Орелия сочла, что отвечать на этот вопрос нет смысла. Она атаковала.
* * *
Перед глазами все двоилось, тело свела судорога, а боль была такой, что Лариэс едва не сходил с ума от нее, но все же, он пытался бороться — негнущиеся пальцы тянулись к засапожному ножу в бессмысленной попытке достать оружие.
— Сдохни, еретик! — прокричал стрелок, зависший над ним.
И буквально в следующий миг послышался рев пламени и дикий короткий визг, вслед за которым рядом с Лариэсом рухнуло смердящее паленым мясом тело.
Щит принца неимоверным усилием сумел заставить себя перевернуться и взглянуть вниз — в зал.
Игнис стояла, держась одной рукой за стул и было видно, что каждое движение доставляет девушке невероятные муки. Ее правая рука была окутана пламенем, рыжие кудри развевались, словно на ветру, открывая всеобщим взглядам маску и яростно блестящие глаза.
Она что-то проговорила, выбрасывая вперед руку и растопыривая пальцы, но Лариэс не расслышал — его затуманенный ядом мозг почти отключался, и лишь сила воли не позволяла Щиту принца погрузиться в пучину беспамятства.
В следующий миг несколько небольших огненных стрел сорвались и с умопомрачительной скоростью устремились оставшимся в живых врагам. Пламя, сотворенное Игнис, возникало из ниоткуда, и ему не могли противостоять ни плоть, ни доспехи. Огонь испепелял людей за считанные секунды, оставляя на их месте лишь кучки жирного пепла, но не перебрасываясь ни на деревянные перекрытия, ни на стены, ни на пол. Игнис великолепно контролировала свою силу.
— Неплохо, малышка, — хохотнул оборотень, добивая последнего противника. — Очень неплохо!
Игнис ответила что-то, а затем ее взгляд переместился на принца. Девушка вскрикнула и, развернувшись, бросилась к двери из постоялого двора.
"Умница", — стараясь справиться с волнами накатывающей боли, думал Лариэс, — "Сразу все поняла. Быстрее, приведи Целительницу к его величеству"!
Тело практически перестало слушаться своего хозяина, но он, собрав остатки сил, пополз к лестнице. Каждый дюйм давался с большим трудом и сопровождался чудовищной болью во всем теле, но юноша упорно продолжал ползти вперед, отхаркивая кровь. Внутри все словно жгли огнем. Боль была просто невыносимая, но Лариэс, как мог, старался не обращать на нее внимания и продолжал ползти. Он должен быть возле принца!
Случившееся — целиком и полностью его вина. Его и Мислии.
"Мы слишком расслабились. Проявили непозволительную беспечность. Вели себя, как идиоты! А-а-а, как же больно"!
Щит принца успел добраться до самих ступенек, когда дверь распахнулась и на пороге возникло...нечто.
Лариэс подумал, что яд проник уже в самые глубины его мозга и вызывает галлюцинации, потому что увиденное не укладывалось ни в какие рамки. В постоялый двор вступило существо, целиком состоящее из металла, тускло блестящего в свете камина. Металлическая кукла эта идеально копировала женщину, а ее алые рубиновые глаза мерцали. Монстр был с ног до головы перемазан кровью, на его спине и груди, ногах и руках торчали длинные шипы, а в руках покоились два длинных лезвия.
Но уже в следующую секунду Лариэс увидел остатки разодранного в клочья монашеского балахона, и все понял.
"Так вот как Целительница выглядит на самом деле", — отстраненно подумал он, пытаясь проползти еще хоть немного, и понимая, что тело полностью отказалось повиноваться. — "Кажется, я достиг предела. Неважно, главное — его высочество будет спасен".
Орелия, меж тем, быстрым взглядом окинула помещение и, ни говоря ни слова, побежала к лестнице.
"Почему она идет сюда? Для чего"? — заторможено подумал Лариэс. — "Принц же лежит за столом"...
Целительница склонилась над ним, и острые лезвия одно за другим исчезли, растекаясь по ее металлическому доспеху.
— О Ступившая... на Путь... Вечности... — прошептал Лариэс, напрягая остатки сил, — его высочество...спасите...
— Замолчи, глупец. — Тон Орелии был как всегда ровен и спокоен, но юноша безошибочно определил, что Древняя в ярости. — Не смей указывать мне, кого спасать первым.
— Я...не имею... значения...
Целительница склонилась над ним и, не говоря ни слова, коснулась царапины на боку. Глаза-рубины закрылись и все тело Лариэса сковало холодом, а уже в следующий миг дурнота отхлынула столь же стремительно, как и появилась. Голова закружилась, желудок подпрыгнул к горлу, и Щита принца вырвало ужином вперемешку с кровавыми сгустками. Но, несмотря на это, он ощутил заметное облегчение.
Орелия взяла обе его щеки в ладони и Лариэс ощутил, как живительная сила вливается в пораженный ядом организм. Он снова попытался воззвать к здравому смыслу чародейки:
— Я неважен... Принц, спасите его.
Рубины уставились на него, и юноше стало не по себе под этим пристальным взглядом.
— Я решаю, кто важен, а кто нет, — наконец проговорила Древняя. — Да и, к тому же, принц уже мертв, у него поражены по крайней мере четыре жизненно важных органа, а значит, мне в любом случае придется вытаскивать его с того света. Минутой позже, минутой раньше — нет разницы, так что лежи и не дергайся.
Еще некоторое время она приводила Лариэса в чувства, после чего поднялась и кивнула, видимо, удовлетворенная проделанной работой.
— Передохни немного и спускайся, а я пока пойду, проверю остальных.
Естественно, Лариэс не послушался ее и попытался встать, но ноги все еще были ватными, и ему пришлось подождать, собираясь с силами.
В это время Орелия спокойно и деловито обошла каждого из спящих, заставив Мелиса расчистить место и выложить весь отряд рядами. Оборотень, как ни странно, и не думал зубоскалить или шутить. Он беспрекословно подчинялся приказам Целительницы, и у Лариэса возникло подозрение, что бесстрашный воин боится ее ничуть не меньше, чем Вороньего Короля.
"Да нет, быть того не может", — подумал он, предпринимая вторую попытку подняться.
На сей раз — удачную.
С трудом переставляя ноги, держась за перила, Лариэс кое-как спустился и присел рядом с Игнис, которая прислонилась к столу и выглядела совершенно измученной. При этом он всеми силами старался не смотреть на принца, из спины которого Мелис как раз выдирал арбалетные болты. У телохранителя просто не оставалось сил для того, чтобы взглянуть на результат своего провала.
— Нет так я представляла себе славное путешествие, — со стоном проговорила Игнис. Ее руки заметно тряслись, то ли от яда, то ли от возбуждения.
"Наверное, это был ее первый полноценный бой", — подумал Лариэс, вспоминая свое боевое крещение. Его тогда вырвало, и добрую неделю по ночам снились кошмары.
Число погибших на его глазах — и врагов и друзей — за эти годы выросло столь многократно, что, наверное, из их тел можно было построить башню. Сохранить в памяти их лица и — у тех, кого знал — имена, по идее, не представлялась возможным, однако Лариэс помнил. Всех до единого. И врагов, и друзей.
Особенно друзей...
— Спасибо, что выручили, ваше высочество, — выдавил он из себя. — А что же насчет путешествия, реальность очень часто оказывается куда мрачнее ожиданий.
— "Ваше высочество", "помогли"? — переспросила чародейка. — А может еще и весь мой титул укажешь?
— Вы говорите в точности, как Кающийся с Целительницей.
— Спасибо за комплимент. Ну так что, может, попробуешь еще разок? Этот постоялый двор, можно сказать, связал нас узами боевого братства. К тому же, ты обязан мне жизнью. Уж это-то стоит общения без формальностей?
Лариэс через силу кивнул. Девушка была права, и все-таки, обращаться к принцессе на ты...
— Спасибо... Игнис. Я благодарен... тебе.
— Вот, теперь гораздо лучше, можешь ведь, когда хочешь, — поддела его девушка. — Но одним "спасибо" ты не отделаешься. Как окажемся в каком-нибудь безопасном месте, с тебя выпивка.
Лариэс пораженно уставился на нее и огнерожденная очаровательно улыбнулась. Ну, наверное, это должно было выглядеть, как очаровательная улыбка — все-таки, серебряная маска, сколь бы искусно она не была сделана, оставалась лишь магическим артефактом.
"Впрочем", — подумал Лариэс взглянув в сторону Орелии, — "Целительнице не помешал бы и такой. По ее лицу вообще ничего понять невозможно".
— Принял к сведению. С меня лучшее вино, какое смогу достать за пределами Сентия.
Он протянул ей руку, и девушка ответила пожатием. Делал это Лариэс не случайно, он знал, что дружеская болтовня после боя очень сильно помогает новичкам прийти в себя и принять тот факт, что они только что отняли чужую жизнь.
— Как случилось, — спросил он, — что дочь самого Вороньего Короля поддалась воздействию яда? Ладно еще — мой амулет, но ради тебя лучший сковывающий мира просто обязан был прыгнуть выше головы.
Игнис пожала плечами.
— Для меня это тоже загадка.
Она стянула перчатку с правой руки и продемонстрировала затейливое кольцо, удобно примостившееся на изящном указательном пальце.
— Вот, отец сам вырезал его из когтя василиска, оно должно нейтрализовать любые яды.
К ним подошла Орелия
— Не совсем так, девочка, — поправила Целительница принцессу. — Артефакт Корва должен справляться с большей частью обычных ядов, однако...
Она взяла кружку Ридгара и поднесла ее к губам. На памяти Лариэса это был первый раз, когда Целительница ела или пила что-нибудь.
Несколько секунд Орелия ничего не говорила. Наконец, она поставила кружку на стол и закончила:
— Это не совсем яд. И уж точно, совсем необычный.
— Они... мертвы? — с ужасом в голосе спросила Игнис.
— Нет, просто спят, пройдет минут десять — двадцать, и все придут в себя. — Она покачала головой. — И знаете, что? Наши проблемы куда серьезнее, чем кажутся на первый взгляд. Ладно, это может подождать, пускай уснувшие отдыхают, а мы пока займемся принцем. Мелис, ты закончил?
— Да, Куколка, — оборотень указал на тело принца, обнаженное по пояс и лежащее на плаще, — вытащил болты, которыми его нашпиговали. Они, кстати, все отравлены.
— Я догадалась, — кивнула Орелия.
— Госпожа, — Лариэс поднялся. — Выходит, что враги использовали два разных вещества?
— Именно, причем каждое — невероятно сильное и опасное в умелых руках.
— Первое — чтобы усыпить, второе — чтобы убить? Но к чему такие сложности?
Вместо Орелии ответил Мелис.
— А потому, парень, что если бы они убили Бледного, то не отделались бы так легко.
Лариэс окинул взглядом изуродованные тела и не смог не подумать:
"Если это — легко, то что же тогда — серьезно? И что значит, "убили Бледного"? Почему они не хотели его убивать"?
Но уже в следующий момент все вопросы отошли на задний план — Орелия склонилась над телом принца, сделала несколько пассов руками и, кивнув каким-то своим мыслям, скомандовала:
— Держите за ноги и за плечи, в этот раз будет не так тихо, как с Лариэсом.
Мелис тотчас же навалился на плечи трупа, а телохранитель схватил своего господина за ноги. А затем случилось то, что, как юноша был уверен, он запомнит до гробовой доски. Целительница коснулась своей груди, и на цельном металле проступили щели, очерчивающие небольшую...дверцу.
Нет, как ни крути, а это была именно маленькая дверка с миниатюрной скважиной. Из указательного пальца Орелии заструился теплый свет, который проник в скважину, и дверка с едва слышным щелчком открылась.
Тудум-тудум. Тудум-тудум. Тудум-тудум.
Звук бьющегося сердца наполнил помещение, рука Орелии погрузилась в собственную грудную клетку, а затем вернулась обратно.
На раскрытой ладони лежало медленно бьющееся сердце.
Лариэс оторопело смотрел на сжимающийся и разжимающийся орган, предназначенный для перегонки крови, и пытался понять, как такое вообще возможно. Сердце не было соединено с телом ни одной артерией, оно просто лежало на ладони Орелии и билось, только и всего. И, тем не менее, в этом не было сомнений, лишь это мерное и спокойное биение даровало Целительнице жизнь.
Орелия левой рукой приоткрыла рот принца и сжала сердце.
Древняя застонала своим сухим, лишенным всяких эмоций голосом, и от этого ее стон казался еще страшнее и мучительнее. Она сжала сердце сильнее и вновь издала длинный протяжный стон.
И приглядевшись, Лариэс увидел, что внизу набухает небольшая алая капелька, пока что слишком маленькая и слабая для того, чтобы упасть. Орелия тоже заметила ее, потому что сжала сердце в третий раз, куда сильнее, чем в предыдущие два. Она пошатнулась, но подоспевшая Игнис ухватила Целительницу за локоть и помогла ей устоять. В этот миг капля сорвалась и устремилась вниз — в открытый рот принца.
Тудум-тудум...
Орелия отступила на шаг и привычным движением спрятала сердце обратно. Дверка закрылась, и щель пропала, точно ее никогда и не было.
Тудум-тудум. Тудум-тудум. Тудум-тудум!
Лариэс осознал, что это — биение сердца его высочества, и уже в следующий миг тело принца выгнулось дугой, глаза широко распахнулись, а с губ сорвался вопль.
Лариэсу и Мелису пришлось навалиться всем весом, чтобы удержать отчаянно извивающегося и пытающегося вырваться ветророжденного, а Орелия продолжала какие-то хитроумные манипуляции.
Прошла минута, затем — вторая, и его высочество наконец-то успокоился, после чего обвел зал прояснившимся взглядом и проговорил:
— Мне приснился очень страшный сон.
— Не сомневаюсь, ваше высочество, — согласилась Орелия, — одна поправка, это был не сон. Вы какое-то время были мертвы.
— Ага, — принц глупо хихикнул и Лариэс понял, что тот потрясен до глубины души. — Быть может, уже отпустите меня?
— Да, пожалуй, можно, — кивнула Целительница, делая знак Непобедимому и Лариэсу.
Виконт отпустил ноги принца, а оборотень — его плечи, и Таривас осторожно поднялся, внимательно осматривая разгромленный зал.
— Ничего себе, — покачал он головой, — вот уж не ожидал такого...
И только теперь Лариэса отпустило, он понял, что его господин жив, что все закончилось хорошо, что... Что он не заслуживает ни малейшего снисхождения!
Виконт бросился на колени и замер перед принцем, опустив голову.
— Ваше высочество, прошу казнить меня. Из-за моей невнимательности и беспечности вы оказались в серьезнейшей опасности, и, если бы не искусство Целительницы, лишились бы жизни.
— Да ладно, — ободряюще проговорил Таривас, — все же обошлось.
— Нет, ваше высочество, не ладно. Я не имел права расслабляться ни на секунду, я просто обязан был проверить постоялый двор целиком, обшарить его сверху донизу, не ограничиваясь лишь кухней и общим залом. Это — моя вина.
— Лариэс, — голос принца затвердел, — подними голову.
Телохранитель повиновался, не раздумывая, и когда его глаза встретились с глазами наследника престола, он понял, что тот и не думал осуждать его.
— Не ты, я был непозволительно небрежным, — мягким тоном проговорил Таривас, и в его глазах зажглись озорные огоньки, — к тому же, теперь я смогу всем рассказывать, что выбрался с того света, ага!
— Ага, — в тон ему отозвался Лариэс.
Его высочество кивнул, закрывая тему, и приказал:
