Erratum (Ошибка) - 2. Все главы.

Она не успела додумать все имена, когда огромная тень сбила ее с ног, больно ударив в плечо и вытолкнув прямо из-под рухнувшей плиты. Ее ноги оказались в каких-то сантиметрах от упавшей глыбы. Лили подняла изумленные глаза и встретилась взглядом с изумрудными фасеточными глазами.

— Небирос, — она рухнула сверху прямо на мохнатое тело. Его руки оплетали ее со всех сторон. Лили крепко прижалась к нему и улыбнулась. Смерть не обманула: по ту сторону можно встретиться с любимыми. Если бы она знала, что все так будет, не спешила бы убегать от падающих камней.

Но Небирос зачем-то снова сгреб ее в охапку и, напрягшись, взмыл в небо. Чем выше он подымался, тем реже падали камни. А когда он приблизился к разлому в каменном "потолке", им открылось чистое голубое небо.

— Красиво, — пробормотала Лили, глядя на струящийся сверху свет. — Только не понимаю, почему я все это еще вижу?

А потом ее внимание переключилось на прозрачные, как у стрекозы, крылья Небироса, отливавшие голубым и синим по краям.

— О-о, — простонала Лили, осознавая, что ее одолевают видения. Скоро еще появятся облака в виде живых овечек и хор ангелов с медными трубами.

— Успел? — спросил знакомый голос, и Лили повернула голову на звук.

— Едва-едва, — отозвался Небирос.

— Самаэль, — улыбнулась Лили, больше ничему уже не удивляясь. В их компании покойников прибыло. Крылья Самаэля были покрыты сияющими белыми перьями.

Лили задумалась и попыталась себе представить Гаруса, но так и не смогла придумать, что делать с пламенем и гарью, вылетающими обычно из его пасти. Это разрушало весь образ облачных драконов, которые ей рисовались.

— Бредит? — уточнил Самаэль.

— Да, — спокойно ответил Небирос, взмывая еще выше.

Лили и не заметила, как ее укачало и, вымотанная всеми предыдущими событиями, она, наконец, расслабилась и выключилась.

64

Стены трещали и разъезжались во все стороны. Один коридор на глазах у Грерии превращался в целое разветвление новых, и она уже почти утратила надежду добраться до кабинета Ника. Перед тем, как все закончится, она хотела попрощаться с той частью жизни, которая была значима для нее. Дважды она восходила на трон темного царства в качестве королевы, но первый раз был намного проще. Несмотря на то, что она боролась за свое место с интригами придворных и завистью других представительниц своего рода, непостоянством хозяина и своими собственными амбициями, первое правление казалось ей отдыхом по сравнению с тем, что пришлось пережить теперь, когда Ника рядом не было. Она не ощущала груза власти на его плечах: казалось, он справлялся со всеми проблемами играючи. Но теперь она знала, чего стоила эта игра, как она из нормального человека вытягивала все жилы. Да, она не совсем оказалась одна, надо отдать должное Самаэлю — без него ведьма не продержалась бы и вдвое меньшего срока, но даже вдвоем они не справились. Этот мир раздавил их, как мошек, посмевших посягнуть на высшую власть. Действительно, уже не имело значения, будет ли на земле ад или нет. Здесь, внизу, все было кончено, прямо на глазах Грерии.

Целый пролет упал в паре метров от нее, и Грерия дернулась в сторону. В зияющей дыре она увидела красную бархатную дорожку, устилавшую ступени, и поняла, что этот коридор вел в покои Абы. Несколько прыжков и цепляния за обломки помогли ей добраться до желанной цели.

Кабинет казался нетронутым, и даже полки с книгами не пострадали, и массивный стол стоял на том же месте, что и раньше. Тихий стон в углу привлек ее внимание, и Грерия подошла к ряду кресел. За ними, у старинного диванчика, так и не сумев добраться до него, лежал Калеб. Коротышка был бледен, и весь его левый бок был покрыт кровью.

— Калеб, — вздохнула Грерия и, склонившись над ним, осторожно перенесла его на диван.

— Ведьма, — улыбнулся он сквозь боль. — Спаси наших людей, выведи их из дома.

— Но я не знаю, работают ли еще окна, и как они работают, — с сомнением произнесла Грерия, роясь в своей сумке и пытаясь отыскать что-то полезное.

— Ты сумеешь их поправить, — пробормотал Калеб, закашлявшись и содрогнувшись от боли.

Грерия покачала головой, но не стала объяснять ему, что если весь дом меняется, то могли измениться и принципы работы окон, а это означало, что, войдя в них, можно было найти верную смерть с той же вероятностью, что и спасение.

Наконец, ей удалось найти в сумке веточку иргиса, которая могла сгодиться в сложившейся ситуации, и, окунув ее в кровь Калеба, Грерия принялась нараспев произносить неизвестные слова.

— Не трать на меня время, ведьма, — Калеб попытался отвести ее руку с иргисом, но у него ничего не вышло. — Наш народ и так мал числом, не допусти нашей гибели.

— Где они? — спросила Грерия, закончив свой речитатив. Мелкие бисеринки пота плотно укрывали ее лоб: магия исцеления требовала намного больших усилий в аду, чем магия разрушения. Еще одна вещь, которую она никогда не понимала в Нике — как ему с такой легкостью удавалось возвращать к жизни практически мертвых, а иногда и полностью умерших.

— На нижних этажах, — с трудом проговорил Калеб. Исцеление отбирало также и его силы, потому коротышка был на грани отключки. — Там, где и все слуги, — улыбнулся он, и эти слова стали последними перед тем, как он окончательно потерял сознание.

— Ты поправишься, — произнесла Грерия, накрывая его покрывалом, словно Калеб все еще мог ее слышать.

Грерия понимала, что может так и не добраться до этих самых нижних этажей, дорога к которым в нормальное время не заняла бы и пяти минут, но сейчас, с бесконечным разрастанием коридоров и рушащимися стенами, а иногда и целыми кусками этажей, путешествие приобретало новый смысл. Когда она почти добралась до лестничного пролета, все еще ведущего вниз, коридор изогнулся и словно резиновый шланг отбросил ее прочь. Грерия больно ударилась о стену и откатилась назад. Затем пол под ней провалился и, пролетев пару метров вниз, она все же смогла зацепиться за обломок стены. Положение ее стало критическим, когда трещины побежали по той части кладки, за которую она держалась, но тот же сумасшедший коридор скользнул в стороне от нее и новым ударом толкнул ее в чьи-то полуразгромленные покои.

Грерия, находясь на грани безумия от хаотичности происходящего, едва не сбила с ног маленькую женщину, вылетевшую из-за угла и кричащую на нее что-то на непонятном языке. Схватив ее за шиворот и глядя, как она беспомощно дрыгает в воздухе короткими, неприспособленными для бега ножками, Грерия поняла, что у цели.

— Где остальные? — прокричала она, перекрывая грохот разрушений.

— Там, в комнатах, — махнула коротышка, и продолжила извиваться в руке Грерии.

— Успокойся, — тряхнула ее Грерия, осторожно ставя на пол, готовая в любую минуту схватить ее снова, если та снова впадет в панику или выкинет что-то глупое.

— Мы все погибнем, — всхлипнула коротышка, — как Калеб, как остальные.

— Калеб жив, — бросила Грерия, разозлившись. Ей нужно было действовать, а не утешать маленькую идиотку.

— Я сама видела, как на него рухнула часть стены! — закричала она. — Он не мог выжить! Ты лжешь! Вам мало бед, ведьмы? Вам еще мало? — И она с какой-то фанатичной ненавистью набросилась на Грерию и стала колотить ее своими кулачками.

— Да что же ты за тупица такая, — рассердилась Грерия и стукнула коротышку сверху по голове кулаком. Та сразу затихла и обмякла. Грерия перекинула ее через плечо и направилась туда, куда эти истеричка указывала ранее.

В одной из дальних комнат их сбилась действительно целая куча. Взгляды большинства были перепуганы и обречены.

— Калеб просил помочь вам, — сразу сказала Грерия, чтобы не было новых истерик и недоразумений. К ее облегчению от группы отделилось несколько мужчин, и выглядели они вполне разумными.

— Каков твой план, ведьма? — спросил один из них, и Грерии захотелось криво усмехнуться в ответ. Какой мог быть план, когда сама логика восставала в этих стенах. Дом сошел с ума: он трансформировался, перерождался, менялся по одним ему известным законам, и плевать хотел на тех, кто по неудачному стечению обстоятельств застрял внутри него.

— У нее нет плана, — вздохнул другой, сверля Грерию глазами. — Она не смогла спасти этот мир, не сможет спасти и нас. Это конец.

Несколько женских голосов взвыло в ответ на его реплику, и Грерии захотелось ударить его наотмашь.

— Я попробую отправить вас через окно, — произнесла она единственное, что ей приходило в голову.

— Но с чего ты взяла, что они еще есть, — прокричал истеричный женский голос.

— По крайней мере, одно еще осталось, — ответила Грерия, подумав о нетронутом кабинете Ника, где она оставила Калеба. Дом словно не смел рушить свою собственную святыню, свое сердце — покои своего хозяина.

— Нам не дойти туда, — резонно заметил один из мужчин.

Безумная мысль скользнула в голове Грерии.

— Нам и не надо. Нужно будет только подождать и поймать один ненормальный коридор. — Она вспомнила, как именно из него вышла на лестницу.

Коротышки притихли, с опаской глядя на ведьму.

Грерия поняла, что выбросы силы привлекают его, как хищное животное, и снова завела свой речитатив, только слова теперь были другими. Ждать слишком долго не пришлось, и вскоре уже огромное отверстие коридора ударило по стене комнаты, разбив ее и застряв среди кирпичей.

— Вперед, — заорала Грерия, подталкивая коротышек, а нерадивых и вовсе забрасывая внутрь без каких-либо церемоний. Кто-то охнул, больно ударившись, и остальная масса их побежала самостоятельно, не желая перемещаться в виде живого метательного снаряда. Грерия орала на них, пока они все не перебежали в коридор, который трясся и дергался, словно раненое животное, пытаясь вырваться из каменных объятий. Грерия в ужасе смотрела на него, и у нее волосы вставали дыбом, но она пересилила себя и заставила шагнуть за человечками вслед.

Когда коридор дернулся, высвободившись, ее едва не стошнило от резкого движения. Кишки будто подпрыгнули вверх, затем ударились в сторону и совершили безумный кульбит, повторяя все движения коридора. А им еще нужно было добраться по нему в покои Ника. Большинство коротышек так обезумели от страха, что катились по чреву коридора, не сопротивляясь, туда, куда их несло, и Грерии лишь оставалось сохранять присутствие духа и ясность мышления, что в данных условиях было катастрофически трудным, чтобы остановить их, если путь наименьшего сопротивления оказывался неверным.

Когда они ввалились не держащейся на ногах грудой в кабинет Ника, тошнило едва ли не всех. Грерия с лицом очаровательного зеленого оттенка подошла к дальнему окну и уставилась на него с надеждой. Теплый бриз овеял ее лицо, и ведьма немного расслабилась. Но когда в следующую секунду горячий раскаленный ветер ударил ей прямо в нос, она поняла, что все вовсе не так хорошо, как показалось сначала. Морозный порыв с кучей снежинок полностью подтвердил ее догадку. Выход окна мотало примерно так же, как и безумный отросток коридора, по которому они пробрались в кабинет.

— Нет, — простонала Грерия, отходя от окна и упираясь в массивный стол.

— Он жив, — услышала она радостный женский голос и, обернувшись, увидела ту самую истеричку, которой она зарядила по голове. Коротышки ворковали вокруг лежавшего без сознания Калеба. Ведьма знала, что он жив, и ей даже не надо было для этого поворачиваться. Но вопрос был в том, надолго ли? Похоже, им всем оставалось наслаждаться жизнью уже недолго. И будто в подтверждение ее мыслей, стена с книгами накренилась, и они посыпались на пол, падая прямо на головы гостей.

— Кабинет рушится, — завопило сразу несколько голос, а Грерия лишь потерла виски, чтобы сосредоточиться и отключиться от их истошных воплей.

— Что бы ты сделала, а, старушка? — спросила она сама себя, вспоминая, как ей приходилось выкручиваться из самых невыгодных ситуаций в течение длительного времени. Она достигла мастерства в приготовлении снадобий, меняющих внешность, научилась проходить сквозь какие угодно двери и защиты и неплохо работала с переходами. Ей нужно было открыть окно заново, в совершенно новое место и толкнуть туда своей силой коротышек. Только загвоздка состояла в том, что окно следовало удерживать слишком долго, чтобы они все успели пройти, а также одновременно держать точку выхода, чтобы их не размазало по вселенной. Едва ли коротышки могли сконцентрироваться все, как один, на каком-то одном месте на земле, да хоть на каком-то земном месте, ведь они за всю свою жизнь, Грерия была уверена, ничего, кроме дома не видели. Потому вместо того, чтобы бежать из него, прятались внутри.

Трещина расцвела на стене и стала разбегаться крохотными лучиками во все стороны. Грерия поняла, что времени у нее на раздумия не осталось. Она выкрикнула, подымая руки и привлекая внимание коротышек, и велела им выстроиться у окна. Затем холодно и строго проинструктировала о порядке, в котором они должны покинуть помещение. Потом подошла почти вплотную к проходу, из которого теперь тянуло недавно прошедшей грозой и глубоко вздохнула, успокаивая нервную дрожь в теле.

— Ты ведь не сможешь удержать его достаточно долго, — услышала она голос и краем глаза заметила Калеба. Он очнулся, исцеление сработало, и раны его затянулись. Теперь только залитая кровью одежда напоминала о том, что он едва не погиб.

— Смогу, если войду в него и останусь посредине, — ответила Грерия. Голос ее был решительным, но в нем звенела какая-то обреченная пустота, уходя с которой, люди обычно не возвращались.

— Внутри прохода? — глаза Калеба блеснули. — Словно чертов стрелочник?

— Словно чертов стрелочник, — впервые тепло и искренне улыбнулась Грерия коротышке.

— Почему? — только и спросил он. Он не спрашивал о том, как же тогда она выберется, когда переведет последнего их человека. Будучи личным слугой и врачевателем Ника, он знал, что это невозможно.

— Должна же я хоть кого-то спасти, — тихо произнесла Грерия, — ты знал его, — в отчаянии добавила она, — обещай, что не забудешь.

— Обещаю, — серьезно сказал Калеб, склоняя голову перед ведьмой в знак уважения.

Смахнув дурацкую слезу, Грерия толкнула свою силу в непостоянное окно и шагнула следом за ней. Коротышки под руководством Калеба отправились следом, опасливо переступая через стену и вываливаясь на южном острове с кокосовыми пальмами, белым песком и изумрудным морем.

65

Лили ощутила, как ветер щекочет волосами ее лицо и открыла глаза. Огромные желтые блюдца с интересом смотрели на нее сверху. Затем василиск мотнул головой и издал тихий приветственный свист.

— Мне снились такие хорошие сны, — пожаловалась ему Лили, — а я, значит, не умерла, — произнесла она, убирая волосы с лица. И рука ее замерла, потому что во сне она не могла увернуться от смертоносной плиты и очутиться в пустых землях. Ведь так? Лили повертела головой, но так никого и не увидела поблизости, кроме свернутого кольцами тела василиска, не позволившего бы приблизиться к ней ни одному существу.