| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Знаешь, — говорит, — а ты и вправду кажешься живой. Почему все, что здесь слу—
чилось, так тебя задело?
Я даже в замешательство пришла от такого дурацкого вопроса.
— А тебя, — отвечаю, — не задело что ли?
— Ну, так я же человек, — изрекает Сашка.
— И что это доказывает? Твои начальники тоже были людьми. В концлагерях гит—
леровской Германии пепел узников использовали для удобрения полей. И ведь
не монстры все это творили, обычные вроде бы люди. Пойми, Александр, каини—
ты разные, такие же разные, как и люди.
Не знаю, понял ли он меня. Вглядевшись в Сашкино отражение, я заметила, что ненависти ко мне он уже не испытывает. Недоверие, да, осталось, и некоторая неприязнь тоже, но ненависти я не нашла...
* * *
...А потом нам сообщили, что нашелся Отец Сергий, что ему очень плохо и священник зовет к себе кого-нибудь из каинитов. Хотя, нет. Надо, наверно, все по-порядку.
Отряд чекистов, вырвавшихся с базы, удалось уничтожить. Об этом мы узнали от Охотников, когда они вернулись. (Тех, к которым Сашка в плен попал). Сказали, что в бою удалось взять около двух десятков чекистских бойцов, правда все — рядовой состав, а их командиры, кого в перестрелке не убили, покончили с собой. Кто-то принял быстродействующий яд, кто-то застрелился. Понимали, что пощады не будет, а перед смертью еще и мозги "промоют", секреты выведают.
Новоприбывшие поделились с нами новостями, забрали Марину, Сашку, уложили раненного чекиста на носилки и назад, на поверхность. Ну, а наша команда осталась ждать съемочную группу. То, с чем мы столкнулись в лаборатории, следовало зафиксировать.
Когда операторы уже заканчивали съемку, у Владимира Игоревича (он пришел вместе с "киношниками") вдруг зазвонил коммуникатор, ну и... Одна из Охотничьих пятерок, обыскивая помещения базы, обнаружила комнату (или камеру), где чекисты держали Отца Сергия. При нем было двое охранников-тюремщиков. Эти парни утверждали, что в случае угрозы захвата, они должны были убить заключенного, но, дескать, рука не поднялась исполнять такой приказ. Правду они говорили, или покупали себе жизнь жизнью священника, не берусь судить, да мне это и не важно. А вот то, что Отец Сергий позвал к себе кого-нибудь из каинитов — это важно. Короче, рванула я туда со всех ног, Владимир Игоревич за мной.
"Вампирий пастырь" голый по пояс лежал в забытьи на кровати, рядом на стуле примостился какой-то Охотник, вставший, когда мы появились в дверях. "Только что вроде как задремал, — доложил он, — Мы ему хотели каинитской крови дать, так не берет. Говорит, умереть хочет, но должен сделать какое-то дело. Потому и ждет каинитов". При виде Отца Сергия у меня сами собой сжались кулаки, а на глаза навернулись слезы. Что с ним сделали?! Он был страшно истощен (я ведь помню его крепким, плотно сбитым мужиком, а теперь — кожа да кости). Весь торс — одна сплошная рана. Повреждения не были смертельными, нет, но их оказалось так много! "Сволочи, — прошипела я, — Они пытали его!" Рука Владимира Игоревича легла мне на плечо: "Да, пытали, но не так, как ты думаешь. Нас бесполезно пытать болью, мы умеем ее не замечать. Но можно сделать иначе: нанести Охотнику столько ран, что его организм на их заживление израсходует все свои ресурсы, и тогда для восстановления нужна кровь каинитов. Если ее нет, начинается ломка. На этом чекисты и сыграли". Я подошла к Отцу Сергию, легонько дотронулась до руки — пальцы ощутимо припекло. И это несмотря на его нынешнее состояние. Ну и святость у старика. Священника я едва коснулась, но он, видимо, все-таки почувствовал, открыл глаза, всмотрелся.
— Кира, — послышался его тихий голос, — это хорошо, что ты здесь. Я хотел увидеть
кого-нибудь из вас, чтобы они передали тебе мою просьбу. В церкви, где мы с то—
бой беседовали, есть старая икона — Иисус-Воитель. Я тебе еще говорил про нее.
Она особенная. Возьми ее себе. Эта икона тебя признала. Можешь смело взять ее
в руки — ничего плохого не будет. Она защитит тебя... от многого.
Смущенно потупившись, я пробормотала:
— Она уже у меня, Отец Сергий. Хотела вам вернуть, честное слово. В церкви была,
думала, узнаю, куда вы делись, ну, и взяла эту икону...
— Это хорошо, — вздохнул священник, — значит, все дела сделаны. Пора уходить.
— Стойте, Отец Сергий, почему вы хотите...
Я не договорила, за дверью раздался топот, хлопнула о косяк створка. В комнату заскочил... Кабан собственной персоной, в косухе, своей неизменной черной бандане и с "Кордом" на плече. А следом за ним Ночка, Гондурас, Денис, Сережка, Артур с Викой, Радик, еще кто-то из наших. Короче говоря, вся команда в сборе. Как же я рада была видеть здесь всех этих обормотов, моих друзей и подружек.
— Ребята, вы-то тут как оказались?
Кабан только рукой махнул.
— А, делов-то. Подвалы осматривали во дворе, нашли сюда ход и никаких охранных
знаков, кстати. А уже здесь, на базе, нас и огорошили. Дескать, Отца Сергия на—
шли, а он типа помирать собрался.
Подозвав Гондураса, Кабан передал тому пулемет:
— Держи, зеленка, и коробки с лентами тоже. Уронишь — уши оторву.
Ну, дела, оказывается наш крутой байкер тоже знаком с Отцом Сергием. Воистину, священник — популярная личность. Освободившись от оружия, Кабан подошел к кровати, встал рядом со мной.
— Ну и кто тут, черт возьми, надумал помереть? — укоризненно произнес он.
— Витя, не богохульствуй, не поминай нечистого, — тихо ответил ему священник.
Оба-на, мы все, и я в том числе, давно уже забыли, что у нашего байкера есть нормальное имя... А священник тем временем продолжал:
— Я просто устал, Витя, я ведь стар...
— Стар?! — возмутился Кабан, — Да тебе еще и трехсот нет!
Отец Сергий слабо улыбнулся.
— Витя, это для вас триста лет — не возраст, а для человека, пусть даже и Охотника,
это большой срок.
— Все равно, если ты умрешь, это типа дезертирства получится, — гнул свое Кабан, —
Чо это вообще за хрень такая? Всякое говно живет, а единственный нормальный
поп вдруг помирать собрался? Да сейчас, если хочешь знать, ты нужнее всего!
К нам подошел Сережка.
— Я читал, что Охотник может дожить до четырехсот лет, — проговорил он, — А в ле—
тописях упоминались случаи, когда командиры Охотников были еще старше. Зна—
чит, дело не в возрасте. Отец Сергий, вы говорили мне, всем нам, как важно со—
хранить в себе человека, не возгордиться, не озлобиться. Я старался, несмотря ни
на что, оставаться человеком. Вы... перестали верить в то, что нам говорили?
Священник вздохнул.
— Сережа, ты все не так понял. Я не разуверился. То, что я говорил всем вам истин—
но. Просто я не хочу участвовать в братоубийственной войне. Новые Охотники
мечтают всех вас уничтожить. Часть Старых Охотников по-прежнему придержи—
вается Договора. Гибнут и те, и другие, гибнете вы... Я не считаю правильным
пытаться избавиться от вас, нельзя вмешиваться в Божественный промысел. В
этой войне я не желаю принимать участия...
— Это какие еще новые Охотники? — вдруг раздался голос Владимира Игоревича,
— Нет никаких новых и старых Охотников! Есть просто Охотники, и есть до—
рвавшиеся до власти подонки из нашего Центра Координации с их боевыми отря—
дами!
Раздвинув народ, Владимир Игоревич подошел к изголовью кровати.
— Володя! Ты жив?! — ахнул священник, — А мне говорили, что ты поддержал этих...
как их... новых Охотников и вместе со всем своим "Владимиром" сложил голову
у базы Тореадора, а про Павла сказали, будто он водил своих на штурм Царевско—
го монастыря, потому как "Китеж" Юры остался верен Договору... Я от всего
этого чуть умом не тронулся! Неужели мне врали? И как я, старый дурень, не рас—
познал их вранья?
Владимир Игоревич помрачнел.
— Тебе говорили правду, дядя Сережа, — ПОЧТИ правду. Ну, слушай...
— Нда-а, — вздохнул Отец Сергий, узнав обо всем, что у нас творилось, пока он был в
заключении, — Умники из Центра придумали дьявольский план, хитрый план... И
все же они полные дураки, раз заключили соглашение со Слабыми.
Кабан удивленно взглянул на священника.
— Это кто слабые? "Шабашники" что ли? Ни хрена себе, слабые. Дерутся как черти.
Мы-то, конечно, покруче будем, но и они серьезные бойцы. Да и народа у них, го—
ворят, как грязи. Все отрепье к себе собрали.
— Витя, — улыбнувшись, сказал Отец Сергий, — Сила ведь не только в боевой мощи и
численности войска. Есть еще и сила духа. Они не вынесли ноши, данной Госпо—
дом, не прошли испытания, сломались. Они научились только брать, и не научи—
лись что-то давать взамен. Их пожирает Зверь. Они — Слабые. Так что тут ты не
прав, а вот в другом прав: здесь у меня осталось куда больше дел, чем я предпола—
гал, так что с уходом придется повременить.
Я облегченно вздохнула — Отец Сергий передумал умирать. Значит, не зря мы штурмовали эту базу. Хоть и не удалось помочь пленным каинитам, зато, по крайней мере, спасли хорошего человека. Тем временем, священник попытался встать, и со стоном откинувшись на подушку, затих. Открывшиеся раны начали кровоточить.
— Народ! — Кабан оглянулся на нас, — Кажется, он сознание потерял. Кира! Сделай
ладони лодочкой.
Машинально я выполнила его просьбу, и тут же мне в ладони потекла темная кровь — Кабан резанул себя по руке.
— Ну, чо столбами стоите! — прикрикнул он, — Попу понадобится много крови, а то
ведь и в самом деле сейчас помрет! Серега вон говорил, ему еще сотню лет про—
жить полагается.
Ребята потянулись ко мне и моментально ладони наполнились доверху.
Отца Сергия мы напоили. Заметно повеселев, он сел на кровати. Раны его пусть и не зарубцевались еще, но, хотя бы уже не кровоточили. Владимир Игоревич поначалу хотел на руках вынести Отца Сергия на поверхность, но тот воспротивился. Сам, говорит, выйду. Ну, сам так сам. Общими усилиями мы его экипировали. Кабан отдал священнику свою косуху, оставшись в футболке, кто-то из ребят — кроссовки. Встал Отец Сергий с кровати, и тут же его качнуло в сторону, ладно Владимир Игоревич подхватить успел. Священник уцепился ему за плечо, вроде держится. Гляжу, а с другого бока Кабан подстраивается. Я ему: "Ты что, — говорю, — сдурел? Там же святость. Давай я поведу, у меня ослабленная чувствительность, а могу так и вообще Протектор достать". Кабан на меня как зыркнет. Сразу стало ясно: не надо лезть. Так до самого выхода и вел священника вместе с Владимиром Игоревичем. Мучился от святости, терпел, но сменить себя никому не позволил. Упрямый парень, что тут скажешь.
* * *
Вот и закончилось наше последнее "приключение" перед отъездом на Урал. Почему-то от того штурма в памяти накрепко засели всего лишь два момента, случается, я вижу их во сне: зал с биоагрегатами и бредущую по коридору троицу: Владимира Игоревича, Отца Сергия в кабановой косухе и самого Кабана со слегка дымящимся под рукою священника левым плечом.
Вместо эпилога.
Колонны автотранспорта уходят к границам области. Вот он, Исход. Впереди новая жизнь. Как там будет? Говорят, для нас где-то в горах Урала уже подготовили старую армейскую базу и это весьма большая база. Правда, обитать там придется вместе всем нашим кланам. Как мы уживемся друг с другом? Ха, зато к Ночке с Кабаном будет близко в гости ходить, ну, и им к нам соответственно — тоже есть свои преимущества. Но вообще-то база — промежуточный вариант. Кажется у отца с Маргаритой, далеко идущие планы по достройке подземного города. Ну, не знаю. Если даже чокнутые Малкавиане не решились его достраивать, неужели у нас может получиться?
Пограничная стража Уральской республики уже приведена в повышенную готовность. Для нас готовят коридор. Главное добраться. Чекистские заслоны, если на них наткнемся — прорвем, не вопрос. Хуже другое — от удара с воздуха колонны практически незащищены. Мы просто не успеем заметить противника до того, как он откроет огонь. Правда, когда мы выйдем в соседнюю область и подойдем ближе к границе, уральская авиация станет нас прикрывать. Что ж, будем надеяться на лучшее.
Наша дружная компания трясется в кузове "Урала" — символично, однако. Хорошая машина этот грузовик, только вот с амортизацией как-то не очень. С другой стороны и дорога тоже не ага. Так уж получается в нашей Великороссии, что чем дальше от Москвы, тем хуже дороги. Есть, конечно, исключения, но они только подтверждают это правило. Едем, глотаем дорожную пыль. На часах самое начало пятого — ранее утро. С тоской поглядываем на небо. Скоро взойдет солнце и под его палящими лучами нам придется ехать весь день. Сами понимаете, какое это "удовольствие" для каинита. А наш грузовик вдобавок еще и нетентованный. Это типа для того, чтобы нам удобнее было по сторонам смотреть, и вовремя обнаружить врага, буде таковой найдется. Спасибо вам за трогательную заботу дорогие старые мастера! Чтобы не заскучать, мы, по ходу дела, болтаем о том, о сем. "Я тут подумал, — глядя куда-то вдаль, задумчиво говорит Волк, — и ни фига не могу понять. Прикиньте сами: у них был хорошо проработанный план плюс элемент внезапности. Они имели шанс взять власть по всей России, а вместо этого ограничились одной Великороссией. Как думаете, почему?" "Знаешь, Волчара, — ответила я, — мне кажется, Центр просто не хотел рисковать, решив для начала подмять под себя Великороссию, укрепить там свою власть, а потом уж замахиваться на большее. Откусить, это, понимаешь ли, одно, а... Блин! — (наш грузовик подбросило на какой-то особенно большой кочке, и я клацнула зубами), — ... А прожевать и переварить, совсем другое". "Кира! — хихикнула Ночка, — Что бы ты делала, если б сейчас язык себе откусила? Его месяца два отращивать, не меньше! Как с Сережкой все это время взасос целовались бы?" Народ принялся ржать. Пока болтали, окончательно рассвело, показалось солнце. Денис поднял голову вверх, и с тоской пробормотал: "Эх, появилась бы какая-нибудь тучка. Только откуда ей взяться? Абсолютно безоблачное небо!" Солнце потихонечку принималось жарить. Каково же нам всем будет в полдень? "Слушайте! — молчавший всю дорогу Федор вдруг встрепенулся, — А ведь это те слова, которые были в расколотом нами коде! Фраза — "Безоблачное небо". Сигнал из Центра, с которого и началась вся эта петрушка! Помните?" Вообще-то, с Федором можно было поспорить. Я, например, считаю, что все началось гораздо раньше. "Как думаешь, у этой фразы есть какое-то символическое значение? Чекисты же не просто так выбрали ее?" — Радик вопросительно глядит на меня. Эх, как загнул-то он. Я улыбнулась и пожала плечами. "Все просто, — ответил за меня Денис, — когда нет ни одной тучки, нам под солнышком совсем уж фигово делается. Вот тебе и весь символизм". "А еще, возможно, это аллюзия на фразу "Над всей Испанией безоблачное небо", — добавил Сергей, — Считается, что она послужила сигналом к началу Гражданской войны в Испании". "Фу, плагиаторы эти чекисты, — фыркнула Ночка, — ничего сами придумать не могут!" "А мне нравится безоблачное небо, — влез в разговор Кабан, на его физиономии играла мечтательная улыбка, — Выводишь байк на трассу, впилишь сто пятьдесят и ловишь кайф. Глотаешь ртом ветер, ощущаешь свою скорость, и, кажется, будто ты летишь над дорогой. А на небе ни облачка. Над головой звезды, млечный путь. И все это так хорошо видно... Нет, словами не расскажешь, этот кайф нужно просто пережить, тогда поймешь. Я по трассе на Москву, частенько вот так гонял. Не знаю теперь уж, удастся ли снова?.." Удастся, подумалось мне, обязательно удастся. Может быть, я неисправимая оптимистка, но я и правда верю, что мы уходим не навсегда. Однажды мы вернемся. Будут у нас еще и трасса, и ветер в лицо, и ослепительно яркие звезды на безоблачном небе...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
