— Пришлите счёт.
— Вы совершеннолетняя?
— Да. Пришлите счёт, адрес указан в документах.
Хаймор кивнула.
Кэмерон рискнула оставить Сару одну в палате, но через два часа вернулась вместе с Фелицией Пэйн и Дереком. Та знала, что и у Кэмерон и у Дерека есть по пистолету.
Рядом с Джоном осталась Аллисон и Кайл. За это время она успела ещё раз зайти во взломанный компьютер клиники и оставить там запись о назначении пациентки Эдит Сэнеджел на обследование к доктору Пэйн.
Обследование проходило спокойно. Анализы крови, мочи. ЭКГ. Пока дело не дошло до томографа и рентгена.
Сказать, что у Фелиции стали круглые глаза, наверное, преувеличение. Но со стороны казалось, что она увидела нечто фантастическое.
Доктор Пэйн, наверное, минут пять молча разглядывала МРТ-снимки головы Сары. Снова взглянула на рентген. Наконец Дерек не выдержал.
— Ну что там?
— Не может быть.
— Чего не может быть?
— Ничего не понимаю. Я о таких разработках даже не слышала.
Через некоторое время пояснила.
— Не так, чтобы вовсе не слышала, эксперименты по вживлению чипов в мозг, в принципе уже проводятся, но это максимум исследовательские работы. Пытаются разработать такой чип, чтобы с его помощью человек сумел буквально силой мысли управлять приборами. Есть ещё наработки по нейропротезированию: выращиванию искусственных нервов для восстановления утраченных функций. Это передний край науки, там масса нерешённых даже элементарных вопросов. Здесь же...
Фелиция покачала головой.
— У Сары я вижу настоящий чип, с искусственными каналами связи с самыми разными долями коры головного мозга. Причём очень необычное исполнение и самого чипа и нервных волокон. Я не специалист по микроэлектронике, это все очень далеко от меня, но я кое-что знала, раз уж читала про нейрочипы. Так вот, здесь, — она ткнула пальцем в экран, — я вижу совершенно особую конструкцию.
— Да, господи, это немыслимо! Этого. Это.
Она чуть не посерела от испуга.
— Во что вы меня втравили?! Этоже наверное какие-то сверхсекретные разработки! Но опыты над людьми... Боже мой! — бормотала Пэйн.
Дерек посмотрел на Кэмерон.
— А ты что скажешь?
— Информация о подобных разработках отсутствует в моей базе данных.
Дерек обратился к доктору.
— Теперь вы понимаете немножко, что про нас по телевизору не всё говорят. И не всю правду.
Фелиция нервно дышала.
— Уходите, я никому ничего не скажу. Джон поправится, а за такое... — она кивнула на экран. — мне первой голову открутят. Я не хочу иметь с этим ничего общего. Вы слышите! — у неё чуть истерика не началась.
— Сару надо вылечить. — сказала Кэмерон.
— Я не возьмусь за это. Я даже не знаю, кто взялся бы.
— Что с ней будет? — спросил Дерек, — если оставить как есть.
— Что угодно. Говорите она в Джона стреляла. Господи, забирайте её, она же хуже сумасшедшей.
— Вам её не жаль? — вдруг спросила Кэмерон.
Несмотря на потрясение, Фелиция заметила, что Дерек отчего-то сильно удивился такому вопросу Кэмерон.
— Мне жаль. Но я уже сделала, что могла и даже больше.
— Чип не мог разрушиться в ходе МРТ? — поинтересовалась Кэмерон.
— Без понятия. Выглядит так, что не ясно ничего.
— Мы её забираем. Оформите перевод в другую больницу. — заявила Кэмерон.
* * *
Спустя два дня.
Джону отчего-то не спалось, а взглядом он уже казалось проковырял дырку в потолке. Наконец монотонное течение времени немного нарушилось. В комнату со шприцем в руке вошла Кэмерон и добавила лекарства в капельницу. Внимательно глянула на Джона. Тому захотелось поговорить. Он немного приподнялся и спросил:
— Я не могу уснуть. Чип в голове у мамы меня вышиб из всякого разумения.
— Я работаю над этим.
— Хех, ты даже не знаешь как его туда поместили. Верно?
— Верно. Никаких следов, что её череп вскрывали или использовали носоглоточный канал не имеется.
— Загадка, Кэм.
— Загадка, Джон.
Джон немного усмехнулся.
— Наверное, в будущем таким образом скайнет и создаёт серых, а?
Кэмерон мотнула головой вправо и влево.
— Нет. У серых нет чипов в голове. Скайнет не ставит людям чипы в голову.
— Но кто-то же поставил?
Кэмерон не ответила.
— Не знаешь, значит.
— Будущее всё время меняется, — пояснила она. Будущего в котором меня сделали и откуда я прибыла за тобой уже давно нет и не будет. И даже нет будущего из которого управлялась Калиба групп. Я проверяла. Всё изменилось после того, как мы прибыли сюда.
— Ты хочешь сказать, что чип ей поставили, потому что мы появились на старой военной базе первого июня 2009 года? Ты в том будущем, откуда мы так драматически прорвались сюда, слышала о делах с чипами?
Кэмерон повторила свой жест с мотанием головой.
— Что-то происходит запредельно странное, — резюмировал Джон. — Ты не знаешь, может из-за путешествий во времени пошли какие-то наслоения в реальности, всякие там парадоксы и прочие штучки?
— Кроме парадокса самого перемещения других нет.
— Хм, Кэм, ты можешь построить машину времени?
— Нет.
— Почему?
— В меня не заложены точные сведения о её устройстве.
— Значит в Уивер они заложены?
— Недостаточно данных. Возможно, что её машину времени построил кто-то другой.
— Ещё один пришелец из будущего?
— Да. Есть варианты. Машину построила сама Уивер. Или тот же инженер, который соорудил её в 1963 году и в разобранном виде оставил в ячейках банка в Нью-Мексико. Или киборг, который убил мужа настоящей Уивер. Или кто-то ещё. Я не могу ничего точно утверждать.
Джон задумался. Слишком много вопросов сразу и самое главное, никогда почему-то не хватало времени их все задать сразу.
— Инженер. Мы почему-то до сих пор о нём не говорили. Что ты знаешь о нём?
— Очень мало данных. У меня нет даже его изображения в базе данных. Ни имени, ни других сведений. Даже нет точных сведений, что это человек. В том будущем, откуда я впервые пришла за тобой, его называли Инженер. Вот так, с большой буквы и ничего более конкретного.
— Неужели совсем ничего более?
— В банковском хранилище на ячейке с изотопным оружием имелась табличка E. Boykins.
— Это его имя?
— Недостаточно данных.
— Ты тогда очень легко решила воспользоваться его установкой в банке. Не лучше было бы её поберечь для действительно чрезвычайных ситуаций?
Кэмерон то ли пыталась подражать поведению человеческой девушки, то ли в самом деле сильно задумалась, но она молчала почти полминуты прежде чем вновь заговорила.
— Фактически перемещение во времени стало результатом желания найти скайнет, а не бегать от него.
Джон ушам своим не поверил.
— То есть, ты нас всех перекинула на восемь лет вперёд только потому что не придумала как побыстрее заняться скайнетом?
Кэмерон чуть помотала головой из стороны в сторону.
— Не только. Мы перескочили и через рак Сары.
— Всё равно, не пониманию. Ты могла бы сначала всё рассказать.
— Нет, не могла. Времени не оставалось. Существовала вероятность, что Кромарти также узнал про машину времени в банковском хранилище. Там стояла защита и он не сумел бы ею воспользоваться, но и для нас она стала бы бесполезна. И ещё, я не знала сколько всего терминаторов охотилось за тобой.
Джон немного пошевелился. Кэмерон с неожиданной для киборга заботливостью поправила ему подушку.
— Да, давно хотел услышать. Не знаешь ли ты, почему через время переносится только живая ткань?
— Дробная размерность.
— Что-что?
— В потоке времени биологические объекты имеют дробную размерность.
— Чепуха какая-то, я ничего не понял. Какая для переноса во времени разница между ножкой стула и кем-то живым. Это биополе?
— Биополя как отдельного физического объекта не существует.
— Но что тогда?
— Если совсем примитивно объяснять, то поведение биообъектов во времени существенно более непредсказуемо, чем у неживой материи. Можно с очень высокой точностью рассчитать состояние кучи с песком на миллионы лет вперёд, но не в том случае, если на ней вырастет трава или лес. Скачок сложности.
— Ты сказала дробная размерность?
— Отношение меры объекта к его размеру, оно может оказаться дробное.
Джон с иронией спросил, — ты не забыла, что я только колледж заканчиваю, и что-то я не слышал про колледжи, в которых можно получить хотя бы бакалавра.
— Тогда зачем тебе?
— Ну я надеюсь, что-то услышать, что смогу сам понять.
— Мера — это, где-то основное чем мы измеряем что-то. У линии — это длина. У квадрата — площадь. У шара — объем.
Кэмерон посмотрела на Джона. Тот кивнул.
— Площадь квадрата — это вторая степень, квадрат длины его стороны. Площадь круга — квадрат длины его радиуса, помноженный на число пи. Площадь шара — это четыре пи, умноженные на квадрат радиуса. Объём шара — третья степень радиуса, умноженная на пи и на четыре трети. Можно обобщить, и сказать, что мера одномерных объектов пропорциональна первой степени их размера, двумерных, то есть площадь — это квадрат какого-то размера, умноженный на некий коэффициент. Соответственно, объём — это куб размера, тоже перемноженный на коэффициент. Это общее правило.
— Пока понятно, но в школе нас этим не грузили.
— Можно и наоборот, определить размерность как коэффициент степени, в формуле, связывающей размер и меру чего-либо. В начале 20-го века математики обнаружили целый класс геометрических фигур, у которых размерность оказалась дробной.
— Заумь какая-то. Шизофрения — прокомментировал Джон.
— Это, так называемые фракталы.
— Ага, слышал. Фрактальные генераторы ландшафта и еще чего-то, с обработкой изображений. Используется в компьютерных играх.
— Верно. Берется какая-нибудь геометрическая фигура, например, треугольник, затем делится на части, такие же как исходная. И ещё раз и ещё. В пределе, получается фрактал.
Кэмерон взяла ручку и быстро нарисовала на тумбочке на листке бумаги треугольник Серпинского. Подняла листок и показала его.
— Занятно. — проговорил Джон.
— Если плоскую фигуру уменьшить в какое-то число раз, её можно будет разместить наложением в исходной. Количество таких размещений пропорционально второй степени от коэффициента уменьшения. Например, если уменьшить квадрат в три раза, его потом можно сеточкой из девяти квадратов уложить в оригинальном, неуменьшенном. Три во второй степени. То есть, степень и здесь показатель размерности.
— Так стой, что-то я опухать стал уже. А если круг уменьшим в три раза, не влезет же девять кругов?
— По площади влезет.
— Ладно.
— Так вот, если подсчитать, то степень эта у треугольника, который я нарисовала, равна примерно 1.585. Это и есть дробная размерность. Она же Хаусдорфова.
— Круто. Никогда не слышал ничего подобного. Но при чем тут машина времени.
— Настоящие физические тела не имеют в каждый момент времени дробной размерности, но из-за скачка сложности, их изменения во времени можно описать именно дробной размерностью. Как раз, если подсчитать усложнение изменений площади во времени. На самом деле, площадь даже обычных тел в четырехмерном пространстве-времени из-за внутренних процессов имеет чуть большую, чем цифра два размерность. Но она существенно больше у биологических тел.
— Хех. И что с этой размерности, ну дробная она и что?
— Фактически машина времени — это генератор поверхности черной дыры, которая и является полем перехода. Направление в будущее или прошлое зависит от фазы источника. Дробная размерность, большая двух и образует собственно ток времени. Вернее разница в размерности поля перехода и объекта перехода.
— Мы путешествовали в черной дыре?!
— Это не совсем так, на очень краткий миг создавался лишь аналогичный эффект.
— Ладно, я все равно, почти ничего не понял. Но почему раз ты все знаешь, не можешь построить машину времени?
— Потому что я знаю только теорию временных перемещений, на практике есть очень много всего очень сложного.
Джон давно заметил, что Кэмерон иногда проявляет что-то очень похожее на человеческие эмоции. Какие-то подобия отражения мыслей. Они, наверное, в десяток раз слабее, чем у обычной девушки 17-ти лет, но он иногда научился догадываться и о них. Сейчас ему показалось, что Кэмерон чего-то важного не договоривает.
— Ты что-то ещё хотела сказать? — прямо спросил он.
— Да. Я не знаю, как инженер построил машину времени из банковского хранилища. — отрывисто сказала Кэмерон.
Джон ничего не ответил и только откинулся головой на подушку. Разговор его утомил, хотя он в основном только вставлял реплики. Вопросы о Саре неожиданно перешли в лекцию о перемещениях во времени. Уже засыпая он вспомнил как сканировались глаза Кэмерон в банковском хранилище. Красный луч отражался от диафрагмы.
Кэмерон выключила свет в комнате.
* * *
Наблюдатель в одном из неприметного вида маленьком фургоне синего цвета, припаркованного за сто метров от дома, отметил этот факт и в журнале появилась следующая запись: 22.15 — свет в северном окне выключен.
Возможно Крайтон сумел бы прославиться, снова поймав Сару Коннор, а также Джона Коннора, если бы он поторопился доложить результаты своих наблюдений. Которые его ошеломили. Потому что на фотографии, сделанной его помощником красовался никто иной как неизвестный, которого схватили по подозрению в убийстве Энди Гуда и которого самого убили в перестрелке во время похищения Саванны Уивер — дочери Кэтрин Уивер.
Разумное объяснение могло быть только одно — у этого человека имелся брат-близнец. И видимо, не менее чем брат, опасный член шайки Эллисона-Коннор.
Учитывая разгром офиса ФБР-овцев и последующий штурм тюрьмы, все эти взрывы и настоящие боевые действия, церемониться с бандой никто не стал бы. На захват послали бы такие силы и с таким вооружением, что даже Кэмерон не смогла бы отразить нападение или увезти лежачих Джона и Сару. Тем более с тем довольно скудным запасом оружия и боеприпасов, что у них остался.
Крайтона подвело проснувшееся тщеславие, которое не позволило ему вот так сразу отдать своё дело, а также то, что за целый день наблюдений никого, кроме этого брата не увидели, хотя в доме явно проживало больше человек, хотя бы исходя из количества еды, купленной этим неизвестным до сих пор человеком.
Имелся риск схватить второстепенных людей, но упустить главную дичь. Которой в глазах Крайтона являлась даже не Сара Коннор, а Эллисон и Олдридж. Очень ему хотелось схватить продажных федералов прямо во время контакта с преступниками.
Но для этого требовалось, чтобы Эллисон или Олдридж здесь появились лично, в противном случае, если их не сдали бы остальные члены банды, они могли и выкрутиться. Тем более, что строго говоря, доказательства связи Эллисона с этим местечком были получены не совсем законным образом.
Эллисон. "Та ещё штучка" — подумал Крайтон. Из строгой логической цепочки фактов, построенных вокруг него, выпадало опекунство бывшего агента над дочерью Кэтрин Уивер. Несмотря на весь опыт, детектив никак не мог сообразить зачем Эллисону понадобилась Саванна. У него даже возникло подозрение, что у негодяя в списке грехов числится еще и нездоровое пристрастие к маленьким девочкам, но самое тщательное наблюдение, в том числе и за Саванной в школе, ничего такого не выявило. Девочка переживала за мать, но искренне была привязана и к Эллисону. Это даже смущало Крайтона.
