Ветер истории

Правда, несколько тыловиков я все же завербовал. Службу снабжения я планировал создать свою, достаточно крепкую, чтобы не зависеть от милости армейцев и в будущем способную вырасти в единую службу тыла всей красной армии. Местная система снабжения с выделением денег полкам для закупки продовольствия на месте и прочими удивительными традициями и порядками, меня категорически не устраивала. Удивительно, но даже в таком неромантичном и не особо уважаемом деле, как интендантская служба встречаются фанатики и романтики своего дела. Именно таких я и нашел. Перетащить их к себе было невероятно трудно! Они же не скучающие без дела раненные фронтовики, люди занятые и осознающие важность своей работы. Выход мне подсказал один из фронтовиков. Я просто пошел к их начальству и договорился. Ну не любят нигде излишне старательных, тем более, если они при этом еще и излишне честные. Так что за небольшое, практически символическое вознаграждение важный тыловой чин пошел на встречу народным нуждам и временно отстранил зануд-правдоборцев от службы. Соблазнить оглушенных внезапным начальственным гневом служак было уже делом техники. Тем более, что в наших прошлых беседах, я много рассуждал о своем проекте единой службы тыла. Идея их завораживала своей глобальностью и потенциалом, но тогда верность служебному долгу пересилила личные желания, а теперь я их взял тепленькими, а одного так и вовсе просто вынесли из кабака в бессознательном состоянии. Проспавшись, он сильно удивился, узнав, что дал согласие на работу инструктором.

Работа закипела. Штаб ополчения инструктора, язвя и глумясь над нашими потугами, начали создавать с нуля, включая и службу тыла при нем. Были организованы классы обучения командиров всех уровней. Понятно, что это будут эрзац-командиры, но других у нас не было. Для меня же было важным закрепить в мозгах саму необходимость обучения.

Пришедшие ко мне однокурсники вели занятия по тактике в ящике с песком. Я внес ажиотаж, предложив концепцию мобильных групп из бронетехники и мотопехоты или кавалерии. Ребята сидели ночами напролет, придумывая для них тактические схемы и прорабатывая боевое расписание. Даже штабисты увлеклись новой идеей и подключились к работе. Практические же занятия проводили на трех разных полигонах как на имеющихся уже готовых бронеавтомобилях, так и на загруженных до расчетного веса грузовиках. Ополченцы, конечно, по-первости чувствовали себя глупо стоя возле простеньких макетов орудий и стеснялись изображать положенные действия. Даже мне приходили жаловаться, что их к детским играм принуждают, но потом втянулись. Тем более, что тренировались на макетах и реальном оружии поочередно. Ребята прочувствовали со временем полезность упражнений у макета, особенно на ходу и уже бодро кричали 'выстрел!' и поднимали красный флажок.

— Временные провокаторов выдали!

Яша был так возбужден небывалым событием, что даже поздороваться забыл, что для него было нехарактерно.

— И что, много неожиданностей открылось? — спокойно спросил я.

Лично у меня деятели Временного Правительства больше всего ассоциировались с либеральной тусовкой моего времени. Об их поведении во власти, я много слышал от отца, когда случались разговоры о политике, да и читать доводилось немало и всяких видео по сети гуляло достаточно. Так что не знаю, насколько достоверный образ у меня сложился, но вполне определенный. Историю про сдачу Козыревым нашей системы прослушки американцам я знал и не сильно удивился этой выходке нынешних демократов.

— Пока еще не известно. Бумаги только привезли, сейчас разбираются.

— Но господа... простите, товарищи, это же невозможно! — Полковник Соловьев оторопело переводил взгляд с Яши на меня. Соловьев был нашим инструктором по штабной работе и сейчас зашел ко мне разбираться с порядками внутри ополчения. — Я к жандармам никакой симпатии на испытываю, но ведь эти люди служили государству с риском для жизни, доверились ему... Это же предательство!

— Это завоевание революции! Свободному обществу провокаторы не нужны. И вообще, мы победили и имеем полное право судить и карать шпионов.

— Да нет, Яша, тут товарищ полковник полностью прав. Ты смотришь на это с точки зрения противостояния революционеров и охранки. Но раз уж, как ты заметил, мы победили, то надо смотреть с точки зрения государственных интересов. Потому что теперь государственная власть это именно те, кто раньше был революционерами. Хотя на счет победы, я думаю, ты поторопился.

— Что ты имеешь в виду?

— Во-первых, сядь, наконец. Чаю хочешь?

Яша плюхнулся на стул и, на секунду задумавшись, резко кивнул.

— Буду.

Я подвинул ему чайник с чашкой и вопросительно посмотрел на полковника. Тот кивнул и сам взял чашку. Засиживались мы тут часто допоздна, поэтому чайный набор уже прочно прописался на общем столе.

— Итак, рассказывай по порядку. Во-первых, это не первоапрельская шутка?

— Нет, конечно. — Ответил Яша, наливая себе чай — Помнишь, мы выдвигали требование выдать провокаторов, действующих в наших рядах? Так вот, правительство вначале отказалось, а тут вдруг внезапно сами прислали посыльного и с письмом. Мол, так и так, просили — забирайте. Ну наши сразу же и рванули туда толпой. Сейчас все собираются для зачитывания списков и личных дел. Так почему ты считаешь, что это не победа?

— Для нас, конечно, это успех — мы свои ряды отчистим. Но успех это именно потому, что мы еще не победили. Сейчас к власти пришла странная компания, руководящаяся своими личными интересами и странными фантазиями. Вот, к примеру, они искренне полагают, что если дать народу права и свободы, то больше ему ничего и не надо. О том, что для реализации прав еще надо иметь и возможность, они не думают. А может, и думают и специально не дают. Так что право есть икру ложками есть у каждого, а возможность, сам понимаешь.

Теперь, что до предательства. Тут товарищ полковник уже все сказал. Люди служили России. Из патриотизма или из корысти, другой вопрос. Государство их на службу призвало и должно защищать так же, как и они его. Да, того государства больше нет, но Россия-то осталась! Если бы временные думали о стране, то агентуру эту берегли бы из принципа. Вот если бы я получил власть и вскрыв архивы узнал, что мой самый доверенный помощник — провокатор, то я бы не карал его, а пожал руку и сказа: 'Молодец! Отлично справился со своей работой. Не твоя вина, что победил все-таки я. А теперь давай-ка послужи Отечеству на новом месте'.

Ты пойми, Яша, тот, кто берет власть, принимает и все наследие и ответственность. Ответственность же требует это наследие использовать рачительно и вдумчиво на благо народа и страны. В данном случаи, речь идет о наследии кадровом. Нет, есть, конечно, конченные враги, губившие людей ради личных целей. Тот же Гапон или Азеф. Но есть и честные служаки. Таких, победив, надо перетаскивать на свою сторону. Народ-то у нас один. Согласятся они служить народу, пусть служат. Не согласны, сами свой путь выбрали. Стало быть, врагами и остались. Тут и говорить уже не о чем.

Да я, собственно, не об этом, а о том, что временные не просто несколько провокаторов сдали. Они показали, что дел с ними иметь нельзя. Жандармы им уже никогда точной информации не дадут. И, вот увидишь, они так со всеми слоями и группами общества рассорятся и уйдут в небытие. Главное, чтобы страна к тому времени не рухнула.

Я отхлебнул чаю. Яша и полковник, для которого я это говорил в большей степени, чем для Фридмана, молчали, переваривая новые мысли.

— Да уж... а что они с армией сделали и говорить не хочется. — задумчиво протянул Соловьев.

— Интересно ты рассуждаешь. — Яша решительным глотком допил чай — Многие с тобой не согласятся, даже в предательстве обвинят... Побегу я, а то пропущу все. Уже начать скоро должны. Ты идешь?

— Нет, у меня работы полно. Думаю, там и без меня энтузиастов найдется достаточно.

Яша удивленно поднял брови, потом пожал плечами и выбежал из кабинета, схватит напоследок сушку с подноса. Соловьев некоторое время молча потягивал чай, а потом покачал головой.

— Не понимаю, Сергей Алексеевич, как вы, такой убежденный защитник государства оказались среди мятежников и, даже страшно сказать, противников государства как такового. Решительно не понимаю.

— А что, по-вашему, представляет из себя государство?

— С удовольствием выслушаю вашу точку зрения.

— Государство это всего лишь система взаимодействия больших масс народа для достижения общих целей. Ну, как-то так примерно. Из чего следует, что носителем государственности является именно народ, а не цари или элита. Так что, тот, кто стоит за интересы народа, тот стоит за государство, даже если сам считает иначе. Вот так и получается, что нынче мятежники в большей степени государственники, чем правительство. В конце концов, кто как не правители несут ответственность за результаты своего правления? Так что в свержении царизма наибольшая заслуга именно царей. Ну а как совместить защиту государства с защитой нынешнего правительства я после сегодняшней новости даже представить не могу.

— Хм, ловко! В оценке нынешнего правительства я с вами, пожалуй, даже соглашусь. — Полковник поставил чашку и, уставившись куда-то в стену, проговорил — Знаете, Сергей Алексеевич, я, чем больше смотрю на происходящее, тем больше рад, что офицерам Русской Императорской Армии запрещено интересоваться политикой.

Я не стал напоминать ему, что армия уже не императорская и запрет этот отменен.

— Так вы, собственно, с чем ко мне пришли?

— Ах, да... Видите ли, Сергей Алексеевич, мы прекрасно понимаем, что у вас тут свои порядки, отличные от армии. Впрочем, нынче и в армии порядки отличные от армии, ну да сейчас не о ней. Так вот, мы вовсе не хотим лезть в чужой монастырь со своим уставом, но отсутствие уставных обращений, да и вообще уставных отношений, серьезно мешает дисциплине. Да и самим сол... бойцам будет проще, если они будут точно знать, как надлежит действовать в каждой ситуации.

— Ну, в качестве уставного у нас принято обращение 'товарищ' с добавлением должности. Например 'товарищ боец' или 'товарищ командир'. Если командиров больше одного, то можно уточнить — 'товарищ комроты'.

— Понятно. И где же можно увидеть этот устав?

— Э-э-э... пока нигде.

— Хм... Сергей Алексеевич, кстати, а как называется ваша должность?

— Пока никак. Формального названия для нее не придумали, просто назначили ответственным за организацию дружин.

— Как же к вам обращаться тогда?

— Да запросто, 'товарищ Волков'.

— Хорошо. Так вот, товарищ Волков, я Вам настоятельно рекомендую озаботиться скорейшим созданием устава. Иначе я опасаюсь появления конфликтов от непонимания. Я даже могу Вам порекомендовать весьма сведущего в этом деле специалиста. Это генерал Павел Оттович Крауз — большой знаток различных уставов самых разных стран и служб. Его нетрудно найти. Павел Оттович уже давно в отставке и его практически всегда можно застать дома.

Соловьев написал на бумажке адрес и протянул мне.

— Прошу Вас, не затягивайте этот вопрос.

— Обещаю, товарищ инструктор!

— Благодарю Вас. На этом у меня все, разрешите откланяться.

Полковник, коротко кивнув, вышел из кабинета. Дверь он закрыл не до конца и я слышал, как одевая шинель он бормотал: 'Хм, 'товарищ инструктор'... Куда катится мир...'

Хороший он все-таки офицер и человек. Не возмущается, не скандалит, а честно старается упорядочить местную жизнь. Если учесть, что сам он человек временный и действует тут добровольно, то и вовсе подвижником можно считать.

Уже вечером я сидел за столом в уютном кабинете на набережной Фонтанки и объяснял генералу Краузу особенности взаимоотношений добровольцев в ополчении.

— Но как же вы обходитесь одними должностями, без званий? Это же неудобно!

— Зато логично. Воинское звание, если смотреть с практической точки зрения, просто указатель уровня квалификации военнослужащего. У ополченцев военной квалификации нет как явления. Командиры выборные, и после боев, наверное, будут перестановки. По сути, они равны между собой не по идейным соображениям, а по факту. Кто в итоге станет командовать, а кто подчиняться зависит не от прежних заслуг или знаний, которые не связаны с военным делом, а от личных качеств. Так что, давать им звания будет и бессмысленно и бесчестно. Ничто не должно препятствовать выдвижению лучших на новые должности. Вот когда жизнь расставит всех по своим местам и наладиться система подготовки кадров, тогда и будет иметь смысл вводить звания.

— Чтож, звучит разумно, хотя и непривычно, знаете ли.

Мы проговорили допоздна, старик был радостно возбужден принципиально новым типом устава, который мне предстояло создать. Без него я бы не справился. Ведь устав, это не набор параграфов, это цельная система. Крауз брался такую систему создать. Большую часть мы решили просто перенять у армейского устава. Если говорить точно, то у армии мы позаимствовали все, касающееся практической деятельности: устав караульной службы, боевой устав и пр. Настоящая работа шла над уставом внутренней службы.

— Ну что же, теперь более-менее понятно, что у нас должно получиться. Весьма занятная вещь, однако, обещает получиться. Есть некоторое сходство с французской армией времен первой республики, но все же совершенно новый устав! Так чем Вы думаете его начать?

— Как чем? Первым пунктом! — я поднял глаза к потолку и процитировал навечно врезавшееся в память — Боец Красной Гвардии должен стойко переносить все тяготы и лишения военной службы.

— Прекрасное начало! — Похвалил Павел Оттович и потер ладошки.

Я еще много раз заходил к нему и один и с инструкторами и с ребятами из партячейки, утрясая детали, а через три недели Устав Красной Гвардии был отпечатан тиражом в сто экземпляров и роздан в роты. Результат не замедлил проявиться — примерно десятая часть ополченцев тихо или со скандалом покинули наши ряды. Ну да это никого не удивило, текучка и так была страшной.

Многим надоедала однообразная отработка стандартных приемов. Ротные занятия по тактике несколько улучшили ситуацию, особенно появление первых бронеавтомобилей. Тогда довольно много ранее ушедших вернулись в строй. Хорошо еще, что и инструкторы-фронтовики и имеющиеся среди рабочих ветераны японской войны единодушно утверждали необходимость занятий и смеялись над заявлениями молодежи, о том, что они уже всему научились. Ну а окончательно закрепило личный состав только довольствие. Правда, действенным рычагом это было только на молодежь и чернорабочих. Квалифицированные мастера зарабатывали неплохо и в пайке не нуждались.

Но это все было позже, а утром второго апреля меня разбудил Фридман и с потерянным видом сообщил: 'Представляешь, Шурканов провокатором оказался'.

Я с удовольствием рассматривал результаты работы техштаба. Вроде и недолго служба работала, а результаты были значительными. Собственно почти все представленные достижения были и раньше, но пока не навели порядок, их было не видно. Народ у нас, как известно, изобретательный и стоит только проявить к его творчеству интерес, начинает просто фонтанировать идеями. Одним из важнейших достижений штаба было внесение ясности, куда с этими идеями обращаться. В частности завершился первый этап гранатометной эпопеи. Было отобрано два варианта оружия.