Корноухий

Кто-то стучал в дверь их крыла. Они замерли, не прерывая своих движений, надеясь, что кто-либо из команды отреагирует на стук. Их дверь, как назло, оказалась ближе всех к входу и им постоянно приходилось встречать гостей.

— Я открою, — решил Богдан, поскольку на стук никто не реагировал.

— Я сама, чтобы тебе не одеваться, там принц к Ане пришел, — Таня плавно соскользнула с ложа любви на пол. Все той же грациозной походкой она направилась к двери спальни, чтобы впустить посетителя. Открыв дверь, она соблазнительно закинула голую ногу на дверной косяк, послав мужу воздушный поцелуй, прежде чем исчезнуть в коридоре.

Только потом опешивший Богдан сообразил, в каком виде она вышла к Умбироку. Первым его порывом было кинуться спасать жену от позора, а потом он решил, что так даже интереснее. Пусть Анин женишок слюной подавится, оценив прелести его жены. Он на минутку представил, как бы он сам отреагировал на полуголую красавицу с возбужденно торчащими из-под шелка сосками? Представив удивленное лицо принца, Богдан улыбнулся, решив, что за эту выходку он ее дополнительно накажет. Он представил, как будет шлепать ее по ягодицам сквозь шелковую ткань. Ткань от его шлепков сместится и дальше его ладони коснутся гладкой кожи, наполняя комнату звонкими звуками.

Погрузившись в мечтательные размышления, Богдан не заметил, что отсутствие жены затягивается. Из коридора доносились непонятные тихие звуки, а Таня все не возвращалась. Не выдержав, он, завернувшись в простыню, направился на поиски жены. Шлепая босыми ногами по полу, он направился в коридор, чтобы разобраться, что там происходит. Странно, что он не слышал голосов.

Первым в свете свечи, освещавшей коридор, бросилось в глаза распростертое на полу тело. Такое знакомое и родное тело, прикрытое шелком. Короткая ткань задралась, оголив женскую попку, но не это сейчас привлекло внимание побежавшего к двери Богдана. Таня, теряя силы, пыталась остановить хлеставшую из разодранной шеи кровь. Ее горло тихо хрипело вперемешку с хлюпаньем.

— Не-ет....! — закричал Богдан в отчаянии. Он не знал, как остановить хлещущую кровь. Горло оказалось разодранным основательно. Оценить степень повреждения он не мог, пытаясь остановить хлещущую кровь рукой и продолжая кричать. На его крик стали распахиваться двери комнат, из которых выскакивали остальные земляне. Первой к пострадавшей подскочила Алина, пытаясь оценить повреждения. Чуть позже Богдана оттолкнула подоспевшая Валя Сапрыгина. Медики еще хлопотали возле остывающего тела, а корноухий уже знал, что его Таня мертва. Он видел в подпространстве, что тело лишилось своей энергетической формы или души. Он не верил, что его любимую вернут к жизни.

— Не-ет! — теперь уже полным отчаяния и горя голосом кричал Богдан.

— Не-ет! — резанул высокими нотами по ушам окружающих дикий крик Ани, привлекая внимание собравшихся людей.

Богдан почувствовал в крике девушки что-то родственное своей боли. Ее наполненный болью крик походил на его собственный, привлекая внимание. Проследив за направленным в сторону входной двери взглядом девушки, Богдан увидел лежащее на полу тело Умбирока с неестественно вывернутой шеей. Все же это Умбирок шел в гости к своей невесте и оказался убит, но кем? Кому потребовалось убивать принца и Таню? Если убийца пришел следом за принцем, зачем он ждал, пока откроется дверь, чтобы убить его Таню? Как он прошел следом за принцем, минуя охрану?

Вопросы рождались в голове Богдан один за другим. Он не успевал думать, заглушаемый собственной болью. Он не кричал голосом, кричала его душа, прорываясь в подпространство. Волны его боли растекались в пространстве, невидимые для присутствующих рядом людей. Взгляд Богдана зацепил полное разочарования лицо Алины, но ее разочарование не оказалось новостью. Он вспомнил о своих способностях и кинулся на поиски следа убийцы в подпространстве.

Он смотрел на свои окровавленные руки, не обращая внимания на зарождающуюся рядом суматоху. Сбегались слуги, коридоры наполнялись криками и командами. Скоро здесь будет тесно, а ему нужно взять след, как он делал многократно. Напряженно сканируя подпространство, он шел в сторону своей комнаты, чтобы одеться в ивралиевый комбинезон. Заканчивая гардероб, он одел обычную одежду, не забыв о мече. Он сам найдет убийцу, чтобы отомстить.

Полностью одетый, готовый к погоне Богдан все еще не мог напасть на след убийцы. На все его попытки подпространство откликалось пустотой. Создавалось впечатление, что убийца не имел астральной части тела. Ходячий мертвец? Нет, такое невозможно. Если начнется, то масштаб будет другим и должна прийти волна, которую он должен почувствовать. С двойным убийством все оказалось намного сложнее.

— Не-ет! — новый крик ярости и боли разнесся в подпространстве, когда он вспомнил, где он видел человека, не отражающегося в алтихе. Да, именно она впервые произнесла для него это слово, он вспомнил.

Не обращая внимания на пытающиеся остановить его руки, Богдан побежал к выходу. Треснула ткань на рукаве, позволяя вырваться из хватки отца. Богдан бежал по коридорам к выходу, попутно отмечая взглядом тела убитых стражников. Он знал кто, но никак не мог понять, зачем? Зачем Тинку потребовалось убить столько людей, включая его жену? Почему она не сделала несколько шагов до его спальни, раз уж пришла за ним. Неужели она таким способом решила пробудить в нем скрытые способности?

Его мысли путались, перемешивая волны боли с волнами ненависти. Только на улице он почувствовал влагу на щеках, не придав этому значения. Его Таня мертва и Тинку должна за это ответить. У него нет способностей, но его меч достаточно острый, чтобы проткнуть детское тело наставницы. Он чувствовал, как его волны расходятся в стороны, наполняя городское алтихе. Ничего, если она знает, он в любом случае до нее доберется, даже потратив на поиски всю оставшуюся жизнь.

Кулак с зажатой рукоятью меча с силой ударил по двери храма Тали, чтобы резко отскочить. Разряд магии прошил тело корноухого, не позволяя преодолеть преграду. Защита с двери никуда не делась, испытание продолжалось. Ненависть захлестнула сознание Богдана, заставляя парня лупить мечом по запертой двери. После каждого удара он получал болезненный разряд, лишь усиливающий его ненависть к Тинку. Расчет наставницы не оправдался. Никаких способностей происшествие Богдану не добавило, кроме боли и ненависти. Ненависти к подпространству, к богине с ее методами, ко всей Элее. Потеряв счет времени, Богдан продолжал наносить удары по двери, пока его силы не иссякли.

Усевшись, прислонясь спиной к стене, он почувствовал, как устал и насколько ему больно. Накатившее чувство безысходности заставило его плакать. Он плакал молча, плакал в двух измерениях. Даже после смерти мамы он не плакал так, как сейчас. Как же он в ней нуждался именно теперь, когда все так плохо, когда мир вокруг рушится. Никто не откликался на его горе, никто.

Немного отдышавшись, Богдан пошел прочь от храма. Он знал, что ему поможет, оставалось найти нужное место. Меч в руке парня подрагивал от напряжения. Шоковые разряды двери не прошли бесследно, хотя он сейчас об этом думал меньше всего. У корноухого в жизни появилась ближайшая цель, всего одна, зато четкая и оправданная. Тинку должна умереть, так же, как умерла Таня. От последней мысли перед глазами появилось разодранное горло жены, ее теряющее жизнь лицо. Нет, не это нужно вспоминать. Лучше запомнить, как она шла к кровати, как закинула ножку на дверной косяк, ее соблазнительную улыбку. Тогда отчего перед глазами кровь и боль? Как побороть себя, как уйти от навязчивых видений? Он знал, как, и скоро он доберется до нужного места, а утром он вернется к храму и будет ждать, сколько потребуется. Не может Тинку постоянно отсиживаться в храме, не сможет. Дрожащий кулак крепче сжал меч в предвкушении расплаты. Волна ненависти выплеснулась наружу, заполняя подпространство, уничтожая все остальные потоки на своем пути. На гребне волны пенилась боль, дополняя картину душевного состояния корноухого.

Шатающийся прохожий отошел от незнакомого прохожего подальше. Какой-то внутренний инстинкт подсказал ему, что так будет безопаснее. А Богдан, купаясь в волнах своих переживаний, добрался до своей цели. Гладкая от частых прикосновений дверь открылась с легким поскрипыванием, встречая посетителя затхлым, прокисшим запахом. Петли здесь специально не смазывали, чтобы по звуку реагировать на посетителей. В забегаловке на десяток столов занята была лишь половина. Кто-то сидел по двое, пару одиночек и две компании по четыре человека, немноголюдно.

Богдан уселся за первый свободный стол, громко шлепнув мечом по засаленной столешнице. Голоса в забегаловке притихли, посетители присматривались к новому гостю. Богдан сидел, погрузившись в свое отчаяние, не обращая ни на кого внимания. Он дошел, не представляя, как поступать дальше.

— Проблемы? — у его стола нарисовался здоровенный мужик, держащий ладонь у рукояти своего меча.

— Мне нужно напиться, — сказал корноухий чистую правду, не задумываясь о последствиях.

— Ты бы меч со стола убрал, не принято у нас, — попросил здоровяк, делая знак бармену.

Богдан, не раздумывая над просьбой, стянул железяку со стола, роняя ее со звоном на скамью возле себя. Его собеседник медленно уселся напротив за столом. Пауза затягивалась, мужчина цепким взглядом оценивал гостя, не торопясь начинать разговор. Богдан на него не обращал внимания, глядя перед собой отрешенным взглядом.

Стук кружек о стол вернул горемыку в реальный мир. Он тут же потянулся к кружке, принявшись вливать в себя горькую жидкость. Богдан впервые пил алкоголь и не имел о нем никакого представления. Он даже вкуса не почувствовал, надеясь на быстрое забвение, которое не наступило.

— Еще, — сказал он, ставя пустую кружку на стол.

Сосед напротив подтолкнул к нему свою кружку, к которой не успел прикоснуться и сделал знак, заказывая еще.

— Хреново? — спросил он у Богдана, когда вторая кружка встала на стол пустым звуком.

Богдан лишь кивнул головой, не задумываясь над ответом. Во рту у него появился непонятный привкус, а долгожданного облегчения не наступило. Ему было больно, очень больно. Образ Тани стоял перед глазами, не позволяя сосредоточиться еще на чем-либо. За что? А почему алкоголь не принес нужного облегчения? Мысли путались, но он не был пьян.

— Может тебе воды принести, руки помыть? — предложил незнакомец корноухому. — Негоже с кровью человека на руках ходить, так и загреметь недолго.

— Мне все равно, — ответил Богдан, разглядывая полностью залитые кровью руки. — Мне бы только ее найти и убить, а я найду...

— Ты лучше выпей, тебе и впрямь хреново, — сочувственно кивнул здоровяк, пододвигая сразу две кружки Богдану. — Я схожу, тебе еще принесу.

Корноухий, не раздумывая, заглотил содержимое кружек, не чувствуя вкуса. Где-то в животе появились признаки тепла, а опьянение так и не наступило. Отсутствие долгожданного успокоения еще больше разозлило Богдана. Он ведь читал, что пьют, чтобы расслабиться, так почему? Почему с ним не все, как с обычным человеком?

— Пошли друг, я для тебя специально столик накрыл, чтобы ты внимания не привлекал. Там и выпьешь и расслабиться сможешь, — здоровяк приглашал его пройти с ним.

Богдан разобрал лишь одно слово расслабиться, остальное промелькнуло мимо его внимания. Он подхватил меч и послушно пошел за мужчиной во внутренние помещения забегаловки. Корноухий не помнил, откуда он знал об этом месте, не задумывался над тем, что он пьет, он лишь знал, зачем. Унять боль, вот его цель, и она достижима. Сейчас ему помогут расслабиться, уже скоро. Осталось совсем немного и он перестанет страдать, его крик отчаяния покинет подпространство, чтобы остаться лишь в сознании.

— Ты угощайся, тебя, небось, ищут? Хочешь спрятаться? — заговорил заботливый мужчина, наливая из кувшина пойло. Богдан подхватил кружку, выпивая залпом, как и прежде.

— Ты ведь не хочешь, чтобы тебя нашли? — задал следующий вопрос здоровяк.

Богдан задумался и кивнул. Он не хотел, чтобы его нашли. Намного лучше спрятаться и нанести удар исподтишка. Тинку никуда от него не денется, он спрячется и будет следить.

— Вот и хорошо, парень. Не стоит на каторгу торопиться, — наполняя стакан, говорил вслух заботливый незнакомец. — Ты к нам правильно зашел, я тебе помогу, ты просто пей.

Богдан выпил следующую порцию напитка и только сейчас почувствовал, что голос собеседника действует на него успокаивающе. Мысли стали путаться, напряженное сознание накрыла туманная пелена и он уронил голову на стол, погрузившись в сон.

Глава двадцать третья

Асман стоял, разглядывая труп Умбирока. Слуги держали подсвечники, освещая пространство, чтобы правитель мог все рассмотреть в деталях. Смотреть было не на что. Умбирок с неестественно вывернутой шеей был мертвее всех мертвых. Хоть рыдающая Анна и пыталась удержать его голову на коленях, к жизни ее попытки возлюбленного не вернут, это понимали все присутствующие. Девушке никто не препятствовал, позволяя проститься с любимым.

Асман повернулся в сторону, чтобы отдать распоряжение и с досадой вспомнил, что его секретарь до сих пор без сознания. Угораздило эту перерожденную девчонку осложнить ему жизнь.

— Быстро ко мне Ториса и усильте охрану здания, — распорядился правитель, повернувшись к одному из слуг. — И пошлите человека в посольство Варгии, пусть пригласят посла, только ничего не сообщать. Скажите: это срочно.

Асман повернулся, чтобы рассмотреть труп Татьяны, а его мысли крутились возле отношений с Варгией. У них и без этого происшествия были не самые дружеские отношения, а теперь дело может и до войны дойти. Как все некстати произошло. И ведь так все удачно складывалось. Чужаки согласились отдать Аню за принца, перевал мог перейти в его руки, хорошие отношения и вот вам, все рухнуло в одночасье. У него нет никаких оправданий перед послом в произошедшем. Предстоит неприятный разговор, а потом ухудшение отношений. Есть минимальная надежда, что Дубурган окажется мудрее и не станет развязывать войну. С другой стороны, это его сын, на которого возлагались большие надежды.

— Что здесь произошло? — обратился Асман к Николаю.

— Мы услышали крик Богдана, выскочили и увидели вот эту картину.

— А где Богдан?

— Он оделся и убежал, я не смог его остановить.

— Сбежал? — переспросил, заинтересовавшись, Асман.

— Нет. Скорее он догадался, кто убийца и отправился мстить.

— Он назвал убийцу?

— Нет. У меня появилось ощущение, что он отправился мстить. На его лице отчаяние сменилось яростью и он не забыл взять свой меч.

Асман хотел отдать распоряжение, чтобы до прихода Ториса здесь ничего не трогали, но решил ничего не предпринимать. Аня держала голову принца, вокруг тела Тани столько растертых следов крови, что сохранить какие-либо детали нереально. У двух девушек, Валентины и Алины, руки были в крови. Асман помнил, что они врачи, скорее всего пытавшиеся спасти свою подругу.