Часть 2. Душою по лезвию.

* * *

Улегшись посреди отсека на ковре, Аля раскачивала в воздухе босыми ступнями, увлеченно закусив краешек губы. В десятке разнокалиберных пиалок, расставленных перед нею, искрилась многоцветными бликами драгоценная каменная крошка. Перебирая камушки щипчиками, девочка вылавливала подходящие по размеру самоцветики. Переносила по одному на лежащее тут же полотно основы с прорисованным контуром будущей мозаики. Накладывала, совмещала. Промазывала клеем следующий участок. На глубоко-индиговом шелке расцветал постепенно, выделяясь объемно и выпукло, оживал оттенками багрянца и зелени букет махровых хризантем.

— И что это за красота будет? — Носферату заглянул сверху, с интересом.

Аля подняла голову, помахала ладошкой приветственно:

— Утро доброе педагогам-труженикам! Случилось что-нибудь?

— Ты не против моего присутствия, а? — Немного смущенно поинтересовался он вопросом на вопрос. — Не люблю сидеть без дела. А сегодня как раз такой денек наметился. Замечательно и бессмысленно пустой. Подумал, вдруг ты захочешь пообщаться. Все веселее, и время быстрее пробежит!

— Для кого из нас? — С насмешливою хитринкою прищурила девочка глаз. Он глянул виновато и грустно, шагнул к двери. — Нет, нет! — Поспешно остановила. — Ты не так меня понял! Извини, пожалуйста. Оставайся! Краасса, скорее всего, до вечера не будет. Их всех на базу отозвали. Совещание какое-то экстренное.

Покопалась в самоцветиках, извлекла очередную медно-красную звездочку. Пристроила. — Располагайся! — Обвела широко рукою, не глядя. — Будь как дома, — так мои сородичи бывшие говорят.

— Премного благодарен. В смысле — тебе, а не сородичам. — Носферату устроился напротив, подобрав под себя ноги. — Я так понимаю, это картина будет, да?

— Наверно.... — Она пожала плечами. — Мне сам процесс нравится. Создавать.... Когда маленькой была, пыталась делать мозаику из бисера — крошечных таких бусинок разноцветных. Что-то, даже, получалось, помню.... — Рассмеялась, вдруг. Звонко, искренне. — Предположил бы кто, еще с годик назад, что когда-нибудь, вот так, буду с настоящими камнями работать. Разве бы поверила хоть на миг?! Да ни за что!.. Тогда сама мысль о подобной возможности нелепостью несусветной показалась бы.

— В вашем мире этот материал настолько редкостен?

— В нашем мире он настолько дорог! — Она хихикнула иронично, разгладила шелк. — Я бы, Нэттэ, не то, что картинки из него мастерить не смогла, а и купить один такой лишний камешек, скорее всего, тоже себе никогда не позволила бы!

Поднесла к глазам, зажав щипцами, ограненный продолговатой капелькой бриллиантик, покрутила.

— Вдуматься только! И за эти блесточки люди обожают, ненавидят, крадут, убивают, прощают, предают. И ставят во главу угла. И молятся, практически.... И бывает частенько, что и жизнь — свою или близких — променять готовы на обладание такими вот стекляшками.

— Странный у вас мир, все-таки. — Носферату вздохнул. — Мои соплеменники любят, конечно, красоту. И ценят уникальность. Но настоящие блага и ценности заключены для нас совсем в ином.

— Ну да, — согласилась Аля с легкой грустинкой. — Рагезты на драгоценностях тоже не помешаны. Но это оттого, думаю, что в их среде они никакого эквивалента материального в себе не несут. Так, чисто визуально ублажить себя на денек, если вечеринка наметилась. А опосля ты всю эту красоту неземную с себя снимаешь. Дому возвращаешь. И... он твои перстни, бусы, серьги, вместе с вещичками ношеными на частички элементарные расщепляет и в базовую материю перерабатывает. Утром встал, вчерашнее колье из брюликов на завтрак яичницей заказал, схавал и успокоился. Бр-р-р!.. Я вообще стараюсь не думать — куда тут все естественные отходы деваются. Потому как понимаю прекрасно: а все туда же. В омлет, к примеру!.. Нет. — Почесала в затылке. — Думать, иногда, вредно.... Или полезно?.. Вот я уже, после размышлений этих, и обедать как-то не хочу. Пока что!

Аля подняла полотно, отставила от себя подальше, рассматривала внимательно и придирчиво. Положила. Продолжила работу.

— А у тебя какое-нибудь хобби есть? — спросила внезапно с интересом.

— Не знаю.... — Он задумался, вспоминая и прикидывая. Ответил немного неуверенно, — Я же вояка, Алира. Так сказать — спец узкого назначения. Мое основное занятие, скорее всего, и есть мое хобби. Я постоянно изучаю военные стратегии и способности тех, с кем придется или уже приходится иметь дело моим хозяевам. Исследую их арсенал, потенциал, особенности тактики. И нахожу пути: как обойти, подавить, уничтожить или обезоружить. Паршивое ремесло, правда?

— Какое бы ни было, нужное! — категорично ответила она. — Люди в пределах одной планеты занимаются тем же. И зациклены на увлечении своем очень не слабо. Так что ничего нового, как и ужасающего, ты мне не открыл.

Он обвел её глазами, усмехнулся как-то странно сочувственно, покачал головой.

— Что такое? — Спросила Аля с толикой удивления.

— Да все никак привыкнуть не могу. Вижу перед собой молоденькую девушку. А слышу взрослую и совсем не наивную личность. Не укладывается!

— Увы! — Она отложила картину. — Я и сама к себе такой еще в процессе привыкания нахожусь.... Слишком быстро все.... Слишком, Нэттэ!

Секунду назад веселое и беззаботное личико помрачнело. Губы сжались, прозрачно изумрудные глаза приобрели оттенок свинца. Она вздохнула, улыбнулась одними губами, ресницы чуть дрогнули, как от набежавших слез.

— Не думаю, что я хочу этого, Нэттэ. Я устаю от этой взрослости.... И от этой черствости. И от расчетливости от этой!.. Но он требует, чтобы я была сильной.... Он, наверное, пытается из меня свое второе "я" скроить.... Ничего у него не выйдет!

Отшвырнула щипцы. Стукнула кулаком по ковру. Безучастно смотрела на брызнувшие во все стороны из перевернувшейся пиалы радужные капли-камешки. Начала медленно собирать, ссыпать обратно, старательно уводя глаза от лица Носферату.

Он очень осторожно придвинулся. Положил ладонь ей на плечо. Она поджалась моментально, но руку не сбросила. Собрала все самоцветики, выстроила пиалки в одну линию. Перебралась под стену. Уселась рядом с оборотнем. Запрокинув голову, прикрыла глаза, утопила ладони в мягком ковровом ворсе.

— А давай, ты мне свою историю расскажешь! — попросил он.

— Зачем? — Недовольство. Настороженность. Аля открыла глаза, глянула пристально и прямо.

— Да так просто. Без особых причин. Ты, возможно, выговоришься. А я — тебя лучше пойму. Вдруг, чем черт не шутит, и присоветую чего дельного? А, Алира?

Девочка недоверчиво улыбнулась. Раздумывала с минуту. Потом, неожиданно, прислонила голову к его плечу. Прошептала:

— Хорошо.... Только вот... начать с чего?

— С чего хочешь. — Ласково произнес он, отчаянно боясь спугнуть, разрушить этот тоненький и хрупкий мостик образовавшегося доверия. — Говори о том, что наболело. О самых ярких своих воспоминаниях. Переживаниях. Начни с того, что было именно до него, Алира.

— До? — Аля подперла голову руками, поставив локти на колени. — До... — протянула задумчиво. — Ладно. Попробую....

Глава 49

— Тебе ли не знать, как убийственно одиночество? — Зеленые глаза блеснули изумрудами. Помутнели от затаенной боли. — Я эту чашу тоже испила сполна. Тем ценнее для меня то, что сейчас имею. Возможно, Краасс и мастер иллюзий. Возможно, и грамотный кукловод. Но я предпочитаю быть игрушкой. Все лучше, чем никому не нужной, пожизненной одиночкой. Потому что там, среди людей, была моя пустыня. И чем больше их находилось вокруг, тем острее я её ощущала. Почему меня не любили?.. Отчего издевались так жестоко и так изощренно?.. Почему втаптывали в грязь?.. Что во мне такого страшного, из-за чего они меня ненавидели?.. Была ли я дурой? Нет. Была ли я уродкой? Ответ перед тобою. Моя проблема оказалась в том, что я катастрофически другая по натуре. Не похожа. Выделяюсь. Ах! Это же возмутительно! Задавим-ка это в корне! Она обязана измениться. Она должна стать такою, как мы!.. Как это понимать — "не хочет"?! Да что это она возомнила о себе?!! На что надеется?! Да мы её в порошок сотрем, не глядя! Уничтожим! Уничтожим!!..

У меня был краткий промежуток счастья. Раннее детство. Время, когда нет противоречий. Когда все воспринимается как должное. Когда радуешься ласковым рукам и доброй улыбке. А о чем-то плохом забываешь уже через пять минут. И мир вокруг такой большой и сказочный. И полон неоткрытых тайн. И рядом всегда твоя стена, опора и крепость — родители. Они для тебя, что боги. Они — средоточие всего. Ты их так любишь. Ты им так веришь!

Но я начала взрослеть. И жизнь стала показывать клыки. И я поняла, что сказка существует только в моей душе. А из мира, в каком я живу, её давно уже изгнали. Вместе с понятиями чистоты, возвышенности, благородства. Я узнала, что сильному не зазорно измываться над слабым. Мне открылось, что хамство и вульгарность повсеместно приветствуются. А культура превратилась в синоним никчемности. Что мужчина, оказывается, вправе поднимать руку на женщину и оскорблять последними словами. А в нежной девичьей среде — модно и актуально, начиная с самого юного возраста, изъясняться сугубо матом, курить пачками, глушить выпивку ведрами, так что взрослый бывалый мужик обзавидуется. И совокупляться по подвалам, чердакам и подъездам, без стыда и разбору. Как животные. Хуже животных! Скромность?.. Отсутствует начисто. Целомудренность?.. Слово ругательное. Мягкость и доброта?.. Ставим равно слабости! А если ты не такой, как мы — мы объявляем тебе войну! Мы задавим тебя и искореним. Или измараем так, что ты никогда головы не поднимешь! Потому, что мы — это сила. А твои идеалы добра — паршивый, ненужный ОТСТОЙ!!!

Было так больно. Было так страшно! Но оставалась семья. Мой малюсенький заповедный клочок. Мои мечтанья и надежды. О да, там тоже не все было ровно и гладко. Но я в них верила. Я им доверяла. Я выискивала хорошее и правильное. Превозносила и идеализировала. И подчинялась, конечно. И убеждала себя — будет лучше. Жизнь наладится, все утрясется!.. Ничего не вышло, Нэттэ. Ни-че-го.

У отца начались неприятности. А он, видать, не из тех, кто способен на длительную борьбу. Он сломался, а потом озверел. Начал пить. И бить. И меня, и маму. И мечты мои, вообще, полетели в тартары. Мне тогда хотелось ну просто все отдать, лишь бы они развелись. Чтоб он исчез навсегда из нашей жизни. Но, со временем, дошло: да она же его любит! И не собирается ничего менять. Её... устраивает!.. Она, видите ли, привыкла!.. Господи, ужас, идиотизм! Она вкалывала чуть не сутками. И мы жили, фактически, на одну её зарплату. Отец не давал почти ничего. Да еще и руки протягивал систематически. А она!.. — Аля сморщилась, презрительно и горько. — Она себя совсем не уважала. И я ей была не нужна. Не нужна... абсолютно!

Носферату прикрыл её ладонь своею. Бережно погладил тонкое запястье.

— Ты не можешь её простить?

— Даже и не знаю. — Она повела плечами, усмехнулась. — Я в курсе, что после гибели отца она уехала почти сразу. На свою родину историческую, так сказать. И, вроде, как замуж снова собирается. Решила, похоже, жизнь начать с чистого листа.... А что?.. Пускай попробует. Может, ей повезет наконец-то.... Ай, да ладно! Это вообще уже не мое дело.... Ну, чего тебе еще рассказать?.. Ах, да, школа. Это песня отдельная. Мне учеба, действительно, не шла. Не все предметы, в принципе, а те, именно, которые не нравились, не вызывали интереса. Но и там, где преуспеть могла бы, я лишний раз старалась знаний не выказывать. Это оттого, что у меня по любому вопросу, мало-мальски требующему субъективной оценки, находилось собственное мнение. И если соображения мои с учительскими и стандартными не совпадали, я их все равно упрямо отстаивала. А какому преподавателю подобное придется по душе? Если едва ли не каждый из них поведение такое принимает за показное умничество, и желание авторитет его величества педагога принизить в глазах остальных учеников?! Мне, вот как-то, уникумы, уважающие в ребенке личность и согласные оценивать здраво не штампы, а живые умозаключения, не попадались. Я, поначалу, боролась — за себя и идеи. А потом осела, смирилась и сделала вывод, что легче и правильнее в сотый раз сказать "извините, я не понимаю тему". Получить свою двойку и успокоиться. Потому, как в противном случае выходит еще хуже. Тупых презирают, а выскочек — люто ненавидят.

— У тебя не было ни одного друга?! Или приятелей, хотя бы?

— Приятельницы. Случилось несколько девочек, моих ровесниц. Такие же мечтательницы. Такие же фантазерки. Странно, что мы умудрились найти друг друга, повстречаться. Жили-то все — в разных районах города. Но как-то так сложилось. Жребий лег, случай подвернулся. Я с ними познакомилась в парке, на каком-то праздновании городском. И очень быстро сдружилась. Мы были, что говорится, из одного теста. Обожали читать, выискивать новое для себя. Всякие факты интересные, сведения поучительные. Поэтому, когда сходились вместе, раз или два в неделю, нам прямо времени не хватало, чтоб наговориться и новостями поделиться сполна.

Аля прервалась, замолчала. Улыбнулась чему-то своему, грустно, смиренно. Перевела глаза на собеседника.

— Не надоело бредни выслушивать?

— Не надоело! — отрезал он. — И это не бредни. Ты этим живешь, Алира. До сих пор. Можешь не признаваться, можешь возмущаться и отрицать. Но это то, что гнездится в тебе, терзает и отравляет.... Говори, девочка, говори. Выливай. Это нужно!

— Ну да, — рассмеялась она колко, — плач княжны Ярославны с каменной стены!.. Нечего мне больше рассказывать, Нэттэ. Все, мой хороший, сага о печалях исполнена и забыта!

— Не совсем, — не отступил он. — Как ты встретилась с Краассом.

— Как в плохом водевиле.

— А если поподробнее?

— Извольте, господин! — Ухмыльнулась Аля. — Постановка избита, а сюжетец протухший. Главную героиню пьяный в дым тиран-папочка изгоняет из дому в глухую ночь. Барышня в прострации бредет по темным безлюдным улицам, ну и вляпывается, соответственно, в историю. Попадается на глаза, и почти что в лапы, троим прописным отморозкам. Помощи ждать неоткуда. Героиня в душе тихо прощается, если не с жизнью, то с набором из чести и здоровья — однозначно. И тут появляется он. — Девочка нервно хихикнула. — Супермен, блин, с компьютером. Потом, правда, оказывается, что еще и с пистолетом. Трах-бах, негодяи повержены, рассеяны и изгнаны с полным позором. Героиня и Супермен знакомятся. И избавитель галантно провожает спасенную домой.

— И он тебя отпустил?!

— Как ни странно. — Кивнула Аля. — Отпустил и исчез. Успев, по-видимому, отцу с расстояния внушение сделать. Потому как больше тот ко мне с кулаками не лез. Да дело даже и не в кулаках! Он меня, как будто, видеть перестал, Нэттэ. В упор не замечал!..

— Дальше, пожалуйста.

— Дальше.... Встретились мы на следующий день со спасителем моим. Теперь-то, понимаю, конечно — отнюдь не случайно. Он меня в парк повез, полдня развлекал всяко-разно. В конце напугал, правда, до полусмерти. Но результата это не изменило. Я успела влюбиться. По детски, истерично. А, главное, с головой и полнейшим отрывом от реальности!