— А Вимс, и Аникей с Данилой? — Решил напомнить я.
— Эти трое, моя докука, — хлопнул по столу жрец, отметая все возражения. — Главное ты помалкивай. Григорий!
— Кликали, всеблагой отец? — За моей спиной, в низком поклоне, согнулся дородный дядька в потёртом кафтане и кожаных сапогах. Каким образом он сумел незаметно просочиться в комнату, я даже не понял.
— Займись этим изгоем. Пусть помоется, наконец, да что-нибудь из одежды ему найди, а то у нас нищие лучше выглядят. Смотреть противно. И покорми его чем ни то. — Отец Никонт тяжело вздохнул. Чувствовалось, что проявлять заботу о каком-то недошлёпке для него было в тягость. — На инициацию господине князь с отцом-приором прибыть соизволят. Не хватало ещё, чтобы он в голодный обморок упал. А ты запомни. — Жрец, прищурившись, уставился на меня. — Я с тобой ещё ничего не решил и глаз с тебя не спущу. Если что не так будет, пожалеешь, что на свет родился. Пошли вон оба.
Облегчённо вздохнув, я направился вслед за служкой. Что же, пусть и не без потерь, но, вопреки всему, первой намеченной цели я достиг. Начинается новый этап моей жизни. Скоро я стану магом!
* * *
Брр! Холодно!
Зябко поёжившись, я всё же заставил себя залезть в каменный желоб с проточной водой и начал яростно втирать в кожу, вонючую пенную грязь, выданную служкой вместо мыла.
Блин! Так и околеть недолго! Вода просто ледяная! Неужто и зимой здесь мыться придётся?!
Вопрос был не праздный, так как к проблеме избавления будущих учеников от лишней грязи в школе подошли довольно аскетически. Просто отвели от протекающей через весь город реки небольшой рукав и, пропустив через здание, вернули опять в реку. Простенько, дёшево и очень холодно. Впрочем, выбирать мне не приходилось. И так уже бомжи вслед плеваться начинают. Закончив экзекуцию, быстро прошлёпал по холодному каменному полу к скамейке и, стуча зубами, оделся. Грубые домотканые рубаха и порты унылого тёмно-серого цвета, да кожаные башмаки на деревянной подошве. Вот и весь гардероб, что соблаговолила мне выделить местная администрация. Хорошо хоть покормили! Такой вкусной тыквенной каши я в жизни не ел! Или это мне так с голодухи показалось?
— Ну чего рожу кривишь? — Толик по своей привычке появился неожиданно, заставив непроизвольно вздрогнуть. — Получилось же всё! Завтра доступ к магической энергии получишь, меня освободишь, а я с тебя проклятие сниму. И всем хорошо будет!
— Мы же с тобой о другом уговаривались. — Я окинул грустным взглядом каменный пол коридора и уселся на лавочку. Гаврила после купания здесь его велел ждать. — Сначала снятие с меня проклятья, потом свобода. Иначе никак!
— Это сколько ещё ждать то, хозяин! — Мордочку лесного духа искривила гримаса невыносимой муки и отчаяния. — Сил терпеть, больше нет! Веками к кольцу этому привязан! Отпусти! А я уж отслужу потом. И тебе же спокойнее будет! Кто знает, в каком настроении был Инсор, когда привратника своей силой наделял? Может и не через два года на тебя его гнев обрушится, а раньше гораздо! Так и будешь жить, каждый день погибели лютой ожидая?! Отпусти! Я мигом за свитком обернусь! И заклятье с тебя сниму, и потом помогать буду!
В глазах айхи плескалась вселенская скорбь. Вот только разжалобить ему меня не удалось. Жалелка у меня закончилась! Скончалась в жестоких мучениях где-то по дороге в Вилич! Меня вон никто жалеть, почему то не спешит. В том числе и Толик. Когда ему нужно было, под проклятье меня не задумываясь, подвёл! И если бы я об этой подлянке сам не догадался, завтра, получив свободу, коварный айхи просто бы исчез, так и оставив меня в неведении о неотвратимой страшной смерти.
— Сил нет терпеть, говоришь? — Хмыкнул я, облокотившись на стену. — Что же ты об этом не думал, когда счёты с привратником моими руками сводил? Или думал? И проклятье это — лишь награда, которой ты меня за свою свободу отблагодарить решил? В общем так. — Подвёл я вывод своим словам. — Свобода в обмен на снятие проклятья. И никак иначе. Терпел тысячу лет — потерпишь ещё годик! Ничего с тобой не случится!
— Злопамятный ты! Все вы люди такие! И добра совсем не помните! За это мы и не любили вас никогда! — Айхи обличительно ткнул в мою сторону лапой и при этом забавно пошевелил носиком. — Я тебя из замка вытащил! До города добраться помог! Кристаллы опять же подарил! А ты всё злишься! Ну да Йоки с тобой! — Толик безнадёжно махнул лапой. — Всё равно я тебе помогать буду! Тут такое дело, хозяин. — Коротышка, почесав живот, проникновенно уставился мне в глаза. — Ты, помнится, хотел, чтобы при инициации на твой зов земля откликнулась?
— Было бы неплохо. — Осторожно согласился я, боясь спугнуть удачу. Маги земли — товар штучный. Ими здесь дорожат. А, значит, есть хорошие шансы, устроится при дворе какого-нибудь короля. Если выживу, конечно!
— Ещё как, неплохо! — Энергично потряс головой Толик. — Да что там не плохо! Замечательно просто было бы! Я тут, пока ты в подвале ночевал, походил, что люди говорят — послушал. Так вот. Их по всей империи десятка не наберётся! И любой правитель, на что угодно пойти готов, чтобы одного из этих магов к себе на службу заманить. Так что, ты хочешь, чтобы я помог тебе стать адептом земли?
Коротышка горделиво напыжился, надув от важности щёки.
— Хочу, — со вздохом признался я, гадая, что может потребовать хитрый дух взамен. Чует моё сердце, не просто так он себе, сейчас, цену набивает!
— И я хочу. — Как-то сразу сдулся Толик и покаянно развёл лапами. — Вот только не смогу. Не получится у меня ничего!
— Так что ты мне тогда голову морочишь?! — Я нехорошо ощерился, сильно разозлившись. — Шут гороховый!
— Это я, сейчас, не могу, хозяин. — Голос айхи стал сладким, как медовая патока. — Но в твоих силах всё исправить!
Ну вот. Что и требовалось доказать! Всё-таки этому прохиндею что-то от меня надо. Понять бы ещё, какими неприятностями это мне грозит. Потому как стать адептом земли мне очень хочется. Слишком жирную наживку подлый дух подсунул. Даже зная, что там капкан, всё равно за ней полезешь.
— Что ты хочешь? — Тяжело вздохнул я, отлепляясь от стены.
— В том, что я хочу, ты мне всё равно отказываешь! — Сварливо парировал коротышка. — Сейчас у нас разговор о том, что мне нужно для того, чтобы выполнить то, что хочешь ты!
— Хватит словоблудием заниматься, — устало отмахнулся я. — Говори уже, что тебе от меня нужно.
— Доступ к магическим потокам, разумеется! — Насмешливо оскалился Толик.
— Мы уже, по-моему, этот вопрос обсудили, — хмыкнул я скептически. — Твоя свобода только после снятия с меня проклятия. Да и смысла я в этом не вижу. Мне нужна твоя помощь во время инициации, а не после неё.
— Вижу, не понял ты меня. — Айхи почесал мордочку своими пальцами-обрубками. — Колечко твоё перекрывает мне доступ к магическим потокам, что обтекают нас с тобой. И доступ туда я обрету, только лишь получив свободу. Но магические потоки существуют и внутри нас. Их ничтожно мало, но они есть! Мне нужно лишь твоё разрешение! — Толик вкрадчиво заглянул мне в глаза. — И я смогу пользоваться магической энергией, что течёт внутри тебя.
— То есть ты дорвёшься до заклинаний, да ещё будешь вершить их, качая из меня энергию! — Фыркнул я, зябко передёрнув плечами. — Нет уж! Спасибо! Проходите мимо! Тут не подают!
— Ты опять не понял. — Коротышка огорчённо вздохнул, закатив глаза к потолку. — Силу, что внутри тебя, я на тебя только направить и смогу. Наружу её кольцо не выпустит! Да и что там той силы! — Махнул лапой Толик. — Слёзы! Но на то, чтобы во время инициации заставить откликнутся именно земную составляющую твоего дара — хватить должно!
Я задумался. Соблазн был велик. Гарантированно стать адептом земли и, следовательно, войти в десятку самых могущественных магов империи. О таком безродный изгой мог только мечтать. Вот только разрешать коварному коротышке что-то изменять внутри себя, было откровенным безумием. Кто его знает, что он может там натворить?
— Вижу, не веришь ты мне? — Айхи озадаченно почесал шерсть на голове. — А зря! Сам рассуди, зачем мне тебе вредить?
— А под проклятье кто меня подвёл? Пушкин, что ли?
— Там у меня корысть была! Логу, за мои страдания, отомстить! А тут корысть в чём?
— Да кто же тебя знает! — Я озадаченно почесал голову. — Шарахнешь меня чем-нибудь убойным, а с другим владельцем, потом, быстрее договоришься.
— Не хватит в тебе энергии на что-нибудь убойное! — Мне показалось или в голосе Толика проскользнуло сожаление? — Но дело даже не в этом. Не верю я тут никому — Решил признаться он. — К кому бы кольцо ни попало, не отпустит он меня! За так не отпустит! Да ты и сам знаешь! — Айхи расстроено махнул лапой. — А вот ты — отпустишь! Если только до схоронки Инсора доберёшься. Путь туда неблизкий. Я помочь ничем не смогу. Потому и хочу, чтобы ты к тому времени сильнее стал! Дар твой усилю, землю к нему притяну, затем заклинаниям обучу. Пойми! Не с руки мне тебе вредить!
— Так-то оно так. — В то, что айхи не собирается, менять хозяина, я поверил. Тут он, пожалуй, прав. Никто его на свободу не отпустит. Вот только моего доверия к Толику это нисколько не прибавило. — Вот только, может, ты хочешь, не новых хозяев приобрести, а старого себе подчинить? Сделаешь из меня китайского болванчика, а потом прикажешь тебя на волю отпустить. Я и отпущу. Ещё и радоваться при этом, как идиот, буду!
— Сделать из человека куклу — это уже высшая магия. Очень сложно и хлопотно. — Толик поскучнел. — Можно, конечно, но энергии для этого очень много нужно. Но дело даже не в этом. В принципе, даже если тебя ненадолго подчинить своей воле, толку от этого не будет! Кукла магию творить не может! А, значит, меня ты в этом состоянии не освободишь. И какой тогда в этом смысл?
— И почему я должен тебе верить?
— Можешь не верить. — Толик развернувшись, протопал по коридору и шлёпнулся прямо на пол, давая понять, что разговор окончен. — У меня всё равно выбора нет. Станешь адептом воздуха, тоже попытаюсь научить чему-нибудь. Может, хоть от зайцев отобьёшься!
Я, глубоко вздохнув, встал и не спеша подошёл к окну. Солнце, наступая на пятки съёжившимся теням, уже почти достигло зенита. Времени для принятия решения практически не оставалось.
— Только преобразуешь мой дар и всё! Ты понял?
— Понял! — Вскочив с пола, айхи лихорадочно засуетился. — Спешить нужно! Надо успеть ритуал провести!
— Что за ритуал то хоть? — Сделав выбор, я больше не сомневался.
— Да ничего сложного! — Отмахнулся коротышка, буквально пританцовывая вокруг меня. — В мешке своём поройся. Игла нужна!
Кивнув головой, я вынул из мешка чурбачок обмотанный ниткой и выдернул иголку.
— Ну. Дальше что?
— А дальше всё просто! — Толик начал подпрыгивать от возбуждения. — Колешь иглой палец и смазываешь своей кровью кольцо. И даже говорить ничего не надо! Просто подумай при этом, что разрешаешь мне доступ к твоей силе!
— Как скажешь, друг! — Вновь кивнул я, поднося иглу к пальцу. Затем широко улыбнулся и, глядя прямо в глаза взбудораженному коротышке, с невероятным наслаждением произнёс. — Обломись, блохастый! Я уж лучше на удачу положусь, чем тебе доверюсь! — И встал, прислушиваясь, к шагам приближающегося Григория.
Настало время инициации.
Глава 11
— Вельд, сын Велима.
Хриплый, надтреснутый голос школьного писаря, заставил меня вздрогнуть. Вот и настал момент истины! Сейчас мою тушку в мага переделывать будут!
Я потопал к помосту, зябко передёрнув плечами. Как же холодно! Вроде и солнце уже в зените, а холодно. Да уж. Вступает осень в свои права. Вступает. Не май месяц на дворе. А мне кроме рубахи и штанов так ничего выдать и не удосужились. Впрочем, грех обижаться. Не один я такой! Нас таких тут с полсотни наберётся. Мне ещё повезло! Григорий меня сюда перед самой инициацией привёл. А сколько остальные простояли? Судя по посиневшему, трясущемуся Гонде, немало! У него даже сил, моему появлению удивиться, не осталось! Ничего! Пускай привыкает! Нам ещё рандеву, с этим подонком, в самом ближайшем будущем предстоит!
Инициация, по укоренившейся, за многие годы, традиции, проходила в школьной дворе — довольно большом, стиснутом стенами прямоугольнике, вымощенным крупным, белым камнем. Любят здесь, похоже, строить дома, в виде вытянутой баранки. С одной стороны, над двором нависал, продолговатый массивный балкон, с не менее массивным навесом над ним. В нём, судя по всему, и должен был восседать благословенный князь Вилича Уго Милостивый со своей свитой. Вот только не соизволил. Судя по всему, нашлись у местного правителя заботы поважней, чем торчать в такую холодину, на скучной процедуре воспроизводства ушлёпков. Соответственно, не явился никто и из дворян. Да и Лишний бы с ним, да только нам битый час ждать на холоде пришлось, пока гонец из дворца не прибыл. Напротив балкона, вплотную к стене примыкал невысокий деревянный помост. На нём то и расположились главные действующие лица проводимого спектакля: древний старик-писарь, плотно закутанный в кожаную, видавшую виды, курточку; здоровенный пожилой маг, с лицом отъявленного разбойника с большой дороги, одетый в трещавший по швам, замызганный, почти утративший свой цвет, балахон и отец Никонт, расположившийся у самого края, возле огромного, окованного железом сундука. За их спинами, возле самой стены, на массивных серых плитах, стояли четыре круглых стеклянных чаши. Одна из них, крайняя справа, была пуста. В соседней, испуская небольшой, еле заметный, дымок, тлела горстка углей. Донышко следующей, было залито водой, подкрашенной, очевидно, для лучшей видимости, в бледно-красный цвет. В крайний слева сосуд, также едва прикрыв дно, насыпали тонким слоем песок.
— Пусть Трое решат твою судьбу, отрок. — Привычно приветствовал меня отец Никонт. — Да будет вечно их правление. — И отвернулся, прикрыв рот рукой. По всему видать, наскучило, одно и то же повторять. Как-никак уже больше десятка человек инициацию прошли.
Я, молча, поклонился и подошёл к писарю, близоруко склонившемуся над большой потрёпанной книгой коричневого цвета, обитой металлическими полосками по краям.
— Распишись вот тут. — Старик ткнул скрюченным пальцем в книгу и сунул мне в руку перо с уже налившейся на конце каплей чернил.
Вот ведь! Вроде средневековье, а уже бюрократия! А вот интересно, я писать то умею? Тот ещё вопрос! Судя по всему, местные в этом нисколько не сомневаются. Тут грамотность поголовная. Во всяком случае, среди мужского населения. За этим жрецы строго следят. Никто же заранее не знает, кого Трое в ушлёпки выберут. А в школе безграмотные не нужны. Но я-то ничего из этого процесса обучения не помню. А вдруг не умею? И что тогда будет?
— Чего застыл, словно Нерюх перед стадом коровьим?! — Зло зашипел на меня писарь. — Подписывай, давай!
Я, с замиранием сердца склонился, над слегка пожелтевшим листом пергамента и ткнул в него пером, мысленно повторяя " Вельд, сын Велима. Вельд, сын Велима". К моему изумлению, рука послушно вывела на пергаменте нужную надпись. Я даже прочитать её смог! Уф. Даже взмок от напряжения! Но получилось же! Помнит тело вложенную в него науку! Помнит!
