— Ты опять руководишь лазаретом, василек?
— Да вот случился у нас один раненый, — в тон ему ответила Василина. — Решаем стратегические проблемы с обеспечением нашего отряда пищей.
— Я все решу, не переживайте, дамы. Тамара Дмитриевна, — обратился он к поварихе, — я вам назначаю отпуск, отдыхайте и лечитесь. А поготовить эту неделю попрошу Симона, он точно навыки еще не растерял. Заодно проедусь, посмотрю, все ли в порядке с домами арендаторов.
— Этот пройдоха вас будет кормить армейскими обедами, — недовольно пробурчала повариха, уже сдаваясь.
— Во-первых, не пройдоха, а служитель Триединого, как вам не стыдно, почтенная, — и барон с притворной суровостью покачал головой, — а во-вторых, армейское меню — вкусное и питательное. Так что идите, Тамара Дмитриевна, да отдыхайте. Надумаете поехать к сестре — позовите горничную, я распоряжусь, чтобы вам помогли собраться и довезли куда надо.
Мальчишки с восторгом разглядывали замазанную спреем руку Тамары Дмитриевны, когда она проходила мимо. Василина про себя отметила спрятать лекарства подальше, иначе точно стащат и будут играть в раненных.
Раздался телефонный звонок, и выглянувшая горничная сказала, что просят к разговору барона. Мариан пошел к лестнице, где стоял телефон, а Василина пока скомандовала переодеваться своим маленьким рыбакам.
— Мама, а мы рыбу поймали, смотри, — шестилетний Василь показал сетку, в которой билось с десяток рыбешек. — Мы бы и больше поймали, в озере много рыбы!
— Лыба плыгала высоко и вода плыгала, — сообщил четырехлетний Андрей, протягивая маме по одной ноге, чтобы она сняла высокие сапоги. С отцом бы этот номер не прокатил — одевались и раздевались сами, потому что "большие уже мужики", а с мамой можно и побыть еще немного лялечкой.
— Разделись и мыть руки, быстро! — Василина проследила, как пацаны бросились в сторону ванной, а сама понесла пахнущую тиной сетку в кухню. Она надеялась, что Симон придет как можно быстрее, потому что, хоть она и многое научилась делать по хозяйству за это время, потрошение рыбы до сих пор вызывало в ней спазмы.
Зашел муж, непривычно тихий, посмотрел на нее с тревогой.
— Мариан? — по позвоночнику Василины пополз холодок.
— Звонили из центра, я должен ехать, мышка. В Лесовине много разрушений, произошло сильное землетрясение и требуется помощь армии, наш полк перебрасывают туда. На неделю минимум. Поэтому с арендаторами придется решать проблемы тебе.
— Ну конечно, — принцесса кивнула, — езжай. Я дождусь Симона и поеду по фермам, посмотрю, как у них дела.
— Еще кое-что, василек, — произнес он медленно. — Полковник Шукер сказал, что на него вчера вышел журналист из столицы, некий Инклер. Якобы пишет книгу о невинно пострадавшей королевской семье. Просил дать мои координаты как охранявшего принцессу Василину в ее поездке или связаться со мной, чтобы встретиться и поговорить. Собирает впечатления лично общавшихся с членами королевской семьи...
— Мне это не нравится, — Василину вдруг затрясло. — Вдруг он тоже, как этот...Смитсен? Вдруг он ищет, чтобы убить нас?
Барон обнял жену, уткнулся носом в ее светлую макушку, и начал успокаивающе гладить ее по спине.
— Я не дам тебя в обиду никому, милая. Поверь.
— Ты встретишься с ним? — глухо пробормотала Василина ему в грудь
— Да, иначе у него могут возникнуть подозрения. Дам минимум информации. Не переживай, может он и правда журналист. В любом случае, даже если он попадет сюда — тебя он не узнает. Причин бояться нет, малышка.
— Хорошо, — всхлипнула Василина, как всегда, найдя поддержку и опору в спокойствии и уверенности мужа.
Через полчаса он уехал, предварительно подробно проинструктировав примчавшегося по первому зову и уже чистящего рыбу Симона, обняв мальчишек, которые заныли от его отъезда только после того, как папа скрылся из виду, и поцеловав малышку. А жене достался крепкий, нежный поцелуй, которым он словно делился своей уверенностью и обещание "скоро вернусь".
Глава 15
Иоаннесбург, начало сентября
Люк Кембритч
Люк Кембритч всегда был невозможно удачливым, и при этом еще и обладал на редкость развитой интуицией. Коллеги за глаза даже называли его Лакьюнот, что в переводе с инляндского означало "Удачливый нос", потому что если Люк был на задании и цеплялся за какую-то деталь или натыкался случайно на человека, то в девяти случаях из десяти деталь помогала распутать интригу, а человек оказывался крайне полезным, если не искомым.
И сейчас Люк сходил с ума. Вся его натура кричала о том, что слишком уж удивительное совпадение — его случайная встреча с девочками, чьи имена и порядок старшинства повторяют имена искомых принцесс, и что не может это быть простым сходством. А факты указывали именно на совпадение и ничего больше.
Поэтому Люк был мрачен. Он сидел в кабинете у Тандаджи, постукивая тростью по ножке кресла, и попивал отвратительно горький кофе. Кривился, но пил из чистого упрямства, чтобы хоть так перебить вязкий вкус неудачи и снять сонливость из-за бессонной ночи. Пришел он сюда рано и честно попытался подремать на двух составленных креслах, пока явление начальника не пресекло его безуспешные попытки.
Он уже опросил почти всех, кто был в предоставленном Тандаджи списке, и имел несколько гипотез в разработку, о чем и сообщил начальнику. Остались неопрошенными буквально несколько людей, из живущих далеко, до которых долго добираться. Но и это он собирался закрыть за следующую неделю.
Его бесило, что, несмотря на упорный труд, на то, что он, как муравей, выискивал и складывал крохи информации, никакого прорыва не случилось. И по второй линии расследования — он так рассчитывал на анализ крови Марины или на сканирование на предмет личины! Его коллеги, так "удачно" заглянувшие в кафе во время их с Мариной встречи, подтвердили то, что он и сам подозревал, но решил удостовериться, вызвав ее на "свидание".
Марио, как менталист, прикоснулся к Марине, просканировал ее, и никаких изменений внешности, вообще никакого магического воздействия не почувствовал. А Андрей Евгеньевич, специалист по пластической хирургии, с совершенной уверенностью сказал, что ни один скальпель лица девушки не касался.
Контрольным в голову стали результаты анализа крови Марины, ради которых ему пришлось организовать внеочередной забор крови у служащих ее больницы через министерство здравоохранения. И что? Он с раздражением смотрел на листочек, лежащий на столе у начальника. Он его сам туда и положил. На листочке черным по белому было написано, что забранный образец даже при сильном желании не может принадлежать члену королевской семьи или кому-то из родных королевы. Все, закрылась дверца.
— Что отработал эту версию — молодец, — Тандаджи просматривал отчеты о встречах Люка с людьми из списка. — Что будешь теперь делать с девушкой?
Люк пожал плечами и снова отхлебнул горького пойла, чтобы обдумать вопрос. Марина была необычной. Но с ней просто не получится, она как наждачка, если допустить до сердца — сдерет всю защиту и доберется до мягкого, незащищенного.
— Как обычно, встречусь еще пару-тройку раз, чтобы ничего не заподозрила, и разойдемся по-тихому, — ответил он.
Майло кивнул, не отрываясь от чтения:
— Скоро столицу придется переименовывать из Иоаннесбурга в Город Разбитых Девичьих Сердец. Вот что они в тебе находят, Кембритч? Ты не красавчик, не гора мышц и даже серенады петь не умеешь.
— Я просто обаятельный, — скромно улыбнулся Люк. — Ну и натура женская остро реагирует на правило — удиви-позаботься-заставь себя пожалеть. Как только особа начинает подозревать, что ты одинок и несчастен, так сразу она в твоей постели. Работает и если она одинока и несчастна.
Тандаджи закрыл отчет и покачал головой.
— Жениться вам пора, властительный лорд. У нас говорят муж без жены — как лепешка в помойке. Бессмысленное и бесцельное существование.
— Упаси Боги, — с ужасом сказал Люк, — не надо мне такого счастья.
И накаркал, конечно, куда уж без этого.
— Что с поисками? Что у тебя дальше? — Майло резко сменил тему.
— Хочу закрыть несколько хвостов. Сейчас мои люди проверяют конные клубы страны — не появлялась ли там за последние семь лет новенькая девушка возраста принцессы Марины. Хочу от имени кого-то из их старых друзей дать для принцесс объявление в газетах, без упоминания имен, но так, чтобы было понятно тем, кто прочитал. Навещу мага, который последние дни был во дворце. Но найти его сложно, сейчас пробиваем адрес через профессоров Академии. Загляну на север, там живет офицер, который по словам няни, был влюблен во вторую сестру, может, ему что-то известно.
— А что с особым заданием? — ровно спросил Тандаджи.
— Ничего, — покаялся Люк. — Близких друзей у него особо не было, тех, кто с ним общался, мои ребята опросили. Ничего. Как в воду канул.
— Игорь Иванович особенный человек, — Люк с удивлением фактически впервые услышал в голосе Майло эмоции. — И если он не хочет, чтобы его нашли, то найти его невозможно. Остается сделать так, чтобы он захотел. Я уверен, что у него есть какие-то мысли о том, где могут быть принцессы. В конце концов он единственный оставшийся в живых свидетель произошедшего в зале телепорта.
— Но...как заставить его откликнуться? — с сомнением спросил Люк.
— Он человек чести, и государство для него не пустой звук. Думаю, если он узнает, что мы все можем скоро оказаться покрыты слоем лавы и пепла, он сам выйдет на контакт.
— Посмотри сюда, — начальник бросил ему на колени папку с фиолетовой секретной лентой. — В течение полугода после смерти королевы практически все сановники, занявшие высокие должности, были убиты. Он мстил за свой провал и за их предательство. Теперь давай подумаем, куда мог податься лучший разведчик этого королевства, потерявший дело, которому служил, и ставший преступником?
— Да куда угодно, — бросил нервно Люк. Он не любил проигрывать. — Вариантов тысячи.
— Плохо, плохо, лорд Кембритч. Не выспался, что ли? — сам не зная, Майло ударил по больному. Люк поморщился и потянулся за новой сигаретой.
— Господин начальник, не томите, и осените меня дождем вашей мудрости...!
Майло поднял темные брови.
— Прошу, о догадливейший, — добавил Люк и вопросительно посмотрел на руководителя. — Достаточно? Могу на колени встать, у меня брюки крепкие.
— Нет уж, — Майло покачал головой, — не надо на колени, а то коллеги заподозрят нас в слишком тесных отношениях. Так уж и быть, орошу твою скудную мозговую деятельность несколькими фактами. Во-первых, он не выезжал из страны. Во-вторых, он крутится там, где его не могут узнать — значит это не публичная должность и не многолюдное место, это не среди аристократов или военных, и не там, где его случайно может увидеть журналист. Но при этом ему нужно что-то есть и где-то жить. Что остается?
Люк некоторое время смотрел на него. Потом склонил голову.
— Ты гениален, господин начальник. Не верю, что кто-то может быть лучше тебя.
— Поверь мне, — с горечью сказал Тандаджи, — Стрелковский был лучше. Ему просто не повезло.
Известие о землетрясении в Великой Лесовине застало лорда Кембритча в дороге, когда он все-таки решил поехать домой и поспать немного. По радио репортер нервно делился впечатлениями от разрушенного города.
— В Лесовину на помощь спасателям отправлены армейские части, — говорил он взволнованно, — и штаб уже разбил палаточный городок для потерявших жилье людей. Чудом кажется то, что нет погибших. Но больницы работают на износ, хирурги сбиваются с ног. Военные спешно формируют полевые госпитали и хирургические палатки. С других городов в срочном порядке решено вызвать врачей и магов, специализирующихся на стихии Жизнь. В течение суток должны прибыть более двухсот медиков и около пятидесяти виталистов.
— Насколько сильно разрушен город? — спрашивает ведущая.
— Сильно пострадала южная и юго-восточная часть, здесь разрушен примерно каждый десятый дом. Задело и центр — так, значительные повреждения получила знаменитая Часовая Башня и парк фонтанов, обрушена кровля Музея Искусств. Сильно поврежден Центральный Госпиталь, что не может не добавлять проблем. Нетронутой на юге осталась только школа магии, благодаря щитам и реакции преподавателей, вовремя среагировавших на удар стихии и стабилизировавшим здание. Сейчас все преподаватели и ученики старших классов помогают спасателям. Храни их Боги!
— Вы прослушали репортаж нашего корреспондента, из разрушенного землетрясением города Великая Лесовина. Это первое землетрясение за всю историю города и вообще историю Рудлога. Напомним, что аномальная сейсмическая активность наблюдается уже некоторое время...
Люк выключил звук, остановился и закурил. Затем развернулся и поехал в область.
Марина
Я валилась с ног. В последнее время из-за безумного графика все чаще стала задумываться, а не пойти ли мне на спокойную, и, главное, нормированную работу кондуктора в трамвае, например. Знай, выбивай билетики и высаживай безбилетников, пусть иногда пьяных и драчливых. Все проще, чем делать перевязку матерящемуся полугному, размахивающему руками. Или в детский сад воспитателем. Останавливало меня только то, что я детей не очень понимала, всегда их немного побаивалась, да и животных любила, честно признаться, больше, чем вечно кричащих, плачущих, сопливых и неизвестно как воспитуемых детей.
Почему-то именно после моего ночного дежурства всегда случалось что-то, из-за чего я должна была задержаться. В результате несколько дней я просто дневала и ночевала на работе, отчего стала похожа на тотемную куклу колдунов с вытаращенными красными глазами-бусинками и торчащей во все стороны шевелюрой. Благо, на работе опытной мной была припасена смена одежды и белья. Поначалу стирать и развешивать сушиться трусишки и лифчики в общей душевой было как-то неловко. Впрочем, чувство неловкости быстро прошло, сменившись бесконечной усталостью.
Кротости мне такой график не прибавлял, и я всерьез опасалась, что сорвусь на очередное "задержитесь, есть срочный пациент" главврача, и тогда уже работа кондуктора перестанет быть чисто умозрительной фантазией.
И вот, наконец, после очередного ночного дежурства и утреннего обхода я с внутренним напряжением ждала гласа Олега Николаевича, предлагающего мне в очередной раз остаться или кого-то заменить. Но Главный лишь мазнул по мне взглядом, пробурчал что-то и пошел дальше. И я, не веря своему счастью, полетела поскорее на выход, чтобы не дай Боги, он не передумал.
И, конечно, стоило мне только дойти до выхода, как по громкой связи объявили "Богуславская Марина Станиславовна, вас ждут в кабинете главврача".
Демон! Демон! Демон!
Я шипела и ругалась, поднимаясь обратно, так, что встречные пациенты и коллеги шарахались и провожали меня удивленными взглядами. Перед дверью главного я выдохнула, постучала и вошла.
— Олег Николаевич, что случилось?
Главврач поманил меня к себе.
— Садитесь, Марина Станиславовна. Я тут задумался — а сколько вы у нас работаете уже?
