Ещё через два дня барон, овладев по дороге четырьмя деревнями, вышел к реке. Её южный берег был высоким и лесистым, а северный пологим и степным. Священник сказал ему, что эта река и есть его цель. По-агашски она называлась Ктланаш. Барон переделал ее название в Кранис, и это название осталось за нею.

Чуть восточнее нашли удобный спуск, и по следам видно было, что здесь часто используемый брод. Вблизи переправы барон начал строить пограничный пост и за два дня завершил его. Конечно, деревянный, но пока этого было достаточно.

Вспоминая баронство Колинстринна, которое он оставил из-за того, что Сейм отдал титул наглому кузнецу Тору, барон усмехался: там было девятнадцать деревень, десять из которых больших, а здесь четыре, и лишь деревню Единобожников до разгрома можно было назвать средненькой, остальные еле живые. Но земли здесь действительно богатые, лишь бы соседи дали жить.

А соседей долго ждать не пришлось. Едва старки достроили укрепление, на другом берегу появилась две сотни степняков.

— Тораканы! И кажется, во главе их сам верховный хан, — перепугался священник.

Глянув на перемазанных старков, быстрее надевающих доспехи и оружие, тораканы засмеялись и погнали коней через брод. Однако старки уже успели занять берег. Барон приказал им выстроиться неаккуратно, но быть готовыми сразу же сомкнуть строй, как только степняки переправятся, чтобы сбросить их обратно в реку. Таррисань выдвинулся чуть вперёд и вызвал хана на поединок. Он вынул кривой меч из торовского булата, подаренный Тором, решив, что нужно сразу продемонстрировать этим степнякам силу оружия и доблесть, а, главное, не давать их хану никаких шансов выиграть поединок. Хан ухмыльнулся и выехал навстречу ему с шестёркой самых знатных своих воинов, а остальным приказал атаковать слабый, как ему казалось, строй старков. Барон понял намерения степняков: хан был уверен в победе в поединке, но на всякий случай лучшие воины были готовы прийти ему на помощь.

Хан мчался с саблей на барона, желая решить схватку одним ударом. Но сабля оказалась разрублена вместе со щитом. Следующим ударом был разрублен пополам и хан. Ошеломлённые беки бросились на барона, он сразу же убил двух из степняков, затем ещё двух и ранил одного. Оставшийся бек бросился бежать в ужасе. Тем временем основной строй нахлынул на сомкнувшихся старков и отхлынул обратно в реку. С ужасом степняки увидели убитых хана и беков, железный строй, движущийся на них, а заодно и несущегося с окровавленным мечом барона. Навстречу Таррисаню выехал громадного роста степной богатырь. Сразу же меч тораканина оказался разрублен, а сам он рухнул в воду, спасаясь от неминуемого удара, и попал в плен. Степняки побежали.

Бегство у степняков не считалось позором. В другое время они, может быть, собрались бы и попытались налететь вновь, да и сейчас через пару часов на горизонте появился их разъезд, и, убедившись, что старки настороже, растаял вдали. Но задерживаться теперь они не могли: надо было быстрее поднимать новых хана и беков. Старки получили несколько прекрасных коней и десяток пленников. Барон велел с ними обращаться хорошо, и хотел отдать их бесплатно, когда через три дня прибыл сын убитого хана, который теперь стал простым беком, с деньгами и скотом для выкупа пленных. Но бек Тугоркийн вскинул на него ненавидящие глаза и ответил:

— Мы вам отомстим за это поражение. А я лично тебе за отца. На мне долг крови, и я не могу принять благодеяние от кровника. Возьми наш выкуп.

Первая пограничная проблема стала очевидной. Барон быстрее отправился с парой людей к царю с сообщением о начале войны с тораканами, а страже пограничной крепостцы велел смотреть в оба.

* * *

В Колинстринне в ночь после гибели Линса Яра вновь юркнула в постель к братцу. Всё её тело было избито, а на душе было горько и страшно. И вместе с тем счастье: она впервые защищала своего любимого братца, дрались хорошо, Лир вышел победителем в страшной битве, в которой ему противостояли в том числе и мальчики на несколько лет старше.

— Я всегда буду тебя защищать в битвах! А если бы я была уже девушкой, я бы сейчас вознаградила тебя, как полагается награждать героя.

И тут Яра осеклась. Какой страшный грех! И братец, и траур... Как только она могла о таком подумать? Лир понял состояние сестрёнки и погладил её:

— Сестрёнка, ты прекрасно дралась. А насчёт того, что у тебя вырвалось, не стыдись. Мне уже говорили о том, что не будет грехом, если когда-нибудь мы с тобой полюбим друг друга: ведь и матери, и отцы по крови у нас разные, а отец по духу лишь ещё сильнее свяжет нас духовно между собой. И то, что ты сказала, это правильно. После страшной битвы полагается омыть душу от жестокости и злобы. Можно это сделать молитвой и постом, а можно любовью. Это быстрее, легче и часто лучше, особенно если сделать так сразу же после битвы. Из воина уходят его отрицательные энергии, в семени его они претворяются в положительные, он берёт женщину со всей страстью, даже если её не любит. И ребёнок, зачатый от победителя, получается обычно отличным. А если уж ты сливаешься с любимой и любящей женщиной, то лучше этого почти ничего не может быть для обоих. Так что то, что ты сказала, на самом деле правильно. А сейчас забудем об этом.

— Мне никогда о таком не рассказывали. Мне только говорили, что полагается вознаградить героя после битвы.

— Это рассказывают нам, мужчинам. А я случайно выболтал тебе. Так что я сегодня грешен, а не ты.

— Я защищала лишь тебя...

— Всё правильно. Охранник должен в битве видеть лишь своего подопечного, и даже о собственной безопасности беспокоиться постольку, поскольку это помогает защитить охраняемого. Наставник Крон уже говорил мне, что ты сражалась как настоящая охранница. Тебе-то он этого не скажет, так что сейчас я совершаю второй грешок, передавая то, что не предназначалось для твоих ушек, сестричка.

— Братец, ты такой смелый, такой властный и так красиво говоришь! Ты, наверно, царём станешь.

И тут Лира внутренне передёрнуло:

— Никогда я не стану царём! И если мне вдруг придётся стать владетелем, я буду рассматривать это как служение, а не как счастье. Мне хотелось бы быть свободным гражданином среди свободных граждан. А если они вдруг изберут меня консулом, я был бы счастлив.

Яре всё это было непонятно. Мир для неё казался ясно и чётко устроенным. Раб ниже слуги, слуга ниже гражданина, гражданин подчиняется владетелю, владетель — королю, король — Императору, Император — Победителям, Победители — Всевышнему. Конечно, есть ещё и честь, и умения. Хороший раб лучше дрянного дворянина. Но как могут быть все граждане равными? Она кое-что слышала про республики, но не понимала их. И с другой стороны тоже всё ясно. Есть семья. Есть друзья. Есть враги, с которыми можно помириться и подружиться. А есть враги навсегда. Это разбойники, пираты, преступники, варвары, исчадия Кришны и сам Князь Мира Сего. Всё стройно. А братец почему-то этим недоволен. Ну ладно, братец умный, пусть голову ломает. А она будет спать: так уютно спать на груди у братца...

Яра сама была отнюдь не дурочкой. Просто ей хотелось прежде всего порядка в мыслях, в чувствах и в мире. Из этого разговора ей запало в душу, что нужно дождаться девичества, а там можно будет любить даже братца, особенно после битв. Но и эту мысль она, привыкшая уже к самодисциплине, загнала глубоко в подсознание. А о царях и владетелях они больше не рассуждали. Зато переданные братцем слова наставника она вспоминала часто и желала одного: чтобы в следующей битве драться ещё лучше. Это ей помогло достойно выдержать три жестокие порки за "смертельные раны". Наставник даже чуть-чуть похвалил девочку за терпение, но и с жестоко избитой спиной она всё равно должна была продолжать военные занятия. Охранница будет сражаться даже больной, если это необходимо.

* * *

Пока два отряда разведывали и занимали две границы, царь Атар разослал разведку и в ближайшие местности. Каждый отряд сопровождала пара опозоренных рабов, которые и становились жертвами ловушек. А ловушки попадались самые коварные и в самых неожиданных местах. В одном месте отряд подошёл к границе Проклятых земель, внутри которых была деревня Проклятых Ненасильников. Но дальше приближаться он не стал, и вернулся, потеряв обоих рабов. Другие отряды установили контроль над пятью деревнями обычных людей. Деревушки были ничтожными по меркам Империи: дворов по десять-двадцать. Но в каждой из них было ещё много свободных участков. Поскольку на бывшие земли Проклятых не распространялось ограничение одной пятой новых крестьян (это царю сообщили в Южном Монастыре), он немедленно отправил крестьян и бывших рабов занимать участки. С ними шли монахи и священницы, чтобы сразу же посоветовать лучшие культуры для хозяйства и проследить, чтобы смерды были разделены поровну между полноправными крестьянами.

Через день после ухода ссарацастрцев царь переселился в цитадель Арканга. А наутро пришли нежданные гости.

Старкам повезло: они почуяли чужаков и захватили пару соглядатаев Древних. Их хорошенько избили и сразу же доставили в каземат замка. Царь вместе со священником-переводчиком, секретарём и палачом заперся там. Куда делись Древние, никто не видел, но монарх вышел из каземата хмурый и велел следующих Древних, если они открыто подойдут к замку, провести к нему без всякого ущерба либо оскорблений.

— Ведите их как бывших и будущих врагов, а не как врагов нынешних, — чётко распорядился Атар.

Через пять дней подошла к замку группа из семи Древних. Несмотря на бедные одежды и смиренный вид, от них так и веяло силой. Их провели к царю, и к не очень большому удовольствию колонистов через день они вышли целыми и с договором.

Атар собрал Народное собрание всех колонистов, включая слуг, и настоятельно рекомендовал утвердить договор с Древними. Договор был кратким. В нем оговаривалось, что Древние полностью подчиняются законам старков, что до тех пор, пока они подчиняются этим законам, старки гарантируют им жизнь, свободу и имущество. Древним разрешалось восстановить шесть деревень (на самом деле все уцелевшие), где они могли жить по своим обычаям и судиться между собой своим судом. Туда разрешалось заходить лишь уполномоченным должностным лицам старков либо войску во время войны. Древние обязывались убрать все ловушки отовсюду, кроме этих деревень и их полей.

Немного подумав, царь уточнил формулировку: убрать отовсюду, где им прикажут, и восстанавливать повсюду, где будет приказано в будущем. Ведь сейчас из Ссарацастра вела по существу лишь одна дорога: горные тропы оставались непроходимыми из-за ловушек.

Священник подтвердил, что Южный Монастырь согласен на очередную отсрочку приведения в исполнение приговора Проклятому племени. Собрание с ропотом проголосовало "за". Магии Древних старки почему-то не боялись, а вот их ловушки были бы серьезной неприятностью. И то, что их уберут, было отрадно.

Урс, срочно прибывший на народное собрание, в отличие от большинства, голосовал "за" с удовольствием. Теперь его слуга был полностью легализован.

Царь проехался по двум оставшимся разрушенным городам Древних, пока Древние освобождали от ловушек Арканг. Ему больше всего понравилась бывшая столица Древних. И место было красивое, и река, полноводная и чистая, протекала под её стенами, и бухта (вернее, речной лиман) была большая и удобная. Погадав и посоветовавшись со священниками, царь предложил назвать возрожденный город Дилосар: место надежд. А реке дали имя Дилотара. И на месте существовавшего тысячелетия города древних возник старкский город Дилосар. После Арканга Древние немедленно стали очищать Дилосар от ловушек, начиная от внешних стен. А старки заняли уже очищенные дома и стали восстанавливать стены.

Пехотинцев и конников в основном передвинули к северу, чтобы быстро отреагировать на возможные наскоки тораканов. Посовещавшись в военном совете, старкские военачальники пришли к выводу, что первыми ударят степняки. Пятьдесят царьков Ссарацастра ещё долго будут договариваться между собой, а эти могут собраться в любой день и примчаться под руководством нового хана. Очень радовало, что несколько прибавилось коней, поскольку покупать их было сейчас негде, и приходилось довольствоваться теми, что захватили из Лангишта и с острова. А второе, что радовало: во время первой стычки барон Таррисань не воспользовался главными боевыми секретами старков.

Но неожиданно патрульный шлюп примчался с парой вражеских шлюпов на хвосте и с сообщением, что к Локаре приближается агашский флот. К счастью для старков, царь в основном жил в Арканге, и там же оставались моряки. Старки быстро вывели свои корабли, отпугнули разведчиков и выстроились так, чтобы перекрыть вход в Локару. Словом, не хватало двух назревших войн, как на горизонте появилась третья, самая страшная.

Как сказано:

Кончен путь длинный.

Новой землёй овладев,

Дерзкое племя

Под нападеньем

Сразу со всех трёх сторон.

— Глава 12. Всеми силами и всеми средствами

Итак, колонисты наконец-то прибыли на место назначения и стали пытаться обживать его. Но соседи не хотели предоставить им возможность укрепиться. Ссарацастр готовился к войне. Тораканы уже её объявили, и ещё до того успели совершить первый налёт. А тут вдобавок появился мощный агашский флот. К счастью, вовремя предупреждённые старки успели вывести свои корабли в море и занять оборонительную позицию. Но иллюзий насчёт исхода большой морской битвы они не питали: даже если удастся отбить нападение, потери будут колоссальными. А главное, что ни суда, ни людей будет невозможно восстановить в ближайшие годы.

Агашский флот производил впечатление хорошо организованного. Он значительно превосходил старкский. У старков было всего три разведывательных шлюпа, у агашцев было двадцать кораблей с косыми парусами. У старков во всём флоте было сейчас тридцать кораблей, в агашском сотня. Словом, старки столкнулись с мощным противником. На земле они бы имели больше шансов, но все помнили, как дрались агашцы под Лангиштом и понимали, что даже на суше не предвиделось бы почти бескровной победы. Единственным утешением было, что старки заняли прочную оборонительную позицию и ветер им благоприятствовал: дул с северо-северо-запада, делая манёвры парусников агашцев неуклюжими. Но больше половины их флота составляли галеры, которые демонстративно спустили паруса и подходили на вёслах.

Адмиралу Кору Ингъитангсу предстояло теперь подтвердить своё звание, полученное за победу над ихланами и пиратами: ведь ихланский флот был захвачен врасплох и вообще качественно уступал старкскому, а пираты, убедившись, что лёгкой добычи не будет, быстрее ушли из боя. Он выбрал в качестве флагманского корабля быстроходный шлюп "Стрела Сутра". Своим Кор велел пока что стоять и атаковать лишь по приказу.

Агашский флот остановился. Из рядов агашцев вышла лёгкая галера и в одиночку направилась к старкам. Это был либо провокатор боя: смертник, который дал бы агашцам затем возможность клясться, что они лишь ответили на нападение, — либо парламентёр. Такая неопределенность явно была намеренной. Если парламентёра не встретит командующий, можно обвинить старков в оскорблении и опять-таки напасть с полным ощущением собственной правоты. А выходить навстречу застрельщику безумно и крайне опасно. У адмирала голова пухла от просчёта бесконечных вариантов, но ничего не было ясно. Ингъитангс принял решение по интуиции. Он вывесил мирный флаг, который был принят на Севере: голубой с тремя перекрещёнными кольцами. Он приказал своим убрать щиты с бортов, ослабить катапульты, лишним воинам уйти с палубы и двигаться навстречу агашскому кораблю, демонстрируя мирные намерения.