— Утешил. Я предлагал Генриху уступить всю Баварию ему, но он отказался. Твердит как умалишённый 'Саксония, Саксония'... Осталась у тебя ещё эта дрянь из Лузиньянии, или джина заказать?

— Ты тупой потомок викингов. Я же сказал, всего одна бочка на всю Европу. Каждый глоток на вес золота.

— А ты не потомок викингов?

— Тоже потомок. — притворно-печально кивнул герцог Бургундии и Карфагена — Но я умный. Ладно, заказывай джин, и будем думать, как нам воевать. За это лето мы должны всё успеть. К нам уже спешит Гангский легион, через пару недель он начнёт разгружаться в Марселе. С тремя легионами и десятком тысяч панцирной кавалерии, мы порвём твоего Балдуина, как гончие лису.

— Балдуин не мой.

— Тем лучше. Итак, Оттон, у нас один явный враг и почти два десятка тех, кто его поддержал. Они тоже враги, и поддержали бы любого, кто выступит против тебя. Согласен?

— Согласен. Но не карать же их только за то, что они голосовали против меня. До такого даже Барбаросса не додумался.

— Верно. Старый Фридрих всегда находил другие поводы, вот и нам их нужно найти. Например, назначить дату присяги, а всех, кто откажется её приносить — объявить мятежниками.

— Но меня ведь не признали императором. Голоса Ломбардии, Веронской марки и Пентаполя оспорены. И следует признать, что оспорены они не без оснований. Не короновавшись, Ричард не имел права голоса.

— Не следует этого признавать, Оттон. Нападение сельджуков — это достаточно веская причина, чтобы отложить коронацию. Кто будет настаивать на обратном — не только мятежники, но и пособники неверных. Папская булла на этот счёт уже подписана и отправлена всем имперским князьям. А от пособников неверных, до еретиков всего один шаг.

— Не знал. Мне ничего не присылали.

— Тебе прислали меня. Вот, читай. И будь уверен, что ты первый это читаешь.

Оттон Вельф пробежал глазами по тексту. В решительности Папе Роберу Первому не откажешь, обвинение в ереси — это даже не интердикт, это куда опаснее. Против еретиков могут выступить и рыцари Ордена Святого престола, вернее, обязаны выступить. Значит, голоса Ричарда признают, ведь этот казус рассматривается советом епископов.

— Спасибо, Эд, ты настоящий друг.

— Не только настоящий, но и умный. Назначай дату присяги, через неделю ты станешь законно избранным императором, а все твои противники — мятежниками.

— Но они ведь могут и присягнуть.

— Шутишь? — хмыкнул Эд Бургундский — Смешно. Парочка может и присягнёт, один из них твой старший брат, а остальные встанут под знамя Балдуина, что нам и требуется. Обычный имперский мятеж, Святой церкви он не касается, это внутреннее дело христианских правителей, чего нам и нужно добиться — собрать всех врагов в одну армию, и разом их прихлопнуть. Но учти, у нас на это всего одно лето. Сельджуков уже добивают, арабов и мавров тоже, Третий крестовый поход скоро закончится. Ричард снова станет обычным светским правителем, и ему ничего не помешает самому прихлопнуть Балдуина, он на него за выходки в Шампани очень зол. А мы с тобой, в этом случае, будем неудачниками, вроде графов де Куси и де Суассона. Хочется тебе такого позора?

— Боже упаси!

— Как говорят мусульмане — 'На Аллаха надейся, но верблюда привязывай'. Нам нужно через месяц вторгнуться в графство Эно. Это единственное владение Балдуина в империи, потеряв его, он потеряет все права на имперскую корону, поэтому бой обязательно примет. А нам останется только победить мятежников и поделить их владения, по праву меча.

— Балдуин соберёт тысяч сорок.

— Тем больше добычи нам достанется, Оттон. У нас три легиона ветеранов, и тысяч десять тяжёлой кавалерии. Численно, всего на четверть меньше, но качественно мы, как минимум, вдвое сильнее. Вот смотри. — Эд Бургундский поднял свою перевязь и извлёк из одной из ячеек ребристое чугунное яйцо, размером с половину кулака.

— Ручная бомба. — узнал изделие Оттон — Только форма другая. Дрянь, ей только лошадей пугать. Латной пехоте она вреда не причинит. Даже из пращи она летит едва ли на триста футов, а арбалеты работают минимум с пятисот. К тому-же они частенько взрываются в руках своих же бойцов. В общем, вреда причиняют примерно одинаково обеим сторонам.

— Ты прав, это ручная бомба нового образца. Она почти на треть легче, поэтому полетит дальше, а убойная сила выросла примерно вдвое. Каждая положит как минимум четверых латников, какие бы доспехи на них не были надеты. К тому-же, эти бомбы гораздо надёжнее старых, взрываются девяносто девять из ста, а ещё у них у всех одинаковое замедление взрыва — ровно шесть секунд*. Своих они больше убивать не будут, разве что случайно.

*часы, минуты и секунды уже общеизвестны в этой истории

— Что значит случайно?

— Чтобы взвести бомбу, нужно дёрнуть за это кольцо, а потом бросать. Случается, что кольцо сдёрнуто, а в этот момент арбалетный болт прилетает в глаз. Это и есть случайность. К тому-же, нам никто не мешает собрать лёгкие катапульты и везти их в глубине строя, позади линии алебардщиков. Шести секунд хватит, чтобы эта бомба успела упасть внутри вражеского построения с шестисот футов, а там она просто поотрывает ноги тем, кто рядом, и ранит тех, кто стоит чуть дальше. Поэтому артиллерию я предлагаю не тащить. Двадцать тысяч таких бомб, нам её полностью заменят, а войско Балдуина воодушевится, не подозревая подвоха.

— Надо бы попробовать.

— Конечно попробуешь. Для чего я, по-твоему, тащил всё это на себе? — Эд Бургундский тряхнул перевязью — Я и мастеров для сборки лёгких катапульт с собой привёз.

— Годится. — кивнул Оттон, разливая джин — На какие земли ты претендуешь, Эд?

— А ты не такой уж тупой, потомок викингов. Такие вопросы действительно следует оговаривать заранее. — Эд Бургундский закинулся джином и продолжил — Если мы за это лето покончим с мятежниками, все их владения отойдут тебя. Я рассчитываю, что за это ты уступишь мне Бургундское графство. Я последний представитель Бургундского дома, если не считать этого полоумного кастильца, и хотел бы восстановить королевство.

— Сказать по правде — это намного меньше, чем я рассчитывал.

— И ещё, ты поможешь мне выкупить Марсель. Мне нужен свой морской порт, чтобы герцогство Карфаген не превратилось в анклав.

— Марсель же отходит в приданное Фараону.

— Если и правда отойдёт, то получится даже дешевле, но скорее всего Ле Брюн от Марселя откажется, признав приданным присланные ему два легиона, так что торговаться придётся с Раймундом, а он один способен превзойти в торговле всех вместе взятых евреев.

— Заплатим, Эд, это всего лишь деньги. К тому-же, он сам попался в ловушку. Если запросит намного больше, чем стоит экипировка двух легионов, на него криво посмотрят все, включая и Ричарда. К тому-же, Фараон от приданного пока не отказался. Можно успеть договориться с ним. Я служил под его знаменем при взятии Каира, если хочешь, начну торговаться от твоего имени.

— Очень обяжешь, Оттон. Но пока это шкура ещё не убитого зверя. Издавай эдикт, назначив дату присяги. Сначала нам нужно разбить мятежников Балдуина. Кстати, ты в курсе, что сказал про него Ричард?

— Откуда мне в этой глуши...

— 'Хорошего человека Балдуином не назовут'.

— Умеет он облачать свои мысли в краткие, но предельно понятные формы. Значит, нам действительно стоит поторопиться. Будь добр, займись войсками, а я пока издам эдикт с требованием присяги и всё-таки напишу Ле Брюну предложение. Лишним оно точно не будет, сильно наглеть после такого Раймунд постесняется.

— Слушаюсь. — Эд Бургундский встал и вскинул руку в римском приветствии.

— Да ладно тебе. — Оттон тоже встал и ответил таким-же салютом — 'Наше дело правое, мы победим.'

— 'Враг будет разбит, Победа будет за нами.' — словно отзывом на пароль ответил Эд — Пиши, Оттон. А я отправляюсь в Марсель, встречать Гангский легион.

Седьмого мая 1197 года Ричард прибыл в Сен-Жан-д'Акр. Сельджуков уже добивали, с этим 'псы войны' справятся и без него. Самое время наведаться в столицы, где помимо беременной жены, находилась ещё и беременная сестра. Хорошо, хоть мать пока не успела вернуться с похорон Джона. Для младшего брата, у Ричарда имелась только одна эпитафия — 'Жил грешно, и помер смешно', но мать это вряд ли обрадует. Хорошо, что её здесь нет. Выдержав церемонию приветствия двора, Ричард всех прогнал, поцеловал жену, потом сестру и устало присел.

— Извините, девочки*, что-то я утомился.

*перевод со старофранцузского на новорусский, для удобства читателей

— Риччи — это потрясающе. — почти взвизгнула Джоанна — И город, и двор, и музеум.

— Что тебе мешает завести тех же паразитов у себя? — Ричард устало начал расшнуровывать берцы — Я охотно уступлю тебе половину. Кстати, дамы, я мечтаю снять с себе обувь, уже второй день в одних носках, слишком к вам торопился.

. Ой, да ладно, Риччи, мы ведь не в романах живём, все принцессы посещают отхожие места, так что запахами нас не запугать. Расскажи, как ты разбил сельджуков.

— Тебе то это зачем, сестричка? — устало усмехнулся Ричард.

— Я буду писать романы. Писать я умею, время у меня тоже есть. К тому-же, роман про тебя никто не пишет, это я уже узнала.

— Всё правильно, писать про себя я запретил.

— Почему?

— Подойди ближе, будто хочешь меня обнять. — Ричард наконец скинул берцы и носки — Вот это мой настоящий запах, сестра. Мы, несомненно, добьём и сельджуков, и мавров с арабами, но запах воина никогда не изменится. Война — это всегда грязь. Летом — это грязь, перемешанная с пылью, а зимой со снегом. Но запах всегда один и тот-же, вот и напиши об этом правду сестра. Я даже название тебе предложу — 'По ком звонит колокол?', и эпиграф: 'Он звонит по тебе!' Война — это постоянная грязь, и очень редкие победы. А для некоторых и поражения. Если возьмёшься написать правду, то я тебе многое расскажу. Поле боя, с тысячами убитых, пахнет куда хуже моих носков. Там запах настоящей смерти. Ну, берёшься?

— Берусь.

— Ну, тогда слушай. Однажды мы, с графом Лестером, Ги де Дампьером и Гийомом де Баскервиль жрали сдохшую кобылу. Шакалы её не доели, мы их отогнали, но пахла она ничуть не лучше моих носков, представляешь? Отбив её у шакалов, мы нажарили падали и всё съели, только потому что завтра нам в бой и понадобятся силы. Мы тогда не задумывались о заразе, для нас всех важен был только завтрашний бой. Настоящий воин про послезавтра никогда не задумывается. Если и правда хочешь писать — напиши об этом. На такое больше никто не осмелится.

— Врёшь! — хихикнула Джоанна.

— Вру. — устало улыбнулся Ричард — Нас, разумеется, было не четверо и кобыла протухнуть не успела, но это малозначительные детали. Для большего драматизма в романе их можно упустить.

Тринадцатого июня 1197 года, войско императора Оттона Вельфа, пройдя через Шампань, вторглись в графство Эно* и осадили Монс**. Как и предполагал Эд Бургундский, суд имперских епископов внял доводам Папы и признал Оттона императором, однако противоборствующие стороны это примирить не могло. Противостояние Вельфов и Штауфенов в империи продолжалось уже больше полувека, и, хотя в партии Штауфенов не осталось достойного вождя из этого Дома, подчиниться одному из Вельфов, примкнувшие к ней феодалы не могли, слишком много накопилось взаимных обид за эти полвека, а особенно за последний год. Год реванша Вельфов в Саксонии и Баварии, год завоевания Бургундского графства, Швабии и Австрии. Слишком много недовольных собрались сначала под знамя Оттона Штауфена, а теперь, вместе с ним, перешли в лагерь Балдуина Фландрского. Официальное признание императором не изменило почти ничего. Кроме Генриха Вельфа, присягу согласился принести только один значимый имперский князь, владетель Лужицкой марки, маркграф Конрад II, из рода Веттинов, традиционно придерживающихся нейтралитета и закона.

*другое название Геннегау

**столица графства

Баварию император брату всё-таки уступил. Просто так, по-братски, даже не попросив Генриха поучаствовать в подавлении мятежа. Пусть зачищает территорию древней Дакии* от кочевников и строит порт в устье Дуная. Не стал Оттон призывать и рыцарское ополчение Саксонии, находящейся во враждебном окружении, и до сих пор терзаемой внутренними смутами. По малолетству Вильгельма, которому только недавно исполнилось тринадцать лет, регентом королевства, согласно завещанию отца, стал граф Мерзебургской марки, Йохан Мюллер, младший сын мельника, заслуживший знак отличия ордена Героев на колодке в Святой земле, в составе Германского легиона, получивший золотые шпоры и рыцарскую цепь Ордена Героев от графа Лестера, а Мерзебургскую марку и титул графа от Генриха Вельфа-старшего. Бесстрашный воин и очень талантливый полководец, но его подлое происхождение не давало покоя многим. Многим дуракам, которые забыли, что не все их предки были благородными, а когда-то и они начинали именно так, даже Великие Дома. Впрочем, Йохана Мюллера поддерживал сам Ричард, поэтому за него беспокоиться не стоило. Он и Саксонию отстоит, и Вильгельма правильно воспитает.

*современная Румыния

Балдуин Фландрский собрал под своё знамя больше пятидесяти тысяч. Кроме Великих имперских Домов — Штауфенов и Асканиев, его поддержал король Дании, Кнуд VI. Не напрямую поддержал, сама Дания осталась нейтральной, но он никак не воспротивился участию в войне своего брата, герцога Гольштейна Вальдемара, который привёл в Гент две экипированные терции пехотинцев и почти четыре тысячи конных латников. Разумеется, не просто так, ему, в случае победы, была обещана Марка Биллунгов, на которую Дания давно облизывалась.

Новый расклад сил вынудил имперское войско изменить тактику. Штурмовать Монс торопиться не стали, тем более что город к этому готовился. Наверняка ворота уже заложили изнутри каменной кладкой, улицы перегородили баррикадами, а Балдуин, нависая с более чем двукратно превосходящим по численности войском с северо-запада, только и ждал, чтобы имперцы в эту паутину вляпались, чтобы покончить с ними одним ударом.

Вместо штурма Монса, Оттон, посовещавшись с Эдом Бургундским, приказал отойти на юго-запад и начал строить укрепления, перекрыв дорогу, соединяющую Монс с Валансьеном. Укреплённый лагерь, этакую эрзац-цитадель, в котором размещалась кавалерия, и шесть фортов по периметру, которые заняли легионы, по одной терции на каждый форт, а большую тысячу русов разделил на четыре полутысячи и отправил грабить окрестности. Эта тактика успешно применялась не один раз, и Балдуин о ней, несомненно, знал, но знать — это одно, а противодействовать — совсем другое. Когда-то Принцу-Бастарду в Польше противостояло более чем вчетверо превосходящее по численности войско поляков, куда более воинственных, чем сборная мятежников, но и они обломали себе зубы. Правда, у Филиппа де Фальконбридж были пушки, но зато у него не было новых ручных бомб.

Бомбы и правда оказались на диво хороши, именно такими, как рассказал Эд. Лёгкие катапульты, для их применения, собрали из подручных материалов собственными силами, то есть практически даром, и установили по сотне в каждом из фортов. Кроме того, из этих бомб получались отличные мины: привязываешь за кольцо тонкую верёвку, закрепляешь бомбу, а второй конец верёвки за вбитый в землю колышек. В траве этой растяжки не видно, её обязательно кто-нибудь да зацепит. В бою под ноги никто внимательно не смотрит, ни пехота, ни тем более лошади, а до сапёров современная военная мысль ещё не доросла.