Ди Рэйв и его компаньоны понимали, что попадись они на пути голодных инсекторексов, их съели бы живьем за пару минут, ведь насекомым понадобилось около пятидесяти минут, чтобы оставить от огромной туши пастазуха тщательно обглоданный скелет.
— Ну и обжоры, — покачал головой Симон. Он находился в пилотской кабине 'Альтаира', как и его спутники.
Маша Цветкова тщательно фиксировала все происходящее на камеру и наблюдала все на мониторе.
— Она ботаник, что ли? — Тихо спросил Ди Рэйв у стоящего рядом Коли Батонова.
— Нет, — мотнул тот головой, — Она астробиолог. Она даже в кружок ходит. Мало ей занятий в академии.
— Понятно, — хмыкнул киномагнат и снова уставился на улицу. Темная вереница, сверкая панцирями в лучах прожекторов звездолета, удалялась в сторону своего убежища, покидая место трапезы.
— Вы кстати так и не представились, — заметил Федор Петров обращаясь к Ди Рэйву, — Хотя ваше лицо мне кажется знакомым.
— Да кстати! — подхватил Николай. — Я вас тоже где-то видел.
— Погодите, — Симон поднял руки. — Сначала мои друзья пусть найдут жучек, про который вы тут рассказывали. Конечно у меня сейчас включен прибор, который блокирует любые исходящие сигналы в радиусе двухсот метров, но перестраховка не помешает.
— Нашел! — Воскликнул Роман. — В подголовнике левого кресла!
У капитана КГБ, разумеется, был специальный сканер, встроенный в его телефон, способный обнаружить около двухсот тысяч различных видов 'жучков' и всевозможных подслушивающих устройств.
— Интересное устройство. Не сразу распознал. — Роман извлек из подголовника штурманского кресла крохотный предмет размером с булавочную головку. 'Жучек' был просто прилеплен к электронной схеме отвечающей за подстройку кресла по анатомической конституции сидящего в нем, и эта схема была соединена с общей информационной сетью звездолета, отсюда и воздействие на летные характеристики 'Альтаира'.
— Ну и что с этим делать? — Ди Рэйв взглянул на своего друга.
— Закачу его в ствол своего бластера, выйду на улицу и стрельну. Вот в принципе и все. Потом можешь отключить свой блокирующий скеллер. — Ответил Ермак.
— А таких приборов точно больше нет? — недоверчиво спросил Ховард.
— Точно. Я проверил.
— Ну, хорошо. — Симон кивнул. — Пошли вместе. Я подстрахую. Мало ли какой зверь еще появится.
— Можно с вами?! — Оживилась Цветкова. — Я хочу осмотреть и снять останки хищника, напавшего на вас!
— Извращенка, — тихо сказал Ховард на ухо своему компаньону Раулю Карлосу. Тот в ответ усмехнулся.
Маша услышала это и нахмурилась.
— Я астробиолог, невежды!
— Ладно. Пошли. — Махнул Рукой Ди Рэйв.
— Маш, я с тобой, — произнес Батонов, показав девушке бластер.
— Не доверяешь? — Симон подмигнул Николаю.
— Вы же знаете теперь нашу историю. А после того, что с нами произошло за последние сутки, как бы вы себя вели на нашем месте? — невозмутимо ответил курсант.
— Вероятно так же, — кивнул Ди Рэйв, — Но почему тогда помогли нам?
— Мы так воспитаны.
* * *
Ермак нажал на курок своего бластера. Лазерный луч испепелил находившийся в стволе 'жучек' и унесся в ночное зетианское небо, затянутое грозовыми тучами, сквозь которые пробивался тусклый свет трех лун планеты, видимых в этом полушарии.
— Вот и все! — торжественно произнес Роман. — Можешь выключать свою защиту от прослушки.
Симон достал из кармана своего скафандра небольшой серебристый прибор и отключил его.
Маша Цветкова, тоже облачившаяся в защитный скафандр, осторожно двинулась к белеющим в темноте костям огромного ящера. Батонов двинулся следом, держа оружие наготове.
— Пойдем за ними, — предложил Ди Рэйв и направился в след за любознательными курсантами.
— Маша, ну дался тебе этот бурундук. — Бормотал недовольный Батонов, — Чего мы к его скелету тащимся?
— Понимаешь, Коля, — поучительным тоном ответила девушка, — Этот пастазух вел себя нетипично. Все живые существа наделены инстинктом самосохранения. Даже растения. Это только в кино какое-нибудь чудище нападает на людей ничего не боясь и им остается запихать ему в пасть бомбу и рвануть его на куски, но и тогда кусочки из последних сил съедают еще какого-нибудь персонажа и уж тогда издыхают. В природе все иначе. Если намеченная хищником жертва дает такой отпор, что инстинкты хищника начинают чувствовать угрозу, то зверь немедленно отступит. А этот продолжал атаку, несмотря на массированный обстрел из бластеров этих людей. Понимаешь? Когда мы прилетели, то весь левый бок зверя был изодран разрядами. Ему и без нашего выстрела оставалось жить совсем недолго. Пару тройку минут и все. Но он был одержим, и продолжал атаковать.
— Ну, кушать ему хотелось. Что с того? — пожал плечами Николай. — В иерархии потребностей белковых существ, пища стоит на первой ступени, а безопасность на второй.
— Может и так, но это редкий случай. Даже очень голодный зверь не пойдет на самоубийство. Я подозреваю, что в прошлом у этого зверя была травма головного мозга, которая нарушила защитный рефлекс. Теперь хочу проверить свою догадку и понять, насколько профессионально я диагностировала аномалию в поведении.
— Во школьники пошли, — хмыкнул Ховард, — Я понятия о таких премудростях не имею, хотя живу на одной планете с такими зверюгами. А эти прилетели с Земли и все по полочкам разложили. Ну, молодцы.
— Они наверно тоже журнал 'Вокруг света' читают. — Улыбнулся Ди Рэйв. — Кстати что там, в коридоре охраняет ваш друг? Жуков его фамилия кажется?
— Серега Жуков, — Кивнул Батонов, — Ну мы же рассказали вам, что двое уродов угнали наш звездолет, взяв нас в заложники. Правда потом они видимо что-то не поделили, или у одного из них совесть проснулась, но тот, что заперт сейчас в каюте, у которой караулит Жуков, увел корабль и освободил нас. Ну, в общем, вы знаете эту историю. Правда, учитывая непоследовательность его действий и некоторую аффективность поступков, мы решили его свободу несколько ограничить. Он впрочем, и не сопротивлялся.
— Да? А второй похититель где?
— Где-то в Титограде. Такой холеный блондин по имени Дэвид. Пижон, — злобно пробормотал Коля, — Одно утешает, мы смылись от него вместе с его грузом. Уж не знаю, чем он там ценен, но он у нас.
— Блондин? Дэвид? — Симон остановился.
— Ну да. Мерзкий такой. Улыбался вечно.
Ди Рэйв стал что-то судорожно искать в карманах и достал, наконец, свой телефон. Нажал несколько кнопок. Включил запись разговора Дэймонда и Зоренсона, которую переслал ему Сайлер.
— Посмотри. Это он? — нетерпеливо проговорил киномагнат.
— Да, — Коля, взглянув на экран, медленно кивнул и, сделав шаг назад, поднял свой бластер, — Вы откуда его знаете?
— Тихо, парень, спокойно! — Симон развел руки. — Мы с вами, а не с ним.
— Откуда мне знать?
— Да ты внимательно посмотри! Ты сам говорил, что видел меня где-то! Я Симон Ди Рэйв! 'Звездную сагу' смотрел? А 'День искупления' и 'Город и звезды'? Это, — Симон махнул в сторону Романа, — Капитан КГБ России Роман Ермак...
Карлос и Ховард переглянулись, вытаращив друг на друга глаза...
— А эти двое, так, местные чуваки... — Продолжал Ди Рэйв.
— Ну конечно! — воскликнул юноша, — А я думал, где же я вас видел! — Он опустил оружие, — Я только не понял кого вы в 'Звездной саге' играли.
Симон нахмурился.
— Титры надо было читать внимательно, — недовольным тоном ответил он.
— Да, но там шрифт такой мелкий...
— Ты зачем меня рассекретил? — прошипел на ухо своему другу Ермак.
— Да ладно, какой теперь смысл...
— Взгляните сюда! — позвала Цветкова, которая, не отвлекаясь ни на что, изучала череп гигантского ящера.
Все подошли к ней.
— Я же говорила, — вздохнула она, — Правда это не травма черепа, а кое-что другое. Но суть одна...
Все взглянули туда, куда она указала рукой, и увидели имплантированную в теменную кость хищника небольшую пластину с микрочипом.
* * *
На севере обильный ливень еще продолжался, но ближе к экватору, в пустынных районах Новой Наски и южнее ее, дождя уже не было. Далеко на северо-западе, на линии горизонта, были видны всполохи грозы, которые в темноте Зетианской ночи хорошо различались за сотни километров. Именно оттуда мчались шесть, разбитых на три пары фенфирийских штурмовиков.
Этой ночью два десятка летательных аппаратов рыскали в небе планеты в поисках Российского корабля 'Альтаир'.
Штурмовики часто меняли высоту и скорость. Постоянно маневрировали, помня печальную участь своих сбитых предшественников.
Пока шли поиски, Дэвид продолжал находиться в своих апартаментах.
В дверь вошел канцлер Зоренсон.
— Не помешаю? — спросил он.
— Это зависит от того, что вы тут будете делать, — ухмыльнулся блондин.
— Странный вы человек, Дэвид.
— Это почему? Потому что первым делом проверил любезно предоставленные вами покои на предмет прослушивания? — Он пристально посмотрел на Зоренсона.
Тот несколько опешил.
— Вы, любезный, совсем меня за идиота принимаете?
— Н-нет...
— А как тогда это понимать? Да вы присаживайтесь господин канцлер. Будем мило беседовать. — В тоне гостя сквозила едва уловимая угроза.
Лейба послушно сел.
— Что у вас на уме любезный? Я не вижу в ваших глазах огня энтузиазма. К вам прилетел профессионал, чтобы помочь вам в вашем нелегком деле, но вы напичкали его комнату 'жучками'. Это недоверие или нечто иное? Давайте поговорим откровенно, вы ведь ненавидите ваших руководителей. Верно?
— Послушайте, Дэвид. Вы ведь умный человек. И я не дурак. Надеюсь... Неужели вы полагаете, что между нами может состоятся откровенный разговор, в том контексте, который вы затронули? Ведь если я действительно их ненавижу, то меньше всего захочу это обсуждать с человеком, которого они прислали.
— Но вы косвенно дали мне понять, что это именно так. Зачем иначе слежка за мной?
— Не хочу опростоволоситься, как это случилось после визита Ди Рэйва.
— Весьма скользкое объяснение, — засмеялся Дэвид, — Бросьте вы, Лейба. Я ведь наемник и мой разум не замутнен сомнительной идеологией ваших глупых мудрецов.
— Это что, тест? — Зоренсон прищурился.
— Нет. Это откровенный разговор. Ваши руководители платят мне большие деньги и все. Я не человек 'Золотой элиты'. Понимаете?
— Тем более. Какая может быть откровенность с наемником. Вы беспринципны. Ваш главный идеал деньги. Вам заплатят, и вы наш откровенный разговор застенографируете и распечатаете во всех бульварных газетенках.
— Как грубо однако, — Дэвид улыбнулся, потерев пальцем висок. — Совсем негодяя из меня делаете.
— И, тем не менее, человек лишенный каких-либо моральных устоев, готовый ради сиюминутной выгоды на любой аморальный поступок мне крайне не симпатичен.
— Вот мы и пришли к общему знаменателю, любезный канцлер. Я вам не симпатичен, потому что я наемник 'Золотой элиты', сама идеология которой далека от моральных общечеловеческих ценностей. Ведь я готов за личную выгоду на аморальный поступок, как вы сказали. А эти поступки обусловлены пожеланиями 'Золотой элиты'. Так?
Зоренсон замолчал, поняв, что попался на удочку хитрого Дэймонда.
— Ну, теперь-то можно быть и откровенным. Все тайное стало явным. Вы нетерпимы к своим хозяевам и ваше презрение распространяется и на меня. Хотя смею заметить, совершенно несправедливо. Вы ведь тоже, простите, не святой. Так давайте не будем кривляться ни друг перед другом, ни перед самими собой.
— Чего вы добиваетесь, я не понимаю?
— Вы все поймете, когда я объясню. А объясню я, когда вы все-таки станете со мной более откровенны.
— То, что вы мне сейчас предлагаете, является чистой воды провокацией...
— И вы доложите об этом мудрецам? — улыбнулся Дэвид.
— Вы не оставляете мне выбора...
— Вы сами себя, его сейчас лишаете, — блондин пожал плечами, откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, тихо сказал, — Но зачем вы тогда зашли ко мне? Разве не за тем, чтобы иметь выбор?
— Я считаю, что действия по плану верхушки 'Золотой элиты' приведут нас всех к катастрофе.
— Так. Уже лучше. Что именно вас не устраивает?
— Многое. Но последней каплей стала, на мой взгляд, граничащая с безумной авантюрой, идея с ядерным оружием. Вы подумали о последствиях?
— Конечно подумал. Именно последствия и просчитаны мной.
— Но вступить в противоборство с Россией!... Чем это для нас кончится?!
— Для меня ничем, — Дэвид многозначительно улыбнулся, — А вот для 'Золотой элиты' полным разгромом. Остается вопрос, как вы из этого выкрутитесь?
— Что? Простите?... — Канцлер совсем не ожидал такого ответа. — Как вас понимать?
— Так и понимайте. Мудрецы слишком самоуверенны. Наша акция на Зети, санкционированная ими, вернется к ним таким бумерангом, что они еще полвека головы не посмеют поднять. Если конечно их головы не снесут окончательно. Русские сейчас не те, что полтора столетия назад. Они многому научились в своей борьбе за выживание.
— То есть вы играете против 'Элиты'? Но за кого тогда?
— Я играю за себя. Я есть носитель высшей ценности и смысла бытия.
— Не много ли вы на себя берете?
— Ровно столько, сколько смогу нести. А я, поверьте, способен на многое.
— И зачем вы мне сейчас все это говорите?
— Я буду честен. Я вас вербую. Сейчас даже на Зети вы один. Ваш помощник плетет против вас интриги. Ваши союзники фенфирийцы используют вас, для того, чтобы в последствии подчинить себе планету, а нанятые пираты всего лишь деньги зарабатывают. Вы правильно говорили о беспринципных наемниках. Это именно они. Но я другое дело.
— Не понимаю. Какова ваша цель?
— Моя цель... — Дэвид посмотрел Зоренсону прямо в глаза, — Война. Мировая агония. Битва, полем боя которой станет галактика. Война, которая выведет новую породу людей. Сверхчеловеков. Господ вселенной. Это будет существо не животных слабостей и малодушия. Это не будет то нерешительное и сомневающееся создание, разрывающееся между страхом и алчностью. Это будет полубог! Мощный, благородный, честный и сильный. Без страха. Без комплексов. Без предрассудков и мутаций совести. Это будет существо, чьими добродетелями станут воля и разум, преданность и правда, духовность и чистота помыслов. Это будут строители и хранители вселенной. Они возникнут не сразу, но путь этот мы проложим уже сегодня. И этот путь пройдет сквозь завтра Млечного пути в будущее вселенной.
— Вы сумасшедший!
— Неужели? — блондин расхохотался, — Желать благо своему племени есть безумие?
— Вы желаете войну! Это преступление!
— Генерал Ганс фон Сект сказал однажды: — 'Война является высшим пределом человеческого подвига'! В данной ситуации война есть необходимость. В данной ситуации война будет фильтром, и она будет больше созидать, нежели разрушать. Последняя война человечества вошла как раз в такое русло, но она окончилась практически ничем. Ее вынуждены были остановить, поскольку она грозила покончить со всем человечеством. Ведь мы были скованы рамками одной планеты, на которой ютилась вся наша цивилизация. И всего, что достигла та война, это на некоторое время заставила отступить и затаиться тех, кто желает погрузить мир во тьму диктата избранных недочеловеков. Тех, кто преклоняется перед фальшивыми идеалами псевдодемократии, придуманной рабовладельцами. Но теперь, пора возобновить неоконченный спор. Теперь человек расселен по космосу и тесных рамок больше нет.
