на дороге настороженную взрыв-печать обнаружили и уничтожили методом подрыва.
Закопанные в землю, печати реагировали на приближение человека и взрывались в непосредственной близости от него. Силы взрыва тех, что были заложены на дороге, было недостаточно, чтобы убить самурая, но оторвать ногу человеку или лошади они могли вполне. Сенсор, занятый их обнаружением, должен был быть очень внимателен.
Скорость движения снизилась довольно сильно. Ловушки заставляли терять время. Кроме того, дважды пришлось разбирать завалы, в чем хорошо помогли дзюцу с элементом земли, отбрасывающие каменными валами целые нагромождения из вырванных с корнем и брошенных на дорогу деревьев.
— Все, что могут, творят, чтобы задержать нас, — сказала Йори, когда впереди показалась широкая река с разрушенным мостом и взломанной ледяной корой на сотни метров вправо и влево.
— Силы для атаки собирают, — кивнул ей самурай-сенсор, не отрываясь от слежения за окрестностями. — Их мало, они пытаются найти и согнать обратно в свои ряды то жертвенное мясо, что разбежалось по лесам после разгрома под Серой Скалой. Надеются успеть сплотиться и снова атаковать. Наша задача — добраться до цели раньше.
Тягловую лошадь бесцеремонно связали и уложили в спешно освобожденные от пассажиров сани. Четверо верховых самураев склонились, вцепились в сани руками и подняли их вместе с ошалевшей от происходящего животинкой. Кони и люди, испуская из ног энергию Ци, ступили на воду и ходко переправились на другой берег. Кицунэ только поглядывала со спины Болтуна на темную холодную воду и боязливо вздрагивала от мысли, что если конь принца на миг потеряет контроль, они все втроем окунуться в ледяную тьму с головой. Надо учиться ходить по воде. Надо, но некогда. То играть, то платья мерить, то от врагов отбиваться. Где еще и на учебу время взять?
На берегу нашлось немало ловушек, из леса вылетели стрелы, на которые самураи Кано ответили сдвоенными атаками собственных стрел и дистанционных дзюцу. Пейзаж попортили, а от укрытий вражеских стрелков остались только щепки. Сенсор доложил об удирающих врагах и о том, что несколько нападающих все же остались лежать среди изрубленных и прошитых стрелами деревьев.
Лошади, выгруженной из саней и развязанной, было безразлично всеобщее воодушевление. Напуганная диким с собой обращением, она попыталась вырваться и удрать, но самураи справлялись даже с чудовищными боевыми конями. На желания купеческой клячи они даже внимания не обратили, впрягли в сани и крепко держали за сбрую, пока животное не смирилось.
— Ну что ты, Снежинка? — Кицунэ, успокаивая лошадь, гладила ее по морде и совала под нос угощение. — Все хорошо. Вот, скушай яблочко.
— Почему "Снежинка"? — спросил Кано, сжимая рукой поводья Болтуна и посматривая в сторону леса. Эх, вот сейчас как вылетит из леса стрела, а он как закроет собой подругу! А, все равно неэффектно получится. Со всех сторон навалятся латники и заслонят принца щитами. Не дадут геройствовать, заразы!
— А как же ее иначе назвать? — удивилась Кицунэ. — Она белая.
— Серая скорее.
— Не-а. Белая. Не спорь, как хочу, так и называю мою лошадь!
— Твою?
Кицунэ ответила ему очень обиженным взглядом, говорящим: "А ты сразу не понял, что она моя?"
— Кано-сама хотел сказать, — влез в диалог Куо, — что с удовольствием дарит вам, Кицунэ-сама, это замечательное животное.
— Вот! Значит, теперь ее зовут Снежинкой. Ты ведь, Кано-кун, никого не спрашивал, как своего коня называть?
— Он даже меня не спрашивал, как ему называться. Болтун, скажи ей!
