Когда падают звезды

— Мой? — чуть хрипловатый шепот и укус за мочку. Он промолчал, ожидая продолжения.

Повторив свой путь в обратном направлении, Майя прильнула к другому уху:

— Мой? — более требовательно, желая получить ответ. Хотя бы сегодня, хотя бы раз она хотела это знать и чувствовать. Но ответом ей снова была тишина. Не собираясь сдаваться, она вернулась к губам, приближаясь и заставляя его тянуться вверх, чтобы поймать. Сознательно или нет, в свой танец она подключила и бедра, поерзав на его и без того разгоряченной плоти, это стало последней каплей.

Резко перевернув ее, Дэррек заставил Майю выгнуться от ощущения наполненности. Поцелуи, которые она так старательно отнимала, ей тоже пришлось вернуть сторицей, но победительницей все равно осталась она.

— Твой? — Дэррек повторил ее трюк с мочкой уха... — Твой? — поймал сорвавшийся из-за его движений внутри стон своими губами.

И чувствуя такой пьянящий триумф, настоящее счастье, Майя ответила:

— Мой, — глядя прямо в черные бездонные глаза, повторила. — Весь мой...

* * *

*

Дэррек должен был уехать в шесть часов утра, для сна осталось не так-то много времени. Майя добилась того, что он дал слово разбудить ее перед отъездом, она хотела попрощаться, без слез, без истерик и паники. После сегодняшней ночи она была уверена, что он вернется, вернется к ней. Не было страха, была лишь грусть от того, что разлуки все равно не избежать. Вот уже несколько минут черты его лица были спокойными, дыхание ровным, Майя любила смотреть на то, как он спит. В такие моменты она успевала поделиться с ним секретами, который скрывала от него же. Вот и сейчас Майя поцеловала чуть колючую щеку, потершись об нее носом, вдохнула запах, который надеялась вспоминать все это время. Дотянувшись до уха, она прошептала как можно тише, чтоб даже луна не услышала то, что уже давно знала, но чего так боялась.

— Я люблю тебя... — вот. Оказывается, это так просто. И пусть он об этом не знает, пусть он не ответил, им хватит и ее любви.

Только Дэррек не спал. Чего-то ждал... и дождался. Трусиха. Она побоялась сказать это ему, хотя уже не раз повторяла во сне, а теперь осмелилась на такое признание, считая, что он не слышит. Не желая спугнуть, мужчина не стал открывать глаз, не сделал все, чтобы она повторила слова опять, на это у них будет достаточно времени. Лишь руки, сжимавшие ее в объятьях, усилили хват, подтверждая, что он научит ее не только чувствовать, но и говорить о своих чувствах.

* * *

*

Бесшумно ступая по ковру, герцог Мэйденстер вернулся в комнату перед тем, как сесть в уже запряженный экипаж с погруженным багажом. Он обещал ее разбудить, но утром она спала так мирно, что выполнить свое обещание мужчина не смог. Подойдя к кровати, он присел на корточки, чтобы в сотый раз убедиться: он не ошибся. Чтобы вспоминать это лицо, тонкие ручки, закинутые за голову, лежащие на подушке белых волос, родинку в форме сердца на боку, и глаза, закрытые сейчас, но врезавшиеся в память так отчетливо.

Он приблизился, запечатлел на губах короткий поцелуй, шепнул на ушко: "верь мне", и рывком поднявшись, вышел из комнаты, не желая больше испытывать свою выдержку, которая и без того вчера поддалась серьезным испытаниям.

* * *

*

Когда Майя открыла глаза, часы показывали семь. В комнате его уже не было. Не разбудил, не позволил попрощаться так, как она хотела... Не дал хотя бы еще раз почувствовать себя почти счастливой. Несколько раз моргнув, Майя справилась с просящимися пролиться слезами. Она собиралась выполнить свое обещание, данное вчера ночью, она не станет впадать в уныние. В конце концов, эта неделя даст ей возможность снова научиться жить без него, как ей предстоит.

Ступая босыми ногами по мягкому ковру, Майя мысленно прощалась с комнатой, в которой она провела куда больше времени, чем в своей собственной. Затворив за собой дверь, девушка решила все же не закрывать ее на ключ, просто боясь, что это будет плохим знаком. Спать больше не хотелось, зато возникло желание, заглушенное, казалось, навсегда. Достав из ящичка лист, Майя села на стул напротив окна. Ей не нужен был позирующий, чтоб она вспомнила его черты. Пальцы легко порхали по бумаге, создавая очертания знакомого лица — волевой подбородок, ровный нос, чуть насупленные брови, смотрящие в самую глубину души глаза. И в каждое движение Майя вкладывала свое "я тебя люблю", хоть он уехал, все равно оставался для нее принадлежащим ей: "Мой..."

Глава 19

Стук столовых приборов сегодня стал главным звуком, сопровождающим утреннюю трапезу. Особого желания вести беседы уже не было. Эти люди провели вместе почти два месяца. Темы перевелись, все общие интересы обнаружились, а дискуссии были закрыты. Майя время от времени смотрела на пустующее место во главе стола и тяжело вздыхала. Ей почему-то вспомнился один их разговор.

Когда в один из дней, Дамиан куда-то отлучился, Дэррек попросил Майю сесть возле себя. Смеясь над таким предложением и самой собой, Майя тогда спросила, как кто? По правую руку обычно сидят жены или важные гости. Недолго думая, герцог объяснил: "как моя хозяйка". Тогда Майя отказалась, он путал, хозяйка — это жена, а любовницам подобных мест не предлагают.

Тогда кресло по правую руку так и осталось пустым, а сегодня пустовало место хозяина.

На Соню отсутствие герцога не повлияло никак. Даже обида, теперь казавшаяся глупостью, уже прошла. Он поступил правильно, сказав ей о том, что ничего не испытывает, это было честно, лучше так, чем тянуть. Младшая Дивьер подняла взгляд на Витора, который и помог ей это понять. Как и многое другое. Рядом с ним, Соне казалось, она принимает более взвешенные решения, за что его искренне благодарила.

Сам Витор следил за Майей. С одной стороны, с жалостью, ведь представлял, что она должна была чувствовать, а с другой, с опаской. Что принесет этот нежданный отъезд ему?

На Майю поглядывал еще один человек. Знай она об этом, наверняка вела бы себя более осторожно. Дамиан крутил в руке стакан с соком, размышляя о странном разговоре, состоявшемся вчера вечером. Его друг, не отличающийся открытостью, побил все рекорды. Он поручил Дамиану "приглядывать за старшей Дивьер". На удивленный взгляд и последовавший за ним вопрос, ответил только "так нужно". Ни кому, ни зачем, ни в чем состоит это "приглядывание". Ну что ж, Дамиан не мог не признать, что не имеет ни малейшего понятия, в чем же причина, но пообещав, собирался свое обещание исполнить.

* * *

*

Сегодня поднялся легкий ветер, напоминающий, что лето не бесконечно, и уже скоро оно сменится осенью. Сестры сидели на качелях, но ни у одной, ни у другой не было настроения раскачивать до такой степени, что, кажется, еще секунда и ты взлетишь.

— Ты в последнее время скрытная... — Соня облокотилась о держащий качели трос.

— Все хорошо, просто у тебя есть другие дела, кроме как возиться со мной, а когда я постоянно маячу перед твоими глазами, об этом сложно не забыть, — Майя улыбнулась, чуть грустно, но все же с намеком на одобрение.

— Ты о Виторе? — Соня опустила глаза, она уже давно хотела поговорить с сестрой о нем, но случая никак не выпадало.

— И о нем тоже. Что-то произошло? — подобное поведение было несвойственно ее бойкой Соне, у него должна быть причина.

— Да, — темно-синие глаза, как у мамы, встретились с голубыми. — Я запуталась.

Майя покачала головой. Ях, как много, оказывается, она пропустила в жизни сестры, нырнув с головой в свою собственную! Много воды утекло с тех пор, как герцог предложил Соне остаться друзьями. Вернись они тогда домой, младшая Дивьер была уверена, до сих пор чувствовала бы к нему что-то, возможно, даже более сильное, чем в то время... Просто потому, что недосягаемый плод всегда сладок. Но они остались. Соня не знала, кто кого избегал — она его или он ее, но так случилось, что они с герцогом пересекались все реже. И в один из дней, встретившись, девушка поняла, что сердце ее уже предательски не ёкнуло. Оказалось, у ее влюбленности был не долгий срок и не слишком высока цена. Не прошло и месяца, а то, что казалось чувством всей жизни, превратилось в пыль.

Но случилось это не само по себе, не только потому, что она так захотела. Соня не собиралась упрекать сестру в том, что та, видимо, нашла себе занятие, занимающее так много времени, но потеряв на время ее, Соне пришлось искать человека, способного ее заменить.

Человек нашелся сам. Витор оказался чудесным рассказчиком, умным молодым человеком, способным на авантюры и в то же время, здраво рассуждающий. Сначала они провели вечер на террасе, смотря за сгорающими в полете звездами. Она узнала их название, красивейшие легенды о любви, связанные с целыми созвездиями, когда же вечером он проводил ее до покоев, девушке на миг показалось, что этот вечер стал самым романтичным в ее жизни. Она не сказала, чего-то побоялась. Потом такие вечера повторялись, а еще чередовались с днями, о которых ему тоже было что рассказать. Следующим откровением для нее стала возможность делиться с ним своими мыслями и чувствами, и, о Ях, получать вполне применимые советы.

Спроси ее Майя, когда она заметила, что когда-то враждебное отношение стало дружеским, Соня бы не ответила. Просто в один момент она поймала себя на том, что делится с ним вещами, которые кажутся слишком личными.

В их дружбе Соню устраивало то, что она не относилась к нему как к мужчине, к потенциальному воздыхателю или объекту нежных чувств. Нет, он был просто другом, без пола. В этом-то и была ее ошибка. Как выяснилось вчера, ей так только казалось.

— Вчера вечером, он сказал мне, что... — она собралась с мыслями, произнести такое ей было сложно. — Что хотел бы утонуть в моих глазах, — Соня повторила признание Витора с таким серьезным обреченным лицом, что Майя еле смогла сдержать улыбку.

Где это видано, чтобы такие красивые слова, сказанные достойным джентльменом, заставляли впасть в подобное унынье?

— И что же ты ответила? — Майя попыталась опять заглянуть в опущенные глаза. Смущается, ее смелая Соня смущается.

— Ничего, — она подняла взгляд лишь на секунду и снова опустила. — Я просто ушла. Понимаешь, может это и глупость, но я не ожидала такого. Может ты скажешь, что я слепая, глупая, но я не думала о нем, как о человеке, который будет делать мне такие комплименты, и... И чего-то ждать в ответ. Он ждал, а я не ответила, лишь трусливо сбежала. И теперь я пойму, если он на меня в обиде. Но даже не это самое страшное. Я дорожу тем, что было между нами, я дорожу его мнением и его обществом, но я сомневаюсь, что хочу большего.

Майя взяла в свои руки смуглую ладошку.

— Но раз ты не уверена в том, что хочешь, значит и не уверена, что не хочешь. Ведь так?

Соня кивнула.

— Я, наверное, просто боюсь. А вдруг и он поступит так же? Ведь нам не дано понять мужскую логику. А вдруг я впущу его в сердце, а он решит, что ошибся и снова оставит там дыру? Это страшно, Майя, — она прекрасно понимала страхи Сони, сама боялась того же, но для нее пути назад уже не было, ее никто не спрашивал, готова ли она открыть сердце, он просто поселился там, оставив совсем крохотное пространство для любых других чувств. И теперь мог в любой момент это самое сердце раздавить, зажав в кулаке.

— Но ведь ты не сможешь жить в страхе вечно. Рано или поздно тебе придется попробовать снова. Мотыльки часто обжигают крылья, но все равно летят на огонь. Такова их судьба.

— Они сгорают. Их судьба — сгорать.

Майя обняла сестру за плечи, погладила темную макушку.

— Наша тоже. Мы тоже рождены, чтобы сгорать, — от любви, для любви, во имя любви или без любви. Медленно, быстро, мучительно или незаметно, но люди тоже горят и гаснут.

— Так что же мне делать? — Соня прервала образовавшуюся на несколько секунд тишину.

— Скажи ему правду, то, что ты сказала мне. Он должен знать, ведь все зависит не только от тебя.

Соня согласно кивнула, принимая совет сестры, и закрыла глаза, убаюкиваясь медленными покачиваниями качелей и гладящей ее по голове ладонью. Она скучала по сестре. Никто в мире не сможет ее заменить, но это не значит, что для кого-то другого у нее не найдется места в душе и сердце, она должна рискнуть.

* * *

*

С чего вдруг возник этот дурацкий спор, не вспомнили бы ни Витор, ни Дамиан. Но покончив с ужином, они устроились за шахматной доской. Чтобы уровнять шансы, Соня согласилась быть временным консультантом последнего. Шахматы достаточно далеки от оружия, но почему-то речь зашла о револьверах. А потом о конкретном револьвере, лежащем в коллекционном ящике в кабинете его светлости. Откуда они знали об этом оружии? Герцог сам его демонстрировал изъявившим желание джентльменам. Вопрос возник потому, что Дамиан настаивал на том, что он боевой, а вот Витору казалось, что бутафорский.

Как проверить кто же прав? Элементарно, просто пойти и посмотреть. Но куда же без независимого наблюдателя? На его должность была единогласно назначена Соня.

Дамиан вел, ориентируясь в доме практически так же хорошо, как и хозяин. В одном из коридоров им на встречу вышла девушка. И как же Соня обрадовалась, когда этой девушкой оказалась Майя!

Она была в библиотеке. Пытаясь занять себя любимым делом. Среди книг она снова выбрала "Историю знатных родов", два тома, ей хотелось попытаться приблизиться к Дэрреку еще и так, теперь она читала с куда большим интересом, чем первый раз. Узнала ли она хоть что-то о нем? Нет, но зато увидела маленькие портрет его отца, в молодости так напоминающего сына, узнала, чем в основном занимаются герцоги Мэйденстеры вот уже несколько поколений, прочитала и о том, что этот особняк — не основная резиденция, а одна из многих. В основной живет герцогиня. Отложила девушка чтиво не потому, что оно наскучило, а потому, что впереди ее ждали еще долгие дни, в которые ей тоже нужно было как-то себя занимать.

— Леди Майя, вы не составите нам компанию? — Дамиан первый выступил с предложением, вспомнив о данном другу обещании приглядывать за старшей Дивьер.

— Компанию? В чем? — она окинула взглядом заговорщиков.

— В споре, — и взяв сестру под руку, Соня пошла вперед, рассказывая по ходу, в чем же он состоит.

Двери в кабинет герцога по-хозяйски открыл Дамиан, пропуская вперед участников эксперимента. Майя вошла, затаив дыхание. В комнате царил полный мрак, пока Дамиан зажигал свечи, девушка оглядывалась по сторонам — все как и вчера, только его кресло пустует.

— Ну что ж, друг мой, прошу, доверяюсь всецело вам... — Дамиан достал искомую коробку, открыл крышку. В комнате было уже достаточно светло, чтобы следить за происходящим. Витор подошел, взял револьвер в руку, взвесил, нацелив в окно, хмыкнул и положил назад.

Самодовольная улыбка Дамиана свидетельствовала о том, что победитель спора определен.

— Да, прошу принять мои извинения, револьвер боевой, — Витор склонился в театральном поклоне, выбросив вперед руку, на что Дэррек ответил ему не менее ироничным поклоном. Соня, как мировой судья, закрепила решение спора оглашением победителя и утешительными аплодисментами проигравшему.