Исток. Том первый. Часть I

— Я и не рассчитывал на тёплый приём, Джарк. Быть может, просто пропустишь меня без боя? Ты должен понимать, что у тебя нет ни единого шанса победить. — Рукояти скользнули в руки псиона, и из них выпали металлические нити, в то же мгновение вспыхнувшие алым светом. Ивар несколько раз взмахнул своим оружием, и на земле, там, где кончики силовых кнутов коснулись почвы, остались сплавленные борозды. — Я дам тебе последний шанс.

— Ты не пройдешь, даже если мне придется умереть, предатель. — Джарк гордо вскинул голову и сбросил капюшон, явив миру лицо, левая часть которого полностью состояла из металла. Изумрудно-зелёный и алый глаза вспыхнули, и киборг сорвался с места, разом перестав напоминать человека. Шесть конечностей, похожих на паучьи, острые когти, режущая кромка которых пылала голубым, длинные, собранные в хвост волосы, по которым то и дело проносились искры... Ивар, совершенно не ожидавший такого разительного изменения старого друга, не стал тратить времени на разговоры и отпрыгнул в сторону, выпустив перед собой огненную волну. Короткая вспышка — и Джарк вырвался из пламени, скользя над землёй на своих металлических конечностях. Ивар сделал шаг вперед и, пропустив над собой смертоносный огненный луч, попытался отсечь опорные конечности киборга... Но отлетел назад, каким-то чудом заблокировав вырвавшийся из груди Джарка плазменный сгусток. От одежды псиона шел заметный невооруженным глазом дымок, кожа на ладонях обуглилась, а он сам заметно шатался — сказывалось перенапряжение, на которое ему пришлось пойти ради того, чтобы не лишиться жизни. Прошла секунда, затем — другая, но киборг не сдвинулся с места ни на сантиметр, замерев недвижимой статуей. Ивар сфокусировал взгляд на противнике и перехватил рукояти кнутов, поморщившись от пронзившей руки боли. Невероятное напряжение пси-энергий, что витало вокруг, не позволяло точно ощутить окружающий мир и обнаружить скрывающегося под иллюзорным пологом киборга, вынуждая псиона полностью положиться на прочие органы чувств. Шелест ветра, шуршание одежды, шипение исходящего от перегретой стали пара... Ивар оттолкнулся от земли и рассек кнутом пространство по левую руку от себя. С глухим стуком на землю упали куски двух механических лап, а следом проявился и сам иллюзионист, невозмутимо взирающий на человека, которого он сам когда-то научил противостоять иллюзиям.

Взрыв! Ивар взлетает в воздух, а в барьер под его ногами вонзаются сотни смертоносных осколков. Но его внимание было сосредоточено на вновь пропавшем оппоненте, сила которого ощущалась одновременно в трёх местах. Псион прикрыл на долю мгновения глаза, и в ту же секунду от него во все стороны разошлась ударная волна, разорвавшая нестабильную иллюзию словно мокрую бумагу. Шаг сквозь пространство — и вот уже объятые силой кнуты стремительно опускаются на голову Джарка, в руках которого формируется невероятно сложная техника. Какого-то мига не хватило Ивару для победы — мощный взрыв подбросил его в небо, словно пушинку, и рукояти кнутов выскользнули из обожженных ладоней.... А в следующее мгновение из Джарка, уже готового нанести последний удар, словно вытащили батарейки, и он камнем устремился к земле.

* * *

Я, тяжело дыша, развалился на раскаленном песке и, вперив мутный взгляд в хмурое небо, спрашивал сам себя: Зачем? Ради чего я вмешался в бой, ради чего рисковал своей шкурой? Что помешало мне просто переждать? Сознание словно отключилось в тот момент, когда я увидел развернувшееся кратковременное, но такое невероятное сражение, в котором Ивар безнадежно проигрывал. Иллюзии его противника были направлены на одну-единственную цель, и я видел всё происходящее как на ладони. И то, как Ивар сражался с воздухом, и то, как его оппонент, передвигаясь на своих металлических клешнях, обложил псиона минами... А в момент, когда Ивар поверил в то что его соперник оказался в безвыходном положении, я решил действовать. И двигали мною не доводы разума, а простейшие животные инстинкты — убить того, кто представляет угрозу. Почему я решил, что киборг-паук после Ивара примется за нас, я не знал и не понимал.

Я поднялся на ноги и только тогда осознал, что практически не пострадал — псион-киборг отдал все силы на то, чтобы поразить Ивара, а я, по сути, только и сделал, что ударил в спину. Без сердца не живут даже киборги.

— Ивар, жив? — Я склонился над не подающим признаков жизни мужчиной и легонько похлопал его по щекам, готовый в любую секунду разорвать дистанцию — кто знает, что будет делать псион, потерявший сознание в бою, стоит ему очнуться? Но вот Ивар распахнул глаза и со смесью удивления и недоверия уставился на меня, словно бы решая, спит он или всё-таки нет. — Слышишь меня?

— Плохо, но слышу. Что с Джарком? — Он приподнялся на локтях и застонал от боли, но силы обвести взглядом ставший полем боя кусок пустоши в себе всё-таки нашёл.

— Ничего хорошего. Мне повезло, и я смог его добить, когда он собирался сделать то же самое с тобой. — Отметил я, достав из инвентаря все медикаменты, которые только были.

— Чёрт... Спасибо. А ведь я, получается, проиграл... Он, сука, из себя сделал киборга, и не лишился способностей к псионике! Немыслимо! — Я в ответ на эту крайне эмоциональную для Ивара речь лишь повел плечами и ввел в плечо мужчины состав для ускорения регенерации, а следом — витаминный коктейль. Уж эти препараты точно не повредят, и до лагеря псион дотянет. — Он точно мертв?

— Киборги без сердца живут? — Ивар покачал головой. — Значит, мёртв. До лагеря дотерпишь?

— Само собой... Ау! Поставь меня на место! — Я забросил слабо сопротивляющегося Ивара на плечо, словно куль с картошкой, и принялся набирать скорость.

— Через двадцать минут сдам тебя на руки ученице. Не хватало еще, чтобы ты помер. Ответственности за Афли с тебя никто не снимал, помнишь? — Псион не ответил, но и сознания не потерял — это я понял по начавшим латать его тело потокам пси-энергии. — Ты, главное, держись. Серьезно, Ивар. Я не хоронил знакомых и не собираюсь начинать.

Я, выжимая из организма все соки, устремился к лагерю.

Глава 34

Приближалась ночь. Кулиппе и Афли уже не носились вокруг Ивара, словно наседки над гнездом, да и он сам выглядел не в пример лучше того, что было еще десять часов назад. Нет, ожоги никуда не исчезли, но мертвенная бледность сошла на нет. Я, прислонив катану к стволу дерева, сидел и, прикрыв глаза, вслушивался в ночную тишину. Перед глазами всё еще стоял бой Ивара и Джарка. Первый — сильный псион, использующий холод, лёд и силовые кнуты, а вот второй... Что я знаю о кибернетике и киборгах в частности? То, что эта наука позволяет совмещать человеческое тело и сложные механизмы, превращая их в единый организм? То, что замена даже одной конечности или добавление оных приводит к полной невозможности использовать псионику из-за нарушений в структуре энергетических каналов? Да, пожалуй, помимо этого мне неизвестно ровным счётом ничего. Но! В том бою я своими глазами видел, как киборг, изменивший практически всё своё тело, использовал пси-энергию. Это совершенно точно были не артефакты — у них совсем иной принцип действия, а здесь налицо было именно что 'ручное' манипулирование силой. И, если быть честным, меня очень заинтересовала такая возможность. Нет, я и не думал о том, чтобы стать наполовину машиной, но возможность встречи с такими противниками в будущем... Джарк, как псион, был слабее Ивара не только потому, что являлся иллюзионистом, просто его способности находились на значительно более низком уровне, и, казалось бы, у такой схватки мог быть только один конец — победа сильного над слабым, но тут в дело вмешалась кибернетизация тела. Сила и скорость возросли до очень высокого уровня, а скрытое оружие огромной разрушительной силы, о котором Ивар до последнего момента просто не знал, дали киборгу реальный шанс на победу, которым он умело воспользовался. Я уже прикидывал когда-то, как сильно может помочь сильному бойцу возможность чуть-чуть подправить видимую и ощущаемую реальность для своего оппонента, но тогда я не учитывал одной-единственной вещи — сильный боец не может быть иллюзионистом и, соответственно, наоборот. За свою жизнь псион может подчинить себе два полноценных направления и одно-два — частично. Псион-деструктор — тот, кто посвятил всего себя исключительно 'боевым' направлениям — жару, холоду, металлу или электричеству находится на недосягаемом для иллюзиониста уровне, но при этом иллюзионист вполне может сражаться с ним 'на равных', — если таковое определение применимо к двум принципиально разным 'типам' бойцов, — имея в своём распоряжении только одно 'боевое' направление. А теперь представьте, что каждый иллюзионист сможет сокрыть в своем теле один или даже два сюрприза, по мощи сравнимых с техникой примерно третьего ранга? В битве вида 'равный против равного' такой иллюзионист раскатает оппонента в тонкий блин, пусть для этого ему и придется выложиться на полную. Это, конечно, не касается крайне могущественных псионов уровня того же Гиртера и, возможно, Беса — с ними никакой киборг тягаться не сможет в принципе, но сколько их всего, псионов второго ранга и выше? Сотня? Тысяча? А сколько кто-то может сделать пси-киборгов? Слабосилков в мире более, чем достаточно, вопрос лишь в том, насколько быстро выходит создавать таких бойцов.

— Спишь? — Я приоткрыл левый глаз и окинул взглядом отчего-то смутившуюся девочку.

— Нет. А вот тебе уже пора. — Афли фыркнула и аккуратно присела рядом. — Я серьезно. Это мы можем позволить себе сокращать часы отдыха, но ты еще растешь... Что-то хотела?

Прошла секунда, за ней — другая, но ребёнок молчал, задумчиво меня рассматривая. Я невольно залюбовался непосредственной детской красотой девочки, которая через несколько лет сможет вертеть парнями, как сама того захочет. Глубокие глаза цвета моря, чуть вздёрнутый носик, тонкая линия губ... Да, другие девушки совершенно точно будут завидовать её красоте, пусть даже сейчас она еще ребенок. Тем временем Афли, наконец, собралась с мыслями.

— Вы уйдёте?

— Куда? — Переспросил я нарочито удивленно, словно бы не поняв вопроса.

— Ну... От нас. Учитель ранен, и ходить сможет еще нескоро, а вы торопитесь... — На глазах девочки выступили слёзы, и я потянулся к карману... Которого, как и вообще какой-либо одежды, укрывающей верхнюю часть тела, не было — щеголял я, как оказалось, в одних только штанах и ботинках. Понятно теперь, почему она смутилась...

— Мы никуда не уйдём, Афли. Честно. — Ответил я совершенно серьезно. — Во-первых, мы не бросаем спутников просто из-за того, что во время пути с ними что-то случилось, пусть даже это что-то — сильный псион. Ну а во-вторых — не оставлять же такую малышку посреди пустоши с раненым учителем, а?

Я подхватил Афли за талию и подбросил в воздух, но обратно падать не спешила, зависнув в трёх метрах над землей и медленно планируя вниз.

— Не смешно! Я не маленькая! — Я не без труда подавил в себе стремящуюся выползти на лицо улыбку.

— Не маленькая, но и взрослым необходимо иногда подурачиться. — Развел я руками. — Верно, Ивар?

Пристально наблюдающего за нами псиона я заметил еще когда Афли только начала разговор. Мужчина явно не собирался пускать ситуацию на самотёк, пусть и находился в весьма плачевном состоянии... Тем временем его ученица быстро опустилась на землю.

— Учитель, воды? — Ивар, чуть улыбнувшись, покачал головой. — Тогда...?

— Ничего не надо, Афли, спасибо. Честно. — Ивар приподнялся на локтях. — Не могла бы ты проверить барьер? Нам с Ан-До нужно серьезно поговорить.

Афли нахмурилась, но, так ничего и не сказав, ушла. Я бросил обеспокоенный взгляд на Ивара, на что тот лишь покачал головой.

— У внутреннего барьера безопасно — через внешний никто не проникал. И не надо на меня так смотреть... Лучше помоги подняться. — Я подошёл к мужчине и подставил ему плечо. Он, единожды чуть не застонав, встал на ноги и перешел на шёпот. — Мне недолго осталось, Ан-До. Молчи, я сам расскажу всё, что посчитаю необходимым. Отведи меня к реке.

Река была совсем близко от нашего лагеря, и оттого идти было недалеко. Говорить Ивар продолжил лишь после того как я устроил его на берегу, под раскидистой тенью ивы.

— Афли. Она добрая девочка и в будущем станет сильным псиоником. Прошу, Ан-До, отведите её в Миллениум. Она не должна попасть в руки к кланам, понимаешь? — Я хмуро смотрел на заметно побледневшего мужчину. — В Миллениуме её встретит Квай-Ли Миас. Запомни это имя — возможно, она и вам предоставит убежище... На какое-то время.

— Ивар, я не знаю, о каком Миллениуме идёт речь. — Ивар поморщился и достал из инвентаря маленький планшет. Я, недолго думая, достал свой, и уже через минуту на карте устройства мутантов появилась отметка Миллениума, расположившаяся в самой глуби земель мутантов, и сильно петляющий маршрут. — В землях мутантов?

— Да, там. Вам придётся сделать серьезный крюк, но иначе там просто не пройти — это те самые необжитые места, о которых я рассказывал. Просто приведите туда Афли, и сможете рассчитывать на достойную награду...

— Ивар, если ты думаешь, что я бы бросил ребёнка посреди пустоши, не посули ты нам награду, то ты глубоко ошибаешься. Я пусть и мутант, но не мразь.

— Извини... Мы почти незнакомы, и я обязан сделать для Афли всё, что в моих силах. Она — это всё, что есть в моей дрянной жизни... — Ивар закашлялся. — Если по дороге в Миллениум вас остановят мутанты — покажешь им этот амулет...

В мою руку упала прямоугольная пластина с выгравированной на ней стилизованной буквой 'М'.

— ... и скажешь, что я его вам отдал. Отведи меня в лагерь, я бы хотел поговорить с Афли... — Я кивнул и помог мужчине подняться.

— Учитель? — Афли упала на колени перед силящимся улыбнуться мужчиной, из тела которого стремительно уходила жизнь. — Учитель!

Девочка расплакалась — токи пси-энергии более не скрывали плачевного состояния Ивара, и юная псионка сразу поняла, что именно происходит. Отчего-то мне стало невообразимо грустно, а сердце сдавила тоска...

— Не плачь, солнце. В этом нет твоей вины... — Сказал Ивар, и замолчал. Я, поймав его требовательный взгляд, кивнул, развернулся и вышел из рощи, подставив лицо волнам холодного пронизывающего ветра. Вдруг небосвод, укрытый иссиня-чёрными тучами, рассекла молния, а через несколько секунд над пустошью пронесся громовой раскат. Небо разверзлось и ливнем обрушилось на землю. Я невольно пожалел о том, что никогда не курил — говорят, табак помогает сбросить напряжение... И алкоголя под рукой, как назло, нет... Я явственно ощущал витающие в воздухе тоску, боль и гнев, но поделать ничего не мог... Лишь вобрать в себя эти чувства, впитать, сделать частью себя.

— 'Ан-До...' — До меня донеслась слабая мысль, посланная явно не сьявлом. Сколько я простоял здесь? Резко разворачиваюсь и вбегаю в рощу, а спустя минуту замираю рядом с навзрыд рыдающей девочкой и её учителем, слишком рано решившим умереть. Чуть поодаль, скрывая лицо под капюшоном, стоял Кулиппе. Я, не вымолвив ни слова, подошел к телу Ивара и, встав на одно колено, прижал Афли к груди, начав успокаивающе поглаживать её по голове, одновременно впитывая всё мрачное и плохое, что накопилось в её душе. Прошло несколько минут, прежде чем тоска и боль покинули её, прочно обосновавшись в теперь уже моём сердце. Но я не ребёнок, смогу пережить это без вреда для себя. Тем временем девочка перестала всхлипывать... И уснула. Я бережно отнёс её к лежанке и накрыл пледом, который Ивар носил в инвентаре специально для ученицы — сам он, как и мы, спал на голой земле. Мир лишился красок, в нос ударили сокрытые до этого момента запахи, а когти на руках, казалось, чуть вытянулись.