Зверра

Злая шутка становится жизнью. Ужас царит в городе по ночам. Всяк приспосабливается, как может.

Годы идут в заколдованном месте, высятся на одном берегу башни ЗвеРры, киснут на другом лачуги мышей. И пропасть между ними и городом глубже речного русла. Капля за каплей копится ненависть.

Сломаны решётки в подземельях Оленьего Двора. Отверженные проникают в святая святых ЗвеРры и выплёскивают свою злобу на дворцовые плиты вместе с кровью оленей. Но даже похищение Артефакта не делает из звеРриков звеРрюг. Артефакт уничтожен, но для кислых мышей ничего не поменялось.

А город неуклонно сходит с ума, отсчитывая луны, оставшиеся до конца. И гибнут в нём один за одним люди, призванные ЗвеРрой на помощь.

И нет надежды.

ЛУНА ПРИБЫВАЕТ

День

Марк бы не удивился, застав по пробуждении мельницу обезлюдевшей: он-то, как ни крути, обречён, а у остальных есть шанс выжить, если они уйдут к своим.

Но, когда он проснулся первый раз, ничего не изменилось: было раннее утро, с одного боку сопел росомаха, с другого — Птека.

Марк выполз, чтобы сходить на двор по малой нужде. Около кроссовка стояла склянка с птекиным самогоном.

Занавеси над кроватью были подняты, Диса и Илса крепко спали.

Ниса сидела у южного окна и тихонько вышивала звездочку за звездочкой на синем шёлке. А за столом работал архивариус.

Марк, прижимая кроссовки к груди, в одних носках тихонько вышел на лестницу. Сделав свои дела, вернулся, глотнул из склянки, заполз в свою берлогу и снова уснул. Теперь без сновидений.

Проснулся к вечеру.

На мельнице пахло пиршеством: пирогом и жарким с грибами, яблоками и травяными настойками. Птека знал, как выманить Марка из-под кровати. Лисички, беззаботно шебеча, накрывали на стол. Одеты они были по такому случаю в кокетливые кружевные фартуки и белоснежные чепчики.

Взлохмаченный, помятый Марк выбрался, хмуро огляделся.

Сначала не понял, что это такое с кроватью, потом сообразил: Ниса закончила вышивку, разложила шёлковое полотнище на самой большой плоскости в комнате. Марку в его мрачном настроении сразу вспомнились мраморные саркофаги усопших полководцев, прикрытые полковыми знамёнами.

Мгновение спустя он устыдился собственных мыслей: столы в комнате не такие уж и большие, не на пол же Нисе было стелить готовую работу, сам же просил не бросать вышивание. Подумаешь, поспал, накрытый знаменем, делов-то.

— А по какому случаю пир? — спросил он, протирая кулаком заспанные глаза.

— Знамя будем вешать! — отрапортовал Птека. — Видишь, готово уже. Надо отпразновать его создание.

— Всё понял, иду умываться, — зевнул Марк.

— Там Графч, наверное, всю воду слил, — успел наябедничать Птека. — То вообще не мылся, то наоборот.

— Странное дело... — задумчиво сказал Марк, — Артефакта нет, а жизнь продолжается.

— Так ещё полная луна не пришла, успеем, — Птека здоровой рукой расправлял шторы на восточном окне, чтобы висели красивыми складками. — Теперь всё равно искать нечего, можно и поесть, никуда не спеша.

Марк подивился этой житейской мудрости и пошёл на кухню.

Намытый до блеска росомаха — небывалое дело! — расчёсывался. Медальон он, похоже, тоже вытер полотенцем, тем же самым, каким утирался сам.

Увидев Марка, росомаха обрадовался и зачастил:

— Я на крышу лазил! А Нисин папа палку нашёл. Знамя на палку наденем, я его на крыше к флюгеру привяжу. Только ты подержи снизу.

— Хорошо, — улыбнулся Марк. — Сейчас и полезем.

Росомаха убежал крепить знамя на древко, а Марк, первым делом, зачерпнул ковшом воды из бочки и напился вволю.

Потом прямо из ковша полил сам себе на макушку и вытерся птекиным полотенцем. Как ни странно, стало легче.

Глянул в зеркало — безрадостная, но вполне трезвая физиономия. Оголодавшая от переживаний.

По лестнице скатился росомаха с воплем:

— Веревка нужна! И молоток! И гвоздики!

— Ну просто первомай с демонстрацией, а не конец света! — возмутился Марк, у которого вопли росомахи отозвались дикой болью в голове. — Чего орать-то так?!

— Так ведь знамя! — ликовал росомаха. — Со звёздочками! И пирог! И у Нисы штука такая на голове, белая, с ленточками! Краси-и-иво!

— Киллер-детдомовец, лишенный праздников... — сделал вывод Марк. — Дитя природы. Бери веревку, а гвоздики сейчас сам принесу.

Росомаха уволок моток верёвки.

Марк разыскал ящик с инструментами, подхватил его и понёс наверх.

Архивариус раздобыл вполне подходящее древко, на котором закрепили тугой шёлк. Похоже, в прошлой жизни это был один из тех шестов, что висели на чердаке для просушки бумажных листов.

Марк, росомаха и архивариус втроём выбрались на смотровую площадку на крыше, прицепили флаг к копью флюгера. И спустились вниз посмотреть на дело рук своих. Все обитатели мельницы, включая лисичек, стояли, запрокинув головы, и молчали.

Шумел водопад, крутил мельничное колесо. В лучах заходящего солнца поблёскивали звёздочки на синем полотнище, ветер с верховьев ЗвеРры-реки тихонько расправлял складки, поднимая крыло знамени Последней Надежды.

Марк глядел на место, где через несколько дней закончится его жизнь, и чувствовал удовлетворение: флаг получился настоящий, без дураков. И путь его по ЗвеРре был таким же. Кто может, пусть делает больше. В другом месте, в другое время.

И ему, действительно, стало легче. Звёздное знамя над головой принесло спокойствие.

— А я есть хочу... — прервал молчание росомаха.

— Милости прошу всех к столу, — важно сказал Птека.

ЛУНА ПРИБЫВАЕТ

Ночь четвертая

Солнце зашло, и на мельнице плотно зашторили окна.

Столы украшали свечи, лисьи девы блистали неземной красоты нарядами, глядя на них, и росомаха изобрел что-то, смахивающее на фрак, во всяком случае, черное, с ослепительно белой грудью. Птека отдал предпочтение бархатному жилету, словно позаимствованному прямиком из сундука Бильбо Бэггинса.

Глядя на разодетых домочадцев, Марк застыдился своих грязных джинсов и жёваной рубахи, в которых так и спал последние дни, не раздеваясь. Росомаха опять попытался одолжить ему одежду с собственного плеча, и опять дело застопорилось — только манжеты согласились покинуть хозяина.

Тогда Марк решил снять рубашку и украсить себя поверх футболки вязаным жилетом. Получилось эпатажно. Марку понравилось.

Птека резал пирог, а Диса разливала вино.

Застольную речь сказал архивариус:

— Очень жаль, что так получилось, но, право, дни, которые я провел здесь, на мельнице, были лучшими днями в моей жизни.

— Даже так? — хмыкнул Марк, грея бокал в ладонях.

Вина ему не хотелось, он предпочел бы птекин самогон. И солёный огурец.

— Именно так, — кивнул архивариус. — Мы все страшно устали вариться в этом котле, в собственном соку, без малейшего просвета. Твоё появление стало таким просветом.

— Аминь, — закончил Марк. — Что мы всё о грустном, да о грустном. Давайте лучше наедимся от пуза! И ка-ак споём!

Уговаривать никого не пришлось.

Вскоре из мельницы под разнообразный звон неслось:

"Ой, мороз, мороз..."

В самый разгар веселья росомаха, который быстро ел под дружное пение, насторожился, отложил кусок.

— Ступеньки скрипят, — объяснил он.

Песня оборвалась

Дверь раскрылась и, склонив голову в венце тяжёлых рогов, вошёл глава зубров.

Покосился на роскошный стол, на разодетых девиц. На Марка, сидящего по-турецки на кровати с ложкой в одной руке и астролябией в другой (это было давно обещанный Птеке концерт для астролябии с оркестром).

— Ты поднял флаг над мельницей, что случилось? — в лоб спросил он Марка.

— Садитесь, лорд, в ногах правды нет, — пригласил Марк. — Обсудим дела наши печальные, раз уж зашли. Вина будете?

Зубр осторожно присел на краешек кровати. Принял от Птеки налитый бокал. Понюхал вино и поставил бокал на сундук.

— Зря, оно неплохое.

— Сначала новости, — твердо сказал глава зубров.

— А ребята ваши где?

— Внизу ждут.

— Что вы хотите узнать в первую очередь? Где находится Артефакт или кто его похитил? — вкрадчиво осведомился Марк, легонько тренькая ложкой о бок астролябии.

— А у тебя есть ответы на оба вопроса? — недоверчиво спросил глава зубров.

— Да.

— Ты говоришь загадками, Марк. Не нравится мне это... — набычился зубр.

Марк пожал плечами.

— Просто предлагаю выбрать, какую из двух плохих новостей узнать первую.

Видно было, что зубр завёлся.

— Хорошо, — преувеличенно спокойно сказал он. — Я хочу знать, где Артефакт.

— Удовлетворяю ваше любопытство, — Марк посмотрел в глаза зубру. — Артефакт выброшен с моста в реку организатором похищения. А поскольку я так и не знаю, что Артефакт из себя представлял, то думаю, что он либо покоится на дне, либо уплыл к водопаду.

— Значит, так... — процедил сквозь зубы зубр.

Взял бокал с сундука и осушил залпом.

— А может быть, он соврал, этот ваш похититель?

— Видите ли в чём дело... — Марк покачал астролябию. — Когда мы его прижали, он предпочёл прыгнуть туда же, в реку. И утонуть. Поэтому особого смысла ему врать нам я не вижу.

— Кто похитил Артефакт? — перешёл к сути дела зубр.

— Кислые мыши.

— Что-о-о?!

— Я вижу, — сакрастически скривился Марк. — Что кислые мыши так или иначе своей цели достигли — вся ЗвеРра поражена до глубины души.

— Этого не может быть! — кипятился зубр. — Кислые мыши, они же, они же...

— Да почему же? — завёлся теперь Марк. — Именно они это и были! Небольшие, юркие, зубки острые. Спросите Графча — он подтвердит, что именно по их следу он вёл меня и Птеку по подземелью прямиком к залу, где резали оленей. Косвенным доказательством служат огарки благовонных палочек, когда кислые мыши, заметая следы, приняли меры, чтобы их не опознали по запаху. Пускали бы своих отверженных глазеть на этот ваш мерзкий Артефакт, глядишь, и он бы был целехонек, и олени живы. А то понастроили социальных перегородок, чьи яйца круче, тот и достоин лицезреть, — вот и получили революционный переворот.

— Я ничего не понял из того, что ты сказал, — честно признался зубр. — Дайте мне ещё вина, пожалуйста. Бодаться хочется...

Диса передала Марку кувшин, он дотянулся до бокала гостя.

— Придётся вырезать кислых мышей, — размышлял вслух зубр. — Завтра же.

— Как бы они вас не вырезали, — хмыкнул Марк. — Освобождайтесь из плена старых представлений. Я думаю, что лачуги представляют оборонительные сооружения помощнее Зубрового Замка. Мышам, в отличие от остальных жителей ЗвеРры, не привыкать к затворничеству.

— Оставить преступление безнаказанным? — патетически вопросил зубр.

— А какой смысл в покарании злодеев, уж простите меня за приземлёность? — поинтересовался Марк. — Сейчас главная задача каждого клана — силы сберечь до полнолуния, до главной драки. И отвлекаться на мелочи — глупо. Лично я слабо представляю зубров, ловящих мышей. Ни в человеческом облике, ни в зверином. И там, и там кислые мыши дадут вам нехилую фору. И если бы они не озаботились собственной безопасностью, вряд ли бы этот молодец, мучающийся от тщеславия и любопытства, ходил бы к нам мельницу.

Глава зубров помотал головой.

— Не то мы обсуждаем... Но смириться с гибелью Артефакта я пока не могу...

— Да? — преувеличенно удивлённо спросил Марк. — А я думал, вся ЗвеРра шесть лун назад уже смирилась.

— Вся ЗвеРра — может быть. А я нет, — отрезал глава зубров.

— И что теперь будут делать зубры?

— Пока не знаю.

— Это хорошо, — одобрил Марк. — У соболей, к примеру, уже есть четкий, логический план. Они его мне любезно сообщили. План начинается с моего убийства и заканчивается выходом в лес через мост. Вот соболя, кстати, вполне могут по пути в леса к мышам заглянуть. Они маленькие хищники и у них получится навести шороху в лачугах, я уверен. Правда, не уверен в том, что буду содействовать выполнению первой части их плана.

Росомаха на этих словах превратился из человека в зверя и глухо зарычал, как бы предупреждая главу зубров — он на страже.

— Тихо, Графч, — одернул его Марк. — Пока никто не нападает.

Диса, поправив кружево на роскошном платье, невинно заметила:

— Я полностью согласна со звеРрюгой Последней Надежды. Город назначил меня телохранителем и я бы не советовала забывать про это никому. Во имя собственной безопасности.

— Я не знаю, как сообщить о гибели Артефакта остальным, — глухо вымолвил глава зубров. — В голове не укладывается, что благородных оленей убили презренные кислые мыши...

— А вы пока не сообщайте, — подсказал архивариус.

Зубр даже не сразу понял, чьи это слова.

Он повертел головой — увидел старого лиса, уютно устроившегося в углу под прикрытием пялец Нисы.

— Да-да, несколько дней назад Марк любезно приютил меня, — подтвердил архивариус. — Мы восстанавливаем архивные документы, попорченные Гисом. Видите, какую карту собрали практически из клочков?

Он встал, взял светильник и поднёс поближе к карте на стене.

— Красивая, — признал зубр. — Но почему вы здесь, почему не у своих?

— Вы знаете, — лукаво улыбнулся лис. — Здесь значительно веселее. Песни поют. И отлично кормят.

Птека приосанился.

— Но что мне даст умолчание? — почти взмолился зубр.

— Неправильный вопрос. Что даст, кроме отчаяния, новость о том, что Артефакта теперь вообще нет? — неторопливо рассуждал вслух архивариус, усаживаясь обратно. — А так город получит ещё несколько дней относительно мирной жизни.

— Я врать не буду, — твердо сказал зубр.

— Значит, полнолуние начнётся раньше, — вздохнул архивариус. — А жаль.

Глава зубров молчал, вертя пустой бокал в ладонях. Смотрел тяжелым взглядом на карту, на стол.

— Я врать не буду, — повторил он и поднялся. — Мне пора идти.

Комната сразу стала маленькой и низкой.

— Но я рад, что зубры узнали новость первыми, — сказал ему в спину Марк.

— Это ничего не меняет, — глухо ответил глава зубров, толкнул дверь и вышел.

* * *

Компания ещё немного попела под астролябию, а потом все разбрелись по спальным местам, кто на кровать, кто под кровать, а кто за печку.

Погасили светильник.

Объевшийся Марк сонно прикидывал, как скоро завтра растечётся новость по ЗвеРре о том, что Артефакт утоплен в реке. И кто первый придёт поквитаться с шестым человеком за неудачу. И удивлялся, почему ему, в общем-то, всё равно — даже ужас перед смертью не может быть бесконечным.

— Утром Гтека с Фтекой заскочат, — пробормотал Птека со своего половичка. — Яиц свежих принесут...

— Яйца — вкусно, — отозвался росомаха со своего.

— Вы что, не наелись что ли? — возмутился Марк. — Всё об еде, да об еде!

Сверху свесилась любопытная мордочка Нисы:

— Что шумите? Девочки уже спят.

— Меню завтрака обсуждаем, — буркнул Марк.

— А-а, а я думала, ещё что-то спеть решили, — разочарованно вздохнула рыжая лисичка и исчезла.

— Полагаю, недолго осталось ждать народных мстителей, добровольных потрошителей, — Марк проверил топорик под подушкой. — Эта ночь минует — и начнётся.