Трава зелёная

— Да, да, я понимаю, — сочувственно кивнул аптекарь.

— А в чём странность?

— Когда ночью случился пожар, все люди бежали сторону горящего дома. А один из них, наоборот, в другую. При этом он испуганно озирался по сторонам.

— Ну, мало ли, — я пожал плечами, — сначала прибежал на пожар, а потом вспомнил, что оставил свой дом без присмотра и рванул обратно.

— В таком случае нужно скорее торопиться домой, а не бежать украдкой, оглядываясь по сторонам, — резонно возразил мне Шварц.

— Хм... Тоже, верно. И кто этот подозрительный тип?

— Я, к сожалению, не рассмотрел. Всё-таки ночь. Однако бежал он в сторону улицы, где на вас было совершенно нападение, Леонид Иванович. Кстати, как ваша нога?

— Благодарю, уже хорошо. Недомогание почти не замечается. Бодяга помогла прекрасно!

— Я очень рад, — улыбнулся Шварц.

— Надеюсь следующая новость тебя тоже обрадует... — я выжидательно уставился на аптекаря.

— Что за новость?

— Евгений, я тут на досуге подумал, а почему бы тебе не завести учеников?

— Мне? — удивился Шварц.

— Ну, да. Ты как раз в том возрасте, когда уже пора передавать свой опыт другим... Согласен?

— Даже не знаю... — задумался аптекарь.

— Сам гляди, — продолжаю мотивировать своего компаньона, — жену ты не завёл, детей тем более... И кто будет продолжателем твоего дела? Или у тебя всё-таки на примете имеется женщина, с которой хочешь сочетаться узами Гименея?

— Увы, Леонид Иванович, увы — развёл руками Шварц, — я таких надежд не питаю.

— Отчего же? — искренне удивляюсь.

— Я в детстве переболел свинкой, поэтому не могу иметь детей.

— Чем переболел? — невольно переспрашиваю, так как показалось, что ослышался.

— Свинкой. Так говорил мой приёмный отец. Он же рассказал, что детей я иметь не смогу. И действительно, в моей постели побывало немало красоток, но ни одна так и не понесла от меня ребёночка.

— Блин, Евгений, сочувствую, — реально стало жаль компаньона.

— Почему, 'блин'? — ещё больше озаботил меня Шварц.

— Э-э... — не сразу нахожусь с ответом. — Словом 'блин' я пытаюсь заменить более бранное высказывание, за которым скрывается наивысшая степень моего эмоционального сожаления.

— Не стоит так переживать, Леонид Иванович, — мягко улыбнулся аптекарь. — Я уже давно свыкся с этой мыслью.

— А что, от 'свинки' нет никакого лекарства? — вопрос задаю не случайно. В моём времени я про свинку слышал. Так же слышал, что против неё делают прививку или прививки. Как обстоят дела с прививками сейчас, неизвестно. Скорее всего, никак.

— Ну, я же здоров, значит, отец меня вылечил! — улыбается Шварц.

Похоже он не понял моего вопроса. М-да, лучше тему не продолжать. А то наговорю лишнего, потом снова придётся выкручиваться. Поэтому возвращаю нить разговора в сторону возможных учеников...

— Леонид Иванович, — отвечает аптекарь, — а где мне с ними заниматься? Дом-то, по сути, маленький. Треть под лабораторию приспособлена, треть под аптекарскую лавку, а в оставшейся трети я со своим слугой проживаю... Там же и пищу готовим.

— В лаборатории с ними занимайтесь, самое место... — отвечаю простодушно.

— Нет, нет, нет! — тут же возражает Шварц. — В моей лаборатории, кроме моего слуги, был всего один человек и это — вы, Леонид Иванович. Никого другого я туда пускать не собираюсь. Особенно детей.

— Вот как! — сильно удивляюсь. — Чего же вы, Евгений, опасаетесь? — спрашиваю, а сам стараюсь чётко следить за разговором. Обычно я к Шварцу обращаюсь на 'ты', но во время серьёзных обсуждений предпочитаю 'выкать', тем самым выказываю ему своё уважение, что он очень ценит.

— Во-первых: мне очень не хочется, чтобы кто-то из местных жителей подсмотрел мои секреты. Во-вторых: чтобы по неосторожности чего не разбили. В-третьих: опасаюсь воровства. У моего отца был случай... Он на короткое время оставил без присмотра постороннего человека в своей лаборатории, а тот стащил склянку с ядовитым снадобьем и выпил его...

— И-и..? — не удержался я.

— И умер, но перед смертью обвинил моего отца в том, что он якобы специально всё это подстроил. Благо судьи попались умные и разобрались, в чём дело. Что же касается детей, то я помню себя в юном возрасте... Лез повсюду, и никакие угрозы не могли остановить моего любопытства!

— М-да, детей точно нужно держать подальше от лаборатории. Таких дел могут наворотить... Кстати! — я вспомнил, что пришёл не с пустыми руками и полез за пазуху. Там хранились рисунки, на которых было изображено моё видение, как должна выглядеть лаборатория Шварца. И не только она. Его хозяйство занимало не меньше сорока соток. Практически вся земля использовалась под огород, на котором аптекарь преимущественно выращивал растения, предназначенные для изготовления лекарств. Но на мой компетентный взгляд, территория использовалась крайне убого.

— Что это? — спросил Евгений, когда я разложил перед ним рисунки.

— Вот смотри, это... — а дальше я объяснял своему компаньону, как должна выглядеть не только лаборатория, но и лавка, дом и многое другое. Например, сейчас зима и его огород тупо лежит под снегом, не принося никакой пользы. А были бы теплицы... Пришлось просветить Шварца, что такое теплица. Мысль он уловил быстро, так как сам в лаборатории выращивал какие-то кустики. Потом разговор зашёл о пиролизной установке, которую мы планировали поставить у него во дворе. Её размер не превышал объёма двухсотлитровой бочки, плюс разные отводы, трубки, накопители. Грубо говоря, она занимала площадь два на два метра. Изначально мы хотели соорудить для неё небольшой навес. Но после случившегося этой ночью пожара, я решил, что навес на хрен не нужен: работа с огнём, а тут дерево повсюду. К тому же навес не имел стен. Если сам ничего не подожжёшь, то тебя ветром продует, плюс: зимой снег, летом дождь, а в жару повышенная пожароопасность... Короче, я предложил возвести для пиролизной установки нормальный кирпичный домик. Тем самым повысится не только пожаробезопасность, но и меньше посторонних глаз увидят наше ноу-хау. В этом времени смола, дёготь, скипидар и канифоль являются одними из самых ходовых товаров. Но получают их настолько допотопными методами, что просто жуть! К тому же используют в основном древесину из сосны. Здесь ещё не знают, что древесина лиственных пород деревьев тоже даёт много полезных вещей помимо угля.

Тему с пиролизными установками я знал не понаслышке. В моём времени каждое лето поднималась проблема 'мешающих деревьев'. Они росли и в жилых районах, и в парках, и в скверах, и на территориях школ и детских садов. Где-то косматые деревья просто нуждались в подравнивании, а где-то требовались самые радикальные меры, иначе вымахавшая громадина грозилась рухнуть на дом, на дорогу, на парковку автомашин, на детскую площадку... Коммунальные службы со своей работой не справлялись, поэтому в дело впрягались разные частники. Я тоже состоял в их числе. Заработать за день от четырёх до восьми тысяч рублей — вполне хороший бизнес. Как говорится, напилил сучков и свободен! Но у городских властей появлялась новая проблема: 'Куда девать весь этот мусор?' Все спиленные ветки и деревья необходимо вывезти и утилизировать. Одним из таких мест был кирпичный завод, где отец моего друга состоял соучредителем. На территории предприятия располагалась мощная пиролизная печь, успевавшая за сутки переработать до пятидесяти кубометров древесных отходов. М-да, мне сейчас до таких объёмов, как суслику до жирафа. Я даже не знаю, как вообще себя проявит моё ноу-хау? Чертежи, которые я предоставил на завод Меллеров, теоретически вроде бы верны, но что покажет практика...

Шварцу всё понравилось. Мои объяснения он принял довольно легко, не сильно акцентируясь на вопросах. Его волновал один лишь аспект: 'Где взять деньги на эту красоту?' Ведь если следовать моим рисункам, то требовалось построить всё новое: привлекательная лавка, комфортный дом, просторная лаборатория, пиролизный цех, теплицы... Причём лабораторию и пиролизный цех я задумал строить из кирпича или его аналогов. Что это может быть? Во-первых: шлакоблоки. Во-вторых: блоки из землебита. Когда я учился в колледже, нас возили на экскурсию в Гатчину. Там находился Приоратский дворец. Технология, по которой его построили, необычна и в то же время — проста. Называется она: технология землебита. Слои спрессованного в формах суглинка проливали известковым раствором, сушили и получали относительно прочные блоки. Из них и построили дворец. Помню, что стоимость стен дворца обошлась в 12,5 раз дешевле, чем если бы строили из натурального камня. И ничего, стоит! Даже пережил Великую Отечественную Войну.

Кстати, если бы не сегодняшний пожар, я бы про землебитную технологию не вспомнил. Просто стал прикидывать, из чего построить Белкиным новые сараи для скотины? Из дерева — опасно, из кирпича — дорого. Конечно, у меня в 'заложниках' находятся братья Санины, Егор и Кирилл, которые изготовляют кирпич. Только количество выпускаемой ими продукции оставляет желать лучшего. Шестьсот кирпичей, изготавливаемых за день, это очень мало. Хотя бы тысяч пять... Но как скоро они смогут достигнуть подобной цифры? К тому же нельзя допускать, чтобы братья тупо пахали только на меня. Собственная выгода тоже должна иметь место. Иначе мои планы на долговременное сотрудничество могут пойти прахом. Скорее всего в первое время мне придётся самому что-то им давать, чтобы повысить производительность труда...

— Евгений, давай к вопросу о деньгах, и о строительстве вернёмся ближе к весне. Думаю, что к тому времени многое прояснится.

— Хорошо, — кивнул Шварц. — Надеюсь, что к весне наши задумки принесут прибыль. Между прочим, у меня уже начали покупать строительные уровни и термометры...

— Много продал? — сразу возбудился я.

— Четыре уровня и четыре термометра. То есть всё, что было. Ещё нужно делать. Приезжие купцы очень ими заинтересовались.

— Замечательная новость! — улыбка так и лезла на моё лицо, но я помнил о деле. — Евгений, а что ты решил с учениками? Неужели во всём доме не найдёшь места, чтобы учить наукам двух маленьких мальчиков?

— Что же, — после недолгого раздумья ответил Шварц, — я согласен. Когда их ждать?

— Вот и прекрасно! Думаю, через день-два я сам приведу их к тебе... — на этой оптимистической ноте мы расстались.

ГЛАВА 25.

НА ЛЮДЕЙ ПОГЛЯДЕТЬ И СЕБЯ ПОКАЗАТЬ.

Первый арестант, которого я навестил в темнице, был рыбак Тарас Васильев. Вернее, не так. Не я его навестил, а мужичка привели в кабинет для допросов. Хотя какой к лешему кабинет? Изба — избой. Справа от входа — печь, напротив неё небольшое окно, правда, без стёкол, но зато с решёткой. Обшарпанный, деревянный стол посередине комнаты. Возле него уродливый стул со спинкой. Ещё имелась короткая лавочка, которая примыкала к стене и располагалась слева от входа. Полы были глинобитными. Печь затопили, когда я пришёл, поэтому температура в помещении к комфорту не располагала. Чтобы тепло не уходило, прислужник прикрыл окно выдвижной дощечкой, а на стенах установил два факела, собранных из пучков лучин. Короче, интерьер — сплошной винтаж!

— Свободен! — махнул я стражнику. Солдат пожал плечами и вышел за дверь. — А ты присаживайся...

Мужичок сторожко осмотрелся, после чего сел на указанную лавку и выжидательно уставился на меня своими карими глазами. В руках он мял овчинный колпак, который снял сразу, как только вошёл в помещение. Длиннополый тулуп из того же материала, что и колпак, полностью скрывал фигуру рыбака, поэтому определить его комплекцию я не смог. Да и возраст не поддавался чёткой оценке. Виной тому — густая тёмно-русая борода и усы. Тарасу могло быть и тридцать лет, и пятьдесят. Правда, я не заметил седых волос на стриженной под горшок голове. Впрочем, так выглядели чуть ли ни все мужики в Боровске. Брились только солдаты и дворяне, да и то не все. В чём я действительно был уверен, так это в росте своего визави. Он уступал мне целую голову.

— Как кормёжка? — спросил я для затравки разговора, не найдя ничего лучшего.

— Ась? — в карих глазах мужичка промелькнуло удивление.

— Как, спрашиваю, здесь кормят? Или с голоду пухнешь?

— Кто ж нас будет кормить? — ещё больше удивился рыбак. — Что родные передают через солдат, тем и кормимся.

— А сколько вас в темнице народу? — я зацепился за слово 'нас'.

— Шестеро. Ещё столько же в другой. А попа нашего и казака Сидора Артамонова по отдельности рассадили.

— Зачем так? — настала пора удивляться мне.

— Начальство опасается, что попа за его наветы придушить могут.

— А казак Артамонов?

— Так он и подбивает людей на бунт. Вот и посадили от всех подальше.

— Ясно, — непроизвольно хмыкаю. — А знаете, что вас всех ждёт?

— Да уж, наслышаны, — тяжело вздыхает мужичок, а его глаза моментально наполняются вселенской грустью. — Деньги ты просишь. Причём очень большие деньги. Нам их даже всем миром не собрать.

'Вот те нате, хрен в томате! — моему изумлению не было предела'. Конечно, я свои намерения не скрывал и секрета из них не делал. Но ведь и не кричал об этом на каждом углу. Максимум человек шесть — с кем я обсуждал данную тему, а люди, сидящие в темнице, уже в курсе. Откуда? Может у аборигенов интернет сразу вшит в голову? Ага, все чипированы, только я ничего не знаю. Ладно, паранойю в сторону...

— Давай мы про деньги чуть позже поговорим. Ты лучше расскажи про своё ремесло, а также о том, чего тебе не хватает?

— Чё рассказывать-то? — невесело усмехнулся Тарас. — Рыбак я. Всю жизнь этим ремеслом кормлюсь. Когда сам по себе, когда в артель собираемся.

— Зачем в артель?

— Ну, а как же? — мне, словно несмышлёному, начал объяснять рыбак. — Если у какой рыбы приходит пора нереститься, то она перед этим старается жир нагулять. Самое время для клёва. Тут ужо собираемся артелью. Кто свою лодку для общества даёт, кто сети, кто просто руки. Любая помощь сгодится. Чем больше бочек с рыбой засолим, тем лучше...

— А что, — перебиваю я, — разве не у всех рыбаков есть лодки и сети?

— Откуда же? На хорошую сеть знаешь, сколько надо материала? А для лодки? Если делать, то сообща, товариществом. А потом выбираем голову. Он и станет решать, выдавать ли их кому для нужды или артелью промышлять.

— Как я понял, лично для тебя лодка и сеть — это большое богатство? — пытаюсь нащупать повод для мотивации.

— Не сказать, что большое, но и не маленькое. Те, кто имеют личные лодки и сети, завсегда остаются при большем барыше.

— Неужели у тебя никогда не было своей лодки и сетей? — непроизвольно удивляюсь.

— Почему, 'не было'? И сейчас есть. Только на моей долблёнке еле-еле пара человек умещается. Сети тоже уже плохонькие, новые пора плести.

— А долблёнка — это лодка такая? — слово мне показалось знакомым.

— Да.

— А почему, долблёнка?

— Потому, что выдалбливают её топором из цельного ствола дерева.

— И на хрена так корячится? — искренне недоумеваю.

Не, ну правда, зачем 'выгрызать' целый ствол, пуская его на отходы, когда из этого же ствола можно наделать кучу заготовок для нормальной лодки? Неужели трудно смастерить тот же ял на шесть человек? Мы вон с Данькой вообще планировали катер построить. Тем более примеров, как их делать, в интернете было полным-полно. Мы даже парочку проектов скопировали на будущее.