Зеркало ошельника

— Саш, зайди — выглянув в зал крикнул я и, убедившись, что он услышал, вернулся обратно.

Через несколько минут в кабинете с опухшими, красными глазами появился и он.

Сначала я хотел рассказать ему о своих предположениях, да каких уж теперь предположениях... В том, что готовится что-то грандиозное в отношении нас и нашего мира я уже был более чем уверен. Но оглядев того с ног до головы, вздохнув, взял его за руку и силой втолкнув в кладовку, открыл портал в его квартиру, выпихнул из офиса, со словами — спать, и до завтра, чтоб духу твоего не было... Возвращаясь обратно в кабинет, поздоровался с Викторией Алексеевной, она только что заняла свое место.

— Выгнал? — с одобрением спросила она — и правильно, ремня бы ему еще хорошего... Ох, скорее бы Светочка родила... Да в руки взяла своего обормота...

Я улыбнулся — скоро, скоро Виктория Алексеевна... И... если вам не трудно вызовите моих 'совладельцев' ( последнее слово я произнес с изрядной долей юмора. А как иначе, они вообще уже забыли, где вход в нашу фирму.), мне надо сегодня отлучиться, а у нас две встречи...

— Вызвать-то я вызову, только вот толку от них не будет, ты уж прости Николай Николаевич ( так уж повелось с недавних пор, что обращаться она стала она ко мне на 'ты', а я и не против) за такие слова, разве, что бар придется заново наполнять, а переговоры лучше отменить или перенести.

— Хорошо Виктория Алексеевна, встречи перенесите, а вызвать вызывайте и из бара все крепкое уберите, скажете, что я распорядился. А я им на столе у себя записку оставлю. И... Кофе, пожалуйста, с чем-нибудь...

— Уже, на столе у вас в кабинете — расплывшись в улыбке, ответствовала она.

— Спасибо — проговорил я удивленно, а сам подумал — когда успела, блин... Хотя... ведьма же, хоть и слабенькая, артефактиком наверное каким-нибудь пользуется — и тут же выкинул эти мысли из головы, настраиваясь на тяжелый день.

Первым делом я позвонил Анатолию Афанасьевичу, потом Петру Петровичу попросил у них совместной встречи. Договорились через час.

Встретились в офисе Анатолия Афанасьевича.

Я изложил им свои опасения, рассказав о подслушанных обрывках мыслей далекого Иван Иваныча. Они внимательно выслушали и переглянулись.

— Как мы и предполагали — проворчал Петр Петрович себе под нос.

— Да, уж Петя — откликнулся колдун — только не думали, что так быстро они на это решаться.

Я перевел взгляд с одного на другого.

Заговорил Анатолий Афанасьевич, поясняя для меня...

— Мы тут с Петром Петровичем отправили в столицу двоих расторопных ребят из семей со связями. Они там собирают информацию. Любую, какую добудут. Так вот, была такая, что небезызвестный консорциум тайно собирает боевиков-наемников для какой-то операции. Теперь мы понимаем для какой.... В общем, и раньше не сильно-то заблуждались. Ну, что ж... В принципе мы готовы... Аэропорты и вокзалы уже под контролем, как и автомобильные дороги, так, что просто усилим его и подготовимся к закрытию города куполом. Энергии хватает. К радикальным мерам, конечно, мы не готовы, чисто морально, но при необходимости пойдем и на это. Но, я думаю, до этого не дойдет. Роли распределены. Так, что ждем. А ты Николай, по возможности, побудь пока в городе. Твоя роль ключевая — разрядить артефакты, амулеты и накопители на расстоянии. До того, пока их не начали использовать, и конечно взломать защиты, если они будут. Только тебе это по силам. А пока отслеживаем ситуацию...

В офис я возвращаться не стал, открыв портал, нырнул в свою квартиру. Давненько тут не был, вон пыли уже 'в палец' на полу и мебели. Чихнул пару раз, скинул джинсы и свитер, облачился в старенький спортивный костюм и, повздыхав, принялся за уборку, с помощью магии, конечно, Куда уж теперь я без нее.

В дверь позвонили. Я только успел скатать приличный твердый ком пыли и перенести его в мусорное ведро. Осмотрелся быстренько и пошел открывать. На пороге стояла Юля и, по хозяйски, отодвинув меня, прошмыгнула в квартиру.

— Ты один, что ли? — Донесся из комнаты ее разочарованный голос — а где Люба?

Я шагнул следом за ней, прикрыв дверь.

— Так... Я, не надолго, только чтоб прибраться немного... — виновато оправдался я.

— А-а, а я уж думала... так соскучилась по твоим Коленьке и Сонечке...

Ага — подумал я, раздражаясь от того, что перед ней оправдываюсь — своих уж пора заводить...

— Заведу, заведу — рассмеялась она.

Я, прикусив язык, растерянно уставился на Юльку.

— Ха-ха-ха, у тебя такой вид, что тебе и говорить ничего не надо, все на лице написано. Я поняла, что ты сейчас подумал. Мне мама об этом уже все уши прожужжала. Да, кстати, у нас объявили общий сбор... Ты знаешь об этом? Даже рысей подтянули... У них теперь новый вожак... Хмурый такой дядька... Раньше в деревне жил... Ему говорят лет сто уже...

Продолжала вываливать на меня информацию соседка. Но в дверь опять позвонили и я, встряхнувшись, побрел открывать, а Юлька проскакала на кухню — пойду чай поставлю...

И уже оттуда, вновь разочарованный голос — у-у, да у тебя холодильник пустой...

В прихожую ввалился Петр Петрович, поздоровался за руку, как будто мы не виделись с ним не далее как час назад.

— Моя стрекоза здесь?

— Я отодвинулся показав глазами в сторону кухни.

Петр Петрович проходить не стал, а громогласно проревел — Стрекоза!! Быстро ко мне всех глав кланов, чтоб через пять минут...

Юлька, состроив обиженную мину, появилась из кухонки — я, чо тебе адъютант что ли, кому положено, тот пусть и бегает...

— Ну, Юленька, — сменил тон Петр Петрович на просительный — никого нет, всех разогнал, а телефоны у многих не отвечают, пожалуйста.

— Ладно, смилостивилась она — но в последний раз.

Протиснулась между нами и скрылась за массивной фигурой отца.

— Колдуны город накрывают — перевел взгляд глава кланов на меня, потому и связи нет — Тебя просили быть у железнодорожного вокзала через — он посмотрел на наручные часы — десять, нет уже через восемь минут... Ну мне пора.

— А-а.. ?

— Колдуны вокзал перекрывают, а нам аэропорт — уходя, бросил Петр Петрович.

У вокзала на первый взгляд ничего не происходило, Все как обычно. Люди, баулы, чемоданы, такси, громкий голос из динамиков, мигает разноцветное табло, тикают огромные часы на стене, приглушенный гам и гудки поездов, где-то там за зданием вокзала. Пахнет шашлыками и угольной гарью.

Двадцать первый век — подумал я — а вагоны до сих пор дышат смрадом сгоревшего минерала.

— Николай Николаевич — кто-то тронул меня сзади за локоть.

Я обернулся. Рядом стоял мальчишка лет четырнадцати. Он протянул руку, показывая на что-то в толпе, вывалившуюся из раззявленной пасти широких вокзальных дверей.

Я автоматически переключился на магическое зрение. Количество силы, исходившее от этих людей, одетых в черную одинаковую униформу, превышало все допустимые пределы, такого я еще не видел. Сами собой, к ним, от меня метнулись тонкие нити магических линий и, воздух вокруг них содрогнулся, засветился, наэлектризовался и задрожал. Я тянул, тянул, впитывал силу и сбрасывал в окружающее пространство. Краем глаза заметил, как рядом стоящий мальчик вдруг начал трансформацию. Проявилась умильная кошачья мордочка, а белобрысая голова покрылась забавным серым пушком с темными полосками. Как вспугнутый котенок мальчишка резво подскочил и бросился наутек, на ходу принимая привычный человеческий облик. А я продолжал и продолжал тянуть силу. Люди в униформе, в панике, бросались к свои баулам. Но тут с трех сторон и сверху их окружили магические щиты, чистой оставалась только с моей, где вибрировали мои энергетические жгуты. Затем люди стали медленно, как в замедленной съемке, валиться прямо на не совсем, прямо скажем, чистое, каменно плиточное основание привокзальной площади. Я почувствовал, что магическая энергия, в чистом своем проявлении иссякает, заменяясь на жизненную и.... втянул линии, что далось мне с некоторым трудом, так не хотелось отпускать чувство эйфории, накрывшее меня в эти мгновения. Но я справился. Леший бы мной гордился. Как только исчезли последние энергетические всполохи, как купол из щитов замкнулся и, к группе безмерно, вдруг, уставших и обессиливших людей, осторожно двинулись со всех сторон колдуны. Я видел их темные ауры, все еще не отключив магическое зрение.

Затем подъехали два военных, крытых тентом грузовика, из которых выпрыгнули солдаты и, стали не очень аккуратно загружать туда вяло сопротивляющихся людей. Работали быстро и споро. И через минуту площадь уже была такой, какой и должна быть. Громкой, суетливой и... не очень чистой.

Отключив магическое зрение я по идиотски улыбаясь осматривал кишащую людьми площадь и...тут накатило. Меня трясло, выворачивало, ломало, казалось, голова сейчас взорвется, разлетаясь на сотни мелких осколков... Уплывающим сознанием я заметил, как-то отстраненно, будто наблюдая со стороны, бросившегося на меня лешего и как того тоже стало выворачивать и ломать, еще успел заметить Анатолия Афанасьевича, старого колдуна, он что-то шептал, водил руками и ... Свет померк и погас совсем...

Темно, тепло, хорошо... я сплю, мне приятно и уютно, в этом мраке...

17

Открыв глаза, первое, что я увидел, это синее, синее небо над головой, с редкими кочующими барашками облаков в обрамлении высоченный деревьев, образующих неправильный изломанный прямоугольник... Вдруг небо и лес заслонила огромная копна соломенных растрепанных волос. Я дернулся, пытаясь отползти в сторону. Но огромные лапищи намертво впечатали меня в какую-то жижу, окружавшую со всех сторон. Она хлынула и на лицо. Но кто-то приподнял мне голову и скрипучим голосом проворчал — тише ты, старый черт, утопишь хозяина.

И тут я вспомнил все...

— Никандр — через силу выдавил я, так как лапищи сильно давили на грудь и сказать я ни чего не мог, напрягаясь, чтобы эти лапищи не сломали мне ребра.

— Говорит чего-то — проскрипел тот же голос — отпусти его...

Давление внезапно исчезло и, я вдохнул полной грудью. Повернул голову. Надо мной нависало что-то огромное, но невероятно знакомое.

— Никандр?

— Коля? Ты очнулся? — прогромыхало от куда-то сверху.

— Тише, ты — оглушил совсем — ругнулись рядом голосом кикиморы.

— Кикимора?

— Я, я Коля — уже изменившимся голосом ответили мне — лежи спокойно. А ты давай неси хозяина в дом.

Это уже, я понял, не мне.

Огромные лапищи легко подхватили мое грязное, промокшее, но не замерзшее тело и куда-то понесли, судя по словам кикиморы в дом.

Я лежал в теплой ванне, отмыкал. От меня отделялись какие-то травинки, мелкий песок, серозеленыйе водоросли и всплывали. Я вяло отгонял их руками. Рядом, все также возвышалась, правда, согнувшись пополам, на сколько позволял потолок, гора — Никандр. Мысли ни о чем лениво плавали в голове. Прикрыв глаза, попытался сосредоточиться. Не с первого раза, наверное, с пятого, но мне это удалось. Я помотал головой, разбрызгивая вокруг грязную воду. И уже довольно внятно спросил.

— Никандр, где я.

— Дома Коля, дома, на Софьятерре.

Люба, дети?

— С ними все в порядке. Коленька и Софьюшка рядом в детской, а Люба...

Леший замешкался. Я встрепенулся...

— Люба? Что с ней?

И лихорадочно цепляясь за края ванны, полез наружу. Ноги и руки плохо слушались, но я чувствовал, что с каждым движением, с каждой минутой сила и подвижность возвращается.

Огромная пятерня придержала меня.

— Да все с ней хорошо, на земле она. Суд, свой суд, вершит.

— Какой суд, что ты говоришь?

Я быстро обтирался сунутым мне под нос полотенцем.

— Коль, ну, Коль, успокойся — в интонации лешего начали мелькать слезные нотки.

Я взял себя в руки.

— Хорошо Никандр, я успокоюсь... А где моя одежда?

Я обвел глазами ванную комнату, одежды не было.

— А, щас...

.............................................................................................

— Старая, ты, где пропала, одежду давай тащи.

— Чего разорался, несу уже.

................................................................................................

Распахнулась дверь и в ванную вплыла кикимора, уже в образе радушной хозяйки.

Я быстро оделся и уставился на лешего.

— А ты, чего дружище такой огромный?

— Твоими молитвами — хихикнула кикимора и выскочила за дверь. Там уже толпился народ. Вера, несколько девчонок и мама.

Мама первая кинулась мне на грудь и разрыдалась — очнулся... поправился... сынооок... о-ох...

— Мам, ты чего? — растерялся я.

— Третий месяц уже поше-оол... оо-ох...

— ССколько? — оторопел я.

Я уплетал за обе щеки, такой вкусной еды я не ел, наверное, всю жизнь. И аппетит у меня сегодня был, как будто год голодом морили.

И тут у меня отобрали тарелку, я, было, потянулся за хлебом, но и тарелка с нарезанным хлебом исчезла со стола. Я обвел присутствующих просящим взглядом.

— Не дам и не смотри так.

Это была Вера.

— Нельзя тебе много, плохо будет.

Я занервничал, но быстро взял себя в руки, почувствовав справедливость в ее словах.

— Хоррошшо, позже поем, а все равно жраать охота-а — попытался перевести я неудобное для себя положение в шутку.

— Вот и ладненько — пропела Вера своим неизменным прибайкальским выговором.

— А где твои мальчишки, что-то не видно их и моего пацана... нет.

— А, на реке они, с утра на земле были, отец их в школу отводил, а после обеда сюда перебросил, через Любу. И Коленька с ними.

— Как? Одни? — забеспокоился я.

— Не-ет — засмеялась Вера — дядька водян с ними, он теперь у них как нянька. И это они его так окрестили, кстати.

— Понятно-о — протянул я успокаиваясь. И жалобно посмотрел на Веру — ну дай, хоть булочку и чаю.

Она переглянулась с кикиморой, та что-то ей показала.

— Хорошо, но только одну и маленькую...

Я аккуратно взял булку и стал мелкими кусочками ее откусывать, запивая сладким горячим чаем, усмиряя себя каждую секундочку, так хотелось запихать ее полностью в рот и жевать, жевать, жевать.

Между глотками перевел взгляд на огромного моего лешего, а потом и на остальных.

— Ладно, я начну рассказывать — после минутной тишины взяла слово снова Вера.

Я еще подумал, была бы здесь Юлька, я давно бы уже все знал и даже больше. А эти чего-то молчат.

— Так вот... Перенесла вас с дядей Лешиком тетя Кики. Вы оба были без сознания. Она почувствовала это, когда связь с вами обоими оборвалась. И сразу ушла. Люба хотела, но бабушки ее еле удержали, Сонечка-то маленькая совсем, была. Это сейчас она уже ползает вовсю, и вот-вот зубы резаться начнут. Тетя Кики не успевает ей коренья лечебные с болот носить...

Я умиленно улыбнулся.

— Это, чтоб десенки не повредила, кусая, что не попадя. Э-э, так вот, дядя Лешик сразу такой огромный был, но оклемался к вечеру. А ты все никак в сознание не приходил и температура за сорок, бредил чего-то, звал кого-то. Посовещались мы тут и решили, что тетя Кики тебя в болотах своих лечебных полечит, пока сознание не вернется. Все время с тобой Люба была. Даже с маленькой Сонечкой на руках, ну и дядя Лешик с ней. А вчера психанула, когда узнала, что над теми тремя магами, что ты дара напрочь лишил, суд магический состоится, вот и рванула на землю. Ее дядя Лешик не пускал, но она не послушала и потребовала, чтобы ее научили портал на землю открывать, тетя Кики и сдалась, научила. И Люба ушла, не одна, с Анатолием Афанасьевичем. Он обещал за ней присмотреть.