— Говорили же, что в Балке у них центр земледелия. Кстати, где дети? — наконец настало время для вопросов.
— Дети в садике. А Федю с подготовительной группой отправили на полуостров Южный сажать джузгун, как раз транспорт с саженцами ожидается. Воспитательница говорит, что сынок наш хорошо скоординирован и быстро соображает. Митенька, конечно, в ясельках ещё, они, в основном, в прятки и догонялки играют, да катают мячики, когда не разучивают по картинкам разных зверушек, а Сонечка в садике. Там народ уже солидный, на лошадках учатся ездить, из трубочек плеваться и осликам шёрстку вычёсывать.
— Джузгун, он кто? — радостно охотнику, хочется спрашивать и спрашивать.
— Колючка такая пустынная. У них на этом полуострове тамариски, саксаулы, верблюжьи колючки и разные кактусы растут. Я не бывала, Ниязов хвастался. Он тут всё озеленяет, а для этого повсюду занимается задержанием влаги. Дамбочки насыпает, ставочки выкапывает.
— Он главный землекоп? — Ване откровенно хочется приколоться.
— Директор школы, — жена вдруг делается серьезной. — Знаешь, если бы в нашем лесу столько сделали, сколько южане здесь... а я в сурепках запуталась. Признаки неожиданно комбинируются, такое впечатление, что кругом сплошные гибриды. Или один вид, но меняющийся в зависимости от условий произрастания. Столько лет этим не занималась. Микроскопа нет, пресс никак не сделают, центрифуги, кажется, не будет вообще никогда. Правда, химикаты кое-какие в наличии имеются, хотя бы с реакцией почв разобраться можно.
Кстати, послезавтра в Балку возок пойдёт с заходом на Западный Кордон, где плантации подсолнечника в этом году. Поехали со мной, пока тебя нигде не припахали. А то всё равно для этой поездки мне охранницу выделили, а так — со своим охотником.
— Я до тебя сейчас охотник.
— Подозреваю, что здешние женщины именно этот смысл и вкладывают в это слово.
— А жить мы, где будем?
— Пока все считают, что в Балке, где я ещё не бывала, там растениевод Коля хочет обсудить агротехнические приёмы полеводства. Потом в Куренёвском саду нужно побывать, в Вишнёвке тоже. Это, тут как остеклённые окна увидишь, кажется, что полный порядок. А на самом деле — всюду конь не валялся.
— Кстати, — вдруг без перехода сообщила она, — здесь на ранчо воду экономь. Не когда пьешь, а при мытье. Зимой её будет много, а пока — дебет источника таков, что на всё про всё полторы тонны в сутки на население посёлка.
— А прудики?
— Полагаешь, их следует вычерпать? Ты себе представить не можешь, куда мы попали, — рассказывает Клара. — Это уже цивилизация. Она очень маленькая, но у них имеется библиотека. Печатного станка нет, делать его пока некогда, но все сплошь или писатели, или переписчики, или рисовальщики. Каждый выпускник школы обязательно оставляет после себя в библиотеке хоть какую-то книжку, изготовленную своими руками. Переписанную или им самим составленную. Та Виктория, что приводила к нам пострелят, работает над описанием растительного мира степи. Она написала её ещё в период учёбы, но постоянно дополняет, поскольку отыскивает какие-то новые былинки, зарисовывает, описывает.
А её Васенька о каждом дереве или кустике составляет отчёт о деловых свойствах древесины, составе и качестве угля, летучих соединениях и дёгте, получаемых при сухой перегонке. Директор здешней школы — фанат оазисов. В радиусе тридцати километров овраги в верхней части перегораживаются земляными дамбами, где после зимних дождей и весенних ливней скапливается вода. Берега обсаживаются деревьями десятков видов, кустарниками, что тоже способствует снижению скорости их пересыхания.
А мне, кроме проблемы с масличными культурами, прожужжали все уши каким-то молочаем, сок которого они хотят использовать для получения резины. Он в этих местах растёт неохотно, встречается крайне редко и далеко, так сейчас идёт бурная дискуссия о том, как его культивировать. Такое впечатление, что это сообщество натуралистов, естествоиспытателей, исследователей и придумщиков. В Балке, где мы поселимся, и в соседней с ней Камышовке расположены отличные мастерские. Жалуются, что оборудование у них примитивное, самодельное, низкопроизводительное, но микроскопы делают.
На Южном полуострове, кроме плантаций пустынных растений, культивируют финиковые пальмы. Собираются в экспедицию на поиски оливковых деревьев, как только смогут обеспечить кораблик мотором и горючим. Имеется ввиду, когда сделают его достаточно. И спорят о месте для размещения электролизного заводика. Им, видите ли, надо из морской воды извлекать не только химикаты для аналитической лаборатории, но еще и цезий требуется для электронных ламп, и присадки для постоянных магнитов, и проводники для генераторов и электромоторов. Мечтатели, но очень деятельные.
— Клар, а законы у них какие-нибудь уже есть?
— Не поняла ещё. Пока меня только об одном предупредили. Но это, скорее, правило, потому что юридически точно его не сформулируешь: "Выбирает женщина". Это для того, чтобы мужики от ревности глупостей не наделали.
— То есть, если другая меня пожелает, то я не должен ей отказывать?
— Примерно так. Это, кстати, упрощает и зачатие детей от запланированных партнёров. Словом, понятие супружеской верности здесь приобрело особый оттенок. С некоторой генетической окраской. Ну, помнишь, Виктория высказывалась в этом ключе. Причём имеется особенность. Женщина должна точно указать отца ребёнка, и знание генеалогического древа для всех обязательно. Хотя, это больше задел на будущее. В общем, разврат не поощряется. Хотя контрацепция уже отработана, причём есть разные варианты.
Что непонятно, так это то, как они столь малым числом со всем этим управляются. Нет, в том, что много работают, сомнений нет. Главная проблема — организационная. Как, скажи на милость, можно так поставить дело, чтобы всё получалось без сокрушительных ошибок, чтобы материалы оказались в нужном месте вовремя, а у людей было и представление о поставленной задаче, и инструменты?
* * *
На ранчо малолюдно. Само оно немного напоминает толи пионерский лагерь, толи военный городок. Правда, ограждение отсутствует. Одноэтажные корпуса на каменных фундаментах облицованы керамической плиткой. Узкие высокие окна. Вот столярная мастерская. Верстаки, на стене рубанки, киянки, ножовки. В уголке токарный станочек с ножным приводом. Под ним сидит хорёк. На вошедшего — ноль внимания. Стало быть, он тут в своём праве.
В следующем классе сидения расположены полукругом. На стенах образцы вязания, макраме, лапти из ремешков, лыка, верёвок, сандалии. Свайки, шила, крючки, спицы. Понятно, идём дальше. Вот и обычный класс с классическими партами и доской. Химическая лаборатория: штативы с пробирками, огромный шкаф, заставленный емкостями с притёртыми пробками. Сводчатый горн, вытяжные шкафы.
А вот и кузница. Глаза разбегаются от обилия наковаленок, бородков, молотков. Ручные точила, тиски. Да уж, скучать здесь детки не будут. Не ошибся он тогда, когда отправил Федю с этими людьми.
Иван снова на улице этого крошечного городка. Мужчина снимает с покатой кровли тростник и сбрасывает его на землю. Рядом — стопа черепицы. Понятно, пока тепло, идёт замена кровли. За изгородью несколько телят. Ясли с кошениной, поилка. Дальше девушка в просторном загоне заставляет бегать по кругу лошадку. Неподалеку Дон Гуан, или его соплеменник следит за процессом ревнивым оком. С юга пылит по степи арба, запряженная бычком, а правее стайка здоровенных козлов просто пасётся без всякого присмотра.
Кругом посажены молодые деревца. Акации и гледичии узнаваемы. Ещё вязы и ясени. Много неизвестных Ивану видов. Выглядят посадки пока неубедительно, хотя, судя по крошечным промоинам у ствола, их регулярно поливают, причём необильно. Вот! А люди пусть воду экономят. Нет, Иван не возмущается. Он просто заприметил для себя обстоятельство, которое следует принять в расчёт, чтобы гармонично вписаться в эту команду. Аскеты и альтруисты неплохо устроились в здешних степях. Надо бы и ему притвориться таким же.
Единственное в этом поселении двухэтажное здание с пристроенными к нему одноэтажными сараями или навесами. Как раз здесь расположена столовая. Стол, лавки, а во втором ряду лежанки. Обдувает ветерок, Клара как раз подошла. Народ подтягивается к обеду. Поливают друг другу на руки из ковшика. Похлёбка без ограничения, густая, наваристая, с мясом и картошечкой. А к этому еще и пшеничный хлеб. И зелёный лучок.
* * *
Клара растолкала его затемно.
— Вставай, Ленка уже запрягла антилопу.
— Что, какую антилопу?
— Обычную гну, что тележки возят. Забыл уже, что вам нынче в лесничество ехать?
Взгромоздился на облучок рядом с возницей, поехали. Поначалу повозка катила по дороге к Вишнёвке. Позавтракали хлебом с сыром, запивая молоком из фляжки. Тем временем рассвело, и они приняли вправо от дороги и высаженных вдоль неё редких и хилых деревцев. На месте оказались ещё до восхода солнца. Их работа на опушке. Спиливают можжевельник, секут на прихваченной с собой колоде, и в кузовок. Кусты уничтожают не подряд, а через один. Корневища корчуют, вонзая в грунт специально откованные штыри и выворачивая за длинные рукояти. Лена быстро научила его этому несложному делу.
Кстати, девушке лет пятнадцать, но держится она уверенно и спокойно. Вот замерла, прислушивается.
— Кажется, леопард крадётся.
Иван напрягся, поудобней перехватил корчеватель.
— Ты что, его шаги расслышала?
— Смеешься? Это никому не под силу. Пятно тишины смещается. Здесь уйма птичек, слышишь, перекликаются на все голоса. А как кошечка приближается — смолкают. Стесняются, наверное.
Прислушался. Вроде бы действительно, есть что-то подобное.
— Этот зверь давненько живёт в здешних местах, от людей хоронится. Вот, наверное, уловил наши голоса и удовлетворил своё любопытство. Уходит.
Продолжили работу, наполняя тележку и хорошенько ровняя ямки, образовавшиеся на местах извлечённых корней. Никуда не торопились, но возок с надставленными бортами наполнили ещё до того, как наступила жара. Вдоль опушки поехали обратно к дороге.
С утра, пока не вполне проснулся, и позднее, когда работали, разговор не завязывался. А тут, пока путь-дорога, Лена ответила на все вопросы.
Ей действительно пятнадцать лет и она уже два года, как окончила школу. Постоянно живёт в разных местах, где сейчас нужны рабочие руки, но попутно собирает материалы по орнитологии. Составляет атлас птиц, описывает их жизнь, способы гнездования, и вообще всё о них узнаёт и записывает. Горюет о том, что нет для неё бинокля, а обзавестись диктофоном, чтобы зафиксировать голоса — это предел мечтаний. Бинокль у неё точно будет, работают в Балке с оптикой и поставлены в известность о нужде девушки. А вот с фонографом ничего не получилось.
Нет, не в Балке. Она сама его изготовила в школьных мастерских. Нормально пишет. Беда в том, что заставить птичку свистеть в раструб не получается, а когда подслушиваешь их в естественных условиях, сигнал слабоват. Так что она пока "надиктовывает" сама, подражая голосам. Довольно похоже получается. А сейчас она интересуется удодами, но встречи с ними редки, и толком понаблюдать за этими птицами не получается — они держатся открытых пространств, трудно подобраться поближе. Или так маскируются, что и не заприметишь?
Приехали. Вывалили груз на ровную площадку у дороги и "раздербанили" кучу потоньше, чтобы сохла на солнышке и ветерке. Причём корневища сложили отдельно от ветвей и стволов. Потом из соседних куч закидали полную тележку уже высохшего материала и въехали в лес. Тут неподалёку лесничество
Домик, постройки, несколько куч деревянного хлама типа того, что они привезли. Керамическая колонна печи, построенной внутри деревянной конструкции, составленной из балок и стоек. Лесенки, площадки. Мальчишка или девчонка подкармливает дровами топку. Из носика, торчащего чуть выше, в подставленный горшок капает смола. Запах выдаёт.
Разгрузились, куда указали. У хозяев как раз поспел обед, а тут из Вишнёвки подкатила тележка с туевой щепой и опилышами. Это сложили в другую кучу. И за стол. Опять похлёбка из широких мис, но хлеб совсем другой.
— Из съедобных каштанов пытаемся печь. Говорят, на каком-то средиземноморском острове из этих плодов вообще всё готовили в наши времена. Ну, вот и пробуем разные приёмы, — это лесничий поясняет. — На весь лес обнаружили тридцать семь деревьев, так что сейчас занимаемся посадками. Они немного капризные, разбираемся, где лучше растут. Саженцы, опять же готовим.
А Иван, кроме горшков со смолой, видит под навесом и запечатанные кувшины с надписями "конденсат" и указанием пород деревьев, из которых этот конденсат получен после сухой перегонки. Вот ведь, большая химия в малых объемах. Смола, надо полагать, не только на покрытие лодок идёт, в ней ведь чего только нет, и здешние химики, насколько он понял, из этого самого конденсата разных эфиров и ацетонов извлекают немало.
Из фрагментов складывается цельная картина. Это крошечное человечество озабочено средой своего обитания. Приспосабливается к ней и старается её не перенапрягать. Сохранить влагу, увеличить количество деревьев, ужиться с животными. Может быть, какие-то из предпринятых шагов наивны или неуклюжи. Поправятся, сообразят.
* * *
Славка прибыл на ранчо сухим путём верхом на лошадке. За ужином рассказал о том, как идут дела в княжестве. В частности, упомянул, что детишек своих в школу никто отправлять не собирается, воспитательниц прогнали из Стольца-Вагенбурга, сказав, что с детьми управятся и сами. Зато девушек пригласили охотничьи роды, чуть не подравшись при этом между собой. Пока не вполне понятно, будет ли от этого толк, поскольку звали их именно туда, где есть неженатые мужчины.
А еще, пока Иван ни к какому делу не пристроился, нужен местному командиру попутчик в поездку на поиски оливковых деревьев. Приглашает, в общем, с собой.
Переглянулся с Кларой. Ну да, тут не их тихий лес. Скучать некогда. Оглянуться не успел — вся семья в разгоне. Старший ребёнок на полуострове Южный, младший с матерью будет в центральном посёлке, средний настрого не велел никуда не забирать его с ранчо, пока он не подружится с верблюдиком — у них как раз идут занятия по этой теме. А он поедет в края неведомые искать вот эти самые деревья, изображения которых рассматривает сейчас в специально составленных для путешествия альбомах. Тут кстати, и апельсины, и мандарины, и лимоны. Да пухлый сборничек. Надо проштудировать, а то не в любой момент в него заглянешь.
Глава 28
Шкипера зовут Сева. Годков ему восемнадцать. По здешним меркам он опытный моряк. Его двенадцатиметровая дубовая долблёнка с надставленными бортами снабжена палубой и бензиновым двигателем от "Оки". Что-то там переделано, перенастроено, и, хоть и с пониженной мощностью, он способен работать на смеси текилы, рыбьего жира и каких-то эфиров-ацетонов. Кстати, смесь полагается готовить непосредственно перед употреблением, сливая ингредиенты в нужных пропорциях и тщательно взбалтывая. Но это только для прибрежных маневров и ненастной погоды. Основной привод — от паруса. Еще изредка можно немножко воспользоваться вёслами, но это, скорее, теоретически. Два гребца для такой посудины это маловато. Кроме шкипера в путь отправляются только Иван да Слава.
