Дети Амира - 1. Данфейт

— Эрика — сладкоежка, такая же, как и Террей! — громко ответила Данфейт и рассмеялась.

Эрика исподлобья посмотрела на Бронана и тут же отвернулась, пытаясь скрыть свои пятна на шее. Безусловно, зрячий их разглядел, наверное, потому улыбнулся ей в спину и подошел, остановившись рядом.

— Что пьем? — спросил он, обращаясь ко всем остальным.

— Виски, — буркнула Эрика.

— О-о, твой любимый напиток!

Эрика покосилась на Бронана и тут же отвернулась. Кто-то передал ему бутылку, он сделал несколько глотков и, задев локтем Эрику, вручил бутылку ей. Эрика тут же протянула спиртное Данфейт и налила себе в стакан яблочный сок. Данфейт, заметив это, пересеклась взгядами с Бронаном, и оба сделали вид, что ничего не заметили. Данфейт передала бутылку Террею. Тот хорошо 'приложился' и даже поперхнулся напоследок, за что получил немое замечание за несдержанность от Йори. Последними пили Орайя и Кимао. Айрин демонстративно отказалась употреблять спиртное и попросила Кимао заварить ей ее любимый чай.

— Я чищу картошку. Завари сама, — ответил Кимао и еще раз пригубил виски.

— А я нарезаю овощи! — словно, обиженный ребенок произнесла она.

— Я заварю тебе твой любимый чай, — махнула рукой Данфейт и, вытерев руки, начала по очереди открывать шкафчики.

— Ты не знаешь, какой чай я люблю!

— От черного на коже остаются пигментные пятна, значит, зеленый, — хмыкнула Данфейт, обнаружив жестяные коробочки с разными сортами чая.

— Риатовый крусполистовой! — отчеканила Айрин.

— Как ни назови, — одно и то же го...— Данфейт осеклась, исправляясь, — ...рячее.

Кимао и Орайя, не сговариваясь, захохотали.

Айрин бросила нож на разделочную доску и, выхватив из рук Данфейт коробочку с надписью 'Айрин', начала заваривать чай сама.

— Очень смешно, — пробурчала она и посмотрела на Данфейт. — Хватит пить, иди лучше овощи нарезать!

— Я их мою, если ты не заметила, — улыбаясь, ответила Данфейт и вернулась к раковине.

— Я нарежу, — вызвался Бронан, снимая с себя пиджак и вешая его на спинку стула.

Шейный платок отправился следом. Бронан закатал рукава и вернулся к своему месту за столешницей возле Эрики.

Она посмотрела на его темные руки и сглотнула подступивший к горлу ком. Покрутив в руках один из ножей, Бронан улыбнулся:

— Дорогая сталь. Где покупал?

— На заказ сделаны.

— Я хочу такие же, — ответил Бронан и, взяв в руки помидор, в одно мгновение раскромсал его на мелкие кусочки, скинув все вовремя поданную Эрикой миску.

Эрика хмыкнула и, перехватив у него из руки нож, принялась за второй помидор, раскроив его в одно мгновение.

— Дайте мне! — попросила Данфейт и отодвинула подругу в сторону, прямо на Бронана.

Зрячий сторониться не стал и обнял свою матриати, притягивая ее за талию к себе. Эрика замерла и напряглась. Бледные пятна медленно покрыли ее лицо и Бронан, увидев это, просто отпустил ее.

Тем временем, не совсем трезвая Данфейт готовилась исполнить трюк, которому ее обучил Учитель.

— Разойдитесь! — скомандовала она, глядя на Эрику, топчущуюся рядом.

Она растерялась, но Бронан, снова схватил ее и прижал к себе, отодвигаясь подальше от Данфейт. Кимао напрягся, понимая, что Данфейт намерена сделать, но не стал останавливать ее.

Помидор подлетел в воздух. Взмах рукой, странный свистящий звук и красные крупные куски упали в миску.

— О-па! — воскликнула Дани и чуть было не запрыгала на месте, как ребенок.

Террей громко похлопал, все остальные засмеялись.

Айрин оценивающе посмотрела на сестру и утвердительно покачала головой:

— Мими была бы довольна.

— Мими была бы в шоке! — хмыкнула Дани, и принялась разделываться со вторым помидором.

— Кто такая Мими? — спросил Террей, передавая Йори бутылку с виски.

— Няня наша, — пояснила Айрин. — Данфейт ей все нервы вымотала.

— А, малышка Данфейт была той еще негодницей, — подал голос Йори, приближаясь к Дани и шлепая ее по упругому заду.

— 'Негодницей'? — хохотнула Айрин. — Скорее, ночным кошмаром. Однажды, она подожгла шторы на кухне, пряча бокал с 'Сизым Амиром' от отца.

— Я не виновата, что огонь перекинулся на шторы.

— Естественно...

— Я поджег шатер Лиам, когда пытался приготовить лепешки на углях в жаровне, — улыбнулся Кимао. — Хотел раздуть пламя и сжег ей ковер.

— Кто ж дует на угли в жаровне? — засмеялась Данфейт. — Дым потом невозможно выветрить!

— Я еще умудрился потушить все это водой... Умывальня 'отдыхала' по сравнению с моей парилкой.

Данфейт захохотала в голос.

— Роби не обиделся на тебя за отобранную пальму первенства топить 'умывальню'?

— На меня обиделась Лиам, в шатре которой все это произошло.

— Но лепешки — то, получились? Я имею в виду из тебя и всех, кто помогал тебе тушить пожар?

— Скалкой по спине меня огрели раз десять.

— Лиам никогда не била меня скалкой. Даже когда моими лепешками можно было заколачивать гвозди.

— Она — мастер пекарского дела.

— Да, лепешки Лиам трудно забыть.

— Так же, как и ее рассказы про топчаны.

Данфейт снова расхохоталась, припоминая нравоучения Лиам, которые та устраивала чуть ли не ежедневно.

— Мы Вам не мешаем? — наконец, спросил Йори, вскрывая новую бутылку виски.

— О, знал бы ты те истории! — воскликнула Данфейт. — Сексология чистой воды!

— Ну-ка, просвети! — попросила Эрика, по-прежнему ютясь в объятиях Бронана.

— Мне нужно еще выпить, чтобы начать рассказывать подобное!

— Не вопрос! — подмигнул ей Террей, передавая подруге бутылку.

— Особенная поза — 'мужчина на коленях', — ответил за Данфейт Кимао.

— И чего здесь особенного? — хмыкнул Йори. — Женщина на коленях, мужчина на коленях! Удивил!

— Дело нужно делать языком, — ответил Кимао, как ни в чем не бывало.

Данфейт поперхнулась виски и закашлялась, размахивая руками.

— Судя по твоей реакции, дорогая, кунилингусом тебя еще не баловали, — зашелся смехом Йори.

— Ну и зараза же ты! — прокаркала Дани, пригибаясь к столу.

— А ты, Кимао, как относишься к оральному сексу? — спросила Эрика, продолжая стоять возле Бронана.

Кимао повернулся к Эрике и внимательно посмотрел на нее.

— Пытаешься вывести меня на откровенный разговор? — спросил он.

— А почему бы и нет? Женщина стоит на коленях перед тобой... И ты смотришь сверху на нее...

— Прекрати! — зашипел Бронан, сильнее прижимая Эрику к себе.

— Для мийян поза 'мужчина на коленях' — нечто вроде проявления вечной привязанности. Обычно, ее исполняют в первую брачную ночь.

— Да, брось! Уверена, что молодежь не столь рьяно чтит все эти традиции.

— На традициях построен их мир. Секс, танцы, разжигание костров — на каждый случай есть свои правила и обряды. Не соблюдать их — значит, не уважать тех, от кого зависит твое благополучие.

— Ты так хорошо знаешь их обычаи?

— Только часть из них, и, насколько могу судить, меньшую. Если мийяне вымрут, традиции эти погибнут вместе с ними.

— Скорее, уйдут, а не 'вымрут', — уточнил Орайя.

— Они не уйдут. Это место — их дом, а дом для мийян — святыня.

Данфейт посмотрела на Кимао и поняла, что тонет. Он говорил ее словами, так же уверенно и прямо, как хотелось сказать ей. Он верил в эти слова, и гордость за мийянкий народ сквозила в его репликах. Чужак для них, он не просто вник в суть этих обычаев, он уважал их, возможно даже, соблюдал. Кимао почувствовал на себе этот взгляд, такой пристальный, будто проникающий в него самого и поджигающий нечто внутри, как поток воздуха, устремляющийся на тлеющие угли в жаровне, грозящий раскалить их до предела, чтобы расплавить сам металл.

— Кимао!!! — закричала Айрин и бросилась вперед, выбивая у него из рук рукоять ножа.

Кимао подскочил с места, когда нож упал в кастрюлю с водой и зашипел. Он взглянул на свои руки: ничего. Ни единого ожога. Он посмотрел на Данфейт. Она заставила его сделать это. Она заставила его спроецировать собственные эмоции в жар, плавящий металлическую рукоять ножа, что он держал в своих руках.

— Ничего себе! — воскликнул Террей, доставая из кастрюли нож, на котором отпечатались пальцы Кимао. — Хотел бы — так не смог!

— О чем ты думал?! — закричала разгневанная Айрин. — Руки тебе не дороги?!

— Прекрати орать на меня! — прогремел Кимао и выдернул свою ладонь из хвата Айрин.

Она отстранилась и с неверием посмотрела на него. Он никогда не повышал на нее свой спокойный уверенный голос. Никогда не позволял себе вот так выдергивать свою ладонь. Никогда не унижал ее подобным образом, тем более в присутствии окружающих.

— Что с тобой? — прошептала она.

— Ничего! Твой чай стынет!

— Я уже выпила его, — произнесла Айрин и отвернулась от пристального взгляда темных глаз.

Данфейт продолжала пребывать в оцепенении.

— Что с тобой? — спросил Кимао, приближаясь к ней и склоняясь к ее лицу.

Айрин, услышав это, обернулась. Этот голос... Как быстро он изменил свой тембр, превратившись из стального в мягкий, урчащий на ухо, только не ей, а ее сестре...

— Я устала, пойду прилягу, — произнесла Данфейт и, бросив нож на стол, рванула из кухни.

— Что это с ней? — не поняла Эрика.

— Оставь ее, — ответил Кимао и отправился следом за Данфейт.

Данфейт знала, где ей укрыться. Ванная комната на втором этаже, расположенная в конце коридора, вот куда она намеревалась пойти. Дани не успела закрыться внутри: Кимао вовремя вставил свою ладонь в проем и распахнул дверь настежь.

— Возьми себя в руки и успокойся.

Данфейт посмотрела на зрячего и отвернулась.

— Я не контролирую это, — прошептала она. — Не контролирую себя, а значит, подвергаю опасности остальных.

— Ты не можешь контролировать все! Прими это и успокойся!

— И ты так спокойно говоришь об этом?

— А разве у меня есть выбор?

— Я все пытаюсь вспомнить, когда умерла в первый раз, зацепиться за момент, в котором утратила жизнь, и не могу. Я знаю, что это произошло на Мийе, тогда, когда я погибала в шатре Морайи. Но, когда? Когда конкретно?! Это мучает меня. Не дает мне спать. Я вспоминаю их, всех их, кого должна была увидеть там, но их не было, и мне становится тревожно. Вдруг, это произошло не тогда? Вдруг, он сам создал меня, скрыв этот факт от всех остальных?

Кимао подошел к ней и, приложив ладони к ее лицу, заставил посмотреть ему в глаза.

— Ответ кроется в твоем сознании. Не пытайся найти его, просто вспомни и все. Оно придет само, но ты должна захотеть вспомнить, не страшась того, что может тебе открыться.

— Я не могу, — прошептала Данфейт, глядя на него.

— Можешь...

— Не могу...

— Можешь... Ты все можешь...

Данфейт парализовало. Она попыталась поднять свою руку, чтобы прикоснуться к нему, но не смогла. Воля, мысли, все поддавалось его влиянию и противостоять силе, подобной этой, она уже была не в состоянии.

— Вспоминай... — прошептал Кимао, и Данфейт поняла, что тонет в его черных глазах.

Эта чернота окутала ее и пространство вокруг, она поглощала и затягивала в себя ее сознание, она заставила ее глаза закрыться, а тело окунуться в забытье.

Вокруг больше ничего не было видно. Пыль и яркий свет, белый, слепящий глаза и принуждающий их закрыть. Они все закрыли глаза. Вся деревня опустила свои веки и умолкла. И шум ветра тут, рядом с ними, и нечто ужасное, что может их погубить.

Данфейт прижалась лбом к земле и закрыла голову руками. Кто-то навалился сверху и укрыл ее своим телом. Дани повернулась, пытаясь открыть свои глаза.

— Это я, — прошептал Сайми и прижался носом к ее щеке.

Вдалеке, сквозь ветер бури, накрывшей пустыню, она услышала свист. Данфейт сжалась сильнее и застыла. Звук приближался, и в ушах начало звенеть. Данфейт закричала от этой боли, но собственного голоса так и не услышала. Он утонул в этом гуле, в этой буре, он затерялся в крике Сайми и тех, кто был рядом с ними. Земля застонала и затряслась. Нечто пронеслось над их головами. Они все это ощутили. Поняли, когда звон в ушах сменился немой глухотой. Данфейт приподняла голову и открыла глаза. Свечение погасло, и буря начала стихать.

— Прошло мимо! — закричал кто-то за ее спиной.

— Оно пролетело над нами и понеслось дальше!

Данфейт обреченно улыбнулась. Они думали, что все кончено, но она знала, что когда это 'что-то' столкнется с поверхностью Мийи, даже плазменное поле не сможет их спасти. А оно обязательно встретиться с ее поверхностью, ведь Мийя уже притянула это к себе. Данфейт начала хохотать. Сайми прижал ее к себе и погладил по спине. Что он ей говорил? Она не слышала. А важно ли это сейчас?

— Ты еще не понял? — произнесла Дани, едва улавливая звуки собственного голоса и глядя в лицо улыбающемуся мужчине.

Сайми покачал головой. Стоит ли говорить ему? Зачем? Пусть умрет счастливым. Пусть лучше не знает, что через несколько минут никого из них уже не будет...

Данфейт протянула руку и прикоснулась к иссушенным губам. А почему бы и нет? Когда еще она узнает, что это такое — целовать мужчину? Сайми наклонился и впился в ее рот. Земля под ними затряслась, подбрасывая их в воздух. Данфейт открыла глаза. Вспышка света, — она больше ничего не видела. Страшно умирать глухой в слепоте. Страшно...

Она очнулась от криков людей, голоса которых едва ли могла различить. Кто-то пытался напоить ее чем-то и просил проглотить таблетки. Она сделала, как ей говорили, но уже через несколько минут ее тело отторгло все содержимое желудка. Рвота продолжалась до тех пор, пока ни приехал Учитель. Она уже знала, что осталось недолго. Она хотела в последний раз услышать его голос, и он исполнил ее просьбу.

— Привет, девочка, — произнес Учитель.

Она хотела улыбнуться, но не смогла. Сил больше не осталось.

— Вы живы, — прошептала она, пытаясь протянуть свою руку и прикоснуться к его лицу.

Она почувствовала, как Учитель приподнял повязки над ее глазами. Он молчал недолго, а потом сразу же обратился к Морайе:

— Она приняла таблетки?

— Мы пытались, Ри, но опоздали... Не могу смотреть, как она страдает...

— Я забираю ее.

— Ри, нельзя! Нельзя, она не сможет!

— Продержалась двадцать часов, продержится и еще.

— Не смогу, — прошептала Данфейт и застонала.

— Сможешь...

— Ты не успеешь этого сделать! Это — безумие, остановись!

— Не говори мне о безумии. Кто угодно, но только не ты!

— Освободи ее. Отпусти!

— Нет! Ее время еще не пришло! Не пришло, понимаешь?

— Твой сын перестал называть тебя отцом. Ты хочешь, чтобы она перестала называть тебя Учителем?

— Она поймет. А если нет — значит, я не достоин того, чтобы она звала меня так.

Учитель привязал ее тело ремнями к своей спине и взгромоздил на мотоцикл. Данфейт ощутила, как ветер бьет ей в лицо, а затем и это чувство пропало. Сколько они ехали так? В какой-то момент руки ее свободно повисли по сторонам, а голова откинулась назад. Она будто смогла увидеть небо над своей головой. Такое яркое и золотое. Она словно протянула к нему ладонь, и поток света заструился по ее руке.