Книга 4. Оборотни Его Величества. Полнокружье

* * *

Йожик знал, что в их доме произошла трагедия. Он это видел, слышал, чувствовал по настроению хозяев и гостей, но причин не понимал.

Не понимал, почему главная хозяйка всё время спит в своей комнате. Иногда строгая неприветливая женщина носит к ней какие-то склянки или сидит рядом, если первый хозяин выходит. А верного пса не пускают!

Не понимал, зачем родич хозяйки заперся внизу, кричит, гремит хуже прежнего и отказывается от еды. Хорошо хоть, Лей за ним присматривает и снабжает водой, правда, элементаль говорит, что оборотень превращает её во что-то иное.

И ещё Йожик не понимал, куда делся их домашний демон. Лесной пёс продолжал складывать всякую всячину в карманы его одежды и в шапки, но никто не ругался, не топал ногами и вообще не обращал внимания на проделки миелл-тьярра. Все о нём как будто забыли. Йожик искал демона, вынюхивал под дверьми, но тот как испарился. Наверное, обиделся на каверзы и ушёл. Жалко, было так весело.

В конце концов, Йожик спрятался в угол за шкафом и впал в спячку, дожидаясь, когда всё снова наладится.

* * *

— Лис, идём! Похороны вот-вот начнутся!

— Отвали-и-и!

— Лис, кончай дурить! — поддержал Вилля Метис.

— Отвя-а-ань! — в лаборатории что-то разбилось, к счастью, без взрывов.

Второй день Лис не вылезал из подвала. Звериные и человеческие вопли, одинаково пьяные и бессвязные, то хохот, то бормотание неслись оттуда. При наличии винного камня нетрудно сделать брагу из чего угодно, тем более, для алхимика, а в еде он не нуждался.

В тот день Лис вернулся за полночь, и от него прямо таки разило спиртным, причём, налакаться он умудрился в звериной ипостаси. Не говоря ни слова, спустился в лабораторию, да там и заперся.

Наверху тихо скрипнула дверь. Не говоря ни слова, нанятая служанка заложила пальцем книгу на недочитанной странице и отправилась сменять Шантэля, на лестнице поклонившись высокому л"лэрду. Эта молчаливая женщина с гладкой причёской, в строгой одежде, учтивая и чопорная, уважающая только "умную" литературу так не походила на Веррею.

— Всё сидит, — не спросил, а констатировал л"лэрд, мрачно созерцая дверь.

— Сидит. Вы ей сказали?

— Ещё нет, пусть сперва поправится. Трой, вы ведёте себя безнравственно!

— Испарись!

— Ваша ассистентка не одобрила бы, что вы гробите себя вместо того, чтобы оказать ей последнюю честь.

Дверь резко распахнулась, едва не зацепив совестителей, успевших отскочить в последний момент. Шатающийся алхимик выглядел страшно. Изжелта-серый, заросший трёхдневной щетиной, одетый в замызганный халат на голое тело, он походил на хронического алкоголика. Прежде Лис не злоупотреблял спиртным. Напротив, лишь пробовал предложенное, называл состав и наливал себе чайный гриб или минеральную воду собственного приготовления.

— Да что ты вообще о ней знаешь? — кицунэ икнул перегаром. — Вот ты отличишь кислотный ожог от щелочного? А ты на глаз увидишь разницу между молотым ацетатом свинца и сахарным песком? Нет?! А она могла! Вот представь, что жидкость в пробирке не меняется. Ты ждёшь, ждёшь, а она всё прозрачная... И ты пытаешься понять, в чём ошибка, в чём просчёт, и наугад добавляешь каплю... чего-нибудь. И вдруг получаешь совершенно не то, к чему стремился изначально, но нечто новое и прекрасное, и осознаёшь, что ты — творец. Понимаете?

— Не очень, — признался Вилль.

— А она вот понимала.

— Лис, нам всем будет её не хватать...

— Ты не знаешь, каково это — постоянно чувствовать свою музу и наконец обрести её во плоти! — алхимик с задумчивым видом достал из кармана пробирку. Бесцветная жидкость в ней слабо мерцала перламутром. — Мы всё-таки его изобрели. Бесценный эликсир, за унцию которого правители грызли бы друг другу глотки. А-а, МУРа...

Пробирка не взорвалась, зловонные испарения не окутали комнату, но трое мужчин вздрогнули. Жидкость оказалась вязкой. Расплескавшись по полу, она потихоньку стягивалась в крупные капли, а в осколках разбитой склянки сверкало золотое грузило.

— Лис...

Тот поднял безразличный стеклянный взгляд.

— Лис, мы могли стать богачами, — ошарашено пролепетал Метис.

— Ну, всучили бы мне какую-нибудь премию, так ведь речи я толкать не умею, — пожал плечами кицунэ. — Вот у Веррейки это здорово получается, подожду, пока она вернётся, и заново изобретём.

Мужчины переглянулись. Кажется, алхимик окончательно спятил.

— Трой, прекратите себя обманывать, — рассердился Шантэль. — Веррея погибла и уже никогда не вернётся. Наш общий долг сейчас — пойти на её похороны.

— И вы меня называете сумасшедшим? Ну, идите, поплачьте над пустым гробом, а я буду праздновать её День Рождения. И если вдруг случайно разнюхаете, какая гнида оставила меня без музы, не забудьте шепнуть мне, — Лис жутко ухмыльнулся.

И захлопнул дверь, воистину Бешеный.

...Было бы странно, если бы Его Величество вдруг явился на похороны обыкновенной горожанки, зато вместе с Алессой пришла Ярини, спрятав лицо под чёрной вуалью. Бывшие студиозусы Вилля, откуда-то прознав о несчастье, всем курсом решили поддержать любимого преподавателя. О настоящей природе Верреи знал только Вистас Кукушонок, как-то ночевавший в "сумасшедшем доме" на Восьмом Лепестке и с тех пор проникшийся к демонице симпатией. Парнишка держался, как мог, но эмоции в силу юного возраста взяли своё, и Вилль не стал ему пенять, дескать, настоящий воин не должен плакать. Пришли некоторые преподаватели во главе с ректрисой Елантой Нэйран и клиенты Верреи, не в силах поверить, что талантливый психолог больше не выслушает их проблемы и не подправит испорченное настроение.

Вилль думал, похороны пройдут в узком семейном кругу, но народу собралось столько, сколько и предположить не мог. И это было правильно.

Для непосвящённых Веррея стала жертвой несчастного случая. От её тела ничего не осталось, и, чтобы не хоронить пустой гроб, в него положили вещи, которые были дороги демонице. Любимую поварёшку, томик стихов, заколку с гранатами, подаренную ей Лисом...

Веррея забрала тело тридцатидвухлетней женщины, и с датами на надгробии проблем не возникло. Долго решали, какую ей дать фамилию, пока Володя, вызванный с Глухариного озера по грустному поводу, не напомнил, что в Скадаре демоница притворялась его женой.

— Я звал её Верунчиком. Верочка Смольянинова — неплохо звучит, а?.. Чёрт, мы даже не были вместе, а чувство такое, будто и впрямь свою женщину хороню.

По эскизу Алессы каменщик вытесал портрет, до боли похожий на оригинал. Такой демоница навсегда останется в памяти — задорно и обольстительно улыбающейся вполоборота, прижимая к груди букет лилий. Веррея, экзальтированная особа с красными волосами, привычкой давать всем прозвища и без спроса подглядывать в чужие мысли; пожирательница эмоций, убийца и демон. А ещё — подруга Триш и Алессы, ассистенка бешеного алхимика, кровная сестра Арвиэля, лекарь душ и спасительница многих жизней.

Высокий л"лэрд и аватар стояли рядом, ещё более сплочённые общим горем. Оба знали, что такая дружба противоречит всем правилам и за тысячелетия сложившимся устоям, но чего только не случается в этом безумном мире.

— Вроде бы, должен радоваться, что демон мёртв, а как-то... — Вилль осёкся, крепче прижав всхлипывающую Алессу.

— Мне тоже.

— Знаете, Шантэль, мне в голову приходила одна бредовая идея...

— И я об этом думал. Но возле Окна толпятся миллионы демонов, и мы не сможем вызвать именно её. К тому же... Веррея стала отступницей в Бездне, и, боюсь, от её сущности уже ничего не осталось. Демоны такого не прощают.

Мерзкая погода лишь усугубляла подавленное состояние. Мокрый снег лез в глаза, нос и уши, смешавшись с грязью, облепил ноги по щиколотку. Низкие тучи давили на плечи, буквально вминая в кладбищенскую землю. И таращилась эта чёрная глубокая яма, из которой никогда уже не выбраться...

Желающие высказаться говорили по очереди, сожалели, сочувствовали, искренне горевали. Вилль последним подводил итог. Он заготовил речь о невосполнимой потере для всех, скорби и пустоте внутри, о том, что жизнь всё равно продолжается... но сказал совсем не то.

— Веррея стала моей кровной сестрой по воле случая, а не велению сердца. Год назад я желал, чтобы мы более никогда не встречались, но Судьба распорядилась иначе. И я этому рад. Но жалею о том, что слишком поздно узнал, каким Веррея была человеком. Мудрым, справедливым, отзывчивым, смелым. Старшей сестрой, о какой каждый из нас может только мечтать. И я не знаю никого, кто любил бы столь искренне и самоотверженно, даже без надежды на взаимность. Я верю, Боги не допустили, чтобы она верну... попала в дурное место, и, где бы Веррея сейчас ни находилась, пусть она будет счастлива. Мы всегда будем помнить о ней, а, значит, часть её останется жить в каждом из нас.

Подул восточный ветер, гоня тучи к Океану. Солнечный луч упал на плиту, высветлив каменное лицо.

— Верунчик на нас смотрит, — грустно улыбнулся Володя.

* * *

— Нет, просто один человек грезит о весне, — возразила Кружевница. — Девочка далеко пойдёт. С помощью л"лэрда она переживёт потерю подруги, но его гибель — никогда. Не руби ей крылья, сестра.

— Я говорила, что ни при чём, — раздражённо ответила Смерть. — Да, ты меня уже дважды обманывала, подсунув вместо обещанных фигур предателя и демоницу, но я не собираюсь мстить. Посмотри, сколько узлов он навязал на своей жизненной нити. Об один из них точно запнётся, и никто из нас не сможет удержать его от падения.

— Она сможет.

* * *

Сударыня Трисса узнала о гибели подруги в тот же день. Проснувшись, очень удивилась, обнаружив подле себя незнакомую женщину, и попросила ту позвать Веррею. "К сожалению, она отсутствует", — ответила вышколенная служанка. Хорошо, тогда Лиса! Простите, но он занят и не сможет подойти. Метиса? Его тоже нет дома. Сударя Шантэля? И л"лэрда нет. А где они все есть?! "На кладбище", — несмотря на предупреждение эльфа не расстраивать больную, призналась женщина, выученная никогда не лгать господам.

Где-э?!! Да что, тудыть-растудыть, происходит?!!

Почувствовав возбуждение хозяйки, проснувшийся Йожик с Леем ворвались в спальню... и служанка всё рассказала.

Вернувшийся л"лэрд пришёл в бешенство, обругал бедную женщину выражениями, какими высокородному даже думать не пристало, рассчитал и выставил вон под бешеный хохот пьяного Лиса. Шантэль дико устал от недосыпа, продрог на кладбище, нога разболелась так, что с поминок он ушёл в числе первых, и — на тебе "сюрприз"!

Эльф остался наедине с невменяемыми братом и сестрой, благо вторая хотя бы не запила, просто заперлась в спальне. И так, и эдак Шантэль пытался уговорить её открыть дверь, однако, ответом было молчание. Пробовал даже чаровать, но девушка стала ведьмой, а на волшебников такого уровня подобные штуки не действуют.

В чужом доме Шантэль сам себе сварил кофе, капнул в него ликёра и немного погрелся у камина, собираясь с силами для нового штурма бастиона...

Стемнело. Зажглись звёзды и фонари. Вернулся Метис, притих заснувший алхимик, а из спальни по-прежнему не доносилось ни звука. Шантэль перепробовал все методы от уговоров до провокации, предлагал телепортироваться в Сумеречье, но ведьма оставалась верна затворничеству.

— Сударыня, вы с братом ведёте себя бессовестно по отношению к памяти Верреи. Больше всего она любила этот мир и всеми силами стремилась сделать его лучше, так почему один из вас медленно убивает себя, а вторая сдаётся в середине пути? Трисса, ответьте!

Тишина, только ветер подвывает на улице. После обеда заметелило, а к вечеру разгулялась колючая вьюга, и Шантэль не был уверен, что погода сама по себе так резко изменила настроение. Пока Трисса действовала подсознательно, и если вовремя не взять дар под контроль, может случиться беда. Ведьмы должны не духов обуздывать, а себя.

Даже самая стойкая личность нуждается в отдыхе. Шантэль не собирался бросать ученицу, решил только немного вздремнуть, оставив ей пищу для размышлений.

— Кое-чего вы не знаете, сударыня. Я не хотел вам рассказывать, но теперь понимаю, что обязан сделать это в благодарность Веррее. Жертвуя собой, она, в первую очередь, спасала меня ради вас, своей любимой подруги. На Ярицу ко мне явилась Великая Кружевница и предупредила, что моё время на исходе, и я должен готовиться к встрече с Привратницей. Я готовился, торопился уладить все свои дела и поставить вас на твёрдую почву, чтобы научить азам истинного волшебства, и вам было к кому обратиться за советом, когда меня не будет рядом. Веррея была единственной, кто узнал о моих сомнениях. Она предупредила, что не позволит мне огорчить вас, и сдержала слово. В основах нашего мироздания лежит правило самопожертвования, которое даже Боги не могут оспорить, и Веррея им воспользовалась, выкупив мою жизнь ценой своей. Это... просто потрясающе. Две тысячи лет я был уверен, что демоны способны лишь на подлость, но Веррея проявила такое благородство, на какое способны немногие из тех, кого Боги наделили душой. Она была удивительным созданием, — эльф правда так думал, а не просто говорил для ученицы. Необыкновенная была женщина, просто уникальная. Что могло так повлиять? Чистая душа, полученная в жертву? Женское тело? Близкое окружение, которое Веррея называла друзьями? Или изначально демоническая сущность была особенной? Увы, ответ похоронен. В спальне тоже стояло гробовое молчание. И Шантэль отступил, в сердцах и с отчаяния бросив:

— Но, видимо, Веррея ошиблась, и я вам не настолько нужен, как она считала.

И л"лэрд, похоже, ошибся, открыв правду. Рискованное признание, способное расшевелить или ещё глубже загнать в пещеру отчаяния. Теперь сударыня будет винить наставника в гибели подруги, да и себя заодно.

Всё проклятая усталость...

Но девушка вышла. Непричёсанная и без макияжа, одетая в халат поверх сорочки, в руках она сжимала пуховую шаль, которую Линдрэ связала крючком для лучшей подруги ведьмы.

— Повторите, что вы сказали.

— Повторю, но сперва поешьте.

Не было ни слёз, ни истерик, только сосредоточенное молчание, коробившее эльфа. Выслушав, сударыня перебрала пальцами по дымящейся чашке.

— Веррее много тысяч лет, она умная расчётливая демоница, никогда ничего не делавшая без причины. Она намекала мне, будто знает способ получить душу, и я не верю, что Веррея просто так отказалась от заветной мечты. В общем... подожду. И она права, сударь, вы мне очень нужны.

* * *

Аватар успел в храм как раз перед закрытием. Вюга почти стихла, лишь отдельные порывы толкали в крылья, забавляясь с волком, точно с живой игрушкой.

"...Мне нравятся храмы, они красивые, особенно, церковь Эмиля Экзорциста. Всё смотрю на фрески с Эмилем, отдавшим святую сущность Бездне в обмен на сущности грешников, и каждый раз открываю что-то новое..."

Фреска "Нисхождение в Бездну", покрывающая целый неф, и правда впечатляла. Левую нижнюю часть окутывало пламя, из которого тянули руки грешники, насаженные на кол, кипящие в котлах и всячески мучимые багрово-чёрными рогатыми тварями. Из облаков справа под сводом выбивался белый луч, по которому, как по лестнице, спускался седобородый старец в окружении крылатых божьих посланников. Демоны в ожидании чистой души паскудно гримасничали, но Эмиль улыбался, зная что-то такое, о чём никто не догадывался.