— Не совсем так, — сказал Георгий. — То, что сейчас происходит, могло бы выглядеть как банальная схватка за власть... если бы не один фактор. Ураниты. Вы с ними сталкивались?
— Сталкивался. Полоумные жрецы.
— У этих полоумных сильная агентура в армии. Войну на Антиохии начали именно они. Нам пришлось начать с превентивных арестов, чтобы то же самое не случилось здесь...
— Знаю, — сказал Бериславич. — Среди арестованных был сын моего клиента, капитан Алексис Метелл. Вы его расстреляли?
Вилять не имело смысла.
— Да.
Бериславич помолчал.
— То, что я от вас слышу, адмирал, не дает мне никаких оснований верить вам. Но... я почему-то верю. Может быть, вы действительно защитите нас от худшего. — Он помолчал еще. — Я надеюсь, вы погостите у меня хотя бы несколько часов. За это время я... кое с кем поговорю. И подготовлю список запросов. Если я потребую звездолет, вы же мне его не дадите? — он неожиданно улыбнулся.
— Ничего связанного с пространственной техникой, — сказал Георгий. — Но практически все что угодно для действий на грунте. Мы собираемся немного ограбить здешние военные заводы...
— Разумеется, — пробормотал Бериславич.
Георгий пожал плечами.
— Это война. Раз уж император бессилен, мы защищаем империю сами.
— Понимаю, — сказал Бериславич. Он хотел что-то еще добавить, но тут дверь открылась, и вошла девушка, направившаяся было к клавесину.
Георгий никогда не видел такой девушки. Она была чем-то похожа на Джиневру де Бенчи с древнего портрета. Но в ней не было легкости. Невысокая, плотного сложения — почти кобольд. Ржаво-золотые волосы рассыпались по плечам. Огромные темно-зеленые глаза...
В жизни бывают минуты, когда сам Гермес, покровитель путников, спускается к человеку и говорит: иди, это твоя дорога.
Вот зачем я прилетел на Карфаген, подумал Георгий. И вот зачем я, если понадобится, останусь тут навсегда.
— Это моя дочь Мира, — сказал Август Бериславич.
Георгий встал и поклонился.
— Рад знакомству, — сказал он.
Тиберий Ангел шел по коридору. Капитан Лакатос сопровождал его. Все было ясно, и Тиберий совсем не удивился, когда на балконе его встретили две фигуры в капюшонах. Ураниты...
— Здравствуйте, — сказал он.
Первый уранит подошел к нему.
— Здравствуйте. Можете называть меня Каспаром. А это Тиресий, — он повел рукой, и второй уранит тоже приблизился.
Тиберий оглянулся — Лакатос уже исчез.
— Лакатос — ваш агент?
— Да, — сказал Каспар. — Правда, неплохо? Негропонти так до последней секунды ничего и не заподозрили... Они считали, что Лакатос — самый преданный им человек. И знаете, в чем все дело? Он таким и был.
— Понятно, — сказал Тиберий. — Вы использовали Негропонти как инструмент, чтобы добраться до верха, а теперь отшвырнули их. Как лестницу...
— Совершенно верно, — подтвердил Каспар. — И, как вы уже сами поняли, сейчас наступает новый этап.
Тиберий кивнул.
— И какая же моя роль на этом этапе?
— О, она очень большая, — заверил Каспар. — В ближайшие часы вы примете полномочия экзарха Антиохии и Карфагена. Для начала. И объявите о них.
— Антиохии и Карфагена, — задумчиво повторил Тиберий.
Каспар кивнул своим капюшоном.
— Все, что вам говорил Торвальдсен, остается в силе. Давайте называть вещи своими именами. Вы нужны нам в роли императора. Династия Ангелов должна вернуться на трон. Экзарх — это первая ступень.
— Ах, вот как... Вы не забывайте, что царствование Ангелов на Земле было, мягко говоря, не самым блестящим. И потом, я не их кровный потомок.
Каспар пошевелил складками рясы. Возможно, это обозначало улыбку.
Тиберий сам понимал, что нужды в обсуждении тут нет. Конечно, эти люди прекрасно знали, что он не ведет свой род от Ангелов земного Средневековья. Род Ангелов, как и роды Варданов, Кантакузинов и многие другие, был искусственно восстановлен в первые века новой империи, в период так называемого "дарования фамилий". Все это было неважно. Если нужен император, он будет императором. Если нужна родословная — придумают. То ли еще в политике бывает...
Сейчас следовало прояснить более важное.
— Титул, который вы мне предложили, означает, что вы ждете от меня захвата Карфагена. Так?
Оба слепца склонили капюшоны.
— Это вторая ступень, — сказал Каспар. — Я не сомневаюсь, что захватить Карфаген у вас получится. И вот после этого вы объявите себя уже императором. А мы вас поддержим.
— Так же, как поддержали Негропонти?
— Да, — сказал Каспар. — Именно так. Уничтожать вас потом мы не собираемся, но если вы думаете иначе — можете действовать таким образом, чтобы от нас защититься. Можете, например, не покидать своего линкора или еще что-то придумать... Уговора это не нарушит.
— Хорошо, — сказал Ангел. — Ну а что потом? Зачем это вам? Я имею право знать.
Второй слепец вышел вперед. Он был ниже и толще Каспара.
Тиресий, вспомнил Ангел. Так его зовут.
— Нам нужна власть, — сказал Тиресий. — Ожидаемо, не так ли? Но дело в том, что наше понимание власти отличается от людского. Адмирал, вы никогда не задавались вопросом: зачем, собственно, жрецы Урана себя ослепляют?
Тиберию стало холодно.
— Есть миф, — сказал он. — О том, что Хронос не только оскопил Урана, но и ослепил его. И небо с тех пор слепо...
— Верно, — сказал Тиресий. — Но есть миф, и есть практика. Есть техники коммуникации, которым зрение мешает. Чтобы кто-то мог присоединиться к нашему сообществу, мы должны помочь ему разрушить традиционный способ восприятия и создать некий принципиально другой. — Он подошел к Тиберию совсем близко и откинул капюшон.
Тиберий невольно отступил.
— Почти тысячу лет назад, — сказал Тиресий, — психологи открыли субличности. В древней мудрости Земли это называлось иначе... но я сразу перевожу на понятный вам язык, так будет проще. "Личность" — это ложное понятие. Фантом. Настоящая коммуникация должна происходить сразу между субличностями. И мы научились это делать. В чьих головах субличности физически расположены, безразлично. И в одной голове или в разных — безразлично тоже. Они обмениваются сигналами, образуют сеть, и нам важна только архитектура этой сети. Поверьте, что она довольно сложна. Тиресий, который с вами беседует — в некотором смысле просто переговорное устройство. Такого человека не существует. Зато существует нечто большее. Гораздо большее.
Тиберий подошел к краю балкона и положил ладони на холодный парапет.
— Иными словами, вы создаете бога?
Тиресий развел руками.
— Вот почему мы не лгали, когда говорили, что капитан Лакатос — самый преданный семье Негропонти человек. Он действительно был таким. Вполне искренне. Но когда мы предложили ему нечто большее, чем все люди вместе — он не смог это не принять. Никто не сможет.
— Понятно... И давно вы его завербовали?
— Мы это так не называем. Но вообще-то — четыре года назад. Еще до того, как он выдвинулся при Негропонти на первое место.
— Прекрасно. Но какая все-таки роль в вашем прекрасном мире отводится мне? Если серьезно?
— Это очевидно, — сказал Тиресий. — Уран не может, во всяком случае пока, существовать без поддержки людей, которые будут служить его действующими органами. Эффекторами. Вот императором людей мы вам и предлагаем стать. Не больше, но и не меньше.
У Тиберия внезапно пересохло в горле.
— Я должен подумать...
— Думайте, — согласился Тиресий. — Но не слишком долго.
Отношение к "бессмертным" в Производственной зоне Гондваны всегда было двойственным. С одной стороны, их ценили как щит, закрывающий империю от любых врагов. С другой — боялись и избегали. Контактов с Безымянной зоной не было никаких; человек, удаленный туда контролерами Ледяного дворца, рассматривался как мертвый, и даже в семье о нем обычно больше не говорили. Для жителей Производственной зоны "бессмертные" были защитой вдали и угрозой — вблизи. Как правило, они появлялись здесь только в составе своих частей и только во времена суровых неурядиц. К этому относились с пониманием: на войне как на войне.
Поэтому, когда Хан зашел в помещение находившейся прямо на морском берегу полицейской базы, потребовал встречи с начальником и приказал всем его людям немедленно отсюда убраться — полицейские удивились, но не сильно. Мало ли что может случиться, особенно сейчас, когда вся планета Шакти вошла в военную зону. Все нормально, сказал им Хан. Идет специальная операция, через полсуток вернетесь. Но, приказ именем императора: первые три часа — глухо молчать о том, что мы здесь, и никаких контактов ни с кем посторонним. Три часа, запомнили?
Должно хватить...
Больше всех повезло Тергенсу Уайту: его после короткого разговора просто пристрелили. Тело Аллена Уайта, двоюродного брата Виндзора, было распято на стене. А тело Мари Уайт лежало на большом столе посреди комнаты, и при виде его Хан почувствовал легкое головокружение. Капитан Микава совершенно точно последовал указаниям: "Повреждений должно быть много, они должны быть прижизненными, чем страшнее, тем лучше, но чтобы можно было узнать". В допросных камерах полевой контрразведки Хан навидался и не такого, но сейчас ему все равно стало не по себе. Отвык, наверное.
— Молодец, — сказал он, хлопая левой рукой Микаву по плечу.
Тот неуверенно улыбнулся. Правой рукой Хан достал из кармана маленький пистолет и выстрелил Микаве в ухо. Тело сползло, как тренировочный манекен.
Хан посмотрел на часы: времени мало. Если расчет правилен, то люди Ляна Вэя сюда уже летят.
Он собственноручно, по лестнице, оттащил тело Микавы на вспомогательный уровень и запустил ионный деградатор. На это ушло минут восемь. Через полчаса сюда прилетят. Увидят пустую базу, запертую на все замки. Конечно же, взломают. И обнаружат чудовищную картину: три трупа старых друзей Ляна, изуродованных пытками. И никого больше.
Зная кое-что о Ляне Вэе, Хан был уверен, что немедленно сообщить Уайту страшную новость он сочтет делом чести. И о подробностях умалчивать не станет. А вот дальше...
Хан улыбнулся.
Если потрясенный Уайт, тем не менее, спокойно завершит свою операцию, а потом вернется на Шакти и чин чином потребует разбирательства — значит, игра закончилась проигрышем. Хан не исключал, что он в этом случае еще позавидует родственникам Уайта. Правда, у него имелся резерв, о котором не знал даже генерал Одзаки. Маленький космодром на берегу пролива Смерти, площадка, на которой стоит арестованная сверхсветовая яхта. Арест — фиктивный, но яхта настоящая, ближайшие сутки ее никто не хватится. Он захватит ее, стартует и попытается уйти. Управление такими яхтами предельно просто, за человека там почти все делает ординатор. Дойти до Пангеи, сдаться, скормить византийским контрразведчикам давно разработанную легенду — а там будь что будет.
Но скорее всего, Уайт сорвется.
Да? Или нет? Ждем, до результата остались какие-то часы...
— Неопознанные цели, — доложил вахтенный лейтенант.
Андроник рывком развернул свое кресло к тактическому экрану.
Дождались...
— Они нас видят?
— Увидят минуты через две, если не сменим курс.
Сменить курс?.. "Беневент" и "Неаполь" вращались вокруг Карфагена по круговым орбитам, плоскости которых пересекались под углом девяносто градусов. "Неаполь" сейчас глубоко в тени планеты. А вот "Беневент", на котором они находятся, из тени вот-вот выйдет... Все это промелькнуло в сознании Андроника за доли секунды.
— Курс не менять. Приказ по эскадре активировать главный калибр. Ответ на запрос есть?
— Нет. Молчат.
— Характеристики?
— Четыре цели соответствуют нашим линкорам. Сигнатуры какие-то смазанные. Другие мельче. Всего идет не меньше двадцати единиц.
— Линейные крейсера?
— Нет. Масса покоя слишком большая.
— Старший тактик, предположения? Кто это такие?
— Не знаю...
Андроник сдержался, чтобы не выругаться. Неизвестные корабли шли с востока. Неужели Ангел? Притащил свою ударную эскадру и идет хитрым курсом? Или...
— Проанализируйте сигнатуры. Это наши корабли или нет?
— Сигнатуры неясны. Похоже, цели несут дополнительные силовые экраны. Защита у них нестандартная. Это не наши.
Андроник застыл. Разведотдел в лице Витковского недавно клялся, что линкоров в боевых частях у Гондваны после недавнего разгрома осталось не больше двух. Откуда четыре? Откуда?
Ответ один: эти корабли — новые. Их долго готовили, и вот теперь бросили в бой все сразу. Тайную стройку глубоко в тылу никакая разведка не засечет.
В чем мы их можем превзойти? Только в маневренности. Масса покоя у нас меньше.
— Приказ по эскадре. Это противник. "Неаполю" и "Беневенту" держаться на противоположных сторонах планеты. Стараться менять курс непредсказуемо. Крейсерам действовать по боевому уставу, ориентируясь на перемещения линкоров. Да поможет нам Юпитер.
— Планета вызывает, — доложил связист.
На экране появилось обеспокоенное лицо Георгия Навпактоса.
— Андроник, отходи в тень планеты. Будь готов вообще спуститься на грунт. Смотри, — лицо Георгия сменила карта. — Вот зенитные лазеры. Я могу создать зону плотного огня. Но мне надо, чтобы ты не вертелся перед глазами у меня. В эскадренном бою мы не выстоим. Побереги корабли.
Андроник задумался. В предложении Георгия, конечно, был смысл. Противник явно готовится к эскадренному бою, и если мы внезапно отойдем — его план будет так или иначе нарушен. А мы выиграем хотя бы время.
— Получено сообщение от противника, — доложил связист.
— На экран, — сказал Андроник, и на вспомогательном тактическом экране, который видел весь штаб, тут же загорелись синие буквы.
КОМАНДУЮЩЕМУ ГРУППОЙ ФЛОТОВ "ЮГ" ВИЦЕ-АДМИРАЛУ АНДРОНИКУ ВАРДАНУ.
РАД ВСТРЕЧЕ, КОЛЛЕГА.
ВИНДЗОР УАЙТ.
— Приготовиться открыть огонь, — сказал Андроник. — Связист, с какого корабля передано сообщение?
— Я не уверен, но, кажется... — связист на что-то нажал, и одна из крупных иконок на главном экране оказалась обведена кружком.
— По нему — в первую очередь. Капитаны, приказ: о строе забудьте. Я рассчитываю на ваш маневр.
— Андроник!!! — Георгий кричал. — Он тебя провоцирует! Умоляю тебя, делай как я сказал!
— Отключите планету, — сказал Андроник. — Вызовы не принимать.
Он знал, что Георгий прав — но знал и то, что поступить по-другому сейчас не может.
Провоцирует, умник. Пусть провоцирует. А мы его переиграем.
— Огонь! Продолжать менять курс! Держать привязку к целям!
— Цели маневрируют, — доложил тактик. — Кажется... Матерь божья!
Экран заполнился точками, которые меняли ускорение и курс невероятно быстро.
Число точек росло.
Все стало ясно.
Гондвана бросила в наступление четыре новых авианосца — боги знают, откуда они взялись, но это уже неважно. А Уайт модифицировал характеристики их силовых полей так, чтобы мы их приняли за линкоры. До поры.
До той поры, когда уже поздно...
Луч первого истребителя попал "Беневенту" в носовую часть. На динамическом экране зажглось изображение деформации, на энергетическом — строчки потерявших питание гразерных установок: линкор больше не мог вести полноценный огонь. После второго попадания часть экранов вообще погасла. Мигнуло освещение — автоматика задействовала запасной контур.
