Структура

— Ну, вот и прекрасно. Тогда сейчас вы нам расскажете все-все, что вы знаете про комитет национального спасения. Как все началось для вас лично, где и как вы обучались, как осуществляется связь, короче, абсолютно все, что знаете... Вам понятно, что я от вас хочу?

— Да, понятно, — быстро ответил он. — Но меня убьют, если я расскажу...

— О, — щелкнул языком инвалид. — Может быть, конечно. Но, во-первых, мы вам поможем выжить... А во-вторых, одно дело просто умереть, а другое дело полежать сутки вот так, — допрашивающий чуть повернул регулятор и боль вернулась... Она не была очень сильной, но зато ощущалась постоянно, как бы пульсируя, не давая возможности привыкнуть. Рейнис сжал зубы и терпел, но, спустя несколько минут, пока присутствующие в комнате молча смотрели на него, он понял, что это невыносимо...

— Все, все, пожалуйста, не надо, я все понял...

Инвалид некоторое время с сомнением смотрел на него, но потом все же повернул регулятор, но не до конца, а почти... Так, чтобы едва уловимое нытье в суставах осталось.

— Я расскажу, все расскажу, только выключите совсем!

— Ну, хорошо, — палач отключил боль. — Итак, мы слушаем. С самого начала.

Дзинтарс говорил долго, не меньше часа. Врачи ушли, остались лишь эти двое, внимательно слушающие его исповедь и изредка задавая уточняющие вопросы. Когда он стал рассказывать про девятое мая, господин в дорогом костюме вдруг встал со своего кресла и вернулся на место спустя минуту, с бокалом, на дне которого плескалась янтарная жидкость. И тут вдруг Рейнис вспомнил, где он видел этого человека. Это он, он стрелял в него тогда, возле памятника!

— Что замолчали, господин Дзинтарс? — Поинтересовался палач-инвалид.

— Он меня узнал, — по-русски ответил второй, внимательно глядя в глаза Рейнису. Потом спросил по-латышски, — Сколько ваших мы тогда убили?

— Троих, — хрипло ответил Рейнис. — И еще четверых ранили...

— Дальше! — Приказал инвалид и Дзинтарс продолжил. Он подробно рассказал все про комитет, про наблюдение за "Структурой", про связь и порядок передачи приказов. Потом замолчал и с тревогой посмотрел на своих мучителей.

— Это все, я больше ничего не знаю...

Господа с сомнением переглянулись. Потом тот, который сидел в инвалидной коляске многозначительно покрутил в руках пульт с регулятором.

— Поверьте, я правда больше ничего не знаю...

— Поверим... Пока, — кивнул инвалид. — Слушай внимательно и запоминай. Мы тебя сейчас отпустим. И ты поедешь по своим делам. Учти, что мы постоянно следим за тобой, твоими же собственными глазами и ушами. Кроме того, в твое ухо встроен небольшой микрофон, передающий сигнал тебе прямо в слуховой нерв. Это значит, что иногда мы будем передавать указания. Тебе все понятно?

— Да, да! — Рейнис закивал. Его отпустят! Это самое главное, а дальше уж он выкрутится.

— Еще два момента, — продолжил инвалид. — Этот пульт, — он поднял регулятор и Рейнис вздрогнул, — действует на любом расстоянии. Если мы поймем, что ты нас обманываешь или пытаешься предать, боль будет включена...

— А второй момент? — внутренне цепенея от ужаса, пробормотал Дзинтарс.

— А второй... Кроме регулятора боли, в твое тело встроена ампула с ядом. Яд... очень неприятный. Посмотри, как он работает, — инвалид придвинул ноутбук ближе, нашел какой-то файл и щелкнул мышкой. На экране появилось изображение человека, привязанного к койке, которому что-то вводят в вену. — Это видео снято известной террористической организацией... Вот, началось, смотри внимательно!

Спустя несколько минут Рейнис закрыл глаза от ужаса.

— Уберите это, пожалуйста, — всхлипнул он. — Я все понял! Я понял!

— Видео длинное, — удовлетворенно проговорил инвалид. — Он так умирает почти шесть часов... Не надо больше ничего объяснять?

— Нет, не надо, пожалуйста, я все сделаю...

— Сделаешь, конечно, куда ты денешься, — мрачно проговорил второй, допивая янтарную жидкость. — И от того, как ты это сделаешь, будет зависеть твоя дальнейшая судьба.

Через полчаса Рейниса высадили из машины недалеко от его дома, в безлюдном портовом районе. Высокий и здоровый парень в разгрузке и с автоматом молча отдал ему ключи от джипа. После чего доставившая его машина исчезла, а Дзинтарс остался один на улице и тяжело вздохнул. Череда неприятностей закончилась. Теперь начались серьезные проблемы.

Глава тридцать девятая. Операция "Красное и черное".

Лика взбила подушку, привычно уложила ее в угол, оперлась на нее спиной и щелкнула зажигалкой. Желтоватый огонек отразился в капельках пота на ее коже. Затянувшись, девушка выпустила облако дыма и подсунула пальчики ног под мою ладонь. Я машинально погладил ее маленькие ступни, любуясь искорками, возникающими в ее глазах, когда свет от фар проезжающих машин падал на зеркало небольшого трюмо, стоящего рядом с нашей кроватью.

— Как невероятно мне повезло с тобой, — пробормотал я, продолжая разглядывать ее обнаженную фигурку.

— Расскажи, как? — серьезно проговорила она, вновь затягиваясь вишневым дымом.

— Знаешь, я где-то читал, что брак только тогда остается с годами крепким, когда в партнере ничего не раздражает. И с годами даже самая маленькая раздражающая черта приводит к разрыву через сколько-то лет. Удивительно, но я не нахожу в тебе ни единой такой черты...

— Да ладно, — улыбнулась она и продемонстрировала зажженную сигарету. — Даже это?

— Угум, неверное, я извращенец. Но мне нравится!

— И то, что я необразованная малолетка?

— От этого вообще в восторге, — усмехнулся я.

— И то, что я, до сих пор иногда кричу ночами от страха?

— Только хочется обнять тебя посильнее...

— Ты точно извращенец! — Усмехнулась она. Потом вдруг погрустнела, я это сразу почувствовал. — Тебе пора?

Я только кивнул, не двигаясь с места. Как знать, чем закончится наша маленькая война? Я не хотел терять ни мгновения, наслаждаясь этим чудом.

— Все будет хорошо, Тюша! — Вдруг сказала она, прочитав мои мысли. — Ты победишь. И я буду рядом.

— Ты все помнишь? — Не мог не спросить я.

— Да, — она кивнула, туша сигарету в пепельнице. — Если база получает "красный сигнал", я с Викой, Леной и Таней, а также с Сергеем ухожу через ход. Мы садимся в машину и едем к литовской границе. Переходим через окно. И там я жду твоего звонка на литовский номер.

— Умница, — вздохнул я, потом привстал и коснулся губами ее коленки. — Я в душ.

— Все будет хорошо, — снова повторила она, а я почувствовал, как ей страшно. И как она крепится...

Одевались мы одновременно. Она — колготки, джинсы, ботинки и свитер, я — пятнистый комбинезон, броник и разгрузку.

— Это обязательно? — спросила Лика, показывая на маленькую кобуру с плоским 239-тым зиг-зауэром, который я ей вчера подарил.

— Угум, — кивнул я, запихивая в карманы разгрузки магазины к автомату. Несмотря на то, что воевать я не собирался, Гордеев посоветовал быть готовым ко всему. Людей не хватало, телохранитель сегодня у меня будет только один, а случай с Артемом недвусмысленно напоминал — надо быть готовым даже к предательству. Сунув в кобуру старый добрый "вальтер", я немного попрыгал — не звенит ли чего, потом помог Рыжику закрепить кобуру на ремне, куда она сунула пистолет и прикрыла свитером. — Покрутись... Отлично, почти не выпирает. Патрон держи в стволе.

— Да помню я, помню, — погладила она меня по руке. — Не волнуйся так.

— Не могу не волноваться, — пожал плечами я и взял со стола свой "двухсотый" АК под натовский патрон. — Пошли.

На первом этаже нас уже ждали — Лику — ее новая телохранительница Татьяна и Сергей, который, если что-то пойдет не так, должен будет вывезти в Литву Рыжика и жену Гордеева с ребенком, а меня — Игорь, с ним мы направились в командный центр. Никогда не любил долгие прощания. Коснувшись губами Рыжика, я кивнул Игорю, и мы вышли во двор, под мокрый снег, летевший почти параллельно земле.

Командный пункт помещался в ангаре, рядом с "Цитаделью". Пройдя под прицелом крупноколиберного пулемета, мы зашли в приоткрытую дверь, где я, под пристальным взглядом бойца охраны приложил ключ-карту к замку и, дождавшись сигнала, вошел внутрь.

В ярко освещенном зале стояло несколько письменных столов, за которыми перед мониторами сидели, негромко бормоча, бойцы с гарнитурами. Чуть в отдалении располагался небольшой пятачок открытого пространства, где на стене висело несколько огромных экранов, транслирующих главным образом мокрый снег. Перед ними стояли три мягких кресла и небольшая будка центральной диспетчерской. Сейчас ее занимали мужчина и женщина в пятнистой форме. В своем кресле на колесах на открытом пятачке расселся Гордеев, тоже с гарнитурой. На небольшом приставном столике перед ним лежало несколько мобильников. Дима что-то эмоционально выговаривал в микрофон, глядя на один из больших мониторов.

Кивнув присутствующим, я подошел к нему и уселся в соседнее кресло, на спинке которого, под логотипом "Структуры" была закреплена скромная табличка с надписью: "верховный главнокомандующий".

— Ты вовремя, — сразу повернулся он ко мне. — Координационный центр окружен, можем начинать. Начинаем?

— А у нас есть выбор? — Усмехнулся я.

— Есть, — кивнул он, прислушиваясь к чему-то в наушнике. Поморщился и продолжил: — Но кроме центра мы одновременно сможем накрыть только три боевые группы из семнадцати. И один черт знает, сколько будем искать остальные. Или можем ждать, пока они на нас нападут...

— Дима, мы десять раз это обсуждали, — мотнул головой я, доставая телефон. — Работаем, как решили. Мне надоело быть мальчиком для битья.

— Ну, как знаешь, — он пожал плечами. — Тогда звони Закису. Начало операции в двадцать один ноль-ноль.

Я посмотрел на часы. Без десяти девять. Набрав номер Алвиса, я прислонил трубку к уху.

— Я слушаю, — по-русски ответил Закис.

— Здравствуй, дружище, — поздоровался я. — Нам пора работать... Ты как, готов?

— Как пионер, Петр, — усмехнулся партнер. — Ты был пионером?

— Не довелось, — хмыкнул я. — Но атрибутику и настроение помню. Мои диспетчеры свяжутся с твоими людьми по закрытому каналу. И мы с тобой с этой минуты так же будем общаться.

— Я все понял, дружище, — в тон мне ответил Закис и отключился.

— Внимание всем, — громко проговорил Гордеев, и в ангаре наступила тишина. — Готовность десять минут. Вывести на экран обратный отсчет. Начало операции — "Красное и черное" в двадцать один ноль-ноль. Командирам подразделений доложить о готовности!

Передо мной на мониторе ноута высветилось диаграмма каналов связи. Выбрав общий, я услышал, как офицеры один за другим рапортуют о готовности. На самом верхнем экране появились бегущие цифры таймера.

Я уже знал, что координационный центр "черных" находился в Даугавгриве, на улице Бирзес, в "отжатом" у какой-то фирмы доме. Рядом, у причала была пришвартована небольшая яхта и катер, которые мы должны были захватить с моря, отрезав бандитам возможность бежать в залив. Один из экранов транслировал видео с нашего катера, который мы еще два месяца назад оборудовали под десантные операции. Но, как ни пытался я что-то разглядеть, не получалось — мокрый косой снег был единственной доступной картинкой.

Пять, четыре, три, два, один... Работаем!

Картинки на экранах пришли в движение. То тут, то там лучи фонарей высвечивали машины, стены домов, двери, стволы автоматов. В общем канале послышались крики, мат, хлопки выстрелов. Заревел двигатель бронетранспортера, я кинул взгляд на экран, где шла трансляция с брони — прыгая вверх и вниз, прямо на БТР летели ворота.

Удар — створки, словно игральные карты разлетелись в стороны. Перед носом бронированного монстра оказалась какая-то машина, стремящаяся вырваться с территории. Из ствола КПВТ вылетела струя пламени, а пытающийся сбежать джип вдруг как-то сразу сдулся, будто под его днищем лопнула воздушная подушка, и осел на землю. Бронетранспортер тормознул на мгновения, видимо выпуская бойцов из десантного отсека, а потом опять резко рванул с места и ринулся к зданию.

В канале послышался звук выстрелов крупнокалиберного пулемета.

— Млять, у них "крупняк" в пристройке, — крикнул кто-то, послышались хлопки взрывающихся гранат и ВОГов.

— Все от фасада нах! — скомандовал кто-то из офицеров. Вражеский пулемет пролаял еще две короткие очереди и затих.

— Группа два вошла в здание...

— Группа четыре вошла в пристройку...

— Мать твою так! — Заорал кто-то, снова хлопнули гранаты, и грохот автоматных очередей на какое-то время заглушил крики и мат.

Внезапно над экранами зажглась красное табло, и раздался резкий сигнал тревоги.

— Внимание, атака на периметр, — напряженно проговорил диспетчер. — Атакован первый, второй и седьмой ка-пэ-пэ. Две лодки с неопознанными бойцами подошли со стороны Даугавы.

— Первый — командирам ка-пэ-пэ, доложить обстановку! — среагировал Гордеев. Я тоже переключился на местный канал. — Принимаю на себя командование защиты периметром!

— Ка-пэ-пэ один — базе. Атакован отрядом неопределенной численности, не менее двух десятков стволов и минимум один снайпер. Подошли на "хамвиках", по нам лупят два пулемета... Высунуться не дают... О, ё!

В наушниках грохнул взрыв.

— Барс — Первому! У нас человек пятнадцать-на, но мы их прижали-на, нам бы "иглу" сюда с ночником хорошим! Имею троих трехсотых, легких-на. Конец связи! — Отрапортовал опытный боец с седьмого КПП.

— Диспетчер — работать по связи, охране и гражданским!

— Охране — занять позиции перед "Цитаделью". Гражданским — красный сигнал! — Скомандовал диспетчер, что-то щелкая на клавиатуре.

— Ка-пэ-пэ один — базе. Жахнули из гранатомета, пулемету звиздец. Прошу подкрепления!

— Береговая — базе. Нас зажали, звиздец, у них "крупняк" с катера лупит! Не можем головы поднять, щас подойдут, гранатами закидают нах!

— Второй ка-пэ-пэ, ответьте базе! Второй ка-пэ-пэ, ответьте базе!

— Гэ-бэ-эр, мухой на второй ка-пэ-пэ, — распорядился Гордеев и в этот момент у меня зазвонил "закрытый" телефон. Закис.

— Да, Алвис!

— Петя, у меня предложение, — проговорил тот со спокойствием, которое сильно контрастировало с атмосферой в командном пункте. — Ты забираешь сейчас своих гражданских, живых бойцов и уходишь из Риги. Мои люди выпустят тебя.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем он говорит.

— Алвис, ты о...уел? — Наконец вырвалось у меня, и я включил громкую связь, тронув Гордеева за рукав. — Зачем ты это сделал?

— Два медведя в одной берлоге не уживаются, — печально сообщил Закис. — Я предлагаю разделить территорию на двоих. Ты едешь в Даугавпилс, я остаюсь. Думай быстрей, мне сообщили, что мои ребята взяли твой второй ка-пэ-пэ. Когда они доберутся до "Цитадели", мое предложение потеряет силу.

Я посмотрел на Диму. Гордеев, говоря в микрофон, вдруг запнулся и посмотрел на меня — в его глазах мелькнуло понимание и какая-то тоскливая обреченность. Он не видит выхода, — вдруг понял я. Мысли полетели как ракеты — наши основные силы атакуют координационный центр "черных". "Ванаги", численностью в сто пятьдесят человек, должны были атаковать две из известных нам боевых групп. А они все навалились на нас. Но почему разведка Гордеева проспала? У него же был свой человек у Закиса?