Спуская псов войны - роман завершен

Понимаешь, именно из этих соображений произрастает наша идея о том, как должны поступать высшие расы. Инженеры расселили всех на разные планеты, к тому же далеко друг от друга, и любые межвидовые контакты стали возможны не сразу. Даже выйдя в космос, различные врасу не смогли встретиться. Для этого понадобился туннельный гипердвигатель — и десятки дополнительных тысячелетий развития до его открытия. Инженеры сделали все возможное, чтобы их создания встретились только после достижения высокого культурного уровня. Чтобы встреча не переросла в бойню. Чтобы борьба за господство велась не гонкой вооружения, а гонкой развития. Знаешь, один землянин сказал про подводную лодку "Если бы Господь хотел, чтобы мы плавали под водой — он дал бы нам жабры". В этой шутке есть немалая доля истины. Если бы Инженеры хотели посмотреть, как мы деремся — они создали бы нас с оружием. Но показательно, что ни одна из доживших до этого дня рас не имеет естественного оружия, помимо зубов и ногтей, или их аналогов.

Леонид мрачно засмеялся:

— Судя по тому, что мы знаем о Войне, их план дал сбой.

— Возможно, — согласилась Лаш, — но, видимо, даже эта возможность была ими учтена. Выжили в итоге виды, развивавшиеся медленнее всех и не успевшие попасть в мясорубку. Так или иначе, мы исходим из подобных соображений. Отсюда наше желание доминировать над остальными — чтобы стать тем самым искомым высшим видом. Отсюда же наше мировоззрение. Под понятием "высший вид" мы понимаем те критерии, которыми, видимо, руководствовались Инженеры. Пытаемся соответствовать требованиям наших творцов. В истреблении остальных нет прогресса, прогресс в непрекращающейся эволюционной гонке.

Наемник кивнул:

— Понимаю. Хотя тогда некоторые ваши поступки кажутся нелогичными. Зачем помогать коорнам, если они, по вашему мнению, конкуренты?

Лаш улыбнулась:

— По двум причинам. Сам принцип высокоразвитой цивилизации подразумевает взаимопомощь. Возвысив кого-то, мы возвышаемся и сами. Мы не позволяем сильным ущемлять слабых, чтобы сильные не становились еще сильнее, а слабые не вымирали. Кроме того... чем больше будет рас, которые мы обгоним в развитии, тем выгоднее мы будем смотреться на их фоне, когда Инженеры вернутся.

— Я так и знал, что вы хитрые и корыстные.

Они снова засмеялись, потом Лаш сказала:

— Слушай, Леонид... Я просмотрела досье, собранное на тебя Кассом. В войнах с ярко выраженными агрессором и жертвой ты всегда воевал за защищающуюся сторону...

— Угу. Это привилегия наемника — выбирать, за кого воевать. Постой, как ты получила к нему доступ?!

— Взломала его бортовой компьютер. Сущий пустяк — четыре секунды и готово. Если он недоволен — пусть, как ты сказал, подаст на меня в суд. Так вот, в одном случае ты воевал за агрессора. Это действительно так или я чего-то не поняла?

Наемник чуть подумал, затем сказал:

— Да. Однажды было дело.

— Больше платили?

— Одинаково. Но... ты знаешь, на Земле кое-где все еще используют на войне детей. Защищавшаяся сторона как раз использовала. И потому — я за них воевать не мог. Совесть не позволила.

Лаш озадаченно нахмурилась:

— Но тогда, выходит, ты был вынужден воевать против детей. Это еще хуже, разве нет?

— Так и было. Я сделал этот выбор сознательно и считаю, что поступил правильно. Понимаешь... Тут дело даже не в том, что когда человек берет в руки оружие, его детство заканчивается. Я воевал тридцать пять лет, но я точно знаю, где, за что и почему. Я готов отвечать за каждый раз, когда нажимал на спуск. Я убил многих — и делал это осознанно. С четким знанием причин, следствий, с ясным пониманием того, почему именно та или иная смерть не будет отягощать мою совесть. Я воевал тридцать пять лет — мои руки по локоть в крови, но совесть чиста. Иногда мне снится смертельно раненый друг, которого я оставил в лесу по его же собственному выбору. Иногда мне снятся другие мои неблаговидные поступки. Да, я иногда поступал плохо — но на моей совести нет кровавых потеков. К чему это я клоню... Видишь ли, когда десятилетнему ребенку дают автомат и говорят — вон в того стреляй — он стреляет, не понимая, зачем и почему. Он уже никогда не поймет, что убийство — это зло.

Должно быть, странно слышать такое от наемника — но убийство это все же зло. Только иногда — меньшее. Бывает, что не убить — зло еще большее. А бывает — что оно все равно будет сделано. Иногда я воевал на совершенно чужих войнах исключительно за деньги. Но — это значит, что какой-то пацан того народа, за который я воевал, не пошел на войну, а остался дома.

Возвращаясь к детям с оружием... Такой уже не станет человеком. Все, что из него может вырасти — это убийца, не имеющий собственной воли и не отвечающий за свои поступки. Считай что биоробот. У меня есть четкие правила и принципы. У него их нет и не может быть. Я могу ошибаться, но позволить такому жить нельзя. Я стрелял в детей с оружием в руках — но моя совесть спокойна. Вина на ублюдках, которые дали детям оружие и послали на войну. А я просто устранял результаты их злодеяний.

— Ладно, хватит об этом. Неприятная тема, к тому же могущая повредить моей неокрепшей ранимой детской психике. Шучу. Расскажи лучше о своем отце. У Касса в досье только очень скупо отмечено, все твои предки-мужчины, начиная с дедов, погибли геройски.

— Второй дед был летчиком, он тоже погиб на той войне. Когда его самолет загорелся — врезался в немецкий корабль вместе с торпедой. Отец пошел по его стопам, стал летчиком. Воевал уже на совсем другой войне, получил именное оружие за героизм. А погиб в мирное время, когда мне было восемь. Совершал обычный полет. Патрулирование. И прямо над городом мотор отказал. Папа катапультироваться не мог — внизу жилые дома. Тянул, сколько мог, за город. Самолет рухнул в тридцати метрах от крайнего дома. Папа все же попытался спастись в самый последний момент — но парашют даже не раскрылся. Тогдашние системы спасения пилотов требовали, чтобы высота была не менее ста метров — у него их не было. Свои метры он отдал за пятиэтажку, в которую сумел не врезаться. Его пистолет я сохранил, всеми правдами и неправдами. Хотя, по большей части, это всего лишь напоминание мне о том, что сам я своих предков подвел... Вряд ли они хотели бы иметь такого внука и сына.

— Как по мне, ты очень достойный человек, — начала было Лаш.

— Брось. Они достойно жили и отдали свои жизни за светлое будущее, за других людей, за их достижения и свершения. А я всю свою жизнь воевал за деньги. Да, я старался защищать свою страну даже на чужих войнах. Да, я всегда поступал по чести и совести. Но в конечном итоге вся моя жизнь — дорога, ведущая в никуда, и неважно, какими хорошими кирпичами она вымощена.

В этот момент вдалеке раздалась длинная очередь.

— Андроиды возвращаются, как я и говорила.

— Ну и халва Аллаху... Искин! Полностью стереть все звукозаписи с того момента, как я спустился под землю, и до сего момента!

Слушаюсь, сэр. Стерто по приказу.

* * *

Вечером того же дня экспедиция погрузилась на гравилеты и отбыла в колонию. Часть оборудования оставили на месте: большая экспедиция не за горами, зачем туда-сюда таскать? Леонид особо настоял на том, чтобы камни установили на место.

— Теперь вы знаете, что пирамиды эти — никакие не ритуальные сооружения, — заметил он на следующий день, сидя в комнате совещаний, — поверхностники попросту заваливали ходы наружу, прокопанные хлыстоносцами, чтобы уберечься от этой дряни.

Помимо этого, экспедиция нашла ответ на весьма важный вопрос. Катакомбы действительно вели на огромную глубину, потому что неизвестная несимметричная форма жизни происходила явно оттуда.

— Получается, мы имеем существо с "дна", приспособившееся к среднему ярусу, — сказал Тарта, — остался вопрос о том, кто построил катакомбы...

Леонид забросил ногу на ногу:

— Я это и так знаю. Разумные снизу.

— Довольно очевидно, но еще не доказано.

— Считай что доказано. Только те, снизу, могли построить подземелье наоборот, снизу вверх. И на самом верху — погребальные камеры. Только существа снизу могли додуматься до такого. Мы хороним мертвых вниз — а они вверх.

Идею поддержала Лаш:

— Возможно, что не погребальные камеры, а погреба. Погреба мы тоже строим вниз.

— Это да, — согласился наемник, — тут уж пока содержимое ячеек не проверишь — не узнаешь.

— Какие ячейки, вы о чем? — удивился археолог.

— Поскольку ты заливал нервишки алкоголем, а не записи с моего УРР смотрел, то я тебе сообщаю: все эти плиты на стенах скрывают за собой ячейки. В одной такой камере, пустой и потому не закрытой, я Лаш прятал от хлыстоносцев.

— Но ведь мы же оторвали плиту, и за ней стена!

— Они идут через одну. Лаш, покажи ему.

Лаш вывела на проектор тактического стола трехмерное изображение с камеры Леонида.

— Глядите. Ниши располагаются не под каждой плитой, а через одну. Мы оторвали плиту, находящуюся между двумя камерами.

Затем возник конфликт: Тарта и еще двое археологов настаивали на том, чтобы повторить экспедицию, взяв больше солдат. Открытие манило их, и доводы Леонида, что там нужна рота, в то время как оторвать от охраны колонии возможно не более двадцати человек, казались им неубедительными.

Точку в споре поставил Кодама:

— Когда прибудет основная экспедиция — можете спорить с ее руководством, а пока за вас отвечаю я — будет так, как сказал командир. Тема закрыта.

Магистр, ознакомившись с рапортом Леонида об экспедиции и видеозаписями, никаким образом не выказал хотя бы намека на чувство благодарности за спасение своей дочери, возможно, полагая, что так и должно быть. Леонид в благодарностях и не нуждался, однако заметил, что Кодама пересмотрел свою точку зрения о компетенции земных солдат.

Раздосадованный археолог в сердцах сорвался, желчно заметив, что землянин, оказывается, не такой уж и бесстрашный, каким выглядел на видео. Леонид только снисходительно улыбнулся:

— Отвага — еще не значит, что тебе не страшно, это значит — ты делаешь, что должен, все равно. Не боятся только дураки. Не опасаешься, что в следующей экспедиции я за твои слова ничтоже сумняшеся скормлю тебя хлыстоносцам? А стоило бы. Все варвары, знаешь ли, очень злопамятны.

Отношение к землянам в колонии немного изменилось. Теперь, помимо наигранного дружелюбия, Леонид видел на лицах балларанцев еще и уважение. Оно, конечно, толком ничего не значит — но все равно приятно.

Через два дня, выходя из штабной комнаты после утренней летучки, Касс сказал:

— Я через несколько часов отбываю на Хара. Ты, видимо, на Землю сгонять не хочешь?

— Нет, — беззаботно ответил Леонид, — я и тут отлично устроился. В другой раз, может быть. А чего ты туда повадился?

Касс ухмыльнулся:

— Стажерка еще там, если ты понял, о чем я. Кроме того, тамошний офицер теперь уже немножко посвящен в некоторые мои секреты, я его проверил, достойный парень. Правда, не знает конечных целей. Так что я там займусь немного делами, чтоб время не терять. Попрошиваю оставшихся андроидов, поищу новые контракты — вдруг подвернется что. Да, кстати, скинь на ключ для прошивки текущие установки бойцов — чтобы я их остальным записал.

— Хорошо, через час, как разберусь с разнарядкой, сделаю и принесу тебе прибор.

Касс отбыл, следом за ним улетели и археологи. Жизнь в колонии дальше пошла своим чередом. Днем Леонид занимался рутинными обходами, дежурствами, потихоньку знакомился с военной литературой балларанцев, ходил в спортзал, читал скачанные у Касса книги. По вечерам к нему приходила Лаш. Их совместную программу развлечений Леонид существенно расширил, внеся в нее, помимо секса, и другие пункты. В первую очередь, он научил девушку играть в покер.

— Пару раз можно и сыграть, — согласилась Лаш, запомнив правила, — но тебе быстро надоест. Со мной никто ни во что не хочет играть, потому что я у всех выигрываю.

— Мы поглядим, — ухмыльнулся Леонид, — покер ведь не шахматы. Я только позову пару бойцов — играть вдвоем неинтересно.

— Подожди, я оденусь. Знаю, что машины, но они меня все равно смущают, и я не могу понять, почему.

— Пусть это тебя не волнует. Совершенно нормальная человеческая реакция.

Лихач и Паскуда принесли с собой несколько горстей позаимствованных из мастерской электрических предохранителей, которые пошли в дело вместо фишек, пару стульев. Все уселись за стол и игра началась.

Поначалу Леониду отчаянно не шла карта. Все разномастная мелочь с картинками не в тему, тут особо не разгуляешься, но его такой расклад устраивал: у стреляного воробья на все случаи план есть. Андроиды играли грамотно и рационально и умудрялись выходить в ноль с небольшими колебаниями выигрышей и проигрышей. Лаш же совершенно отказалась от блефа, предпочитая считать карты и шансы противников на хорошую комбинацию, и постоянно понемногу выигрывала.

— Плохи твои дела, — заметила она, — я не могу читать роботов, потому что их лица бесстрастны, у них нет идиомоторных движений. Но на твоем все слишком хорошо написано. Я читаю эмоции не хуже твоего искина, и блефовать ты не сможешь.

— Да уж, — согласился наемник и бросил карты на стол: — пасую. Их я дурю легко — моя хитрость против их рациональности. Но у тебя все преимущества и человека, и компьютера, факт.

Паскуда сразу же сделал ставку по максимуму, Лаш и Лихач спасовали.

— Рациональность выигрывает, — возвестил Паскуда, сгребая "банк", — потому что вы, сэр, показали карты. У вас два короля, значит, никто не может собрать "фулл хаус" с королями и тузами, а "фулл хаус" с дамами и королями у меня. Вероятность стрит-флэша или каре минимальна.

Лаш бросила взгляд на карты Леонида и заметила:

— В эту игру надо играть, умея считать. У тебя две пары с королями и валетами, а ты спасовал. В данном случае это случайно было правильным решением — но при двух парах шансы весьма хороши.

— Ты же видишь, как мне не везет. Игра наверняка видится мне лучшим вариантом, нежели риск.

В следующей игре по первому кругу торговли Леонид поднял ставку незначительно, Лаш и Паскуда ответили, Лихач поднял еще больше. Во втором кругу все снова подняли незначительно, после чего Леонид, не заглядывая в последнюю выданную ему карту, ухмыльнулся:

— Как хорошо, что у вас сильные карты и никто не спасовал за два круга. Ставлю все.

Андроиды положили карты синхронно, Лаш с сомнением еще раз заглянула в свои.

— Ты хитрый, должна признать. На втором кругу получил хорошую комбинацию, но не стал поднимать ставки, чтобы не спугнуть нас и забрать больший банк. Рискну предположить, что у тебя "ройал флэш" или каре. Или как минимум "фулл хаус" с тремя тузами.

— С чего ты взяла? Я же могу и блефовать.

— У тебя неподдельно довольное выражение лица, Лео. Идиомоторные движения лица подделать нельзя, именно потому на Земле есть выражение "покерфэйс" , не так ли? А еще ты не посмотрел последнюю карту. Твою комбинацию нельзя улучшить. Пас.

Она положила на стол свой собственный "фулл хаус" — три валета и две семерки. Наемник ухмыльнулся еще шире и небрежно бросил на "банк" свою комбинацию разномастных разных карт: