Связи, Цепи и Оковы

Понеслась моча по трубам. Ненавижу пафосные речи.

Аура, мана, ци, ки, чи — да что угодно, короче — наноботы — медленно выполняют свою программу. Форма корпуса, формулы составляющих веществ. Проверка работоспособности модели. Подготовка материала для взрывной сборки инструмента.

— Мы слишком сыто живём! Рождаемость падает, гомосеки повсюду! Демографические прогнозы говорят о катастрофе! Но я исправлю человечество! Я поверну колесо истории вспять! Я...

IMI Micro Uzi под 14,7мм из монокристаллического обеднённого урана. Прекрасное оружие времён, куда более цивилизованных, чем наши.

Проводив взглядом четверть головы, упавшую на платформу, я презрел инструкцию и не стал подходить к краю, чтобы проверить, не уцепился ли преступник за карниз, или так не улетел ли на припрятанном реактивном ранце. Некоторые психи на диво изобретательны.

Касание возле уха активирует рацию.

— Центр, преступник обезврежен.

— Принято, агент. Ожидайте.

Обеими руками провожу по лицу, словно пытаясь стереть, содрать этот дурацкий грим. Повезло же с генетикой, сколько не жри, всё равно, тело и рожа позволяют загримировать под очередного школьника, "лучшего друга" какого-то поехавшего.

Как я ненавижу шизофреников.

Верныргли под персерсным соусом — это нечто.

Плоть — мясо это назвать затруднительно, слишком мало ощутимых волокон — просто тает во рту, порождая симфонию вкуса, поэму ощущений. Заключительный аккорд тепла в животе отдаётся влагой в уголках глаз.

Восхитительно.

И даже мыслей нет о цене.

Я медленно выплываю из гурманного удовольствия, смачивая тепло вкусового салюта тёплым, но уже не горячим, чаем.

Жизнь — прекрасна.

Мрачная девочка лет двенадцати, одетая в исключительное "ничего", без трепета ступает с помоста на гору коричневой плоти. Делает два шага по склизкой коже, балансируя руками.

Всего два шага — третий приводит её в ложемент, чем-то напоминающий кишку. Эти ворсинки, розовая слизистая, складки, лёгкие трепет и пульсация.

Молча она ложиться-соскальзывает ногами вперёд, ударяясь головой с короткими белыми волосами по мягкому ложементу.

Стены коричневой плоти смыкаются с двух сторон, герметизируя ложемент. Но я успеваю увидеть, как выстрелом расширяются её зрачки. Да, прямое нейронное соединение — это больно.

Она немая с рождения, побочный эффект модернизации ЦНС. Когда выбор стоит между немотой, глухотой и идиотией, приоритеты разработчиков очевидны. Тем более, если заодно можно снизить либидо и фертильность, не переходя грани стерильности. Никому не нужны ни скандалы с "детскими" беременностями, ни комиссия от Приказа по Обеспечению Рождаемости и Клонированию.

За спиной отчитываются операторы. Их реплики проходят мимо сознания, оставляя лишь суть. Все эти нервы А-10, подсоединение катетеров, коррекция гемостаза успешна, кровеносные системы объединены.

Лёгкая дрожь проходит по телу машины. Вверх аркой поднимаются основные конечности.

Меня до сих пор удивляет, что проще всего оказалось освоить кальмаров, а не октопусов. Видимо, бимануальность пилота лучше сочетается с двумя длинными конечностями машины. Оставшаяся десятка, если верить неврологам, чаще распределяется мозгом как такие пальцы ног.

Гнусная работа — служить привязкой и тренером инициированным пилотам. Но за двадцать пять обученных и сданных комиссии, дают Чёрный Крест, и желающих всегда в избытке.

— Ты меня слышишь, Септима?

Я шёл — хотя это совершенно неверный глагол — и видел, смотрел. Хотя, это тоже совершенно неверно.

Я видел Пар, аэрозоль из кислоты, образованный прихотливыми союзами Воды и Огня, текущий по мостовым древнего города. Гарнизон откатывался назад, без толку наводя артиллерию на плывущее вверх по склону белесое облако. Противодесантная оборона провалена, прорвана, но кто знал, что Ши высадят на пристань одного из Юкки? Скрытый в облаке, он выбивает батареи своей "рельсой" и тут же меняет позицию, уходя от ответа.

Луч цвета жёлтого пламени появился на миг, соединяя что-то в этом облаке и точку в небе. За холм кидает, суч-чонок.

Отход, гранаты отправляются в наступающую стену тумана, трещат гниющие и проваливающиеся доски перекрытий, влажно блестят камни мостовой.

Из дома рядом доноситься дикий крик. Женский, молодой.

Мелкий — чёрт знает, нахера их запоминать, всё одно дохнут, как мухи — бросается к двери. Идиот.

Короткий обмен взглядами, жестами, перебежки к укрытиям. Тех, кто кричат, Юкки выбивает первым, это закон.

Скрип петель, грохот двери, топот бегущих шагов. Белесая стена чуть вздрагивает. Криков становиться двое.

Только один из них настоящий.

Где же ты, сучёныш ледяной?

Я шёл, созерцая картины не то грядущего, не то былого, не то происходящего где-то ещё. Вселенная велика, и то, что для кого-то будущее, иным видится прошедшим, или происходящим. Одни и те же события, пришедшие из разных истоков, происходят в разных мирах, образуя точки схождения, пути перехода и миры с нестабильным прошлым.

Я шёл — хотя это и не верно, точнее "двигался" (кавычки обязательны) — перебирая Связи. Тут было важно соблюдать баланс, не уходя куда-то далеко, не оставляя части своего "Я" на этих Связях, не позволяя себе подцепить слишком многого от отражений, виденных мельком.

Я шёл и собирал себя — идею, смысл, знаки, связи. Разум, тело, меч, броню. Легенда облекалась плотью, но та ли она, что раньше? Парадокс не то Арго, не то корабля Тесея, сути не меняет. Ритуалисты принимают себя как вечно изменяющийся Процесс, действо, одновременно составляющая остальных Процессов, часть Великого Ритуала Бытия Вселенной, осознанно воздействующую на его элементы. Прочие взгляды на мир и себя тяготеют к стагнации, или хотя бы контролю изменений. Учёт и контроль, да.

Я шёл и видел мир, и это было прекрасно. Движенье Связей, отблески былого и грядущего. Обличья Знаков, маски Смыслов. Всё связано, всё движется, но всё это — обман. Узор Вселенной недвижим, дрожит лишь точка зрения, ведь с каждым мигом, атомом существования, меняется и восприятие. Мои слова — лишь блёклая попытка, воистину бесталанно описать те истины, что я не то, чтобы увидел — осознал. Увидеть-то увидел много больше, но увы, мой разум, Заклинателя, быть может, слаб?

Я шёл — и Я пришёл. Пути Поверхности быть может, безопасны. Победа ближе, чем могла быть. В пять раз ближе, поистине, прекрасный повод продолжать.

Мы вышли. Встали на Пересечении Путей. Каждый был "Я", взирая на других как на "Я, но не совсем". Оттенки Смыслов, отблески Истины, углы наклона Связей, направления Линий Бытия, протяжённость Путей Первого Потомка.

Пять.

Один.

Красный вал, поток, свет воплощения Разрушения-Разделения ударил, стирая, выпалывая из реальности, разрывая Связи, неся с собой полную и окончательную точку.

Точку.

Меч, которого не было. Герой, который был подделкой.

Четыре плоскости сомкнулись под углом, смыкая вместе две режущие кромки. В итоге — считая Острие — Пять, три. И, в то же время — единица. Бытие.

Коснувшиеся Точки.

Где Точка — Линия. Быть может — вектор. Может быть — разрез.

А может — плоскость.

Чёрная плоскость, разрезавшая красный свет на "право-верх" и "лево-низ". Не очень чисто.

И ветры прошептали откуда-то извне, но этот шёпот, злобный смех донёсся, отразился, заполнил всё. И принёс Имя, Клич, измаранный в грязи.

Но если наши знамёна измазаны Скверной, разве это повод не поднять их вновь?

То, что было с начала людей. То, что останется с ними до конца. То что умрёт после них. Либо от голода. Либо идя с теми, кто будет После.

Выйди из ямы. Посмотри на мир. В одном направлении, на один миг. Это то, что ты хотел. Это то, что мы можем дать. Приди, посмотри, пощупай, порази.

— Ангра...

И забери в в ту Пропасть, где сам заточён.

... — Манью.

Волна чёрного нечто, вспышка мрачного света. Порченная Скверна, чьё агрегатное состояние не имеет своего слова.

Рывок, удар, промах.

Разбитое и склеенное Бытие играет гранями калейдоскопа.

— Ты мёртв — с каким-то странным букетом чувств, говорил Гильгамеш, сжимая рукоять меча, пробившего грудную клетку цели слева. Лёгкие, лопатка, сердце, подвижность руки, грудная аорта — всё в хлам. В утиль.

— Я убил тебя — повторяет Арчер.

Мечник молча — но испытывая внутри тусклую и мрачную радость, что не надо менять ведущую руку — отвёл меч. Свой Меч. Разбитое сердце — не то, что останавливает воина.

Человек перестраивает тело. И смотрит во все Глаза, вычленяя такие нужные, такие важные для общей, всё ещё, должно быть, тайной, Цели — Точки.

Заклинатель молча напитывает Чары, Связи, соединяя Меч и Цель той конфигурацией, что можно называть Оковами Предназначения.

Первый потомок снисходительно молчит. Контроль Воды для продолжения кровотока, коррекция внутренних рефлекторных Связей. Боеспособность остаётся, пока есть воля бороться. Вместилище воли — мозг, а не мышца. И мерный ритм других сердец. Что это за потомок, если его может вывести из строя разрушение десяти процентов тела, даже не ЦНС?

Но Маг. Тот, кто когда-то бродил по Той Стороне, что можно назвать астралом, эфиром, небытием, навью, да хоть Прибежищем Приятных Плясунов. Тот — сказал:

— Не вижу Связи.

Ударили все вместе, как один.

И Первый Потомок — его время, его место, его событие, его возможность — тихо, почти интимно, прямо в рожу Гильгамешу, Прошептал:

— Победитель Получает Приз.

И где-то далеко, в световых секундах отсюда, в эонах времени по обе стороны, на Пути орбит легли Тяжкие Копья.

Пики Планет. Погибель Преград.

Пустота. Если угодно, усталость. Вот, что чувствуешь, когда заканчивается это... побоище.

Я смотрел, как тает золотистыми искрами тело Гильгамеша, поражённое в Точку.

Я смотрел, как Скверна Грааля по Связи родства втягивается Мечом.

Я чувствовал, как что-то, во мне, в мироздании, в Троне, в характеристиках персонажа имени меня этой ММОРПГ "Жизнь", мать её — меняется.

В сущности, я не чувствовал ничего. Опустошение после схватки.

Может, поэтому, когда прозвучал голос, и рядом раздался Всплеск энергии, я только повернул глаза. Все мои силы уходили на то, чтобы выпрямиться, взывая по Связи обратно части своего тела, одновременно отзывая обратно на Ту Сторону Меч и броню. После недавнего фокуса со сборкой себя их пяти комплектующих и износа реальности "Точка-Линия-Плоскость-ВААГХ!!!", это было не столько трудно, сколько устало.

Мимо меня шествовала Илиясвиль фон Айнцберн. Плыла по засыпанной осколками камня поверхности, подметая её белыми полами Одеяния Небес.

Точки. Линии. Связи. Прозрение, наконец.

— Юстиция фон Айнцберн.

Голос мой сух, каркающ и царапает горло.

Ещё и новоязы мозги сворачивают. Глубина извилин и сложность рисунка скоро догонит дельфина.

Остатки былого великолепия, расширенное восприятие изношенного организма.

Как-то странно, окружение меняется. Не поле боя, оно же плац, оно же двор храма Рюудо, с иссечёнными, расколотыми, разрезанными и пробитыми насквозь каменными плитами с тщательно зашлифованными следами шлифовальных же кругов. Не то место, под чуть другими небесами, окружённое чуть другим пространством, словом, немного не на Этой Стороне, где только что рассыпался пылью Гильгамеш.

Словно бы стоишь на холме, а впереди расщелина, в которую, и без того заполненную, изливается из дыры в небе содержимое Грааля. Тело Ангра-Манью, в этой реальности выглядящее сущим голгофианским дерьмодемоном.

Что-то чуть смешит меня. Слабо, подёргиванием отдельных волокон мышц лица. Какая-то отсылка, какие-то картины в Связях.

И это похоже на лёгкий отсвет ласкового солнца, на слабый ручеёк быть может затхлой, но здесь и сейчас — чистой, звенящей воды.

И я рефлекторно цепляюсь за эти Связи, просеиваю их, распределяю, кого усилить, кого ослабить, пью эти моменты жизни, сдвигая свой баланс куда-то в сторону от "опустошён, апатичен".

Вдох, выдающий ток воздуха в путях, чувство растяжения внутри и явное движение рёбер.

Жизнь обретает краски.

К чести, уму, или терпению её, но Юстиция фон Айнцберн в теле своей — кстати, кто она ей, внучка, потомок, кривая копия? — марионетки спокойно ждёт, пока я напитаю себя жизнью.

— Я поняла, чего ты хочешь, Мальчик со Связями.

Не помогает не недоуменный взгляд, ни быстрый перебор Связей.

Поднятый рукав, высунувшийся пальчик. Указание на объект, что уже протаял сквозь реальность, опираясь на Право.

— Тут мы может помочь друг другу.

Нет, я ещё слишком, не то, чтобы слаб — устал. Проще спросить.

— Поясни.

Голова в короне из белого и золотого, полной Связей с коронами, церковными головными уборами, и через них, отсылки на Помазанников и Посланников, тянется к концепциям Небес.

Искусственная Легенда в теле из несуществующей — если угодно, "странной" — материи.

Эта голова чуть качается.

— Я устала, магус. Проект следовало признать провалом. Единственный успех обусловлен не моими усилиями. Хорошо, не только моими.

Она делает... что-то. Без движений тела, выплесков энергии. Просто меняет мир своей волей, своим Правом менять его строго определённым образом.

— Чудо не имеет смысла, если его нельзя повторить. Но тогда оно становиться Процессом, ритуалом. Технологией по воплощению мечты.

Рисуясь, на показ, но не для меня — для себя — она переводит взгляд к обрыву, под которым неподвижно и одновременно бурно пребывает часть того, что называют Скверной.

— Джубсхейт ошибся, призвав в Третьей Войне сущность, известную как Всё Зло Мира. Символично, что здесь, в Пятой, есть шанс всё закончить.

Не давая мне и шанса что-либо сказать, она движение плеч скинула Одеяние Небес.

Подняв обе руки, аккуратно сняла головной убор и, разжав пальцы, уронила его себе под ноги. Тот растаял в ворохе исчезающих белых искр. Синеватый оттенок. Черенковское излучение?

Передо мной стояла девочка, не достигшая начала пубертата. Нагая, как при крещении.

Да, это лучше, чем ассоциации с "авторским кино" и детской порнографией. Как-то... чище.

Одним пальцем левой руки, она аккуратно обвела область на животе. Где-то в проекции селезёнки.

— Твои Глаза Восприятия Смерти где-то здесь видят нужную Точку. Когда ты ударишь, Система Грааля будет разрушена. Всплеск энергии, эквивалентный двум сотням миллионов тон тринитротолуола, будет использован мной для твоей Цели.

— А ты?

Детское тело, безжизненное лицо.

— Рано или поздно, приходит время разжать пальцы и лететь вперёд, мальчик. В чём смысл Потомков, если для них нет Простора?

Мир вздрагивает. Снова.

Я вижу, как проявляются в реальности те, кто Связан с теми же концепциями, что и Энума Элиш.

Я вижу, как бессознательно цепляется за жизнь Сакура Мато, связанная со мной отпечатком где-то во мне.

Я вижу, как Тисэ замерла, глядя в небо, беззвучно шевеля губами, но изрекая Смысл.

Выбор есть всегда, но я не хочу выбирать.