Песочный трон

— Ваше величество, — поклонился королевский палач и замер с опущенной головой.

Вот этому человеку король Арнгвирии доверял безоговорочно. Именно он сумел не раз доказать свою верность.

— Роберт, я могу говорить с тобой откровенно? — спросил монарх устало.

Граф Атори набрался смелости и поднял глаза на своего короля:

— Как вы считаете нужным, ваше величество. Если вы полагаете, что я достоин такого доверия, то для меня это станет огромной честью, — ответил он так, как хотел бы слышать Вистер.

Но король всё же медлил, тщательно подбирая слова для этого разговора.

— Ты когда-нибудь задумывался, какова цена доверия, Роберт? — спросил король, не рассчитывая услышать ответ от человека, который даже жениться не изъявил желания. — Ценой доверия чаще всего становится предательство. Исгар де Кильн расплатился со мной именно так. А цена предательства — смерть.

— Велите доставить его для королевского суда во дворец? — спросил граф Атори, лишённым любого эмоционального окраса голосом.

— Если бы всё было так просто. Нет, я не желаю ждать, когда он состряпает себе наследника, чтобы можно было со спокойной душой лишить Исгра головы. Я хочу его смерти немедленно. И поручаю тебе это дело.

По лицу Роберта сен Атори невозможно было прочитать ни единой эмоции, потому король продолжил, полагая, что натянутое молчание — всего лишь способ поднять цену за порученную работу:

— После смерти Кильна герцогство осиротеет. У него нет наследников, его мать давно вдова и кто знает, как на её здоровье отразится смерть последнего ребёнка. И мне придётся решать судьбу одного из самых богатых уголков нашего королевства, — монарх сделал паузу, позволив обдумать его слова. — Ты не думал о том, что мог бы получить больше, чем титул графа и пара десятков акров земли у моря? Не думал, что смог бы управлять и большим количеством земель?

— Это не является моей целью, — сдержанно ответил Роберт. — Но если ваше величество считает своего скромного слугу достойным, то я с радостью приму как его дары, так и наказания.

Вистер улыбнулся:

— Ты как скользкий угорь. Когда-то я знал такого же человека — Бремора де Саменти, если тебе о чём-то говорит это имя.

— Больше, чем хотелось бы, — ответил сен Атори, позволив себе скупую усмешку.

— Слава Великим, его жизнь оборвалась. Иначе бы в этом королевстве не было покоя никому, кто так или иначе перешёл ему дорогу. Вот он, так же, как ты, умел дать ответ, не отвечая на вопрос. Мне кажется, этому не научиться, это талант.

— Не думаю, что стоит так переоценивать столь скромные умения.

— Не скажи... Но сейчас не о Бреморе. Доставь мне голову Исгара, и герцогство Кильн — твоё со всеми правами, включая право наследования.

— Как прикажете, ваше величество, — поклонился Роберт сен Атори.

Вистер усмехнулся. Зная этого человека, теперь смерть Исгара от несчастного случая или неожиданной болезни — дело решенное. И если кто и заподозрит неладное — не докажет совершенно ничего.

— Можешь быть свободен, — сделал он знак удалиться, но когда глава тайной канцелярии уже был у двери, спросил: — кстати, Визелий Авенский — до меня так и не дошли слухи о его неожиданной скоропостижной кончине.

— Всё будет решено очень скоро, ваше величество. В день осеннего равноденствия, когда пэйре обязан будет выйти к народу и благословить королевство. Лучшего времени вряд ли получится дождаться.

— Хорошо. Тебе лучше знать, но не смей меня разочаровывать, Роберт. Я ненавижу разочарования.

— Разве я посмею разочаровать короля? Это было бы непростительной глупостью с моей стороны, — ответил граф и вышел из королевского кабинета, оставив Вистера с оживившимися пауками.

Королевскому палачу сейчас не было дела до приступов его монарха. Время поджимало. Если Вистер требовал крови — ее нужно дать ему.

— Вы выглядите озадаченным, ваша светлость, — заступила ему дорогу Зервина де Смиле. — Дела королевства совершенно лишили вас покоя.

— О, что вы! — усмехнулся Роберт, чувствуя глухое раздражение. — Служение королю — вся моя жизнь.

— Как, должно быть, она скучна, если всю жизнь приносить своему монарху брошенную палку и вилять хвостом.

— Ну, всегда можно её раскрасить во все цвета радуги... — несколько грубо намекнул глава тайной канцелярии, что слабости Зервины де Смиле далеко не секрет для него. Да и для любого, кому хоть сколько-то есть дело до дворцовых интриг и сплетен.

Но Зерви не так просто было задеть. На это замечание она лишь улыбнулась, словно подобные замечание были смешны ей.

— Ваше желание выслужиться мне понятно. Не понятно, как вы живёте со своей совестью, граф. Или ей не нашлось места в вашей жизни?

— Как все, — раздражённо ответил граф. — А сейчас прошу простить, но у меня много дел государственной важности.

— Конечно, — кивнула Зервина, повернувшись в пол-оборота. — Надеюсь, ваши дела не разойдутся с заветами Великих.

— Ваше сиятельство, у меня совершенно нет времени на окольные разговоры. Если вам нечего сказать мне прямо — оставьте свои мысли при себе.

Зерви засомневалась, закусив губу, но в принципе ей терять особо было и нечего, а сия особенность развязывает руки, потому решилась. Толкнула ближайшую дверь, ведущую в маленькую библиотеку с мягкими диванами и огромными окнами. Комната оказалась пуста, и это было весьма кстати.

Зервина, немного помедлив, всё же сказала:

— Оставьте герцога Кильна и герцогиню Байе. Эрри достаточно натерпелась, пусть хоть немного поживёт для себя. Я знаю, вам под силу сделать так, чтобы их считали мёртвыми. И полагаю, единственный шанс для них на нормальную жизнь — это смерть. У меня достаточно средств, чтобы вознаградить вас за беспокойство...

Граф Атори молча смотрел на эту странную женщину, силясь понять, к чему весь этот разговор. Если Вистер решил проверить его на преданность... что же, всякое возможно. Но Зерви выглядела немного испуганной и достаточно решительной, чтобы и правда просить о подобном по собственной воле.

— Вы не в своём уме, ваше сиятельство. Вам стоит немного отдохнуть и обдумать свои слова и действия. Иначе они могут плохо сказаться на вашем же благополучии.

И, не желая больше продолжать этот разговор, Бремор де Саменти под личиной королевского палача поспешил в свой кабинет. Ещё столько всего нужно сделать. Проследить, чтобы план не дал сбоев. Пока всё идёт так, как задумано. Четверть авенских войск в пути к Байе. С остальными справиться будет проще. И ещё нужно бы поговорить с Эрвианой. Лучше бы уладить все вопросы с хостийкой до начала всего. Чтобы после не иметь неожиданных проблем.

В общем, Бремор не был настроен утешать распереживавшуюся Зервину де Смиле. Хотя, стоило признать, её смелость восхищала. Как бы в ненужный момент девица чего не выкинула. А впрочем, что она уже может изменить?

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

* * *

Солнце поднималось из-за горизонта, прокалывая серые тучи тонкими острыми лучами, пробегающими по мокрой земле и теряющимися в зазеленевших виноградниках. Иногда они заглядывали в настежь распахнутое окно, перепрыгивали с тумбы на пол, а после на кровать, и снова стыдливо исчезали.

Эрри, лёжа на животе, лениво вычерчивала пальцем узоры на груди Исгара.

В голове было непривычно пусто, а на душе — спокойно. И пусть это всего лишь иллюзорные мгновения минутного счастья, Эрвианна, набравшись смелости, позволяла себе эту маленькую слабость, заканчивающуюся с рассветом.

— Тебе пора, — наконец сказала она, чуть хрипловато и явно нехотя. — У нас много дел до полудня. Когда вы выступаете?

Исгар перевернулся набок, оказавшись лицом к лицу с Эрри. В этот момент он был необычайно хорош собой. И Эрвианна поймала себя на том, что не желает отпускать его ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо в этой жизни.

— Ты невероятно красива, — сказал он, заправив непослушную светлую прядь ей за ухо. Невинная ласка, а в глазах Эрвианны снова зажёгся тот огонь, который сводил с ума мужчину, так давно желавшего и любившего её. — Если так сложится и мне не повезёт в грядущих битвах, то я хочу, чтобы ты знала — я уйду счастливым.

Эрри нахмурилась, тут же растеряв всю лёгкость и солнечность момента. Даже тонкие лучи испуганно разбежались, а в комнате стало темнее.

— Очень рада, что смерть тебя не пугает, — раздражённо сказала она, поднимаясь с кровати и заворачиваясь в тонкую простыню. — Меня она тоже давно не пугает. Знаешь, чего я боюсь? — и, не дожидаясь, пока Ис начнёт строить догадки, сама же ответила. — Я боюсь остаться одна. Снова терять близких, любимых, видеть смерть, но оставаться в живых. Но умереть я боюсь тоже, Ис. Боюсь оставить Дэнни одного. На моих родителей, которые выше всего ставят интересы правящей династии. А моему сыну нужен хоть один человек, который будет думать в первую очередь о нём самом.

С каждым словом она распалялась всё больше, чувствуя, как разум снова затягивает инеистый туман страха. И оттого вздрогнула, оказавшись в крепких и тёплых объятьях.

— Прости! Сказал, не подумав.

Эрвианна грустно улыбнулась, устроив голову у Исгара на груди и чувствуя некоторую неловкость за эту вспышку гнева.

— Знаешь, ещё меня... не пугает, скорее — повергает в уныние то, что чем бы всё это восстание ни закончилось, оно — только начало. Если победа будет нашей — началом страха интриг и противостояния тем, кто станет сомневаться в справедливости, кто захочет быть у трона и власти. Если Великие готовят нам поражение — тогда, если получится выжить, вечные гонения и бега. В любом случае покоя мне не видать. Единственное, на что я надеюсь — что мой сын, его дети, дети его детей смогут немного укрепиться на троне или найти своё место не на землях Арнгвирии, чтобы обрести хоть немного покоя.

Исгар молчал, лишь крепче обнимая Эрри. Что тут скажешь? Что всё не так? Всё так. До единого слова и звука. До последнего страха и мысли. Всё именно так.

И всё, что он мог — поддерживать её, чего бы это ни стоило.

— Тебе пора, — снова повторила Эрри, повернувшись в его объятьях, поднявшись на носочки и легко коснувшись губами его губ. — Отец будет ждать отряды из Кильнии завтра в устье Дойнэ. И я бы не хотела, чтобы из-за меня ты после загонял лошадей, дабы успеть вовремя, — грустно улыбнулась она, коснувшись кончиками пальцев места печати.

— Ты права, — сказал Исгар, нехотя отпуская её.

Что ж... У них ещё будет достаточно времени.

Эрри же не была так уверена. Чувствуя пустоту и немного горечь, она отпускала его от себя с тяжёлым сердцем, цепляясь за край кровати сведёнными судорогой пальцами и молясь только о том, чтобы выдержать и не разрыдаться.

— Ты в порядке, Эрри? — спросила Нэнси, застав герцогиню де Байе спустя полчаса сидящей на кровати в одной простыне.

— Лучше обычного, — оживилась Эрри. — Хорошо, что ты здесь. Ты просто обязана сделать меня неотразимой, чтобы Исгар вернулся ко мне, даже если небо вздумает упасть на землю.

— Это не будет сложно, — сдержанно улыбнулась Нэнси, радуясь, что лёд между ними, наконец, треснул, и, не теряя ни минуты, взялась готовить примочки и снадобья, чтобы спустя некоторое время сиятельная герцогиня Байе появилась перед Исгаром без малейшего намека на усталость и тревогу.

'Мужчина, идущий на битву, в первую очередь должен думать о своей жизни, а не беспокоиться о душевном спокойствии своей женщины', — некогда говорила Амайя из Байе. И это то немногое, с чем Эрри была полностью согласна.

* * *

Принцесса хостийская Колливэ, закусив кончик писчего пера, напряжённо обдумывала текст послания своему отцу. И ни слова, кроме традиционных витиеватых приветствий, написать не могла. Просто не могла придумать, как выполнить просьбу короля арнгвирийского о военной помощи из Хостии.

Второй месяц Аргнгвирия омывалась кровью в очередной войне за власть. Второй месяц дворец сотрясали известия о поражениях и утратах. Второй месяц в огромных залах витало напряжение и металось звонкое эхо как свидетельство одиночества короля Вистера. Точнее, его семьи.

Сам король всё же возглавил войско. То есть то жалкое нечто, что от него осталось. На самом деле Колливэ ожидала большего внимания к армии от короля, бывшего ранее полководцем, и искренне удивлялась, как ему удалось за столь короткий срок лишиться своего главного преимущества. Пусть не полностью, но малочисленный сброд, который держался либо на нежелании жить мирной жизнью, либо отчаянно цепляющийся за образ Вистера-победителя, коим тот уже более двух лет не был, вызывал больше жалости, чем страха. Да и сам король смотрелся верхом не очень-то вдохновляюще.

Хостийская принцесса невольно сравнивала его со своим отцом. Правитель её родины был воином не на словах или по прошлым заслугам. Арнгвирийский же монарх — напоминал старуху, примеряющую свой свадебный наряд почти полвека спустя. Смотреть противно было. Но Колливэ, провожая его, улыбалась, стоя рядом с принцем Овилом и королевой Ивсталией, едва способной держаться на ногах. Здоровье королевы ухудшалось день ото дня, и скрывать это за дорогими украшениями и белилами уже не получалось. Колливэ видела и знала, что королеве Арнгвирии осталось недолго. А последние события в королевстве и вовсе высосали из неё и те немногие силы, что позволяли ей не пасть лицом в грязь перед своим двором.

И положа руку на сердце — Колливэ не особо заботило душевное состояние арнгвирийской правящей династии. Больше потому, что сама принцесса хостийская к ней всё ещё не принадлежала.

По сути, Колливэ могла бы собрать свои пожитки и уехать в Хостию. Никто не посмел бы остановить её, иначе это могло бы расцениваться как открытый вызов хостийскому правителю. А подобная дерзость не по силам Арнгвирии. Не прошло бы и пары недель, а принцесса снова была бы дома, под опекой отца и братьев, в безопасности. Вот только принцесса Хостии уже мысленно примерила на себя корону Арнгвирии и ей это украшение нравилось.

Порой она думала о том, что смогла бы сделать для своего королевства. Как бы обходила запрет магии. Где бы прятала артефакты и зелья, закупленные у талливийских и хостийских торговцев. И отказываться от своих планов совершенно не хотелось. Вот только что сделаешь?

Огромная чёрная капля сорвалась с кончика пера и, упав на бумагу, растеклась уродливой кляксой.

— Проклятье! — ругнулась принцесса, зло сминая лист и измазывая руки в чернилах.

Две служанки тут же подняли головы, ожидая распоряжений госпожи, но та мотнула головой, отдав молчаливый приказ заниматься своими делами.

Может, это и к лучшему, возможно, с нового листа всё же получится написать это шарамово письмо. Ещё одно останавливало принцессу — она просто терпеть не могла просить кого-то о чём-то. И больше других ненавидела просить о чём-либо своего отца.

Не потому, что боялась отказа. Она прекрасно знала, что стоит написать ему — и войска, усиленные магами, перейдут границу. Вот только станет ли она тогда настоящей королевой, если будет раз за разом обращаться к отцу? Да и что это за король, если скулит о помощи у ног монарха соседнего государства, чтобы усмирить свой народ?