Стратег

Подъехав к лагерю сельджуков в сопровождении всего двух рыцарей и шести оруженосцев, адмирал-фараон приказал вызвать главного. Арабский язык, бывший общим для всего Ближнего востока, в той или иной мере изучили все крестоносцы, а уж ветераны владели им как вторым родным. Великий визирь был невысоким, полным мужчиной, возрастом от сорока до пятидесяти, одетым в плотно расшитый золотом халат, все пальцы на руках украшались перстнями с различными драгоценными камнями, в ушах серьги с крупными бриллиантами, а на шее аж три массивные золотые цепи. Зелёного цвета чалма, заколотая золотой брошью с большим карбункулом, говорила о том, что когда-то этот толстячок совершил Хадж в Мекку. 'Богато.' — мысленно усмехнулся Ле Брюн — 'Воевать с вами будет одно удовольствие.'

— Я шейх этих земель. — представился он по-арабски, не спешиваясь — Кто вы, и с какой целью прибыли?

— Я великий визирь султана Конии. — толстячок неожиданно ответил на вполне приличном лингва-франка — Прибыл с посольством от великого султана к славному королю Ричарду, за доблесть прозванного Львиным Сердцем.

— Король извещён о вашем визите, но он в Иерусалиме. Вам придётся подождать. — снова по-арабски ответил герцог — Могу пустить в город вас со свитой, но воины останутся за стеной.

— В этом нет никакой нужды, милорд. — заверил посол снова на лингва-франка — Мы отлично устроились, дрова и провизия у вас стоят совсем не так дорого, как мы думали.

— Как пожелаете, уважаемый хаджа. — адмирал упорно говорил по-арабски — Король прибудет дней через пять-семь. — король наверняка уже в Триполи, или даже Бейруте, но сельджукам это знать было не обязательно. Пусть удивляются скорости — Меня ждут дела, и в городе я не задержусь. Если у вас в чём-либо возникнет нужда, обращайтесь к барону де Идлиб.

Герцог обозначил поклон, чуть кивнув головой, не дожидаясь ответа, развернул своего безукоризненного жеребца и пустил его лёгкой рысью в сторону Антиохии. Куртуазно расшаркиваться с этим неверным он и не собирался. Судя по всему, войны не намечается, а раз так, то найдутся дела и поинтереснее. Адмирал отправил гонца Ричарду, уже со своим докладом и отправился обратно на верфь.

Гонец застал Ричарда в Бейруте, где тот распорядился остановиться на сутки. Папа хоть и путешествовал в достаточно комфортабельном паланкине, но всё равно утомлялся дорогой. Прочитав донесение герцога Антиохии, король сначала хотел оставить Папу и двинуться дальше на рысях, но передумал. Спешить некуда. Конийцы узнали о начавшейся войне в Европе и собираются воспользоваться моментом, чтобы пощипать Византию, перед этим обеспечив себе надёжный тыл. Чтобы вытеснить греков из Малой Азии, им понадобится минимум пара лет, слишком уж много предстоит штурмовать замков и крепостей. Тут даже подавляющее численное превосходство не сильно поможет. Договор с сельджуками истекает в апреле будущего года, и они наверняка хотят продлить его на годик-другой. Это возможно. На пару лет дел хватит и без них.

В свиту короля, помимо оруженосцев и пажей, входил только граф Савойи Ицхак Левит. С тех пор, как Гийом де Баскервиль застрял в Каире, контролируя расчистку канала, еврей, помимо прочих обязанностей, теперь тянул на себе и большую часть штабной работы. Что ж, кто везёт, на того и грузят. Кроме того, он своим ехидным сарказмом веселил Ричарда лучше всякого шута.

— Как и планировали, отдыхаем до утра. Торопиться нам некуда.

— Это верно, Сир. — снисходительно одобряюще отозвался граф — Торопиться нужно только в сортир. Торговаться нужно неспеша, не показывая своей заинтересованности.

— Именно так я и собираюсь поступить, милорд — усмехнулся Ричард — Сегодня я проведу смотр гарнизона, а вы проверьте казначейство. Всё-таки, это город моего сына, не хотелось бы, чтобы его обворовывали.

— По-вашему, у меня мало дел, Сир? Мы отдыхаем, или...? — сварливо поинтересовался Ицхак Левит.

— Мы с вами или, граф. Отдыхает только Папа.

В ответ граф Савойи лишь многозначительно тяжело вздохнул.

Тринадцатого января, в канун праздника обрезания Господня, в Ниццу прибыл герцог Бургундии. Хоть его свита и была довольно многочисленной, граф Лестер не стал мариновать их за стенами, а распорядился немедленно впустить в город и разместить со всеми удобствами. По поводу Эда Бургундского, у него были от Ричарда особые инструкции. И хотя герцог заявил, что просто следует мимо, в Рим, на свадьбу своей сестры, Роберт де Бомон ему не поверил. В Рим было гораздо удобнее отплыть из Марселя, поэтому в Рим то он, конечно, следует, и наверняка на свадьбу, но неспроста именно через Ниццу.

Граф Лестер не ошибся. Герцог Бургундский попросил его о приватном разговоре не дожидаясь обеда. Ничего неожиданного герцог не предложил. Король Франков просил его освободить дорогу и отступить в горы, обещая за это вернуть Ричарду Жизор и предоставить три замка для рыцарей Ордена Героев. Роберт де Бомон выслушал предложение с каменным лицом, ничем не выдавая зарождающихся в мыслях торжества. 'Влип, крысёныш...' — непочтительно подумал он о Филиппе-Августе.

— Прошу извинения за то, что огорчу вас, милорд, но эти предложения неприемлемы. На доверенную мне к защите территорию графство Савойи, без боя не вступит ни один вражеский рыцарь.

— Но мы ведь с вами не воюем, граф.

— Вы со мной нет, именно поэтому мы с вами сейчас беседуем, милорд. А ваш король воюет с империей. Графство Савойя — это имперский лен, при этом владение казначея моего короля, и мне поручено его защищать.

— Король поклялся, что ничего не тронет на территории графства.

— Ваш король приносил обет вернуть христианам Иерусалим, а вместо этого воспользовался удобным моментом и захапал себе наш Жизор. Он уже нарушил свою клятву, данную перед Богом, а уж я тем более не могу положиться на его слово. — граф Лестер намеренно усилил накал разговора.

— У короля под рукой вдвое больше сил, чем у вас, милорд. Вы сильно рискуете. Он всерьёз намерен пойти на прорыв.

— Я рискую всю жизнь, милорд. Мы с вами военные, а риск — это наш неизбежный спутник. К тому-же, как сказал мой король перед атакой на Антиохию — 'Я никогда не планировал жить вечно.' Я тоже этого не планирую. Пусть ваш король попробует прорваться, я докажу ему, что численный перевес — это далеко не самое главное на войне.

— Вы позволите мне отправить гонца, граф? — голос Эда бургундского звучал разочарованно, но не трагично.

— Конечно, герцог. Сообщите своему королю, что он дал вам совершенно невыполнимое задание, и не печальтесь по этому поводу. Езжайте в Рим, выдавайте сестру замуж и постарайтесь задержаться там до лета. А ещё лучше, примите крест и уезжайте в Святую землю хотя бы на год. Своему королю вы уже ничем не поможете, так помогите хотя бы святому делу. Вы составите мне компанию сегодня за обедом, или дождёмся праздничной трапезы?

— Прошу простить, милорд, но сегодня я несколько не в настроении. Давайте дождёмся праздника.

Ричард тоже решил дождаться праздника, и только после этого встретиться с послом. Папа, признав себя гостем, уступил ведущую роль Александрийскому Патриарху, помогая ему во время праздничной службы в качестве викария. Король заметил, что Иоанн VII такое отношение Папы оценил, и можно сказать, проникся признательностью, или даже благодарностью. 'Так и ковалось христианское единство.' — мысленно усмехнулся Ричард, оценив ситуацию — 'Осталось только низложить Константинопольского вредителя, и мы будем непобедимы. Едины и непобедимы.'

Пятнадцатого января 1194 года Ричард принял посла Конийских сельджуков. Своего отеля* в Антиохии английский король не имел, поэтому приём организовали в большом зале городской цитадели.

*резиденция, дворец

Великий визирь посещал Антиохию, при прошлом правителе, когда она была ещё княжеством, и сейчас совершенно не узнавал город. Множество зданий было снесено, от цитадели к четырём главным воротам были проложены прямые и очень широкие улицы, которые позже будут называть проспектами*. За то время, пока посольская процессия двигалась к цитадели, Абу Мухаммад аль-Каим не увидел ни одного нищего попрошайки, зато заметил множество людей, поддерживающих в городе чистоту. Чистыми в Антиохии были не только дороги, но и сточные канавы. За этими людьми, по всей видимости, были закреплены определённые участки, и по мере продвижения процессии к центру, то один, то другой из них сразу очищали улицу от навоза, оставленного посольскими лошадьми.

*появление пушек изменило не только военную тактику, но и требования к планировке городов, так было и в нашей истории

Командующий крестоносным войском сидел в обычном деревянном кресле, правда установленном на подиуме, на голове у него была корона из булатной стали с семью зубцами, из украшений только простенькая брошь на левой стороне груди* и серебряный перстень с чёрным камнем на безымянном пальце правой руки.

*знак отличия Ордена Героев

Посол султана поклонился Ричарду по правилам европейского этикета.

— Моими устами вас приветствует великий султан Кей-Хосров, Сир.

— Моими устами я лично приветствую султана и его посла. — усмехнулся английский король. Этот вчерашний кочевник стал именовать себя великим, победив армян. Манией величия он явно не страдает, а наслаждается — Что хочет от меня ваш султан?

— Мира, Сир.

— У нас с вами и так мир, или я что-то путаю?

— Такой великий король, как вы, Сир, не может ничего спутать. У нас действительно с вами мир, но договор истекает чуть более, чем через год.

— Я бы сказал, чуть менее, чем через полтора, но это уже вопрос диалектики.

— Я не знаю, что такое диалектика, Сир.

— Это учение о совмещении противоположностей. Наш договор будет действовать ещё год и три месяца, однако для вас это чуть более года, а для меня чуть менее полутора. Это как с волосами на голове и в супе. Если на голове растут всего сто волос — это очень мало, а если они плавают в супе — это очень много*. Итак, вам этого времени мало, я правильно понял?

*использован пример А.Ф. Величко

— Правильно, Сир.

— Я правильно понял, что вы собираетесь вытеснить Византию из Малой Азии, и вам нужен надёжный тыл?

— Правильно, Сир.

— На сколько вы хотите продлить договор?

— Ещё на два года, Сир.

— Такое возможно. — кивнул Ричард — Но вы же понимаете, что просто так мы всё это время сидеть не будем. Вы хотите вытеснить Византию из Малой Азии, а мы Багдадский халифат из Месопотамии. Вас не смущает такой размен. Они ведь ваши соплеменники.

— Мы предполагали, что вас заинтересует халифат, и я получил указание согласиться на такой размен. Они наши соплеменники, но уже давно не родичи. Мы с ними не раз воевали.

— Мы тоже часто воюем между собой, пока нет внешней угрозы, но как только она появляется, вчерашние враги объединяются.

— Мой султан не станет оказывать помощи халифату. Во время недавней смуты, халиф ан-Насир поддерживал мятежников и до сих пор укрывает двоих из них.

— Обычное дело. — кивнул английский король — Политика — это очень подлая штука. Я когда-то сам воевал со свои отцом, и мне до сих пор стыдно за те ошибки молодости. Знаете, уважаемый хаджа, я сделал открытие, что люди в течении жизни изменяются по нескольку раз. И довольно часто случается так, что подвиги молодости в зрелом возрасте заставляют их стыдиться. Мы продлим договор о мире и торговле с вами ещё на два года. Что-нибудь ещё?

— У нас много пленных христиан. Мы бы в знак доброй воли передали их вам бесплатно, но их пришлось кормить в течении почти полугода.

— Чуть больше трёх месяцев. — поправил Ричард посла — Я готов забрать всех по двенадцать пенсов за голову.

— Сир! Даже простой крестьянин сейчас стоит двадцать пенсов.

— По двадцать поищите другого покупателя. Все ваши пленные — это городские бездельники армяне и греки. Хороших крестьян я бы купил по двадцать, а за эту ленивую криминальную сволочь и по двенадцать слишком дорого. Готов забрать их только из-за чувства христианского милосердия.

— Это несколько дешевле, чем ожидал мой султан, но я надеюсь, что он примет ваши аргументы и не повелит отсечь мне голову. Двадцать тысяч пленных — это четыре тысячи шиллингов. Мы бы хотели закупить на эти деньги дамаскские доспехи.

— Доспехи стоят по сорок шиллингов, и это только для друзей. За пленных вы получите сто комплектов.

— Сто двадцать, Сир. Иначе мне точно не сносить головы.

— Так себе аргумент. — ещё раз усмехнулся Ричард — Но так и быть, ваша голова заслуживает того, чтобы остаться на своём месте. Что-то ещё?

— Да, Сир. Князь Киликии, Левон II.

— Помню такого. И что с ним?

— Он у нас в плену.

— Мы же договорились по двенадцать пенсов за голову.

— Сир! Но он же князь!

— Для вас может и князь, а для меня всего лишь ещё один из пленных армян, от которого никогда не будет никакой пользы. Продайте его византийцам, пока не начали с ними войну. Мне он не нужен даже за двенадцать пенсов. Что-нибудь ещё, хаджа?

— Если позволите, Сир, вопрос задам лично от себя.

— Задавайте.

— Что будет дальше? После того, как наш договор истечёт?

— А мне-то откуда знать, милейший? Я не Аллах, и даже не Пророк. Может быть мы с вами начнём воевать, а может нас тут всех вместе накроет чумой, или чёрной оспой, Великим потопом, или нашествием саранчи, лихорадкой, или случайным арбалетным болтом в шею. Доживём — увидим.

— Я не о том, Сир. Хашашшины мирно живут посреди ваших владений, пользуясь вашей защитой. За что им даровано такое счастье?

— За верность слову. Все обязательства, которые на себя взяли хашашшины, они исполняют. Их купцы платят мне все положенные налоги, куда дисциплинированней, чем свои же христиане. Мусульмане мне не враги, пока они не пытаются меня ограбить, или обмануть. Хашашшины проводят свою политику только среди последователей Пророка, ля иляха илля Ллах ва Мухаммадан ррасулюЛлах, и в наши дела они не лезут. Мне так даже удобнее, чем принять от них оммаж. Вассальная клятва, хоть её и даёт ленник своему сюзерену, на самом деле обоюдная. Принимая оммаж, я тоже беру на себя обязательство защищать своего вассала. Три года мира — это много. Докажите мне, что вы верны своему слову и обещаю, что мы обязательно вернёмся к этому вопросу. — Ричард посмотрел на сундуки с дарами от султана и подал знак оруженосцу.

Жиль де Сольте немедленно передал королю довольно изящный ларец — В этом ящичке, насколько я понимаю, находится борода Пророка, Ля иляха илля Ллах ва Мухаммадан ррасулюЛлах. Одна из ваших исламских реликвий. Передайте её как мой ответный дар великому султану. Она с боем взята нами у сарацин. И передайте ему, что мы обязательно ещё раз пообщаемся, даже если нам в будущем предстоит война. А пока, совместно с графом Савойи, готовьте новый договор. Я с вами встречусь ещё раз, для его подписания.

Когда посол принимал получал ларец, у него заметно дрожали руки. Это нормально. Прикоснуться к такой святыне суждено в этой жизни далеко не каждому правоверному.